Это всё от недосыпа

Ночь перед рождеством выдалась снежная.       Поднялся сильный ветер; пошёл пушистый снег, что плотными хлопьями ложился на крыши домов спящего Нью-Йорка. Ветер подхватывал снег и кружил: выглянешь в окно и увидишь лишь сплошное белое нечто, словно смерч или ураган. Вьюга выла под окнами дома Грейвса, но ему сейчас было не до этого. Сейчас ему было дело лишь до зелёных глаз совсем рядом.       Ньют смотрел с опаской. Вернее, с трепетом. Он не мог бояться Грейвса, ведь достаточно узнал его, чтобы полюбить. Он просто предвкушал.       — Ты уверен? – Персиваль слегка приподнялся на руках и повернулся чуть набок, чтобы удобнее было погладить веснушчатую щеку. Ньют сделал вид, что задумался. Но кивнул слишком быстро, – правда так этого хочешь?       — Конечно, Перси. Мне интересно, каково это. К тому же, я читал, что если люди готовы к сексу, то это признак любви и доверия. Брови Перси медленно поползли вверх.       — Где это ты вычитал такое? Не думал, что ты увлекаешься романами.       — Мой информатор попросил не выдавать его, – Ньют долгим взглядом вперился в тёмные глаза Грейвса, чего не делал ещё никогда. Почти всё время их разговоров прятал глаза, избегая зрительного контакта, так как человек до невозможности стеснительный. Но сейчас, в полумраке комнаты, стеснение куда-то исчезло.       Грейвс смотрел в ответ. В отличие от Ньюта, Персиваль не прятал глаза. Наоборот, смотрел и смотрел. Никак не мог насмотреться на такую прелесть. Ньют сейчас был максимально открыт. Он не скрывал, что хочет секса с Персивалем, и это подкупало. Такого Ньюта Грейвс ещё не видел, всегда тот был хоть немного, но смущён в его присутствии, а тут такая раскрепощенность. Наверняка она развеется, как только Грейвс начнёт действовать решительно.       Нависнув над Ньютом, Перси вспомнил, в какие моменты тот ведёт себя так же – когда рассказывает о своих магических тварях. Ньют – истинный исследователь. Открытия в том или ином плане для него важнее, чем какие-то нормы или внутренние загоны. И это – одна из тех вещей, что нравятся в Ньюте Персивалю больше всего.       Ньют как-то автоматически кладёт руки мужчине на затылок и тянется своими губами к его; Перси мягко и быстро чмокает его и тут же спускается ниже, заходя за ту грань, за которую запретил заходить сам себе ещё в самом начале даже мысленно. На первый поцелуй в шею Ньют среагировал просто восхитительно: тихонько вздохнул и откинул голову, даруя больше пространства. Неспешной дорожкой из поцелуев Грейвс спустился до самого ворота рубашки.       Пуговицы никак не хотели выскользать из петелек, и Персиваль уж было зарычал в досаде, как почувствовал прикосновение к своим рукам – это Ньют накрыл его руки своими и помог расстегнуть мешающий предмет одежды. Судя по закушенной губе и покрасневшим щекам, ему уже не хотелось никаких прелюдий. И Грейвс догадывается, почему. Но стоило бы уточнить.       — Как давно у тебя был секс?       — На последнем курсе, – Ньют догадался, какая реакция будет у его парня, поэтому тут же поспешил объяснить, – у меня пониженное либидо. Да и время не хотелось на это тратить, обходился мастурбацией.       Персиваль бесшумно присвистнул, складывая в голове циферки. Это получается, секса у Скамандера не было пять лет. Грейвс, конечно, тоже не особо активен в последнее время в этом плане, но не настолько.       Эту ночь Ньют запомнит.       Рубашка резко пропала с тела, и Ньют в смятении поднял голову, непонятливо смотря на Грейвса. Тот возвышался над ним статной фигурой, отбросив рубашку в дальний угол. Ньют даже не успел подумать о её чистоте в пыльном углу, как мужчина на нём начал медленно раздеваться. Выглядело это не так эротично, как если бы Перси был в своей форме аврора, но всё равно действовало, как надо. Ньют сглотнул.       Наклонившись ниже, Персиваль повёл рукой по торсу парня к низу живота, добираясь до резинки пижамных штанов. Провёл кончиком пальца по кромке и припал губами к тазобедренным косточкам. Ньют несдержанно проскулил и вплёл пальцы в смольные волосы мужчины. Где-то уже виднелась седина, которую Грейвс каждое утро грозился закрасить, но Ньют каждое утро отговаривал его. На его взгляд, старение – самый что ни на есть естественный процесс, и пытаться скрыть это попросту бессмысленно. К тому же, седеет Персиваль красиво, равномерно, будто так и задумано.       Штаны поползли вниз вместе с бельём. Ньют легко признался сам себе, что уже изнывает от желания. Персиваль отправился на поиски смазки; он недавно проводил уборку в доме и зачем-то переложил её из прикроватной тумбы в какое-то другое место. Сейчас сам на себя ходил и ругался, чем забавлял Ньюта.       Самостоятельно сняв до конца штаны, Ньют перевернулся на живот и потянулся, выгнув спину, чтобы хрустнули все косточки. На мгновение перед глазами посветлело, и парень блаженно простонал. Подошедший Персиваль наигранно обиженно покашлял, нависнув сверху. Наклонился к самому уху притихшего магозоолога.       — Впервые слышу от тебя подобные звуки. Повторишь? – он вылил достаточное количество смазки на руку и приставил палец ко входу. Ньют выдохнул и положил голову на сложенные перед собой руки.       Рваный выдох слетел с покрасневших уст, когда Персиваль согнул палец внутри, плавно добавляя второй. Он развёл их на манер ножниц и стал двигать взад-вперёд, вынуждая Ньюта приглушённо простонать в руки. Такое Перси не устроило. Убрав руку с чужой талии, он приподнял голову Ньюта за подбородок и прижался губами к виску.       — Я хочу слышать тебя, – пальцы двинулись с бóльшей скоростью, и парень послушно застонал, зажмурившись, когда один из пальцев прошёлся в опасной близости от простаты. Грейвс довольно улыбнулся и вынул пальцы с характерным звуком, приспуская собственные штаны.       Ньют схватился за край кровати, когда начала входить головка. Пальцы он ощущал в себе и до этого – свои собственные. Но член для него в новинку.       Ощущения странные. Как минимум, непривычные. Но потом Грейвс начал двигаться, причём быстро, и стоны сдерживать оказалось непосильной задачей. Последней мыслью Ньюта перед падением в пропасть было то, что надо будет однозначно повторить, чтобы точнее можно было описать ощущения.       И Ньют не может не отметить, что никогда ещё не пользовался такими словами.       — Блять, Перси...       Снег за окном валил уже тише, ветер собирался ложиться спать. Ненадолго зажёгся свет в одной из квартир, но тут же погас.