Иностранная подружка филолога

День был длинным. Несмотря на решение полностью сосредоточиться на учёбе, я будто и вовсе не был на парах: мысли витали где-то далеко-далеко, а из лекций я ничегошеньки не помнил. Конспект записал докторским почерком — даже я сомневался, что там есть реально существующие слова. Не жизнь, а одно сплошное разочарование. Серый асфальт под ногами — единственное на что смотрели мои глаза, пока я шел домой и думал, что жизнь приготовила мне много испытаний и разочарований. Одно из испытаний шло рядом и задавало мне вопросы, лишенные всякого смысла. — Много у тебя ещё этих дурацких вопросов? — оборвал я Макса. — Они не дурацкие, это психология. Просто представь себе, что ты идешь по улице, ну вот так же как сейчас, но внезапно натыкаешься на мусорный бак и опрокидываешь его. — Лицо одногруппника было серьезным. — Что из него высыпается? С виду относительно нормальный человек, а поговоришь с ним пять минут и эта иллюзия нормальности сразу же исчезает. Меня всю дорогу настойчиво втягивали в этот дурацкий разговор с налетом психологии и на десятой минуте я понял, что уже нахожусь на грани. — Я что слепой — мусорный бак не заметить? — Ну тогда представь, что опрокинул малюсенькое мусорное ведро, — Макс и бровью не повёл — сменил условия вопроса. — Варианты ответа того, что в нем было: а — ничего, б — органика, вроде шкурок от бананов, в — полно всякого хлама, г — надёжно завязанный пакет. — Остатки моих надежд на спокойную жизнь, — вздохнул я, сворачивая на нашу улицу. Этот разговор уже начинал меня бесить, но я старался оставаться спокойным. — Ты имел в виду "на счастливое будущее"? Вот уж на что на что, а на счастливое будущее я перестал рассчитывать до того, как перешёл в седьмой класс. Надежда Петровна влепила мне в табель успеваемости девятку и разрушила этим иллюзию тихого, уютного мира вчерашнего отличника. Казалось бы, какой-то незначительный табель с оценками, которые даже в аттестат не войдут, но эта девятка изменила всю мою дальнейшую жизнь. И по иронии судьбы, то лето, которое я провел под домашним арестом, как тупой неблагодарный сын, то лето, которое я провел с бабушкой, без возможности увидеться с кем-то из друзей, без родителей, которые укатили на отдых, стало лучшим в моей жизни. Благодаря возможностям интернета, я познакомился с Шейлой. Ей тогда было двенадцать, она была веселой, любопытной и смелой. Она совсем не изменилась, разве что повзрослела и поэтому исчезла обычная детская наивность. Совсем скоро я смогу увидеть еë лицо и услышать её голос. Почему-то она представлялась мне высокой брюнеткой с длинными... — Ден, ты здесь? — перед глазами замелькала рука Макса. Прибью. — Выбери какой-либо вариант, это же не сложно. Я не сразу вспомнил о чём он меня спрашивает, и с удивлением заметил, что мы уже пришли и стояли у своего дома. — Ты достал уже со своими мусорками. Я приложил ключ к домофону и когда дверь открылась, втянул Макса внутрь, чтобы побыстрее добраться до лифта и наконец разойтись по разным этажам. В лифте он решил оправдаться: — Это такой психологический тест, который помогает открыть внутренний эмоциональный и психологический багаж... Лифт остановился на пятом этаже и открылись двери. — Твой этаж, — напомнил я, пытаясь скрыть свою радость. — Может зависнем у тебя дома? — неожиданно спросил он, задерживая лифт. — Мы друзья и соседи, а вне универа не общаемся совсем. «К себе в квартиру тебя пустить? Ещё чего?!» — пронеслось в голове. — Извини, у меня нет на это времени. — Ну ладно, — он не стал настаивать. — Позвони, если передумаешь. Непременно, позвоню, а потом ещё красную дорожку ему постелю. Когда я оказался дома, сразу выбросил из головы и Макса, и странный разговор. Все люди и весь мир остались за надежной входной дверью. Чуть позже, стоя под душем, я окончательно пришел в себя и обрёл душевное равновесие. Я не искал живого общения, но похоже мне не отвертеться от людей. Люди повсюду. Натянув толстовку и штаны, я сел за комп, проверяя почту. Начальница прислала два больших файла, один на перевод, а второй на редактирование, и я решил не откладывать и сразу же открыл первый текст. Поесть можно и потом как-нибудь. Мне нравилась моя работа и за год я привык после учебы сидеть у компа, редактируя тексты. Сначала работа занимала у меня от силы четыре часа в неделю, но со временем мне стали доверять все больше, поэтому теперь присылали серьезные тексты и практически каждый день. Я был только рад. Мне почему-то важно было заниматься чем-то, за что хорошо платят. Так я мог самому себе доказывать, что не бездельничаю. Учеба и стипендия почему-то не давали мне такого чувства удовлетворения от занятости. Возможно из-за того, что учиться было легко, а возможно, из-за того, что стипендия была в пять раз меньше, чем то, что я получал из подработки. Наверное я стал таким из-за вечных придирок отца, для которого было важно иметь кучу денег. Я всегда подозревал, что он не любил маму и женился на ней только из-за еë богатой семьи. Но это все долгая история и она давно в прошлом. Шесть часов спустя я отправил начальнице готовый перевод статьи и весь отредактированный материал со своими пометками и комментариями. И ещë через час мне пришла оплата. Наверное, она и не догадывалась, что премии «за скорость и профессионализм» их фирма платит обычному студенту-второкурснику, который сильно-сильно наврал в своем резюме. Все знают, что у фрилансеров документы не требуют и никто ничего не проверяет, поэтому несколько щелчков по клавиатуре и вот я не девятнадцатилетний Денис, студент-второкурсник из Питера, а сорокалетний журналист с большим опытом работы в Америке. Если бы я это не сделал, меня бы не взяли. К тому же память у меня хорошая, так что врать мне всегда было легко. Скромность и честность украшают, но ничего не дают. Я взял телефон, чтобы проверить не написала ли Шейла. На часах была половина двенадцати ночи, но никаких уведомлений не было. Я хотел спать, зевнул и понял, что ничего не ел полдня. Ничего, утром плотно позавтракаю.