Поворот переключателя

      59.       Дорога в Каон оказалась тяжелее, чем раньше. Над спутниками нависла гробовая тишина, Орион погрузился в угрюмую тоску, а Дэдлок не желал вмешиваться (или не знал как).       Примерно на половине расстояния они начали встречать беженцев — все они направлялись прочь от Каона, испуганные и взъерошенные. Военные колонны проезжали мимо клерка и его телохранителя, и несколько раз они видели, как над шлемом пролетали воздушные подразделения. Вскоре им пришлось сойти с шоссе и ехать уже ночью: все дороги, ведущие в Каон, были запружены беженцами и заблокированы солдатами. Даже когда они пробирались через дикую местность, они наткнулись на пограничный патруль (Дэдлок сбил двух невезучих мехов с серво) — но, к счастью, земли, окружающие Каон, были слишком обширной территорией, чтобы так быстро организовать стабильную охрану, особенно после смерти правящего органа.       Пока они ехали и шли (в зависимости от того, что позволяла местность) дальше, Орион понял, что они были не единственными, кто добрался до Каона. Большинство ботов, которых они встречали, бежали от него, но были и другие — ночные тени, отдалённый гул двигателей и мерцание биолайтов, — которые двигались в сторону города. Пограничные часовые задерживали этих нарушителей, когда могли, но было очевидно, что их первоочередной задачей было следить за теми, кто рискнул покинуть город, а именно за мехами с фиолетовыми метками.       После того, как Орион и Дэдлок миновали импровизированную блокаду, они вернулись на шоссе. Пустота тревожила, но когда башни Каона обозначились на горизонте, начали появляться признаки жизни: небольшие отряды рылись в наспех заброшенных складах и мастерских, окружавших дорогу. Косые взгляды были брошены на Ориона и Дедлока, но никто не пытался их остановить.       Они встретили ещё один патруль у границы города, где раньше был контрольно-пропускной пункт, — на этот раз со знаками десептиконов. Орион трансформировался в основной режим, открыв маску — и стражники коротко поклонились ему, пропуская их без вопросов.       Каон больше не являлся полем боя; многие здания были повреждены или разрушены, повсюду виднелись следы сажи от пожаров, но завалы активно расчищались. На самом деле, в то время как окраины города были совершенно пусты, центр Каона выглядел более оживленным, чем раньше — только теперь большинство меха, которые бегали вокруг, выкрикивая приказы или выполняя их, были вооружены и носили ту же фиолетовую эмблему. Орион никогда не осознавал, как много их было! И огромные промышленные объекты Каона работали в полную силу, дым поднимался из труб, а воздух над плавильнями дрожал от жары.       Орион поймал одного из меха со свежевыкрашенными знаками отличия командира отделения.       — Где мне найти Мегатрона? — спросил архивист.       — Лорда Мегатрона? Он в командном центре, — мех указал куда-то позади себя. — Бывшая мэрия.       — Лорд…? — прошептал Орион сам себе, и его оптика сузилась. — Дэдлок, пошли.       Крыша главного зала ратуши всё ещё ремонтировалась, но остальная часть здания, казалось, находилась в хорошем состоянии. Там тоже было оживлённо: мехи с офицерскими знаками отличия сновали туда-сюда. И снова никто не попытался остановить Ориона, когда он вошёл, охранники у дверей даже отдали ему честь. Но когда клерк шёл по широкой внутренней площади, которая до сих пор была частично покрыта обломками разрушенной крыши, сверху донёсся рёв двигателей, и Старскрим грациозно приземлился прямо перед ним.       — Ну, здравствуй, — почти пропел сикер, голос сочился ядом. Он всегда звучал как скрежет когтей по стеклу, но сейчас его пронзительный визг казался особенно отталкивающим. — Посмотри, что притащил дрон-уборщик.       Дэдлок зарычал за плечевым сегментом Ориона, но архивист жестом велел ему отойти.       — Приветствую тебя, Старскрим. Это срочно? Полагаю, у тебя есть обязанности, которые ты должен выполнять.       — В отличие от некоторых, — сикер положил манипулятор на бедро, торжествующе поблескивая красной оптикой. — Я принес Мегатрону победу, я сыграл жизненно важную роль в его плане свержения Сената, в то время как тебя отослали, чтобы сделать… Что ты опять там делал? — он ухмыльнулся, показывая идеальные денты. — Каково это — потерять свой трон, ммм?       Расплавленная ярость кипела в грудной Ориона, манипуляторы сами собой сжались в кулаки. Он знал, что сикер насмехается над ним, намеренно пытаясь заставить его потерять самообладание, клерк был слишком умен, чтобы проглотить наживку… Но это было больно. Каждое слово попадало прямо туда, где было больнее всего, и клерк почувствовал желчное, обиженное желание приказать Дэдлоку сорвать эту приводящую в бешенство ухмылку с красивой лицевой Старскрима.       К счастью, ему удалось сохранить достоинство.       — У меня нет времени на бессмысленное подшучивание, — сказал Орион, поблагодарив Праймуса за то, что его голос прозвучал ровно и спокойно. Он обогнул сикера, Дэдлок следовал за ним, как послушная тень, и притворился, что игнорирует оскорбительный хриплый смех за спиной.       Спросив у пары ботов дорогу, Орион и его телохранитель поднялись по лестнице, ведущей в один из бывших конференц-залов. Ещё до того, как он достиг открытых дверей, он услышал знакомый баритон Мегатрона, и неожиданная волна тошноты почти заставила его очистить баки. Просто слыша это… О, Праймус, он собирался встретиться с дорогим другом, любимым партнёром… лжец, предатель, виновный в убийстве сотен меха — виновный в убийстве даже раньше, но прощённый так легко, как Орион мог быть таким слепым, как он мог это пропустить?..       Архивист вошёл в конференц-зал, но ничего не сделал, чтобы объявить о своем прибытии; он просто стоял там, наблюдая, как друг что-то обсуждает с Саундвейвом. Мегатрон был не в лучшей форме: его броня потрескалась и помялась, краска во многих местах выгорела; только самые тяжёлые раны выглядели вылеченными, и Орион, несмотря ни на что, почувствовал укол сострадания. Но затем взгляд упал на тяжёлую пушку, прикреплённую к правому манипулятору гладиатора — незнакомое и пугающее зрелище.       Клерк всё ещё смотрел на него, когда заметил, что разговор прекратился; оторвав взгляд от пушки, Орион встретился с оптикой Мегатрона.       Секунды тянулись в мучительной тишине, когда серый мех наконец заговорил.       — Саундвейв, Дэдлок. Оставьте нас.       Оба названных меха даже не подумали о неповиновении; коротко поклонившись, они вышли из комнаты, тяжеловесно украшенные двери закрылись за ними, оставив Ориона и Мегатрона наедине друг с другом. 60.       — Итак, — беспокойно начал Мегатрон, его голос раздался в пустом зале и затих под куполообразным потолком, — ты вернулся.       — Да, — медленно произнес клерк. — Хотя я не уверен, к кому я вернулся, Мегатрон. Или мне следует называть тебя Лордом Мегатроном сейчас, как это делают твои последователи? Я думаю, что тогда я нарушил твой приказ, вернувшись после того, как меня отослали.       — Орион… — серый мех сделал шаг к нему, но архивист прервал его, вся эта сдерживаемая ярость и страдание опалили его оптику.       — Ты снова собираешься мне лгать? Так же как ты лгал всё это время, и всё ради… ради сокрытия резни, которую планировал! — Орион наконец разразился криком. — Ты обманул меня и отослал прочь, чтобы я не мешался под серво!       — Да! — Мегатрон тоже повысил голос. — Да, я обманул тебя, потому что знал, что ты будешь возражать против нашего плана. Это должно было быть сделано, Орион!       — Это нужно было сделать?! Неужели ты не понимаешь? Теперь твоё имя навсегда будет запятнано этим преступлением!       — Тогда позволь этому случиться! — Оптика Мегатрона вспыхнула красным, и Орион отступил назад, потрясённый и напуганный. — Пусть все эти высокомерные и могущественные знают: есть сила, которая может заставить их ответить за каждое злодеяние, которое они совершают!       — Убивая их? — мимолётный страх Ориона прошёл, а его негодование вернулось. — Это твоё представление о справедливости? Это то, что ты сделал бы со всеми, кто посмеет бросить тебе вызов?       — Нет, — сухо и холодно ответил Мегатрон. — Но Сенату пришлось уйти. Мы бы никогда ничего не добились, если бы они охраняли все выходы. Они хватали за шею каждого кибертронца, но не более того! Их правлению пришёл конец.       — О, ты, конечно, умеешь обращаться со словами, как всегда, — Орион был встревожен тем, как обиженно и саркастично он звучал, но предложения текли неудержимо, все плотины были прорваны. — Но никакие причудливые речи не изменят того, что ты сделал. Ты спланировал и совершил массовое убийство, ты разграбил этот город!       — Я освободил этот город!       — Это ты называешь свободой? Разрушения и опустошённые руины?!       — Я знал, что ты плохо отреагируешь, — вздохнул Мегатрон. — Вот почему я хотел, чтобы ты поехал в Родион — там ты был бы в безопасности. Ты не создан для сражений. Это место — зона военных действий; ты действительно хотел быть в центре этого?       — Так ты говоришь, что сделал это, чтобы защитить меня, — губы Ориона горько изогнулись. — Отсылаешь меня прочь, как назойливого спарка.       — Ты бы никогда не ушёл, если бы я сказал тебе правду, — Мегатрон упрямо посмотрел ему в лицевую. — Признай это. Наш план включал временный захват; я не мог рисковать тобой. А что, если бы мы потерпели неудачу? — его голос немного дрогнул, и Мегатрон опустил оптику. — По крайней мере, тогда бы ты остался на свободе.       — Теперь ты говоришь, что всё, о чём ты заботился — это моя безопасность, — Орион покачал шлемом. — Прости, Мегатрон, но мне сейчас трудно тебе поверить. Как я могу доверять тому, что ты говоришь?       На короткое мгновение Орион испугался, что друг ударит его, но на лицевой серого меха не было гнева. В процессоре клерка мелькнула мысль — так ли он сам выглядел сейчас? Обиженный, злой и нераскаявшийся, отчаянно пытающийся контролировать свои эмоции? Но затем гнев уступил место печали; Орион почувствовал, как между ними что-то сломалось, и впервые перед ним возник призрак неопределенного будущего. Что ты теперь будешь делать, маленький архивист? Куда ты пойдешь?       Но Мегатрон отвлек его от этих размышлений.       — Соедини со мной искру.       — Ч-что? — Орион посмотрел на него, не совсем понимая, что он слышит.       — Соединим искры, — повторил Мегатрон, на лицевой была только решимость. — Никакое количество слов не заставит тебя поверить мне сейчас; тогда убедись сам, что я честен. Я не могу тебя убедить, но я могу показать.       Орион застыл, широко раскрыв оптику, в процессоре звенели воспоминания о термине «изнасилование искрой».       — Ты… сделаешь это для меня…?       — Да, — тяжело сказал Мегатрон, а затем коснулся своего коммуникатора. — Саундвейв? Закрой двери в холл. Никого не впускай, ни при каких обстоятельствах. — Затем он оглянулся на Ориона, который все еще был слишком ошеломлён, чтобы двигаться, и выпрямился, притушив оптику. Лицевая Мегатрона напряглась, его поза стала жёсткой и напряжённой, и броня на грудной разошлась, открыв камеру искры; ровный синий свет наполнил комнату. Искра серого меха была такой же прекрасной и сияющей, как искра любого кибертронца: светящийся шар голубой энергии, невероятно мощный и такой же невероятно хрупкий, слегка пульсирующий в своей оболочке. Орион не мог оторвать оптику от этого света, оцепенев; источник жизни, сущность меха, выставленный напоказ — для него, и только для него.       «Откажись», потребовал голос в процессоре. Само предложение является достаточным доказательством. Ты не имеешь права заставлять искру слиться, чтобы убедить тебя и ублажить свои оскорблённые чувства. Это надругательство; откажитесь. Но он так долго этого желал, и теперь его несбыточное желание исполнилось…       — Я не могу этого сделать, — Орион, наконец, снова посмотрел в лицевую Мегатрона. — Я не могу взять что-то настолько интимное как способ… заслужить доверие. Я верю тебе, — клерк опустил взгляд. — Я… ценю то, что ты пытаешься мне дать, но тебе не нужно платить за моё доверие тем, что ты считаешь унижением. Я верю тебе, — повторил он почти отчаянно, как будто не совсем был уверен, что верит, но страстно стремился к этому.       — Тогда прими это как знак моего доверия. Тебе.       Их оптика снова встретилась, и на этот раз Орион не пытался спрятаться, изучая выражение лицевой Мегатрона с почти пылкой интенсивностью, но не видя ничего, кроме торжественной уверенности.       Ориона не нужно больше убеждать; возможно, он слаб, но сейчас это не имело значения, тоска, испорченная остаточным гневом и обидой, скручивалась в его грудной. Не говоря ни слова, клерк шагнул ближе, приказывая своей броне отойти в сторону. Его искра затрепетала, чувствуя, что она наконец-то преисполнится.       Сжатые кулаки Мегатрона слегка дрожали, сложенные панели скрипели, пытаясь снова сомкнуться, но гладиатор стиснул денты и держал броню открытой. Орион успокаивающе провёл пальцами по манипуляторам друга; странно, но его противоречивые эмоции прошлого отодвинулись на задний план, как будто здесь и сейчас было каким-то образом отделено от остальной реальности или течения времени. Орион стоял с обнажённой искрой среди руин сожженного города, готовый слиться с завоевателем города… И это казалось невероятно правильным. Маленькие полупрозрачные завитки энергии их искр начали вспыхивать, протягиваясь друг к другу, и с последним шагом вперед клерк соединил их грудные отсеки вместе.       Контакт ослепил его ошеломляющей лавиной ощущений, бестелесных и всё же превосходящих все физические чувства. Ориону хотелось одновременно упасть и парить в центре вселенной, и присутствие Мегатрона было повсюду вокруг и внутри него, чужая искра переплеталась с его и яростно пульсировала в тщетных попытках защититься. Но в слиянии не было никакой защиты: теперь клерк понял, почему одни считали его таким интимным, а другие — таким опасным. Ты мог бы быть внимательным и деликатным — или ты мог бы выдвинуться вперёд и силой разорвать искру партнера. Но, казалось, Мегатрон ничего не делал без энтузиазма, решив закончить то, что начал: одним резким разрушительным всплеском он завершил слияние, разрушив все стены — и поток эмоций, образов и фрагментов мыслей хлынул на Ориона.       Там была ненависть — столько ненависти и отвращения, что это испугало Ориона, и из этого родилась настойчивость (Ты больше ни в чем мне не откажешь! ). Была убеждённость — и никакого сожаления о судьбе сенаторов. И глубоко под всем этим был страх — такой тугой клубок, что архивист просто смахнул его своим разумом, не решаясь идти дальше. Но была ещё и нежность — бесконечная нежность, вся сосредоточенная на нём! Архивист купался в ней, его искра горела в горниле этой привязанности. Тем не менее, это тоже было смешано со страхом — образы Ориона, схваченного Ориона, подвергнутого пыткам, — и яростным желанием защитить.       И было доверие. Доверие Ориону, что он не злоупотребит данной ему властью. Доверие, которого никто другой никогда не получал раньше.       Орион ответил взаимностью на этот вихрь эмоций, раскрыв собственную искру — не как зияющую рану, а скорее как мягкое объятие. Посмотри на меня. Увидь меня. Можешь ли ты принять меня таким, каков я есть?       Увидь мою любовь. Увидь мои страхи: предательство, неудачи других… потерю тебя. Я так боюсь потерять тебя, и я думал, что это сделал я — с твоими демонами. Пожалуйста, не поддавайся им. Пожалуйста, не оставляй меня.       И на обжигающую ласку разгорячённого металла Мегатрона он ответил собственной, нежной и восприимчивой, вбирая в себя всплески раскалённой добела потребности и защищенности, успокаивая их, превращая ураган в бриз. И здесь не было ни лжи, ни скрытности, там, где пересекались две искры.       Перезагрузка была не ошеломляющим приливом энергии, как при жестком подключении, а нежным всепроникающим блаженством. Может быть, именно так ощущался Колодец Искр, где все были по-настоящему едины.       Они пришли в себя, крепко прижимаясь друг к другу, искры бились синхронно. С тихим шипением гидравлики их броня вернулась на место, снова запечатав искровые камеры. Включив оптику, Орион посмотрел в лицевую Мегатрона и увидел, что друг смотрит на него с необычным спокойствием. Клерк слегка грустно улыбнулся ему; он вошёл в искру друга и узнал, что Мегатрон действительно верил, что поступил правильно, казнив Сенат. Он не получал удовольствия от убийства, но и не сожалел об этом. Орион не мог согласиться с этим… но он мог принять это — по крайней мере, в этот раз.       — Никогда больше так не делай, — Орион прижался щекой к плечевому сегменту серого меха.       — Сделать что: солгать тебе или уничтожить Сенат?       Невольно Орион рассмеялся.       — И то, и другое. Никогда не делай ни то, ни другое, — он снова поднял оптику, выражение его лицевой стало серьёзным. — Я этого не вынесу.       — Даю тебе слово, — Мегатрон погладил антенну. — Больше никакой лжи. И больше никакого убийства Сената — не то чтобы Сенат ещё можно было убивать… — Он усмехнулся. — Но я хочу, чтобы ты тоже кое-что пообещал. Поклянись, что никогда никому об этом не расскажешь.       — Ты имеешь в виду… О том, что мы соединяли искры?       — Да. Никто не должен знать, — оптика Мегатрона была суровой, и Орион вспомнил чувство, которое он уловил в сознании гладиатора: ужас и стыд за то, что они делали. Если бы это было то, что мехи думали о слиянии здесь… Чего им определенно лучше не знать.       — Даю тебе слово, — эхом отозвался архивист. — Но Саундвейв всё равно узнает об этом.       — Саундвейв будет осторожен, — улыбнулся Мегатрон, притягивая клерка ближе, и Орион с радостью подчинился. Забавно, что никаких других слов не требовалось, после всего, что они говорили друг другу раньше. Но они вдвоём увидели все, что им было нужно.       Орион поднял манипулятор и коснулся лицевой Мегатрона, прослеживая царапины и полустёртые красные линии на щеках друга.       — Тебе следует показаться медику, — тихо сказал он.       — Переживу. Медикам нужно позаботиться о раненых.       Наконец он отпустил Ориона, и архивист отступил (немного неохотно).       — У нас есть более важные задачи. Пойдем, Орион, — Мегатрон поманил его за собой и повёл к дверям. Они открылись по его команде (по-видимому, Саундвейв интерпретировал «кого угодно» как «кого угодно, кроме Мегатрона»), и они вдвоём прошли по коридору на балкон с видом на центр Каона.       — Ты видишь это, Орион? — гладиатор посмотрел на него, голос звенел энергией, а оптика ярко светилась. — Это первый свободный город на Кибертроне. Прямо перед нами рождается новый Кибертрон, и мы стоим у его истоков. - Он снова повернулся к панораме, разглядывая дымящиеся трубы, снующих внизу ботов и отдалённый след двигателя реактивного самолета, разрывающего туман. — Мы удержали город. У нас есть целая армия. У нас есть те, кого мы можем назвать нашим народом. — Мегатрон взял манипулятор Ориона. — И теперь мы можем построить будущее, о котором мечтали. Разве это не стоит того, чтобы за это бороться?       — Это так, — согласился клерк, переплетая их пальцы вместе. — Но ни в коем случае не обязательно. Если мы сражаемся, то делаем это потому, что нас заставляют. И мы сражаемся с большей честью, чем наши противники, поскольку это будет война прежде всего за умы и симпатии.       Мегатрон одобрительно замурлыкал, ЭМ-поле посылало тёплые импульсы любви.       И тут Ориона осенило: термин, который он искал, что-то, с помощью чего можно было бы ссылаться друг на друга. Те, кто соединял искры, были ближе, чем друзья, больше, чем любовники. Если не по рождению, то по клятвам и по выбору — братья.       Это было то, чем они были всё это время.