***
Мегатрон сдержал обещание: в то время как битва за Тарн была ожесточённой, а десептиконы не щадили правительственные силы, всех гражданских лиц, которые не хотели принимать новый порядок, вывели из города. Но даже если бы не было кровавой бойни, было разграбление: все заброшенные дома и административные здания были разграблены, а некоторые из самых богатых мест сожжены. Мегатрон, однако, наказал поджигателей — когда все ресурсы были драгоценны, те, кто растрачивал их впустую, были объявлены общими врагами. Попытки Ориона защитить собственность беглецов наткнулись на стену непонимания. Здесь Мегатрон был непреклонен. — Мы находимся в состоянии войны, и каждый шаникс на счету. Эти боты высказали свое мнение, когда покинули город; они видят в нас врагов. Что нам делать, охранять их имущество в знак доброй воли, в то время как наши собственные войска голодают? Кроме того, наши солдаты рискуют жизнями, сражаясь за нас; мы должны дать им что-то в награду. Достаточно того, что я застрелил тех шлакоделов, которые грабили дома мехов, которые остались. — Ты застрелил кого-то в наказание?! — По решению военного суда, — заявил Мегатрон окончательно, не оставляя вариантов для аргументации.***
Падение Тарна стало огромной катастрофой для Нового Сената. Теперь, когда и Каон, и Тарн были под их знаменем, десептиконы держали в манипуляторах треть промышленности южного полушария. Но самым большим активом, который они приобрели, были, конечно же, энергоновые шахты Тарна. Со временем ботам приходилось всё глубже и глубже погружаться в таинственный подземный мир Кибертрона, и теперь шахты простилались на километры, уровни и уровни заброшенных туннелей, ответвляющихся от главной шахты, их мертвая чернота выглядела угрожающе. Кое-что из оборудования оказалось настолько древним, что, вероятно, оно было свидетелем, как Первый «Арк» отправился в путь. Орион не мог не вспомнить время на С12, когда он спустился туда с Мегатроном, который хотел сам изучить текущую ситуацию. Но было очевидно, насколько стары эти шахты: лампы заржавели и покрылись жиром, потолок в некоторых галереях был таким низким, что антенны Ориона касались его, и Мегатрону пришлось наклониться. Когда они спускались всё ниже, системы архивиста посылали предупреждения об изменениях давления и состава атмосферы, и одна мысль о том, какая каменная масса нависала над ним, вызывала клаустрофобию. Как мог кто-то жить и работать здесь целыми ворнами и не сойти с ума? Но мехи, которых они встретили под землей, приветствовали их с большой радостью. К удивлению Ориона, некоторые из них знали гладиатора лично. — Я помню тебя спарком, в два солнечных цикла появившегося из Колодца Искр, — сказал один из пожилых шахтеров, оптика которого мерцала от удивления. Его акцент был намного сильнее, чем у Мегатрона, который, должно быть, отшлифовал речь во время путешествий. — Такой любопытный парень, всегда надоедал всем вопросами. И такой упрямый! — он повернулся к Ориону и подмигнул. — Наш начальник называл его вредителем. — А как насчет шахты, где мы работали? — Мегатрон изобразил безразличие, послав угрожающую глифу хихикающему клерку. — Е24? Её закрыли, боссы сказали, что она почти истощена и слишком дорога для эксплуатации или что-то в этом роде… Хочешь посмотреть? Он закрыт, как и все прочие шахты. Они говорят, что там слишком опасно, ха! — ухмыльнулся мех, показывая истёртые денты. — Они их особо не беспокоили -эти шахты, — когда все ещё могли получать от этого деньги, шлакоделы. — Я могу взглянуть позже, — Мегатрон сжал плечо бывшего коллеги. — Теперь все будет по-другому. И пока гладиатор был занят реорганизацией процесса добычи полезных ископаемых и ремонтом опорных столбов и оборудования, Орион взял на себя задачу расшифровки сложного беспорядка, который из себя представляла документация горнодобывающей промышленности. Бумажной работы оказалось на много ворн вперед, требующей пристального внимания, и после двух бессонных ночей клерк обратился к Саундвейву. — Вот, видишь? — он открыл несколько отчетов рядом друг с другом. — Цифры различаются. Опубликованная информация подтверждает, что шахты убыточны, но отчеты, отправленные прямо в Сенат, гораздо более оптимистичны. И это несоответствие можно увидеть только в отчетах, касающихся закрытых шахт. — Я проверю, — коротко ответил Саундвейв. Он вернулся с самыми интересными новостями, которые он вытащил лично из Рэтбэта и его личного архива, и вскоре Орион и телепат уже представляли обнаруженные данные Мегатрону. Пару циклов спустя они стояли перед входом в шахту Е24 во главе наспех собранной команды. Тяжелые многослойные двери были запечатаны и покрыты знаками «опасность», и когда они открылись, компания оказалась перед чёрной пастью заброшенной шахты. Они спустились — осторожно, опасаясь возможно неустойчивого грунта. — Вот, — Мегатрон направил свет лампы на карту, висящую на стене. — Сектор окрашен в зеленый цвет. Это последняя, мы работали там до закрытия. К счастью, платформы до сих пор были активны (хотя Орион дёргался при каждом скрипе ржавой колымаги, когда она двигалась вниз); по прибытии в новейший сектор бывший шахтер и его коллеги рассредоточились, оставив Ориона и Саундвейва возле шахты. И вскоре комлинк Ориона ожил. [Ты был прав, ] Мегатрон звучал одновременно благоговейно, разъярённо и ликующе. [И я тоже был прав: энергетический кризис был, по крайней мере, частично сфабрикован. Эта шахта не истощена, руда так же богата, как и раньше!] [Похоже, мы получили больше, чем рассчитывали, когда брали Тарн, ] Орион использовал счастливый глиф. [Интересно, знает ли об этом Зета и молится Праймусу, чтобы мы не узнали об обмане Сената.] Мегатрон рассмеялся. [Если он думает, что сможет осадить нас и победить в войне на истощение, боюсь, его ждёт большое разочарование. У нас будет много энергона, как только мы снова запустим эту шахту!] 65. Не все, кто остался в Тарне, приняли десептиконский знак. Они были представителями средних и высших каст: ученые, инженеры, медики, клерки. Они не питали любви к сенаторскому режиму, но в то же время настороженно относились к десептиконам. Большинство остались просто потому, что не хотели покидать дома. Орион потратил много времени на то, чтобы поговорить с этими ботами и успокоить их, поэтому очень скоро они начали собираться вокруг архивиста. Некоторые из них знали его по Растру. — Ты должен понять, Орион Пакс, — сказал ему ученый по имени Персептор, — резня в Каоне напугала и обескуражила многих. Те, кого ты видишь здесь, остались благодаря тебе. Ты кажешься разумным мехом, и, честно говоря, я не думаю, что у тебя есть что-то общее с негодяями, из которых состоит армия десептиконов. — Я понимаю твои сомнения, Персептор, но мы не можем позволить себе их сейчас, — Орион повысил голос, чтобы все могли его услышать. — В настоящее время весь Кибертрон против нас; мы не можем позволить себе никаких внутренних раздоров. Мы должны держаться вместе, потому что разделенные мы будем уничтожены. Возможно, есть вещи, в которых мы не согласны, но нас всех объединяет одно: осознание того, что Кибертрон нуждается в переменах. Мы не должны быть раздавлены. Мы — лучшая надежда нашей планеты, и мы не должны потерпеть неудачу. — Что касается десептиконов, — добавил он тише, — Мегатрон будет держать их в узде. Ты сам видел, что к Тарну отнеслись с уважением. — Будем надеяться, что ты сможешь удержать Мегатрона в узде, — заметил Персептор. Орион нахмурился, услышав эту формулировку, но ничего не сказал. Что стало для него настоящим сюрпризом, так это встреча с двумя определёнными ботами на одном из собраний «беззнаковых». — Санстрикер? Сайдсвайп? — Орион даже не пытался скрыть изумления. — Я думал, вы уже поднялись в рядах десептиконов! Я не ожидал увидеть вас здесь. На самом деле, теперь, когда я думаю об этом, я давно вас не видел. — Да, насчет этого… — Сайдсвайп неловко потер затылок, — мы вроде как… взяли небольшой перерыв, чтобы подумать. После той ночи, когда взяли Каон, ты же знаешь. — Это было довольно ужасно, — Санстрикер продолжал смотреть вдаль, упрямо избегая оптики клерка. — Как плавильни в стране живых. — Это было не совсем так, как мы представляли наше славное восхождение, — пробормотал Сайдсвайп. — Я имею в виду, мы хотели сражаться и заставить наших угнетателей заплатить… — Но мы не думали, что это будет так, — закончил Санстрикер. — У нас было некоторое время, чтобы всё обдумать, — желтый близнец выступил вперед, взяв на себя активную роль, так как его брат явно чувствовал себя неловко, признавая ошибки. — Ты был прав с самого начала, Орион Пакс. Прости нас за то, что мы отвергли тебя раньше. Мы… хотели бы присоединиться к тебе, если ты не возражаешь. — Меня это определенно устраивает, — Орион улыбнулся так ярко, что даже кислое выражение лица Санстрикера посветлело. — Добро пожаловать, друзья мои.***
Пока Орион набирал последователей, у Мегатрона возникли проблемы с одним из своих. — Я этого не потерплю! — Старскрим кипел, агрессивно ощетинившись крыльями. — Я не инструмент, которым можно воспользоваться и выбросить, когда он больше не нужен! — Ты один из моих доверенных лейтенантов, — Мегатрон сохранял спокойствие, но было очевидно, что вспышка сикера раздражала его. — Я не верю, что это считается «выбрасыванием». — Я дал тебе Каон! Я повёл своих товарищей по крылу в бой, где мы были в меньшинстве. Я одурачил сенаторов и уничтожал их от твоего имени! И я всё ещё отвергнут в пользу этого… библиотекаря! — Работа Ориона имела решающее значение для нашего дела задолго до того, как ты присоединился к нам, — губы гладиатора изогнулись в хитрой ухмылке. — По крайней мере, он не позволяет приступам ревности влиять на его действия. — Ну, по крайней мере, я не пробрался к тебе в любимчики через платформу! Старскрим вздернул подбородок, с вызовом глядя на Мегатрона. Ухмылка военачальника стала шире, и он наклонился так близко, что их лицевые почти соприкоснулись. — Но тебе бы этого хотелось, не так ли? — почти промурлыкал он, наслаждаясь яростью — и вспышкой возбуждения, — которая вспыхнула в оптике сикера. С коротким смешком Мегатрон отступил назад. — На самом деле, у меня есть для тебя задание, Старскрим. Очень особая миссия, — он отвернулся, чтобы взять планшет с данными. Сикер зарычал. — Мне не нужны объедки. — О нет, я уверен, что тебе понравится это задание, — Мегатрон оглянулся через плечевой сегмент, поблескивая оптикой. — Никто кроме тебя не сможет это сделать. Когда некоторое время спустя Старскрим покинул временный командный центр, он сдерживал взволнованную улыбку, шагая широко и гордо. Он вызвал Скайварпа и Тандеркрекера — и на следующее утро они исчезли из Тарна. 66. Зета был назван новым Праймом вскоре после падения Тарна. Орион и Мегатрон наблюдали за его инаугурацией в импровизированном командном центре через проектор Ориона: Зета в церемониальных одеждах выходит из Великого Империума со священной Матрицей в манипуляторах и представляет ее ботам. Лицевая Зеты теперь было закрыто фигурной маской, за спиной были раскинуты украшения в виде крыльев. Новый облик должен был символизировать его перерождение в Прайма и отказ от прежней личности. — Узрите носителя Матрицы, который умер и родился заново, переделанный светом Праймуса! — пропел церемониймейстер — старый священник из группы, служившей Матрице, протягивая манипуляторы к будущему Прайму. Зета опустился на колени перед жрецом, который взял у него артефакт. — Встань, Зета Прайм! — провозгласил священник, и вновь назначенный правитель Кибертрона сделал, как ему было сказано. — Замечательно, — прокомментировал Мегатрон, наблюдая, как Зета принимает присягу Нового Сената. — Раньше у нас был Прайм, который был марионеткой Сената, а теперь у нас Сенат, который танцует под дудку Прайма. Интересно, что еще хуже? — Время покажет, — Орион был менее скептичен и с большей надеждой относился к новому Прайму. — Этот Зета умен… может быть, он передумает и согласится начать переговоры. — Посмотрим, — дипломатично заключил гладиатор. Архивист выключил проектор и подошел к столу с голографической картой. Поверхность Кибертрона была воссоздана здесь с большой детализацией, занимая всю широкую доску, упрощённые 3D-модели горных хребтов, плато и городов, покрывающих ее. Территория десептиконов была отмечена фиолетовым цветом — относительно небольшое пятно среди синего цвета Сената. Манипуляторы Мегатрона скользнули вокруг талии Ориона. — Наблюдаешь за нашими владениями? — спросил он, царапая клыками кончик антенны. Клерк завел двигатель, наклоняясь наощупь. — Ммм, — промурлыкал он, когда резкое, тщательно отмеренное давление на антенну послало тёплые мурашки по спинным магистралям. Мегатрон переключил внимание на другую антеннку, даря порцию покусывания, глоссой проходясь по всей длине между укусами. Орион мог только вентилировать и радостно мурлыкать, серво слабели, а венты включались в ответ на тлеющий жар, наполнявший его нутро. — Остановись… остановись, — клерк, наконец, собрался достаточно, чтобы высвободиться из объятий и повернуться лицевой к Мегатрону. Улыбнувшись, Орион положил манипуляторы на плечевые сегменты друга. — Если ты продолжишь, я не смогу дойти до нашей кварты. — Он чувствовал влагу за плотно закрытыми створками порта. Независимо от того, насколько хорошо он сдерживал интерфейс протоколы и держал закрытыми створки и панель, которая их закрывала, рано или поздно она должна была начать протекать. Это было бы… в высшей степени неприлично. — Кто сказал, что нам нужно куда-то идти? — Ухмылка Мегатрона стала распутной, и он поднял Ориона с обычной легкостью, опустив на стол. — Ты хотя бы запер дверь? — пробормотал архивист, уловив мысль гладиатора. — Я давно уже все продумал. Орион раздвинул бедра, приветствуя корпус друга между ними, и притянул его в неожиданно неистовом поцелуе. Клерк сам удивился этой внезапной страсти, но как только он начал, то не мог остановиться, открыв рот и наслаждаясь ощущением их губ, скользящих друг о друга. — Какую картину мы из себя представляем, — выдохнул Орион, когда они отстранились, — невинный аяконский библиотекарь в лапах безжалостного гладиатора. Мегатрон усмехнулся. — Звучит как сюжет для сентиментального любовного романа. — Я бы почитал такой роман, — клерк поднял серво, чтобы подтолкнуть Мегатрона ближе ступнёй. — Хотя у меня есть реальная вещь, которая намного лучше. Вместо ответа Мегатрон снова соединил их губы, и Орион застонал, его глосса обвела очертания острых клыков, которые могли разорвать горловые кабели, но никогда не причиняли ему вреда. Всё ещё поглощенный поцелуем, Мегатрон толкнул, заставляя партнёра лечь на карту, а затем потратил пару мгновений, чтобы полюбоваться видом — архивист раскинулся перед ним, выставленный напоказ, как приз, открытый и готовый. Орион просто притушил оптику и соблазнительно улыбнулся без малейших признаков смущения. Он мог видеть голографические башни Каона, выступающие из его брюшных пластин, могучие стены Тарна, мерцающие справа от него, и шпили Воса слева. — Ты собираешься уничтожать меня, как эти бедные беззащитные города? — он замурлыкал. — Эти города вряд ли беззащитны, — Мегатрон наклонился, накрыв Ориона своим корпусом. — В основном это огромная процессорная боль. Как и ты. — Тогда, я думаю, тебе следует сломить мою оборону, — Орион раздвинул серво шире, оптика озорно поблескивала. — Тарань мои ворота, если можно так выразиться. Мегатрон фыркнул, пряча лицевую на шее клерка. — Ты пытаешься рассмешить меня или сконнектить? Потому что со всеми метафорами, которыми ты меня забросал, мне трудно оставаться серьезным. — Я просто пытался сохранить ощущение сентиментального любовного романа, — Орион сделал обиженную лицевую, но не смог полностью скрыть ухмылку, проведя пальцами по швам трансформации Мегатрона, вызвав небольшую, но заметную дрожь. — Но поскольку ты не ценишь мои усилия… просто сконнекть меня, — с щелчком интерфейс панель ушла в сторону. Мегатрон был рад услужить. Соединение прошло гладко, корпус Ориона принял его с той же восприимчивостью, которую он всегда проявлял; такой открытый и податливый, всегда готовый принять все, что ему дают, и вернуть в десятикратном размере. — О-о-о, брат…! — простонал архивист и выгнулся дугой, тонкие голубые стрелы вспыхнули между его антеннками, такие честные в своей распущенности, что это выглядело почти невинно. Поле переполняло желание, потребность и невозможное доверием — чем-то, что заставило искру Мегатрона вспыхнуть в груди, напомнив об этом ужасном и восхитительном моменте единения. Он вспомнил, насколько по-другому Орион смотрел на это — и теперь он понял, что архивист всегда был таким: искренним и доверчивым, невыразимо привлекательным в своей уверенности в том, во что он верил и чего хотел. Орион откинул шлем назад, когда он оседлал электрический шторм, и увидел, как голографические купола Аякона поднялись вверх тормашками позади него, мерцая от помех. Содрогаясь, архивист держался за это зрелище, чувствуя, как перегрузка приближается — пока она не накрыла его — сервоприводы содрогнулись, а смазка вылилась из его перегретого порта. Карта мигнула, по ней пробежала рябь и растворилась — только для того, чтобы снова появиться после принудительной перезагрузки, снова стабильная, как успокоившееся море. Орион вернулся к реальности, придавленный тяжелым корпусом. Удовлетворенно провентилировав, он обнял Мегатрона, наслаждаясь моментом. Ему нравилось чувствовать на себе вес друга (а усиленная броня позволяла Ориону не беспокоиться о возможных трещинах в обшивке), но обычно Мегатрон слишком хорошо контролировал себя, чтобы вот так лежать на нем. И на этот раз, когда загорелась оптика Мегатрона, он сразу же приподнялся на локтях. Ну что ж, архивист был слишком насытившийся и довольный, чтобы задерживаться на этой маленькой детали. Но когда Мегатрон отошёл, Орион снова увидел голографические изображения вокруг себя и вспомнил, где они находились. — Теперь я ещё более грязный, — он скорчил недовольную гримасу и покачал испачканными бедрами, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Я определенно не смогу в таком виде добраться до мойки. — Ты такой капризный, — неодобрительно цыкнул на него гладиатор. — Очень хорошо. Позволь мне тут прибраться. — Он опустился на коленные шарниры перед столом и положил манипуляторы на бедра Ориона, растирая пятна черной и серой краски, окрашивающей их, красная оптика стала определенно дикой. Орион просто замурлыкал в предвкушении и устроился поудобнее.