У всех есть личный интерес

Смотреть на расстроенного мальчика не было никаких сил. Тот закутался в одеяло с головой, отвернулся — изо всех сил демонстрировал, как он страдает. Кэссиди упорно это игнорировал, но лошади уже были вычищены до блеска, накормлены и напоены, а просто взять и уйти всё равно не получалось. О том, что он что-то сделал не так, мужчина понял слишком поздно. Злость, вновь настигшая его при одном только взгляде на мальчика, отступила, не оставив и следа. Сменилась сочувствием. Он знал, что жалеть Говарда не стоит — это только укрепит его убеждения в том, что с ним поступили несправедливо. Нужно ждать, наблюдать за ним и надеяться, что до него всё же дойдёт, что извиниться — это единственный выход. Он должен сам осознать, какую глупость совершил, понять, что его поступок был намного опаснее, чем он думает. Подумать о последствиях. Конечно мальчик не сделал это специально. Он просто ребёнок. Глупый, брошенный ребёнок, который нуждается в том, чтобы ему поведали о рисках, о которых он, кажется, совсем не имеет представления. Ему нужно на кого-то опираться в жизни, знать, что он не один… Стэнли не знал. Как же он похож на юного Стэнли… Такой же потерянный, доверчивый и страдающий. Сын тоже не понимал, во что ввязывается, никогда не просил совета или помощи. Он сразу бросался в пекло, обжигался и только тогда не лез снова. Казалось, он бы мог учиться на своих же ошибках до конца жизни, и никакая помощь ему была не нужна. Кэссиди так и думал, пока… Он больше не позволит этому повториться. Только не снова. Мальчик не заслуживает такой отвратительной смерти, не заслуживает сгинуть в компании бандитов и быть обманутым. Он должен понять, что жизнь не настолько проста, как ему внушил брат; что можно обжечься достаточно серьёзно — и лучше сейчас это будет ремень, а не нож какого-нибудь бандита. Мужчина собрался с духом и всё же подошёл к телеге. Издалека ему казалось, что мальчик прислонился к стенке и дуется, но оказалось, что тот снова уснул. Тёмные лохматые волосы упали на всё ещё красноватое от слёз лицо и наверняка очень мешали, но Говард не двигался. Давно нужно было его подстричь, но Кэссиди всё боялся, что мальчишка не позволит. Стэнли никогда не любил, когда кто-то прикасался к его волосам. Ещё немного помявшись на одном месте, мужчина всё же решил оставить Говарда одного. Он думал о том, чтобы перенести его на мягкую кровать, но что-то подсказывало, что мальчик только притворяется спящим. Он наверняка не собирался анализировать свой поступок и просто хотел, чтобы его оставили в покое. Чтобы Кэссиди оставил его в покое… Что ж, это он мог предоставить. На кухне сидел только Уолтер. Судя по виду, он всё ещё страдал от вчерашней и позавчерашней пьянок. Кэссиди молча прошёл мимо, осмотрел полупустой стол и пришёл к выводу, что готовить придётся самостоятельно. — А ты чего в такую рань продрался? — спросил у него друг, когда он принялся копаться в шкафчиках в поисках риса. — Что ты делаешь? Шэрон скоро проснётся и сама приготовит, потерпел бы. — Это не мне. — А мальчишка тем более потерпит. Больно он наглый… обойдётся. Ты из-за него так дерьмово выглядишь? Так и знал, что кто-то по дому бродит, и мне это не снится. — У него просто бессонница. Такое бывает. — А ты при чём? Кэссиди ничего не ответил. Сейчас ему не хотелось разговаривать, так что и дальнейшую болтовню Моргана он тоже пропустил мимо ушей. Тот всё не умолкал: сначала высказывал свои подозрения насчёт симпатии Говарда к Долли, сетовал на то, что за ними глаз да глаз нужен, а затем увлечённо рассказывал какие-то сплетни и жаловался на паршивейшее похмелье. Вникать в такое не хотелось. Рисовая каша вышла почти идеальной. Кэссиди нарезал огурцов и помидоров, посолил их и аккуратно положил с краю, словно пытаясь создать какую-то особенную картину. Может выложить из всего этого улыбку или солнышко? Стэнли всегда это веселило… когда ему было лет шесть. Нет, Говард точно не оценит. Да и поест ли вообще? Он куда более упрямый, чем можно было ожидать. Наверняка даже не притронется. — Ты так с ним сюсюкаешься, что аж тошно, — неожиданно пробурчал Уолтер. Кэссиди оторвался от выбора самой чистой ложки и посмотрел на него с непониманием. — Он же даже не твой. Знаешь хоть, кто его родители? Если выкинули, то либо пьяницы, либо головорезы. Вырастет ещё ублюдком, и что ты будешь делать? Кэссиди еле подавил желание спорить и ответил как можно спокойнее: — Дело в воспитании, — сказал он, снова отворачиваясь. — В отношении и качестве жизни. Даже если его родители были убийцами, он не станет таким же только из-за того, что предки будут нашёптывать ему перерезать кому-нибудь глотку. Нужны определённые обстоятельства. Никто не выбирает, в какой семье родиться. — Видел хоть одного сынка пьяниц, который в итоге не спился? Вот и я нет. Кэссиди промолчал. Говорить что-то в духе: «Он стоит перед тобой» не хотелось. Во-первых, потому что он не прочь иногда выпить рюмку другую, а во-вторых… с Уолтером Морганом бесполезно спорить. — Из хромой лошади скакуна не сделаешь, — зачем-то решил добавить Уолтер. В его голосе сквозила печаль и сочувствие, но Кэссиди не горел желанием в этом разбираться. Он забрал тарелку, выбрал наиболее блестящую ложку и направился обратно в амбар. Говард всё ещё был на месте. Он слегка дёрнулся, стоило увидеть на пороге наставника, и снова притворился спящим. Кэссиди сделал вид, что ничего не заметил, оставил завтрак на краю телеги и, захватив косу и точильный камень, вышел. Травы вокруг амбара наросло много. Она доходила почти до колена, пестрила сорняками и противными колючками. Кэссиди уселся на пенёк, выставил вперёд одну ногу и удобно устроил слегка помятую косу. Металл кое-где начал ржаветь, ручка уже не была такой гладкой и удобной, как должна была быть. Хозяева явно хранили где-то косу получше, но идти и искать её у Кэссиди не было никакого желания. Мысли о Говарде не отпускали его ещё долго: и пока он точил косу, и пока размахивал ей, избавляясь от ненужной растительности. Сомнения, варианты диалога, план действий — всё не давало покоя. Именно поэтому, когда мальчик наконец показался в дверях, Кэссиди чуть не впечатал острое лезвие себе в ногу. Говард остановился посреди вытоптанной тропинки и окинул его нечитаемым взглядом. Кэссиди знал, что кто-то из них должен что-то сказать, но начать так и не решился. Мальчик медленно отвернулся, постоял ещё немного, сверля взглядом землю, а затем, слегка, но явно демонстративно прихрамывая, направился к дому. Кэссиди так и продолжил стоять, не зная, окликнуть его или дать ещё немного времени. — Говард! Дверь за мальчишкой закрылась. Кэссиди не услышал ни звука, так как расстояние от амбара до дома было слишком большим. Внутри у него что-то оборвалось. Вспомнились слёзы истерики, крики и такой же несчастный Стэнли. Он тоже ушёл — даже не попрощался. Хлопнул дверью, бурча под нос проклятья, выкрикнул что-то обидное. Оскорбление — вот, что он услышал от сына, прежде чем увидеть его бездыханное тело. Он сам всё испортил. Не уделил достаточно внимания, игнорировал очевидное. Вместо того, чтобы остановить и помочь, он лишь отмахнулся и сказал, что ему нет дела… В доме опять было тихо. Кэссиди неспешно поднялся по лестнице, прислушался к тихому пению из спальни Долли и направился к открытой двери. Говард стоял у зеркала вполоборота и пытался рассмотреть свою задницу. — Ты бы хоть дверь закрыл, — беззлобно посоветовал мужчина. Мальчик подпрыгнул, тут же натягивая штаны, и уставился на наставника с возмущением. — Долли уже не спит, а ты тут с голой задницей. Думаешь, ей не интересно посмотреть? Мальчишка забавно надулся, но ничего не сказал. Кэссиди выдавил из себя улыбку, хотя и очень волновался. Выпорол он мальчика не так уж и сильно. Да, выдал ему чуть больше, чем в прошлый раз, но и силу он значительно уменьшил. Почему тот так обижался и демонстративно прихрамывал, ему было не понятно. Видит же, что всё, как обычно. — Не сердись, я же шучу. — Угу. Говард прошёл к своей кровати, осторожно присел и кое-как лёг на бок. Кэссиди закрыл дверь, но с места не сдвинулся. Нужных слов он так и не нашёл, поэтому молчание затянулось. — Ты позавтракал? — решил уточнить он. — Или решил мышей подкормить? — Позавтракал, — мрачно буркнул Говард в ответ и только крепче сжал уголок подушки. Кэссиди это проигнорировал. — Ты правда хочешь уйти? — вопрос сорвался с губ сам по себе. Он и правда переживал. Сильно переживал, что мальчик передумал оставаться с ним. Он же беспризорник — им не нравится, когда их пытаются контролировать, когда наказывают за очевидную дурость и пытаются учить жизни. Это было очевидно, так что нечего сейчас расстраиваться. — Не хочу, — слова утонули где-то в подушке, которую Говард грозился обслюнявить. — Но хотел. — Хотел. В воздухе снова повисло напряжение. Кэссиди задумчиво разглядывал то ли стоящую рядом с кроватью тумбочку, то ли вновь лезущие в глаза тёмные волосы такого же задумчивого Говарда. — Не от тебя, а просто… — решил уточнить мальчик, но замолчал. Кэссиди поймал его теперь неуверенный, молящий о прощении взгляд. — Мне с тобой не плохо, я только хотел найти Билли. Он же мой брат… Кэссиди тяжело вздохнул. Говард смотрел на него так жалобно, что у него разрывалось сердце. То ли мальчишка применил свои навыки игры в побитого щеночка, то ли действительно вот-вот грозился расплакаться. Кэссиди приблизился и осторожно присел на край кровати. Говард слегка вздрогнул, когда чужая рука мягко опустилась ему на рёбра и принялась едва уловимо гладить. — Если бы ты нашёл брата, что бы он тебе сказал? — задал вопрос Кэссиди, но тут же заметил, что мальчишка его не понимает. — Представь, что вы всё-таки встретились. Как думаешь, как он отреагирует? Спросит, где ты был, и обнимет? Прогонит? — Не прогонит, — покачал головой Говард и всё же задумался. — Он… он вряд ли спросит, где я был. Скорее начнёт рассказывать, что я пропустил, и как им было весело в моё отсутствие… Может отругает. Мальчишка поднял на наставника неуверенный взгляд. Кэссиди кивнул, давая понять, что готов слушать дальше. — Он по-другому наказывает, — разоткровенничался Говард. — Отбирает всё, что у меня есть. Не безделушки бесполезные — чаще деньги, которые он сам же и даёт мне в награду. Никогда не возвращает. Я почему-то слишком поздно додумался их прятать и говорить, что всё потратил. Ещё иногда при всех отчитывает, чтобы я понял, где моё место. Это обидно. — То есть он совсем не обрадуется, если ты вернёшься? Говард промолчал, и Кэссиди легко сделал вывод. — Так зачем ты тогда так рвёшься обратно? — спросил он и снова не получил ответа. Говард запоздало пожал плечами и наконец расслабился. Кэссиди почувствовал, как исчезает напряжение в чужой спине, и как выравнивается под его рукой прерывистое дыхание. — Ты мне ничего не должен, даже не думай об этом. — Но… — Не «но». Сколько ты положил мне в кошель со своей выручки? Забери, не нужно мне никакой бандитской доли или как там у твоего брата это называется? Забери и держи при себе — вдруг застанем ярмарку? Знаешь, сколько там всего интересного? Игрушки, конфеты, книжки… — Не нужны мне игрушки, я не маленький. Кэссиди только усмехнулся внезапному возмущению. Его радовало то, что насчёт остального мальчишка спорить не собирался. — Завтра повезём телегу обратно. Хочешь, можешь поехать со мной и присмотреть что-нибудь Долли в качестве извинений. Говард опять промолчал. Кэссиди протянул руку чуть дальше и потрепал его по волосам, пытаясь убрать их назад. Мальчишка поморщился и зыркнул на него исподлобья. — Постричься не хочешь? — Зачем? — Чтобы в глаза не лезло. Говард сердито сдул одинокую прядь в сторону, но явно обдумал то, что услышал. — Я хочу их сзади завязывать. Как у… как у Билли. Виноватый взгляд Кэссиди нисколько не тронул. Он и не собирался возражать или обижаться. — Но подровнять всё равно стоило бы, — сказал он, задумчиво осматривая неровные пряди. — Кто тебя в прошлый раз стриг? Слепой провидец? — Я сам. — Оно и видно. Тупым ножом резал? — Я наточил… — Господи… Говард вдруг усмехнулся. Кэссиди посмотрел на него с немым вопросом, но понял, что мальчик просто развеселился. — Мы поищем твоего брата, — заверил мужчина, задумчиво глядя на простынь. — Если ты так хочешь его увидеть… мы можем поспрашивать, когда отправимся в путь после зимы. — Не надо, — вновь помотал головой Говард и, поймав на себе очередной вопросительный взгляд, пояснил. — Ты прав, он меня не ждёт. Зачем навязываться? — Я говорил не про то, что ты не должен навязываться. Ты ни в чём не виноват. Братья должны относиться друг к другу с уважением, защищать и ни в коем случае не предавать. Билли поступил подло, я тебе уже говорил. Ты не должен думать, что виноват ты — виноват он. Он и только он. Чтобы спасти собственную шкуру, он готов был пожертвовать тобой, разве так поступают братья? — Но я был слишком медленным… и мне бы ничего не было, а его бы сразу убили… — Думаешь, тебя бы не повесили? Будь ты на лет пять моложе, конечно, отделался бы лёгким испугом — дальше уже всем плевать. Думаешь, шериф бы тебя отпустил? Ему нужно думать о безопасности в своём городе, он бы не позволил, чтобы такие, как т… твой брат гуляли на свободе. У нас с ним был уговор — я тебя увожу, а он забывает о том, что ты существуешь. Я уже не первый раз спасаю воришек, парочку ты видел у Парсонов, ещё одного я отвёз на север к его дяде… — Я оказался самым плохим? — Не понял. — Ты не знаешь, куда меня пристроить. Никто не захочет взять меня к себе. — Это что ещё за мысли? Говард смутился и отвёл взгляд в сторону. Кэссиди долго смотрел на него, не зная, что и сказать. Он и не думал, что мальчишка всё ещё сомневается. — Я забрал тебя себе, нет никакого подвоха, — объяснил он. — Ты, чертёнок, нигде не уживёшься, потому что у тебя шило в заднице, и его нужно выгуливать. Мой образ жизни для такого как раз подходит — энергию тратить есть куда. Да и вдвоём ведь веселее. Говард невпечатлённо фыркнул и чуть повернулся, чтобы посмотреть наставнику в глаза. Кэссиди хорошо играл в гляделки. — Что? Думаешь, мне лучше будет таскаться по миру в одиночестве? Назови хоть одну причину, почему это лучше, чем с тобой. — Я мешаю. — Я тебе сейчас помешаю, — Кэссиди шутливо приподнял руку, из-за чего Говард вынужден был резко перекатиться на спину. — Мешает он. — А что? — Нервы только треплешь, но кто этого не делает? Жена моя и не так мне мозг выносила, ты, по сравнению с ней, — золото, а не напарник. — Напарник? — не понял Говард, чуть приподнимаясь на локтях и бросая на Кэссиди какой-то слишком уж хитрый и довольный взгляд. — Протеже. — Кто такой «протеже»? — Тот, кто должен слушаться и не задавать глупых вопросов. А ещё вернуть тарелку на её законное место, ты её так в амбаре и бросил? Говард расстроенно плюхнулся обратно на кровать, чуть поморщился, но быстро пришёл в норму и уставился в потолок. — Мы всё прояснили? — спросил у него Кэссиди. Просто на всякий случай. Он не думал, что есть смысл обсуждать случившееся дальше. Говард всё понял. — Наверное. — Пойдёшь извиняться перед Долли? Вопрос явно оказался неожиданным. Мальчик смутился и снова напрягся. — Сходи, — повторил Кэссиди. — Может, если ты с ней поговоришь, она не станет рассказывать матери. Найди подход. — Не получится… — Всё у тебя получится. Вставай и вперёд. — Она же… она так испугалась… Она не простит. — Ты хотя бы попробуй. Говард вздохнул, но всё же начал подниматься. Кэссиди тоже встал, чтобы пропустить его. — Будь терпеливым, — посоветовал он. — Не вываливай на неё всё и сразу. Помни, что она немного… другая. Позови её погулять, но далеко не уходите, ладно? Узнай, как она, попроси прощения и только потом умоляй ничего не рассказывать. Когда вернётесь, поговорим ещё раз. Я тоже надеюсь услышать обдуманные извинения. — Ладно. От того, как мальчишка повесил плечи и стал выглядеть ещё несчастнее, у Кэссиди вырвался смешок. Говард посмотрел на него с недоумением, но послушно вышел из комнаты и направился к соседней двери. — Постучись и дождись ответа, прежде чем войти. — Я знаю. Кэссиди кивнул и начал было спускаться по лестнице, но остановился, выглядывая из-за угла. Говард сначала его не заметил и продолжил мяться на пороге и нервно трясти руками. Только спустя целую минуту он наконец почувствовал на себе чужой взгляд. — Эй, уйди! — шёпотом прикрикнул он, и Кэссиди, улыбнувшись в усы, всё-таки скрылся.