У всех есть личный интерес

Мелкий камушек едва ощутимо врезался в край пиджака, заставив Говарда вынырнуть из своих мыслей. Кэссиди, который, казалось, только что был рядом, сидел на корточках посреди вытоптанной мокроватой дороги и нетерпеливым жестом подзывал его к себе. — Чего застыл? — беззлобно поинтересовался он, когда юноша присел рядом и уставился на следы копытного животного. — Там птицы. — В голове у тебя птицы. Мы кабана выслеживаем, не отвлекайся. Говард обиженно фыркнул и снова посмотрел вниз. Следы они видели далеко не первый раз за день, и Кэссиди каждый раз ему что-то подробно рассказывал. Сейчас наставник молчал, и это было странно. — Ну, давай, блесни знаниями, — кивнул мужчина, заметив вопросительный взгляд юноши. — Я тебе уже всё рассказал, теперь твоя очередь. — А если я не запомнил? — Не видать нам тогда ужина. — У Рози всегда есть ужин. — А ты на Рози не надейся, ишь хитрец какой. Ну? Чего ждём? Говард обречённо вздохнул и деловито прищурился, подперев кулаком подбородок. Кэссиди терпеливо ждал. — Это кабан? — наконец спросил юноша, с надеждой глядя на наставника. — Ты у меня спрашиваешь? Это я от тебя ответ жду, а не наоборот. — Это кабан. — С чего ты взял? — Вот, — Говард тыкнул пальцем в наиболее чёткий след. — Два средних пальца, а это второй и пятый. — И почему это не олень, например? У них тоже бывают такие отпечатки. — Следы совпадают. Заднее копыто наступило туда же, куда и переднее. Кабаны так делают. — Неплохо. Говард самодовольно ухмыльнулся. Кэссиди одобрительно похлопал его по плечу, но встать не разрешил. — Куда собрался? Теперь определяй пол, вес и возраст. — Это сложно. — Ничего не сложно, я тебе это десять раз объяснял. Вперёд. Говард снова задумался. Кажется, Кэссиди говорил что-то про расстояние между боковыми пальцами, глубину следа… или длину? Что он вообще говорил? В памяти почему-то отпечатался только рог оленя, который они нашли под елью. Кэссиди сказал, что животное само его сбросило, что поразило Говарда до глубины души. — Ну, это не поросёнок, — сделал логичный вывод юноша, на что наставник только слабо кивнул. — Самка, наверное. — Ты мне тут не гадай, умник. Как определил? — По длине следа… да? — А только ведь хвалить начал… Говард виновато улыбнулся. Кэссиди снова покачал головой — в этот раз неодобрительно. — Последний раз показываю, — строго заявил он и расставил указательный и большой пальцы, как бы измеряя ширину следа от второго до пятого пальца. — У кабана это расстояние значительно больше, да и копыта тупее, вон, смотри. Они у него одинаковые на каждой ноге, а у самки — могут отличаться одно от другого. По длине расстояние тоже разнится, ты правильно говорил, хоть и гадал. И ещё, посмотри на саму дорожку следов. Кабан на ходу заносит ноги в сторону, видишь? Самки более аккуратные и чаще всего бегают группой, да ещё и с поросятами, а старые самцы живут в одиночестве и избегают, скажем так, общества. — Прямо как ты? — Я тебе как дам сейчас! Говард захохотал и на всякий случай вскочил. Кэссиди посмотрел на него с осуждением и опасно сдвинул брови. Юноша знал, что ему ничего не будет, поэтому продолжил ухмыляться. — Повтори всё, что я сказал, — потребовал мужчина, когда Говард наконец успокоился. — Давай живее, а то стемнеет. — Самцы крупнее, самки меньше, как и расстояние вдоль и поперёк у их следа. Старые кабаны — одиночки, самки любят компанию. Кэссиди долго смотрел на него, отчего юноше снова стало смешно. В итоге мужчина махнул на него рукой. — Никакой тяги к знаниям, розги по кому-то плачут. Говард фыркнул и поправил дробовик, который таскал на спине непонятно зачем. Сам он стрелять не собирался, а у Кэссиди был свой. — Может мне не хочется быть охотником, — всё же озвучил он свою мысль, когда они двинулись в чащу. Кэссиди шёл впереди, протаптывал ему дорогу своими неубиваемыми сапогами и хоть немного защищал от холодного осеннего ветра. Говард надел две рубашки и новый тёплый пиджак не по размеру и всё равно дрожал от холода время от времени. — Я даже стрелять не умею. — Разве брат не учил тебя? — удивился мужчина, оборачиваясь и придерживая низкую ветку, чтобы юноша смог пройти. Говард отрицательно покачал головой. У него было своё оружие, но Билли даже по банкам стрелять его так и не научил, хотя обещал. — И этому научу, только не из дробовика. Начнём с револьвера, чтобы ты от отдачи не улетел. В жизни всякое пригодится. — А если нет? Не хочу я убивать бедных зверушек. — Думаешь, я хочу? Это закон природы: лиса убивает птицу, птица — насекомых, а те едят листья. Выживание — штука непростая. — Но можно есть то, что готовят в салуне, не обязательно самим ходить на охоту. — Кто знает, куда нас занесёт судьба? Ты бы хотел очутиться в глуши и не иметь достаточно навыков? Что бы ты делал, грыз кору? — Всегда можно съесть ягоды. — А ты знаешь, какие из них съедобные, а какие могут убить тебя медленно и мучительно? Да и на ягодах разве продержишься? Скажи-ка мне ещё, что ты собираешься делать, чтобы согреться? — Развести огонь? — Как? Спички на деревьях не растут, а костёр разводить ты так и не попробовал. — Я понял — я глупый. Умру от голода и холода. Кэссиди выдал ему скорее шутливый подзатыльник, и Говард был вынужден обернуться и придержать плоскую кепку. — Что? — недовольно спросил он. — Ты должен был понять, что то, чему я тебя учу, тебе пригодится. Пригодится в ближайшем будущем. — Мы уезжаем? — Говард принялся идти спиной вперёд, рискуя споткнуться о первый попавшийся корень. — Но ты говорил, что мы проведём зиму здесь! Тебе разве не нужно обжиматься с Рози? — Иди нормально, — проигнорировал его Кэссиди и попытался было помочь юноше развернуться, но тот увернулся и продолжил идти, как и шёл. — Я передумал — вот и всё. — Нет, что-то случилось! — Сейчас что-то случится, если ты не посмотришь под ноги. — У нас опять нет денег, да? Знаю, что да. Рози платит слишком мало. — Она не может платить больше, и мы получаем ровно столько же, сколько и остальные. Будь благодарен за то, что она нас ещё и приютила за «спасибо». — И куда мы поеде… — корень на пути наконец попался, и юноша чуть было не рухнул на спину. К счастью, Кэссиди успел его подхватить, развернул и, сорвав первую попавшуюся ветку, больно хлестнул по защищённой только тонкими шерстяными штанами заднице. Говард громко зашипел и тут же отскочил в сторону, принимаясь тереть поражённое место. — В Хантсвилль, — невозмутимо ответил Кэссиди, откидывая больше ненужный предмет воспитания. — Это на северо-востоке. Майк рассказывал, помнишь? — Ты говорил, там холоднее. Зачем туда ехать? — Мне предложили работу — деньги неплохие. Нужно будет отвезти груз, а там уже, говорят, легко заработать на шкурах. Будем с тобой отстреливать хищников. — Но… а как же Рози? — Говард не мог не думать и о Долли, но вслух этого не произнёс. Он так и не видел её с тех пор, как они перебрались в город, но надежды не оставлял. Теперь, получается, нет ни единого шанса… — А что Рози? Она подождёт. Вернёмся весной, как только заработаем достаточно, чтобы продержаться ещё несколько месяцев. — Я не хочу уезжать. Мы же только что свыклись… — Говард опустил голову и пнул первую попавшуюся шишку. — Я тоже не хочу, птенчик, но это жизнь — пойми это наконец. Мы не переживём эту зиму, если останемся здесь. Придётся продавать лошадей — мы просто не сможем их прокормить и оплатить место в конюшне. Ты же этого не хочешь? Говард ничего не ответил. Конечно же, он не хотел, чтобы они продавали лошадей. Это было бы огромной потерей, но и уезжать он тоже не хотел совершенно. До Хантсвилля слишком далеко — он это чувствовал. Дорога явно не покажется им лёгкой: отказ хоть от каких-то благ цивилизации его совсем не радовал, температура падала с каждым днём. Да и к Рози он успел привязаться… — Почему нам нигде нет места? — спросил он скорее от отчаяния. Спустя несколько месяцев жизни с Кэссиди он всё чаще стал задаваться этим вопросом. Сначала сиротский приют, дом на окраине с протекающей крышей, затем тюрьма, амбар, второй этаж дома, в котором его ненавидят, Майк… Сейчас, у Рози, он в кои-то веки поверил в то, что у него появился дом, хоть это и был всего лишь салун с десятками посетителей в день. Ему казалось, что наставник решит обосноваться и, возможно, даже жениться. Он наивно полагал, что у него появилась семья… Кэссиди молчал. Он снова шёл впереди и смотрел исключительно вперёд. Говард сверлил его взглядом, ожидая ответа. — У нас этого места больше, чем у остальных, — наконец ответил мужчина. — Мы можем пойти куда угодно, разве это не здорово? Смотреть на мир, изучать его. Каждый раз заниматься новым делом. — Ты говорил, что у каждого должен быть дом, — недовольно буркнул Говард. Все те сиротки, которых раньше подбирал Кэссиди — они нашли дом, так почему он не может? — Иногда дом — это не просто место, — ответил мужчина и снова ненадолго замолчал. — Ты поймёшь. — Когда? Кэссиди задумался. Говард был не в восторге от его ответов, но на большее почему-то и не надеялся. Билли тоже не отвечал — он даже не пытался. — Когда тебя бросит жена, и ты вынужден будешь скитаться по миру с задающим неудобные вопросы ребёнком. Всё, не забивай голову. Мы уже близко, чувствуешь запах? Будь тише, кабаны плохо видят, но слух у них что надо. Смотри под ноги. Говард не успел возразить. Кэссиди ушёл далеко вперёд и больше не оборачивался. Даже птицы замолкли, а ветер стал ещё холоднее, заставив юношу морщиться и думать исключительно о тёплом камине. Они поймали кабана уже через полчаса, еле дотащили его до лошади и молча отправились обратно.