У всех есть личный интерес

— Кто это? — Говард пристально проследил за молодым индейцем, который не удосужился даже представиться. Он подошёл неожиданно, шепнул что-то Мэй и посмотрел на Говарда так, будто хотел, как минимум, вырвать ему глаза. Юноша бы ответил, но не успел собраться с мыслями, как незнакомец позорно смыслся, не удостоив его ещё одним взглядом. — Кезегоуоэз, — легко ответила Мэй, не отрываясь от своего занятия. Они уже целый час сидели в тени и плели корзины из тонких ивовых веток. Говард не совсем понимал, как это делается, но старался и внимал редким замечаниям. — Кто? — Это его имя. Кезегоуоэз. — Кезкез… Кегез… — Перестань, ты всё прекрасно расслышал. Говард фыркнул. Конец скользкого прутика в очередной раз вырвался из его пальцев и разрушил всю конструкцию. Корзина получалась кривая и отвратительно дырявая. — Но кто он? — М? — Ещё один твой брат? — Нет. — Брат Вихо? — Если бы он был братом Вихо, он был бы и моим братом, ты так не думаешь? Говард смутился и ничего больше не сказал. Тщетно пытаясь вернуть корзине прежний вид, он чуть было не сломал всё окончательно. Мэй молча отобрала у него неудавшуюся конструкцию, ловко перебрала пальцами, затянула парочку веток. Говард смотрел за её плечо, пока она это делала, и не сводил глаз с изредка наблюдающего за ними Кезегоуоэза. Тот был совсем непривлекательный: слишком низкий, щуплый, с уродливым носом, занимающим большую часть его лица — тёмные глаза выглядели пуговицами на его фоне, а ещё он явно был старше. — На что ты там смотришь? — устало поинтересовалась Мэй. Судя по тому, что она даже не обернулась, ответ был для неё очевиден. — Мы дружим с ним с детства. Наши матери родили с разницей в два дня. — Ему тоже семнадцать? Так сразу и не скажешь… эти его сросшиеся брови… — Говард. Не оскорбляй его. — Я не собирался. Стойко выдержав пристальный взгляд, он вновь вернулся к своей корзине. После того, как Мэй поправила узор, плести стало куда легче. — Он в тебя влюблён? — Что за вопрос? — Просто вопрос. Мэйэра не ответила, и Говард вновь взглянул на общающегося с товарищами индейца. Тот расслабленно курил и больше не смотрел на них. — Что он тебе сказал? — Спросил, всё ли в порядке. — А могло бы быть не в порядке? — Он за меня переживает. На его смешок девушка отреагировала ещё одним усталым взглядом. Говард сделал вид, что увлечён корзиной. — Вы целовались? — Почему ты так хочешь это узнать? — Мне может быть интересно. — А мне, может, не хочется отвечать. Говард прикусил язык, сдерживая себя от очередной глупости. В последнее время он слишком часто их говорил. Мэй это, должно быть, раздражало, но он ничего не мог с собой поделать. Говорить, а потом думать — стало его главным жизненным кредо. — Муэта уже должен был вернуться, — сказал он, чтобы хоть как-то заполнить неловкое молчание. Мэйэра лишь кивнула. Корзина в её руках выглядела готовой. — Думаешь, мы уйдём завтра? — Скорее через неделю. Жара должна немного спасть, хотя ночи уже достаточно холодные. Не знаю. Как отец решит, так и будет. Говард кивнул. Он не был уверен, наступил ли уже сентябрь — даты и время здесь не были так важны, как в привычном ему мире. Жаркие летние деньки вот-вот должны были закончиться — это ощущалось в воздухе, в земле и в воде. Собаки больше не спали кверху брюхом — они сворачивались в клубок, ложились рядом с костром, который каждую ночь зажигал дозорный. Птицы почти затихли, лес шумел лишь листьями и всё чаще приносил чудовищный вой, не похожий ни на что человеческое. Муэта снова пугал его рассказами о прячущихся в пещерах монстрах, но Говард знал, что это всего лишь ветер. Ветер, который вот-вот принесёт с собой грозы и заберёт тепло, к которому они успели привыкнуть. Он доплёл свою корзину лишь до середины. Мэй давно закончила и думала о чём-то своём, перебирая тонкие веточки пальцами. Кезегоуоэз за её спиной смотрел на них всё чаще. — Что ему от меня надо? — Кому? — Козегоузу. — Его зовут Кезегоуоэз, и ему ничего от тебя не надо. — Он волнуется за тебя. — Я так и сказала. — Потому что я не такой, как вы. Он думает, я наврежу тебе? — Не потому, что ты не такой. Он присматривается к каждому. — И много таких каждых? — Не много. Ты их всех распугал. На его улыбку она никак не ответила. Недоплетённая корзинка коснулась земли и вновь расплелась до самого основания. Говард легко опустился на колени, присел на ноги и посмотрел на прекрасное лицо прямо перед ним. — Что ты делаешь? — Мэйэра усмехнулась, будто и правда не понимала, что он от неё хочет. Говард отставил её корзину в сторону, взял её руки в свои и придвинулся ближе. Мягкая кожа запястий оказалась приятной на ощупь, только ладони мозолями выдавали пристрастие девушки к луку. Осторожно потянув их на себя, Говард едва коснулся губами тонких пальцев, проследил за реакцией и поцеловал вторую руку. — Говард, — Мэй позвала его так, будто не хотела этого делать. Её руки выскользнули у него из-под носа, и он вынужден был вновь присесть на ноги и посмотреть снизу вверх. — Не надо. — Почему? — А сам не понимаешь? Он понимал, но упорно верил, что всё иначе. Вокруг не было никого, кроме собирающих вещи Кезегоуоэза и его друзей. Они даже не смотрели в их сторону. По крайней мере, так казалось. Все были заняты делом, готовились к долгой дороге. — Боишься, что Козодоуэз примчится меня убивать? — Может и примчится. И его зовут Кезегоуоэз. — Ему бы сначала в зеркало посмотреть. Они у вас есть? — А ты, наверное, спишь с ним в обнимку. — Нет, но у меня нормальный нос. — И у него нормальный нос. — Он явно ничего из-за него не видит. Шутливый удар по плечу он почти не почувствовал и только шире улыбнулся, глядя на наигранную строгость. Мэйэра чуть отодвинулась, села вполоборота, тщетно пытаясь скрыть желание повернуться обратно. — Он идёт сюда, — сообщил Говард, и девушка обернулась. Её друг и правда зачем-то шагал в их сторону и, судя по выражению его лица, собирался сказать им что-то нелестное. — Встань. — И не подумаю. — Что он делает?! — гневно вопросил индеец на своём языке. Резко остановившись в паре шагов от них, он уставился на Говарда так, будто тот угрожал ему револьвером. — Всё в порядке. — Привет, Козодоуэз, — Говард насмешливо взмахнул рукой, не обращая внимания на мрачную гримасу. — Как дела? Линия губ индейца стала совершенно прямой. Говард убрал с лица улыбку и всё же поднялся, глядя на него с опаской. Кезегоуоэз повернулся к так же вскочившей с места Мэйэре и сказал ей что-то, что Говард уже не разобрал. Это что-то было резкое и звучало с упрёком, девушка посмотрела на него с раздражением и буркнула в ответ жёсткое: «Нет». Индеец сказал что-то ещё, а затем ещё и ещё — он говорил долго, а Мэй отвечала ему исключительно коротко. — Что он говорит? — не выдержал Говард. — Подожди, — Мэйэра отмахнулась от него и продолжила что-то упорно объяснять. Говард почувствовал, как начинает закипать от одного вида прервавшего их индейца. — Я могу прогнать его, — предложил он, но Мэй отказала одним только взглядом. — Что? Что он там бормочет? Он тебя оскорбил? — Тебя попросили не лезть, — резко перешёл на английский индеец. Говард без лишних разговоров впечатал кулак в его кривоватую челюсть. Мгновение, и Кезегоуоэз отшатнулся, схватился за щёку и безнадёжно потерял равновесие. Мэйэра поражённо притихла. Её взгляд метал молнии, и Говард поспешил отступить, опасаясь, что следующим, кто получит по лицу, будет он. Но она его не ударила. Её взгляд был страшнее. Разочарование на красивом лице оказалось тяжелее пощёчины. — Он разговаривал с тобой слишком грубо, — попробовал оправдаться Говард, но девушка его не слушала. Она помогла пострадавшему другу подняться и заговорила с ним так ласково, будто и правда ценила его куда больше. Наверняка он её целовал. — И он назвал меня белым, я слышал. — Нет, нет, — Мэй удержала Кезегоуоэза от порыва ответить противнику кулаками. Говард сделал шаг назад, приготовившись защищаться, и индеец вдруг прокричал что-то гневное и злое в сторону своих друзей. Говард отступил ещё дальше, но один из защитников грубо притянул его к себе за рукав. Юноша вырвался, рубашка громко крякнула и порвалась, частично оставшись в чужом кулаке. — Нет! — уже громче крикнула Мэй. Теперь на них обратила внимание половина поселения. Индейцы оторвались от своих занятий и высунули носы из домов. — Мэй, — отчаянно позвал Говард, стоило девушке усадить Кезегоуоэза на скамейку, на которой совсем недавно сидела сама. Она велела другу запрокинуть голову, потому что из его огромного носа вдруг хлынула кровь. Позёр. — Мэй. — Уходи, — жёстко прилетело в ответ. Говард опешил и не сдвинулся с места. Мэйэра вздохнула и добавила уже мягче: — Иди, потом поговорим. Говард не хотел уходить, но одного взгляда враждебно настроенной компании хватило, чтобы он пересмотрел свои желания.