У всех есть личный интерес

Два месяца пролетели незаметно. Говард и моргнуть не успел, как племя вновь решило возвращаться поближе к горам. В этот раз путь прошёл куда веселее, ведь индейцы были воодушевлены предстоящим праздником: пели и плясали прямо в дороге, рассказывали захватывающие истории во время вечерней трапезы. Даже Кэссиди, не понятно где раздобывший гитару, в один момент собрал вокруг себя толпу ребятишек и под весёлый аккомпанемент принялся рассказывать сказки. — Что в этом дне такого особенного? — в который раз поинтересовался Говард, когда они втроём с Мэй и Муэтой сидели у собственного костра и слушали отдалённое бренчание струн. Девушка готовилась к танцам: шила костюм, самостоятельно плела украшения, перебирала перья. Муэта тоже не терял времени зря — они с Джиби учили новые трюки. — Мы же на грани голода, какой может быть праздник? — Это традиция, — Мэй улыбнулась, наблюдая за так и застывшим на лице непониманием. — Даже если у нас ничего не останется, мы не будем пропускать церемонию. Завтра предстоит большая охота, не переживай. Муэта уже вызвался помогать с деревом и, между прочим, ты всё ещё можешь сообщить Вихо о своём решении — каждый должен участвовать. Вряд ли тебя допустят к ритуалу, так что… — Что за дерево? — Дерево жизни, — Муэта воодушевился, услышав свою любимую часть. — Это центральный столб церемонии. Вокруг него мы будем плясать и проводить ритуалы. Нужно отыскать его в лесу и срубить так, чтобы оно не коснулось земли. — Что за бред? — Говард, — Мэй неодобрительно толкнула его локтём. — Чужие традиции нужно уважать. Юноша пренебрежительно фыркнул, но всё же замолчал, устыдившись. Мэй продолжила шить, наконец соединяя всё в единое целое. Муэта же в очередной раз чмокнул научившуюся поцелуям птицу в великодушно подставленный клюв. — Думаю, тебе лучше помочь с деревом, — посоветовала девушка. — Это самая важная часть. — Ты тоже пойдёшь? — Нет, не в этот раз. Я обещала девочкам помочь им с их костюмами. — Это долго? — Что именно? — Надолго ты уйдёшь к этим… девочкам? Мэй с него только посмеялась, хотя Говард продолжал ждать ответа. Он-то надеялся, что они весь день проведут вместе. — Кэссиди тоже пойдёт, — вклинился Муэта. Впрочем, от своей птицы он всё ещё не отвлекался. — Дерево очень тяжёлое, нужно больше рук. — Мы ещё и не на повозке его повезём?! — Вихо сказал, тяжёлый труд — часть ритуала. Говард страдальчески взвыл. Кэссиди, наконец переставший играть, услышав это, подозвал его к себе. — Чем ты там уже недоволен? — усмехнулся мужчина, похлопав по укрытому одеялом бревну рядом с собой. Говард нехотя сел и пронзил ожидающих очередной музыкальной сказки детишек убийственным взглядом. — Завтра праздник, выше нос. — Дурацкий праздник… Кэссиди чуть наклонился, чтобы разглядеть выражение его лица. Говарда это взбесило, и он поспешил отвернуться. — Что случилось? — Почему что-то обязательно должно случиться? — Ты уже второй день без настроения. Тебя кто-то обидел? Юноша промолчал. Настроения не было не из-за обиды. Просто он чувствовал себя не на своём месте. Да, они все эти месяцы помогали плести корзины, делали амулеты и вырезали подарки для детей, но потом, когда всё это закончилось, и индейцы принялись за костюмы, Говард не знал, куда себя деть. Муэта и Мэй так восторгались праздником, что переводили на него все разговоры. Они общались на одной волне, вспоминали какие-то одним только им известные легенды и стишки, смеялись и разучивали танцы. Говард чувствовал себя лишним. — Уже решил, чем будешь заниматься завтра? — осторожно поинтересовался Кэссиди. Говард не смог не огрызнуться. — А у меня разве есть выбор? — буркнул он куда-то в сторону леса. — Охотник из меня никакой, платья шить не умею, да и овощи в прошлый раз нарезал недостаточно тонко. Теперь ещё и дурацкое дерево уроню или глаз кому-нибудь выколю. — Перестань, — голос Кэссиди прозвучал строго, на что юноша обиделся только больше. Ему казалось, он имел право на недовольство. — Таким настроем ты лишь испортишь остальным праздник, а… — Ну и пусть. — Какая муха тебя укусила?! Говард промолчал. Сердито обхватив локти пальцами, он думал было вскочить и уйти, но вовремя опомнился и взглянул на себя со стороны. Индейские дети смотрели на него, как на идиота. — Меня просто бесит, что все одержимы этим праздником. Только о нём и думают, вечно чем-то заняты, к чему-то готовятся… меня даже не замечают! — Не говори глупости, — Кэссиди приобнял его за плечи, на что Говард смущённо потупился и принялся высматривать оставшихся у огня друзей. Муэта и Мэй снова о чём-то живо беседовали и, кажется, совсем забыли, о том, что с ними был кто-то ещё. — Все тебя замечают, но праздник действительно важный. Вместо того, чтобы бухтеть, лучше бы узнал, чем ты можешь быть полезен. Конечно, если сидеть без дела, когда остальные заняты, тебе станет скучно. — Мне не скучно. — Скучно, скучно. Думаешь, я ещё не научился распознавать причины твоего недовольства? Посиди с нами и заодно подумай, чем будешь заниматься завтра. Слушать детские песенки желания не было, но возвращаться к так хорошо ладящим и без него друзьям не хотелось ещё больше. Говард слабо кивнул, выпутался из объятий и ещё раз состроил злобную гримасу в надежде распугать уставившихся на него детей. Не помогло. — Хорошо, а теперь ваша любимая сказка, — объявил Кэссиди на довольно уверенном индейском. — В один солнечный день у реки в камышах Муэта и Гэхедж стали ловить лягушат… Говард демонстративно громко фыркнул на глупую рифму, но идея, пришедшая в тот же миг, стоило услышать имя друга и вспомнить весёлую историю, заставила его улыбнуться. Праздник — это ведь идеальное время для давно запланированного «побега». Раньше Мэй постоянно находила отговорки, но теперь, когда все будут заняты настолько, что друг о друге не вспомнят, они смогут уединиться на достаточно долгое время и не бояться, что кто-то в любой момент сможет их потревожить. Возможно, ему даже удастся убедить Муэту остаться и не мешать им! Они смогут взять лошадей, немного еды и даже выпивку, поехать вдоль реки и остановиться в самом красивом и тихом местечке, какое только смогут найти. Это будет даже лучше, чем он только мог себе представить. Целая ночь, в которую их никто не станет искать! — Кэс, — Говард подёргал без слов бренчащего на гитаре наставника за рукав. — Во сколько завтра начнутся пляски? — Зависит от того, когда всё будет готово. — Но примерно? — Скорее всего, поздно вечером, но сказать точно нельзя. Что ты там уже придумал? — Ничего, — Говард снова задумался. Очень хотелось задать наставнику совсем другие, более личные вопросы, но толпа индейских детей и понимание того, что за отношения с Мэй ему, скорее всего, надерут уши останавливали от подобного безрассудства. Он и сам разберётся. В конце концов, он читал об этом в книге из скромной библиотеки Рози и много раз слышал, как Билли в подробностях рассказывал об этом товарищам. В этом нет ничего сложного, им обоим в любом случае должно быть приятно. Всё будет хорошо. — Пора спать, юные воины,  — Кэссиди обратился не только к детям, но и к утонувшему в собственных мыслях Говарду. Юноша не сразу очнулся. — Завтра тяжёлый день, лучше лечь пораньше. На рассвете пойдём искать дерево, ты со мной? — Да, — Говард уже был согласен на всё, лишь бы не вызывать подозрений и не спугнуть удачу. — На рассвете за деревом, я понял. Не дождавшись ответа, он вскочил и всё в тех же в раздумьях направился к спальному месту. То, что Кэссиди посчитал такую смену настроения подозрительной, его волновало в последнюю очередь.