У всех есть личный интерес

Несмотря на раннее начало осени, в Монро всё ещё держалось тепло. Говард вышел прогуляться в шерстяной клетчатой рубашке, лёгких штанах и любимой чёрной шляпе. В отражении витрин он смотрелся особенно привлекательно, взгляды местных барышень то и дело скользили по нему без стеснения. Он даже попытался ответить одной из них взаимностью, но образ недовольной Мэйеры, вовремя всплывший в мыслях, поумерил минутную слабость. Хоть они и расстались на не самой приятной ноте, девушка всё же пришла проводить его поцелуем. Говард тут же оттаял и наобещал столько всего, что до сих пор не был уверен, способен ли он всё это выполнить. Привезти украшения и сладости — это ещё полбеды, а вот вернуться самому с первыми же лучами весеннего солнца… Кэссиди ясно дал понять, что возвращение к индейскому племени — больше не в приоритете. Судя по настроению, он и вовсе не собирался даже поворачиваться в сторону запада, да и с Вихо в дороге они поссорились только сильнее. Говард еле урвал момент, чтобы поговорить с индейцем наедине. Кэссиди глаз с него не спускал и так ругался, стоило Говарду сказать хоть что-нибудь в пользу Вихо, что желания открывать рот под конец не осталось совсем. Да и сам индеец почему-то стал к нему холоден. Говард всего лишь спросил, может ли он остаться в племени, если вернётся без Кэссиди, а Вихо начал рассказывать ему сказки о белом человеке, который сначала защищал племя от хищников, а затем украл у них индейскую девушку. Это было грубо и ясно дало понять, что Вихо каким-то образом всё же прознал об их с Мэй отношениях. Больше Говард к нему не подходил. Чем заниматься в оживлённом цивилизованном городе, Рид, как оказалось, забыл. Все куда-то спешили, суетились у прилавков и спорили с торговцами о слишком разнящихся ценах на рыбу. Говард изредка останавливался, чтобы послушать их, сам что-то спрашивал, но в основном только бродил по узким улочкам и читал объявления. С прошлого их визита в Монро времени прошло не мало. Листовки с призывами сдавать скрывающихся в округе индейцев теперь висели не только на досках с объявлениями, но и на фонарных столбах и даже на заборах жилых зданий. Сначала Говард пытался их незаметно срывать, но стоило столкнуться с косо смотрящими на него законниками, и благородности чуть-чуть поубавилось. Интересно, Кэссиди тоже их видел? В очередной раз остановившись у двухэтажного здания администрации, Говард задрал голову вверх и всмотрелся в пыльные окна. Несколько американских флагов слабо развивались на ветру, но больше на длинном балконе ничего не происходило. Кэссиди вошёл туда два часа назад и вряд ли собирался вернуться в ближайшее время. Говард сам не понимал, почему так волнуется: наставник не собирался просить своих знакомых ни о чём криминальном — он всего лишь хотел побольше узнать о прячущихся в долине индейцах. Погоня за информацией, конечно, тоже была довольно опасной, но не настолько, чтобы их за это бросили в клетку. Кэссиди знает, что делает. Не выдержав напряжения, Говард быстрым шагом направился к салуну. За лето он возмужал достаточно, чтобы ему продавали пиво без присутствия Кэссиди, и он, конечно же, не собирался себя ограничивать. Городские часы отбили полдень, и он ускорился, едва не врезаясь в вывалившихся из школы детей. Жизнь тут и правда кипела. — … и тогда он обделался от одного моего взгляда — не пришлось даже тратить на него пули. Свалился замертво от сердечного приступа! Я и слова проронить не успел! Возле салуна, как и всегда, болтались не самые приятные личности. Шумная компания, целиком состоящая из грязных потрёпанных мужиков, принялась хохотать на всю улицу. Прохожие боялись на них даже смотреть, и Говард бы тоже пошёл своей дорогой, если бы голос бандита не показался ему довольно знакомым. — Да ты пиздишь, Билл! — Клянуть матерью! — Твоя мать была шлюхой. Такой поклясться — раз плюнуть! — Хочешь поспорить? Давай, все только и ждут, когда ты нарвёшься на хорошую трёпку! Компания вновь засмеялась. Билли ничуть не изменился: всё то же облезлое некогда чёрное пальто до земли, дырявая от пуль шляпа и выставленный напоказ патронташ. Старший брат будто и не пропадал никуда, хохотал, как всегда, чересчур запрокидывая голову и хватаясь за сердце. Говард никогда не понимал, как можно так веселиться от совсем несмешной шутки, но сейчас это показалось ему таким родным и знакомым, что он едва сдержал слёзы. — Билли! Брат тут же заозирался. На лице у него сначала промелькнуло раздражение и только потом запоздалое осознание. Пока он присматривался и пытался понять, правда ли видит перед собой младшего брата, Говард окончательно растрогался и бросился к нему, ничего вокруг не замечая. — Глазам не верю, это же мой маленький братец! — воскликнул Билли, стоило Говарду налететь на него с объятиями. Старший никогда его не обнимал, разве что приобнимал за плечо, но Говарду было плевать — он слишком соскучился и просто не мог сдержаться. — Где ты пропадал, малыш? Только посмотри на себя, какой вымахал! — Ты ж про брата никогда не рассказывал, — брезгливо отозвался один из бандитов, но Билли сделал какой-то жест рукой, и тот замолчал, не продолжив. Говард наконец отлип от него, вытер слезящиеся глаза и наконец посмотрел на покрытое шрамами улыбающееся лицо брата. Тот и правда был ему рад. — Так где же ты пропадал? — вновь спросил Билли, и Говарда всё же кольнула обида. Он же знает — не может не знать! Неужели он думал, что Говарду удалось сбежать от закона и затаиться? Что его пожалели и отпустили с места преступления? Наверное, эти мысли были написаны у него на лице, потому что Билли продолжил почти сразу: — Я думал, тебя пристрелили на месте, а ты, негодник, всё же сумел ускользнуть! Весь в меня! Брат грубо потрепал его по волосам, испортив старательно завязанный пучок. Говард не знал, обижаться ему или радоваться, что у брата всё же есть какое-никакое оправдание. В конце концов, ему и самому пришлось скрываться. — Меня арестовали, — рассказал он, на что Билли театрально пришёл в ужас. — Хотели повесить, но один хороший человек спас меня, и я всё это время путешествовал с ним. От того, с какой лёгкостью несколько лет тяжёлой, насыщенной жизни уместились в два предложения, стало как-то неприятно. Дружки Билли тоже его слушали, но были совсем не впечатлены в отличие от вечно эмоционального Билли. — Я должен пожать руку этому благородному человеку! — воскликнул старший брат, переглянувшись с парочкой своих друзей. Говард не стал говорить о том, что Кэссиди скорее даст ему в морду, чем заключит перемирие. — Господа, нам непременно нужно выпить за возвращение моего дорогого братишки. Кто бы мог подумать, что судьба вновь сведёт нас вместе — это же такая удача! Идём, Говард, сегодня ты выбираешь закуску.

***

Люди боялись пересечься с ними взглядами, а салунщик и вовсе едва заметно дрожал. Говард старался этого не замечать — друзья Билли никогда не отличались манерами. Они сидели за большим круглым столом для карточных игр: Говард ближе к стене, по правую руку от него не умолкающий Билли, а дальше, как представил их брат, все как один честные и порядочные авантюристы. — Не представляешь, как долго я горевал по тебе, — в очередной раз напомнил порядком подвыпивший братец. Говард почему-то верил этим его чистосердечным признаниям. — Мы за тобой возвращались, но было уже слишком поздно — шериф сказал, что всех, кого поймали в тот день, давно повесили и отказался даже показывать могилу! О-о, как мы с Гвинет горевали… — Гвинет? — Не пошёл бы я сам разговаривать с шерифом, верно? Гвинет, она… я бы описал тебе её неземную красоту, но боюсь, уже и не вспомню, какого цвета были её пышные волосы… или она была лысой? Не помню, хоть убей, ничего не помню. Давно это было. Говард не стал спорить. Если брат и правда пытался его отыскать, способы его не волновали. Он подтянул к себе ещё одну кружку пива и отпил сразу четверть, надеясь хоть немного приблизиться к состоянию брата. Тот рассказал уже столько, что сошло бы на целый роман, и Говард не сомневался — собирался рассказать ещё столько же. — Ну а ты, малыш, как же ты всё-таки выбрался? — наконец поинтересовался у него Билли. — Меня спас Кэссиди. — Кто, чёрт возьми, такой Кэссиди? — Он… — Говард не смог подобрать слово. Друг? Наставник? Отец, которого у него никогда не было? Нет, точно не последнее. — Он помогал таким, как я. Попавшим в беду. Сначала он отвёз меня в приёмную семью, но потом забрал обратно и предложил с ним путешествовать. Мы много чем занимались: строили, охотились, охраняли и перевозили грузы, работали на ферме… — Ты и работа на ферме? — Билли с него посмеялся, и Говарду почему-то стало обидно. — Сейчас, я так понимаю, ты сбежал от этого сбрендившего старика? — Он не старик. И нет, мы приехали сюда вместе. — Зачем? — В поисках работы, — тут он даже не соврал. — Бедный братишка, да тебя продали в рабство. Шутка это или нет, Говард так и не понял. Вместо этого он отпил ещё пиво, нелепо проигнорировал очередной недобрый взгляд от одного из товарищей брата и уставился в окно. Билли закусывал своё мерзкое пойло сушёной рыбой и явно терял связь с реальностью. — А вы что здесь делаете? — поинтересовался Говард. Он и забыл, что брат был в розыске по всему штату. Как тот вообще так спокойно расхаживал по городу? — Работаем, — пожал плечами Билли. Говард не мог вспомнить и дня, когда бы старший брат занимался подобным. — Настали тяжёлые времена, малыш. Всем сейчас нужна помощь, и кто мы такие, чтобы отказывать? У любого спроси, он ответит, что давно уже не живёт спокойной жизнью. Грабежи, налёты и похищения — многовато развелось всякой швали. Они разоряют поля, насилуют женщин, а некоторые даже едят наших детей! Кто-то должен положить этому конец, и мы в качестве добровольцев вполне готовы с этим справиться. — Вы помогаете законникам отлавливать бандитов? — не понял Говард. Брат всегда начинал говорить загадками, когда выпьет. — Именно! — Билли поднял свой стакан, и остальные последовали его примеру. — Мы помогаем людям спать спокойно. Совсем скоро они и забудут, что когда-то переживали о чём-то столь немыслимом и мерзком. Грядёт последнее сражение, в котором мы выйдем победителями! — Ура! — практически хором ответили остальные и вновь принялись хохотать. Алкоголь лился на стол от их попыток чокнуться. Говард всё ещё чувствовал себя не в своей тарелке, но тост поддержал и выпил стакан пива до дна. В голове вдруг мелькнула мысль о том, что Кэссиди точно будет ругаться за это, но он спешно отмахнулся от неё. — Но мы ведь сами были… — начал было он, желая узнать, что заставило брата поменять мнение и встать на сторону тех, кого он всю жизнь ненавидел. Они ведь только и жили, что воровством и обманом, как Билли может отлавливать таких же, как он? — Мы долго к этому готовились, — спешно перебил его брат. Рассказывал он с небывалой гордостью. — Знаешь сколько тут добровольцев нашлось? Уйма! Эти гады людям так жизнь подпортили, что даже детишки готовы сражаться с ними на палках. Пока тебя не было, столько всего произошло… да-а, пришлось попотеть, но мы уже помогли многим. И заработок это хороший. Законники, знаешь, сколько готовы за помощь отдать? Тебе столько даже не снилось. Мы себе коней хороших купили, револьверы с гравировкой. Вот, посмотри. Только аккуратно, не пристрелили старину Джозефа. Говард бережно, словно младенца, принял из рук старшего брата оружие. Револьвер и правда выглядел дорогим: отполированная деревянная рукоятка была украшена гравировкой свернувшейся в кольцо гремучей змеи, а сам ствол блестел чистотой, что было совсем не похоже на небрежно обращающегося с вещами Билли. — Нравится? Через месяц другой и тебе такой купим. Если хорошо выслужишься, конечно. Только сейчас Говард неожиданно понял, что вполне сможет вернуться к прежней жизни. Он так скучал по ней и, казалось, с тоской вспоминал каждый день, а сейчас он наконец встретил брата, и возможность больше не казалась такой уж нереальной. Всё может стать так, как раньше. Но как же Кэссиди? И Мэй… нет, если он немного поживёт с Билли, тот точно не будет против его ухода. Скорее всего, он даже не станет задавать вопросов и отпустит во взрослую жизнь, не пытаясь препятствовать его счастью — Кэссиди такого точно не сделает. Он слишком сильно его опекает, не верит в него, вечно ругает. Не будет ведь он таскаться за ним до старости?! Он уже и сам взрослый и вполне может прожить и без дурацких наставлений и запретов. Это не жизнь, а и правда какое-то рабство! — Конь у тебя есть? — прервал его размышления Билли. — У нас свободных не найдётся, а до лагеря идти далековато… мы сюда за едой заскочили — завтра уже выступаем. Хотя погоди-ка, можно же взять у местных телегу. Эй, ты! Да, ты, за стойкой, а ну иди… — Нет, Билли, подожди! — уйти, не попрощавшись с Кэссиди, всё же было подло. Говард не собирался его так бросать, тем более наставник вполне мог броситься следом. — Я… мне надо кое с кем попрощаться. Я не могу так быстро уехать. Билли, кажется, был в нём слегка разочарован. Говарду стало обидно, но отступать он всё равно не был готов. Принимать такое решение в спешке — неразумно. — Ладно, прощайся. Полчаса хватит? Говард неуверенно покачал головой. Вряд ли Кэссиди отпустит его с миром, да и вещи ведь надо собрать… или всё же не ехать? Может, лучше будет пожить с Кэссиди и дождаться весны, как он и планировал? Неизвестно, как далеко завезёт его Билли, да и дружки его не выглядят дружелюбно. Что, если сражаться с бандитами окажется слишком сложно? Если его ранят? Как он тогда доберётся до Мэй? — Ладно, тогда поедешь сам, — отмахнулся от него Билли. На секунду показалось, что Говард ему просто-напросто надоел. — Карта есть? Ай, ладно. Выедешь по тракту на север, никуда не сворачивай, пока не увидишь холмы. Там будет тропинка по левую сторону, а дальше разваленный хлев. Едь вдоль него до самого горизонта, наш лагерь правее — увидишь. С этими словами брат хлопнул его по плечу и поднялся, кивая товарищам. Говард тоже вскочил, но не нашёлся с ответом. Билли улыбнулся ему напоследок, помахал рукой. — Передавай привет папаше, — пошутил он, оставляя застывшего посреди салуна Говарда в глубоких раздумьях.