Зимние розы. Осень

Слуги накрыли роскошный стол для пикника в саду для дома Старк и дома Тирелл за несколько дней до свадьбы. — Ты выглядишь отдохнувшей, — сказала Дэни, принеся фрукты Элле, которая прилегла на кушетку. — Спасибо, дорогая, — сказала Элла, с удовольствием впиваясь зубами в сливу. — Я не знаю, что Айла сделала с подушками, но это должна быть магия, потому что я наконец смогла поспать больше двадцати минут, не просыпаясь. — Конечно, магия, — сказала Дэни с натянутой улыбкой. — О, моя дорогая, не волнуйся. Чем больше ты зацикливаешься на этом, тем меньше вероятность, что это произойдет, милая. Ты должна позволить этому случиться. И это случится в тот момент, когда ты меньше всего этого ждешь. По собственному опыту говорю. — Она вздохнула. — Я надеюсь, тебя это не шокирует, но… — Она слегка покраснела. — После аннуляции брака Неда я сходила с ума каждый раз, когда ко мне приходила лунная кровь. Однажды я и Нед даже поссорились из-за этого. Но затем я… Я начала расслабляться. Приготовления к свадьбе отвлекли меня, и я перестала следить за временем и тревожиться. И затем моя лунная кровь не пришла. Я знаю, то, что мы обе, и Айла, и я, беременны, может вызвать некоторые неприятные мысли, но Дэни, пожалуйста, расслабься. Ты через столько прошла, нападение на празднике Урожая, тяжелое и травмирующее рождение Маленького Эддама, твоя тревога после того, как Джон отправился к Стене и за нее, случившееся в Черном замке… Не дави так на себя. — Знаю, — тихо согласилась Дэни. — Айла говорит то же самое, даже Джон считает так же. Я просто… Если я не рожаю моему лорду-супругу наследников, то какова моя роль в жизни? Быть поводом для шуточек убийцы моей семьи? — Джон слишком похож на своих родителей, чтобы считать тебя всего лишь детопроизводительницей, Дэни, и ты это знаешь. — Элла сжала ее руку и понизила голос до едва различимого шепота. — Ты Дэйенерис Таргариен. И никто не сможет забрать этого у тебя. Никогда. — Дэни улыбнулась, но прежде чем она успела что-то сказать, оттуда, где стояли Маргери и Робб с их отцами, раздался шум. — Пойдем, посмотрим, что случилось. — Отец, это невежливо! — как раз сказала Маргери, когда они подошли. И хотя ее тон был мягким, в нем слышалось раздражение. — Я просто не понимаю смысла! — возразил Мейс. — Ты выходишь замуж в септе Бэйлора, зачем тебе… — Септа Бэйлора принадлежит Вере Семерых, — сказала Маргери. — Северяне верят в Старых богов. И если в будущем я стану их леди, я обязана уважать их веру. — О, ты ничем им не обязана… — Замолчи, Мейс, — сказал леди Оленна. — Вы простите меня, лорд Старк, но раз скоро мы станем семьей, вам нужно узнать нашу семью. Ты, Мейс, ведешь себя неуважительно и упрямо. Маргери проявляет уважение и доброту. К тому же, какая тебе разница? Их союз просто будет заключен в еще одной религии. — Я просто… — Мэйс был смущен. — Простите меня, лорд Старк, но насколько мне известно, вы сами женились в септе Бэйлора. А до этого в септе Риверрана. — И я прошу у моего сына прощения за невежливость, — сказал Нед, — но вы правы, лорд Тирелл: мой брак с леди Кэйтилин был заключен в септе в Риверране. И северные лорды не раз на это жаловались. — К тому же, лорд Старк и я также поженились и перед Старыми богами, — сказал Элла. — Богами Севера. Румянец Мейса стал малиновым. — К тому же, отец, это мое решение, — сказала Маргери. — На это не будет потрачено практически никаких денег, а северная церемония займет совсем немного времени. Я не понимаю, в чем проблема. — Никто не понимает, — фыркнула Оленна. — Лорд Старк, вряд ли король возразит, если мы воспользуемся богорощей Красного замка? — Согласен с вами, леди Оленна, — сказал Нед. — Прекрасно. Леди Старк, думаю, я, мои леди, вы, ваши падчерицы и ваши леди, мы сумеем вовремя организовать эту маленькую церемонию? — Совершенно в этом уверена, леди Оленна. — Элла улыбнулась. — Мы, на Севере, предпочитаем простоту. — Уверена, так и есть, — сказала Оленна, улыбнувшись в ответ. К ней только что пришла очередная идея. *** Был почти закат, когда у Эллы нашлось время попросить Робба отпустить руку его невесты. Она была очень счастлива что, хотя их брак был договорным, они хорошо ладили друг с другом. — Что-то не так? — спросил Робб, когда она отвела его подальше от людей, чтобы они смогли поговорить в одиночестве. — Нет, дорогой, все в порядке, — улыбнулась она. — Я просто хотела поговорить с тобой на тему, которая будет тебе не по душе. Робб нахмурился. — Арья жаловалась… Если это идея отца, но я не думаю, что… — Твой отец хотел попросить тебя поговорить с ней, но я подумала… — начала Элла, но Робб ее прервал. — Она молилась о смерти моего брата, против его брака и его детей. Я не говорю, что ждал, что она будет счастлива после того, как отец привез с войны бастарда, но я не могу простить ее жестокость. — Твой отец считает, что она осознала свои грехи, — сказала Элла. — А что думаешь ты? Элла вздохнула. — Я всегда буду ждать от Кэйтилин худшего, так что здесь мое мнение значения не имеет. Дело даже не в этом. — Тогда в чем, Элла? Потому что я не понимаю, почему бы ты захотела вновь касаться этой темы. — Однажды, надеюсь, скоро, ты возьмешь в руки своего ребенка, похожего наполовину на тебя и наполовину на вон ту прекрасную юную леди, которой ты отдал свое сердце, — сказала она, и Робб покраснел. — И ты поймешь, что твое мнение будет значить немного меньше, чем тебе думалось. Что на первом месте будет то, что нужно твоему ребенку. Я уже говорила, Робб, я не стремлюсь занять место Кэйтилин, но ты и твои братья и сестры занимают немалое место в моем сердце. Впрочем, мы отступаем от темы. Дело в том, дорогой, что когда я сказала тебе, что Лиарра была отравлена, пусть и на мгновение, но ты подумал, что Кэйтилин способна на такой чудовищный поступок. Не важно, что она сделала в прошлом, и несмотря на то, что она мне не нравится, и никогда не понравится, я не верю, что она способна на подобное. Она твоя мать, дорогой. Тебе нужно исправить это, Робб. Не ради нее, но ради себя. — Я не… — Робб вздохнул. — Я не знаю, могу ли простить ее за все, что она сделала. — Тогда не надо. Но если на то воля богов — и ты так неравнодушен к Маргери — ты женишься лишь однажды. День твоей свадьбы важен. И как бы ты ни злился, она твоя мать, и всегда ею будет, и ничто этого не изменит. Не дай гневу украсть у вас шанс на исцеление. Если она и вправду признала свои грехи, разве не стоит сначала увидеть все собственными глазами, прежде чем принять решение, которое ты никогда не сможешь отменить? Робб глубоко вдохнул. Этот вопрос стоил того, чтобы переспать с ним. *** Войдя в комнату, Кэйтилин широко заулыблась. — Робб! Это… Ты… Ты здесь! — она бросилась на него с объятиями, он в ответ только неловко похлопал ее по спине. Но она была слишком счастлива, чтобы обращать на это внимание. Она не видела его почти два с половиной года. — Я так скучала по тебе, сынок! — Здравствуй, мама, — скованно ответил он. — Я слышала, что ты прибыл на юг, и я… Я так надеялась… О, сынок. Я так счастлива! Робб увидел искреннюю радость на ее лице и почувствовал себя виноватым из-за так долго кипевшего внутри гнева. — Да, я… Отец говорил, что ты признала свои грехи, — сказал он. — Я подумал… Я подумал, что должен убедиться в этом сам. — Я, сынок, я так рада, что ты пришел! Посмотри на себя! Ты мужчина! Такой красивый! Как твой отец! — Мне почти девятнадцать, мама. — Конечно, конечно. Скажи мне, тебе нравится твоя невеста? Она такая же красивая, как говорят? Золотая Роза Хайгардена? — Мы будем притворяться, мама? — О чем ты, сынок? — О том, что тебя изгнали из Винтерфелла, ты оказалась здесь, без дома или титула, не просто так. Мы не виделись друг с другом больше двух лет не просто так. Мы даже не будем говорить об этом? Кэйтилин поджала губы. — Я понимаю, что мои молитвы против бас…. Против него были ошибкой, сынок. Он был ребенком, который не отвечал за поступки его родителей. Я была зла и уязвлена, и я не могла винить твоего отца, потому что это сделало бы мою жизнь сложной, я предпочла винить его. Что еще ты хочешь от меня услышать? — Ничего, мама, — сказал Робб и вздохнул. — Ничего. — Он глубоко вдохнул. — Маргери прекрасна, да. — Думаешь, она сделает тебя счастливым, сынок? — Да. Думаю, мы будем очень счастливы вместе. — Хорошо. Хорошо, замечательно. Твое счастье, Робб, это самое важное. Просто… Я помню, как впервые приехала в Винтерфелл… Даже несмотря на б… Мальчика и его принцессу в детской, Север кажется совершенно другим для нас, южных леди. Позаботься о том, чтобы в септе было удобно, пусть септон и септы помогут ей. Наша вера станет самым большим отличием, даже еда… Особенно, для девушки с Простора, сынок, покупай ее любимые лакомства. — Разумеется, мама, — сказал Робб, едва сдерживая раздражение. — Хотя я не думаю, что Маргери будет так уж страдать. Она решила обратиться к Старым богам. — Что? — переспросила Кэйтилин с пренебрежительным смехом. — Что за чушь? Робб, дорогой, она только хочет угодить тебе. Тебе ничего не будет стоить позволить ей быть счастливой и позволить ей следовать истинным богам! Твой отец уже построил септу для меня. Не раз я видела ее молящейся Матери, я уверена… Твоя мачеха тоже следует Семерым. Разве что… Разве что Нед снес септу? — Нет, она все еще стоит, хотя сейчас септон Шейли больше библиотекарь, чем септон. Разумеется, я не стану удерживать Маргери от Семерых, но она сама решила обратиться к Старым богам. — Думаю, она просто пытается понравится тебе, сын. Но это хорошо, она хочет, чтобы ты был счастлив. — Она хочет пожениться и в богороще, — добавил Робб. — Зачем? К вашим услугам септа Бэйлора! Септа Бэйлора, сынок! Ты знаешь, сколько людей готовы отдать состояние, чтобы пожениться там? Ты получил эту привилегию из-за дружбы твоего отца с королем, не забудь об этом. К тому же, если вы поженитесь в богороще, кто признает ваш брак? — Иногда, мама, твое себялюбие это слишком! Ты знаешь, сколько северян признали ваш с отцом брак только потому, что на свет уже появился наследник? Что отцу приходилось спорить с лордами, потому что он не хотел силой вести тебя к сердцедреву? Ты говоришь о юге, как будто важен только юг. Ты только что назвала их «истинными богами», как будто мои боги, боги моего отца, придуманная нами ложь! Но Винтерфелл — это сердце Севера. И на Севере наши боги — это Старые боги. Маргери решила перейти в мою веру и почитать моих богов, богов людей, которые будут ее людьми и богами ее будущих детей. И вместо того, чтобы увидеть в ее поступке что-то благородное, ты унижаешь его и зовешь чушью! — Он поморщился. — Не знаю, зачем я пришел. Нужно было послушать Арью. Но я решил, что должен увидеть все своими глазами. Я послушался Э… Совета, что ты моя мать, и подумал, что несмотря на все, быть может, нам стоит попытаться помириться, что никто из нас не заслуживал твоего отсутствия на моей свадьбе. Похоже, я ошибался! — Робб, подожди! — Кэйтилин встала и потянула к нему руки, не дав уйти. — Пожалуйста, сынок, подожди. Я не… Я не имела в виду, что поступок Маргери не благородный. Я просто имела ввиду, что она южная леди, и что ты женишься в столице. — Мы женимся здесь из-за короля. Не думаю, что в этом кто-то сомневается. И я никогда не говорил, что мы не поженимся и по традициям Семерых. — Ты прав, сынок, конечно же. Прости меня. Я сказала, не подумав, и я не поняла твои слова. Ты простишь меня? Робб кивнул, хотя он все еще был расстроен. — Я бы хотел, чтобы ты пришла на свадьбу. Я знаю, что ты все равно будешь в септе, но я приглашаю тебя остаться с семьей, вместо того чтобы наблюдать из теней. И на пир после церемонии. — Ничто не могло сделать меня счастливее, сынок, — с широкой улыбкой сказала Кэйтилин. — Хорошо. Мне… Мне пора идти. Тетя Айла была недовольна, что я слишком редко приходил на примерку к швее, так что она и Санса закачивают со свадебными одеждами. И я должен встретиться с Джоном, нам нужно купить подарок на день рождения Кригана. — Конечно. — Ее улыбка дрогнула. Тетя Айла. Кормилица и служанка, которая оговорила свою леди, стала законной тетей ее детей! — Мы… Мы скоро увидимся, сынок. Просто… Если Сансе нужна помощь с вышивкой… Я всегда могу помочь. — Я ей передам, обязательно, — сказал он и, неловко кивнув, вышел из комнаты, вернувшись в святилище, где его уже начали украшать для церемонии. Он нашел Джона и Эддама сидящими на верхних ступеньках лестницы, смеющимися о чем-то. — Что случилось? — Эддам просто рассказал мне о лорде, который споткнулся и скатился вниз по лестнице на похоронах короля, — сказал Джон. — Видимо, королевские гвардейцы сочли его угрозой, и все едва не закончилось трагедией, но тут кто-то захохотал, и в результате беднягу только обсмеяли. — Меня там не было, но эта история долго нас веселила, — пожал плечами Эддам. — Ты сказал то, зачем пришел? — Да. Идем, нам еще покупать подарки нашему братишке и племяннику. Что можно подарить годовалому ребенку? — Я думал, может быть, деревянный меч, но затем я подумал о том, что моя сестра наверняка использует его, чтобы врезать мне… — сказал Эддам, заслужив усмешки от братьев. — Да и сомневаюсь, что отец будет этим доволен, — сказал Джон, и они встали, чтобы уйти. Эддам усмехнулся и начал спускаться. — Ты в порядке? — спросил у брата Джон, чуть отстав от рыцаря. — Не знаю. Она все еще…. Не знаю. — Она твоя мать, Робб. Второй не будет. — Джон вздохнул. — Не важно, как сильно тетя Айла старалась позаботиться обо мне, она не моя мать. Не принимай за должное, что твоя еще здесь. Робб кивнул и затем обнял Джона за плечи. — Идем, нам еще искать то, что осчастливит нашего младшего братишку. *** Робб снова начал расхаживать по семейной столовой. Тревога наполняла каждый его шаг. — Боги, я чувствую усталость от одного только взгляда на тебя, — сказала Дэни от стола. — Робб, перестань. Иди сюда, съешь какой-нибудь фрукт, пока тебя не скрутило. — Я нервничаю. Почему? Почему я нервничаю? — Робб, ты любишь ее, она любит тебя, все это только формальность, — сказала Дэни, наливая ему эля. — Вот, заполни свой желудок хотя бы этим. Поешь на пиру. — А что, если что-нибудь случится? — нервно спросил Робб. — Что, например, братец? — с улыбкой спросила Дэни. — Она тебя любит! К тому же, ее отец и бабушка не откажутся от альянса, особенно, не за день до свадьбы. Последствия для дома Тирелл будут ужасающими, не говоря уже о том, что Маргери никогда не выйдет замуж. Она будет на свадьбе. Робб кивнул и выпил эль одним глотком. Мэри привела Лианну. — Доброе утро, мое солнышко, — сказала Дэни, целуя ее. — Утло, мама, утло, дядя. Ты класивый, дядя. И стланный. Почему ты стланный, дядя? — Дядя Робб нервничает, Лия. — Почему? Я думала, сегодня Малгели станет тетей Малгели. Почему ты нелвничаешь, дядя? — О, солнышко, это долгая история. Ты когда-нибудь поймешь, — сказала Дэни. Лианна пожала плечами. Она давно привыкла к фразе «вырастешь — поймешь». — Очень, очень не скоро, — сказал Джон. — Доброе утро, лапушка. — Он поцеловал ее. — Папа, а мы поедем кататься? — Не сегодня, лапушка. Сегодня свадьба дяди Робба, помнишь? — Целый день, папа? Джон усмехнулся. — Боюсь, что да, лапушка. Мы поедем кататься завтра. — Холошо. А тетя Малгели тоже поедет? — Если только ей будет удобно в седле после того, что Робб сделает ночью, — сказал Теон, занимая место за столом. Дэйенерис бросила на него гневный взгляд, Робб поморщился. — Следи за языком при моей дочери, Грейджой, — пригрозил Джон низким голосом. — Почему, папа? — спросила Лианна и тут же ахнула. — Дядя сделает тете больно? — Нет, конечно, нет, лапушка, — ответила Дэни. — Я никогда не сделаю больно тете, Лия, клянусь, — сказал Робб, сверля в Теоне дыру взглядом, но он ни капли не выглядел раскаявшимся. — Грейджой будет следить за своей речью, не так ли? — сказал Эддам, опустив тяжелую руку на плечо Теона, отчего тот сжался на стуле. — Потому что четвертого предупреждения не будет. — Железнорожденный кивнул, взял кусок хлеба и быстро вышел. — Хорошо. Сразу воздух стал чище. — Доброе утро! — поздоровалась со всеми Элла. — Робб, до чего ты зеленый! Иди поешь хоть что-нибудь, пока у тебя голова не загудела от тревоги. — Я в порядке, Элла, — слабо сказал Робб. — Как мило, что ты посчитал это предложением, дорогой, — сказал Элла, присаживаясь. Джон сложил хлеб и фрукты в салфетку и взял бутылку эля и рог. — Мы поедим в саду, — сказал он. — Идем, братец. Что-то мне захотелось послушать птичек. — Я с вами, папа! — Нет, солнышко, останься с мамой, — попросила Дэни. Джон поцеловал обеих в лоб и, несмотря на протесты Лианны, вышел. В саду он расстелил салфетку на столе. — Иди поешь, Робб. — Будет хуже, если ты упадешь в обморок прямо на церемонии, — добавил Эддам. Робб вздохнул и потянулся за апельсином. — Я просто не понимаю, почему так нервничаю. Как и сказала Дэни, я знаю, что она придет. И мне кажется, что от этого я нервничаю еще больше. Но мужчины не нервничают. — Видимо, это придумал мужчина, который слишком нервничал, — сказал Эддам. — Я знаю, что это серьезно. Брак. Ты до конца жизни будешь с кем-то связан. Это нельзя воспринимать легкомысленно, как и любую клятву, если я могу провести такую параллель. — И быть может, поклясться провести с кем-то свою жизнь еще сложнее, чем клясться провести ее в одиночестве, — сказал Джон. — Потому что тебе придется слушать ее, и уважать, и заботиться о ней. Брак — это тяжелая работа, братец, я тебе уже говорил. Но ты скоро поймешь, что очень благодарная. — Что, если мы возненавидим друг друга? — спросил Робб. — Тогда тебе придется придумать, как не выносить это на публику, — заметил Эддам. — Я сомневаюсь, что это случится, Робб, — попытался вразумить его Джон. — Вы уже нравитесь друг другу. — Что, если она возненавидит Винтерфелл и Север? — Робб, она же не идет на это вслепую. Она знает, что Север очень отличается от Простора, и что ее жизнь очень изменится. Она провела несколько месяцев в Крепости Полуночи и ездила в Черный замок, она видела Север хоть немного, так что я сомневаюсь, что он ее пугает. Думаю, ты просто ищешь повод поволноваться. Робб вздохнул и начал катать апельсин в ладонях. Эддам закатил глаза и взял инжир. — Пойду поохраняю вон оттуда, — сказал он и отошел. — Неужели он и правда больше не оставляет тебя даже на минуту? — спросил Робб. — Я уже привык, — пожал плечами Джон. — Хотя он уходит, если я в моих покоях и богороще, но в остальном он просто как вторая тень. — Он выдохнул. — Это слегка утомляет, если честно. — Ну, ты умер, — напомнил ему Робб. — Он поклялся защищать тебя, и ты умер во время его поста, так что он воспринял это как личное оскорбление. К тому же, зная его, думаю, он просто осторожничает. — Знаю. — Джон подбросил в воздух виноградину и поймал ее ртом. — Как я и сказал, я привык. А теперь расскажи, отчего ты на самом деле нервничаешь? — спросил Джон, и Робб бордово покраснел. — Ну же, братец, здесь только мы. Теона здесь нет. Я не буду смеяться. Обещаю. — Ну… Просто… В Черном замке… Мы… — Робб глубоко вдохнул. — Она злилась, мы ссорились, затем помирились, и я сказал, что люблю ее, она сказала, что любит меня, и мы… — О. Так вы…? — Не совсем. Серый Ветер остановил нас, и потащил меня к тебе. И после этого… Просто… — Робб, в тот раз, когда ты и Теон притащили меня в бордель, я видел, как ты поднимаешься в комнаты, и я знаю, что это был не единственный раз. Почему ты нервничаешь? Ты же не зеленый мальчишка. — Нет, ты прав. Но я не был в борделе с тех пор, как была заключена помолвка. И хотя Маргери сказала мне, что все еще девица, той ночью в Черном замке… Она знает, что делает. — Ну, ты тоже знаешь, что делать. Но если тебе от этого станет легче, я не знал, и Дэни не жаловалась. — Фу, Джон, она же моя сестра! Джон засмеялся. — Она может и Таргариен, но я не могу думать о ней, как о сестре. — Он пожал плечами. — Не меняй тему. Почему ты так волнуешься из-за своей первой брачной ночи? Ты ведь знаешь, что и куда. Робб наконец вздохнул. — Дело не в том, что и куда, это я знаю. Но попутешествуй на одном корабле с тобой и Дэни, и начнешь задаваться вопросом, что ты делаешь, что она так кричит. — Ты нас слышал? — побагровел Джон. — Мы пытались потише. — Вам не удалось, — усмехнулся Робб. — Мне жаль тех бедняг, которым приходится охранять вашу спальню. — Они не стоят у двери в спальню, только у внешней двери покоев. Призрак спит в гостиной, и мне жаль тех, кто попытается пройти через него. Но, опять же, ты меняешь тему. Ты знаешь, что делать, Робб. Или хочешь сказать, что твои шлюхи не получили с тобой удовольствия? — Ну, вроде бы да. Но я же им за это заплатил. Что, если я не смогу угодить Маргери? — Тогда твой брак превратится в ад, — сказал Джон, и Робб бросил в него виноградиной. — Робб, забудь обо всем, что тебе могут наговорить лорды, что важно только твое удовольствие, что твоя жена должна терпеть. Даже септоны и септы говорят, что наслаждаться этим — грех, что цель этого лишь размножение. Ты знаешь, что я никогда не слушал септона Шейли или септу Мордейн, и слава Старым богам, что меня не заставляли, как всех вас. Я никогда еще не чувствовал себя более соединенным, более связанным, чем когда Дэни и я вместе. Это больше, чем мы сами, самое главное — это любить друг друга и хотеть сделать ее счастливой. Я не клятый поэт. Ты знаешь женское тело, и у тебя будет много времени, чтобы изучить тело Маргери, узнать, что ей нравится, что доставляет ей удовольствие. Думаю, самое важно, это никогда не переставать пытаться. — Хочешь сказать, им всем нравятся разные вещи? — в панике переспросил Робб. — Брось, братец, если забыть о постельном контексте, разве нам с тобой нравятся одни и те же вещи? — Ты прав. Теперь я чувствую себя глупцом. Джон усмехнулся. — Я не думаю, что ты глупец. Но ты не думал, что, быть может, она сейчас гадает, сможет ли удовлетворить тебя? И давление на нее куда больше. Если ты не будешь ее удовлетворять, люди могут начать шептаться за твоей спиной, но ты по-прежнему будешь уважаемым лордом. Всем будет плевать на ее удовольствие. Но если она не сможет ублажить тебя или не родит детей вскоре, особенно, мальчика, ее объявят негодящейся в настоящие леди. — Ты прав, братец. Хорошо. Я больше не чувствую себя на грани приступа. — Хорошо, — сказал Джон и шлепнул его по плечу. — А теперь ешь, или нам обоим придется столкнуться с нашей разгневанной мачехой. Или вмешается тетя Айла, и, поверь мне, лучше этого избежать. Они обе очень страшные, когда беременные! Засмеявшись, Робб впился зубами в фрукт, и братья остались в садах, разговаривая и смеясь, пока не пришел Рикон и не сказал, что их звала Элла. Пришла пора одеваться. *** Святилище медленно наполнялась гостями, лордами и леди со всех концов страны. Робб вместе с Недом стоял перед алтарем между статуями Матери и Отца, разговаривая в ожидании. — Племянник! Боюсь, что задержки в дороге позволили мне приехать только этим утром, но я так рад, что могу поздравить тебя в этот счастливый день! — Дядя Эдмур! — с удивлением поприветствовал его Робб. — Я не… Я рад видеть вас, дядя. А дедушка? Я наконец познакомлюсь с ним? — Боюсь, что нет, племянник. Отцу трудно путешествовать в последнее время, он послал письмо и подарок, но приехать не сможет. Лорд Старк, — скованно поздоровался Эдмур. — Лорд Эдмур, — вежливо ответил Нед, никак не отвечая на его недовольство. — Я сожалею о болезни вашего отца. — Виноват возраст, — сказал Эдмур. — Только те из нас, кто дожил до его лет, поймут. — Брат, — сказала Кэйтилин, присоединившись к ним. — Я не знала, что ты приедешь. — И я не знал, что тебя пригласили, сестра. — Она моя мать, дядя, — сказал Робб. — Понимаю. — Эдмур бросил взгляд на Неда. — Значит ли это… — Робб, Элла спрашивает, куда ты положил плащ. Потому что она сказала тебе не трогать его. А теперь он пропал, — сказала Арья. — Мама, — скованно поздоровалась она. — Ну, Робб, где плащ? — Я оставил его там, где мне сказала Элла! — воскликнул он. — Я уже нашла его, — сказала Элла. — Рикон переложил его на соседний стол. Но я уже с этим разобралась. — Она посмотрела на септу. — Кэйтилин. Кэйтилин только кивнула, не доверяя себе открыть рот, когда Элла взяла Неда под руку. Она знала, что та была беременна, но увидеть своими глазами, чтобы это вот так очевидно пихнули ей в лицо! — Дядя! — крикнула бегущая к ним Лианна, прервав неловкий момент и прыгнула на Робба, который засмеялся и поднял ее на руки. — Мама поплосила сплосить: белые цветочки или желтые. — Орис и Мэри, задыхаясь, подбежали за ней. — Хм… — сказал Робб, пока остальные смеялись. Лианна была невероятно хорошенькой в ее светло-голубом платье с вышитыми на нем розами и серебряным пояском. Ее темные кудри сдерживала лиловая лента, подчеркивающая необычный цвет ее глаз. — Не знаю, Лия, а что думаешь ты? — Зимние лозы! Мне нравятся зимние лозы, дядя! — воскликнула она, и Робб рассмеялся. Кэйтилин неловко переступила с ноги на ногу. Она потеряла все из-за этой девочки, и ее сын так любил ее, это было очевидно. И теперь, глядя на нее… Если не считать ее таргариенских фиолетовых глаз, она выглядела точь в точь Арья в ее возрасте. Она выглядела Старком больше Сансы. Почему, ведь она была всего лишь дочерью бастарда? — Но зимние розы — твои цветы, лапушка. А мы говорим о цветах тети Маргери, — сказала Элла. — О. Ну холошо. — Лия улыбнулась. — Тетя сказала, что у дома Тиллел золотой цветочек, значит, нужен желтый цветочек, дядя. — О, согласен, Лия, прекрасная идея, — сказал Робб. — Но почему бы не спросить у тети Маргери, когда они придут, как считает она? Она знает о цветах больше меня. — Холошо! — согласилась Лианна и начала ерзать, чтобы он ее отпустил. Затем она подбежала к Неду. — Деда! — воскликнул она, и Нед с радостью наклонился и получил поцелуй, затем поднял ее на руки. — Что тебе нужно спросить у тети Маргери? — спросила Элла, получив свой поцелуй. — Желтые цветочки. Бабуля, а можно мне тоже цветочки? — Только те, что ты дашь тете, лапушка. Это же ее свадьба, помнишь? — напомнила Элла. — Ладно! Деда, я пошла! — сказала она, и Нед со смехом опустил ее. — Боги, она когда-нибудь останавливается? — усмехнулся Нед, глядя как страж и няня вновь кинулись за его внучкой. — По-моему, только когда она падает от изнеможения, — засмеялась Элла. — Уверена, ты заметила Лианну, мама, — сказала Арья, — это та самая девочка, которую ты… — Арья, будь добра, найди, пожалуйста, свою сестру и тетю, — попросила Элла, вмешавшись. — Джон и Дэйенерис идут за мной, и Бенджен приведет Рикона. — Зачем мне искать Сансу? — спросила Арья, и Элла только подняла брови. — Ладно, ладно, иду. — Я думал, что цветочные девочки носят на голове венок, — сказал Эдмур, вызвав странные взгляды у остальных. — Эдмур! — укоризненно воскликнула Кэйтилин. — Мы не хотели отвлекать внимание от леди Маргери, — дипломатично ответила Элла. — Леди Оленна передала, что они уже выехали из Красного замка, — сказала Санса. — Привет, мама! — Здравствуй, дорогая! — улыбнулась Кэйтилин и представила своего брата. — Она похожа на тебя, Кэт, — сказал Эдмур. — Напомнила мне о том времени, когда мы были маленькими в Риверране. Нед заозирался. — Где Роберт? Даже если Тиреллы приедут, мы не можем начать без короля. — Разве ты не просил сира Барристана проследить за тем, чтобы он не опоздал? — спросила Элла. — Он может и великолепный рыцарь, но на подобные чудеса он вряд ли способен, — пробормотал Нед. — Лорд Старк, леди Старк, — тайком улыбнувшись тете, поприветствовал их Эдрик, присоединившись к ним. — Лорд Робб, мои искренние поздравления в столь чудесный день. — Спасибо, лорд Дейн, — сказал Робб, искоса взглянув на покрасневшую Сансу. — И я надеюсь, что вскоре и сам смогу ответить тем же. — Думаю, можно подождать еще немного, — сказал Нед, и Санса покраснела еще сильнее. — Разумеется, лорд Старк. — Эдрик протянул Сансе фиалку. — Могу ли я надеяться, что вы подарите мне танец, моя леди? — С радостью, — согласилась Санса. Эдрик улыбнулся и ушел. Робб усмехнулся. — Сестричка, твое лицо цвета твоих волос! — Тетя Айла идет вместе с дядей Бендженом и Риконом, — сказала Арья, вернувшись. — Боги, Санса, какая ты красная! — Затем она увидела фиалку и закатила глаза. — Понятно. Здесь был Эдрик. — Она всегда так сильно краснеет? — спросил Робб. — Только когда ее галантный рыцарь поблизости, — хихикнув, ответила Арья. — Робб, Арья, вы смущаете сестру. Перестаньте, — попросил их Нед. Они усмехнулись. Кэйтилин почувствовала себя лишней. Арья дразнила Сансу, да, но в ее словах не было прежней остроты, как когда они практически ненавидели друг друга. — А что… — с колебанием начала она. — Они помолвлены? — Не официально, — сказал Нед. — И до публичного объявления я бы попросил придержать это. Кэйтилин улыбнулась, но внутри она была в смятении. Нет, выбор всегда стоял за Недом, он был лордом и отцом, и он не обязан был спрашивать ее мнения, даже если бы они по-прежнему были бы женаты, но она почувствовала себя так, как будто ей больше не было места в жизни ее детей. Санса несколько раз навещала ее после дня рождения и ни разу не упоминала о потенциальном женихе — скорее, куда больше, чем «потенциальном», если Санса краснела и начала носить аметисты, которые ассоциировали с домом Дейн. — Нед! — шумно поздоровался Роберт. — Ну и праздник, эх! Элла, прекрасна, как всегда! И Робб! Готов принять на себя груз брачных клятв? — Сомневаюсь, что леди Маргери сделает их настолько тяжелыми, Ваша Светлость, — с улыбкой сказал Робб. — А, ты прав! Посмотри-ка на своего отца, доволен, как слон, даже после того, как освободился! Видимо, это не такой уж груз, если человек тебе небезразличен! А в противном случае, можешь поступить, как я, и отослать ее обратно к отцу! — Роберт засмеялся, не замечая, как неловко было остальным, и что Эдмур был глубоко оскорблен. — Пекло, если бы только я заполучил твою тетю… Но мне досталась Серсея. Прибежал мальчик и что-то прошептал Элле. Она с облегчением прочистила горло, прервав размышления короля. — Леди Оленна передала, что они прибыли. Мы должны занять свои места, чтобы начать церемонию. — Она бросила Неду взгляд, и он отвлек Роберта, чтобы Джон и Дэйенерис смогли присоединиться к ним без новых, вгоняющих в стыд, комментариев. Робб ощутил, как снова начали метаться его мысли, ладони потеть, и он застыл, гадая… И вдруг он увидел Лианну, разбрасывающую желтые лепестки с самой очаровательной улыбкой, и у двери показалась Маргери под руку со своим отцом, и внезапно его сердце успокоилось.