Зимние розы. Осень

Дэни смеялась, чувствуя себя легкой, как пушинка, от облегчения, такой счастливой, какой не была уже очень, очень долго. — Я бы сказал вам все это еще недели назад, если бы вы мне позволили, Ваша Светлость, — сказал Марвин чуть укоризненно. — Сейчас не время для этого, — вмешался Джон. — Мы знаем, что это не совсем ваша область, Архимэйстер, но вы можете подтвердить, что леди Старлинг беременна? — Я уверен, что ребенок есть, но он пока не настолько большой, чтобы ощутить его снаружи. Остаются только симптомы. Вам было дурно снова, Ваша Светлость? — Дурно? Но тебе прежде не было дурно! — сказал Джон. — Наоборот, тетя Айла всегда говорила, что это хорошо, что ты всегда голодная! — Ну, по видимому, на этот раз открытое море повлияло, — сказала Дэни и повернулась к Архимэйстеру. — Нет. Меня не тошнило после Волантиса. Миссандея давала мне настойку каждое утро… И с тех пор я ничего не чувствую. — Ну, у вас достаточно большой срок, чтобы утренняя тошнота прошла, с учетом того, когда мы покинули Крепость Полуночи. А ваша грудь? Не болит? — Она стала больше. — Джон! — воскликнула Дэни. — Что? Ты моя жена, как я мог не заметить, что твоя грудь изменилась? Архимэйстер только засмеялся. — Большинство лордов спросило бы, как вы это заметили, мой король, но мне кажется, что у вас единственного есть на это право. — Джон покраснел, вновь ощутив напряжение от титула, и отвел взгляд. Дэни нахмурилась, но решила пока смолчать. — И хотя мы не можем почувствовать движение снаружи… — Утром я почувствовала движение, — сообщила ему Дэни. — Но что если… То есть, это было бы большим совпадением, да? — Ну, простите мне мою откровенность, моя королева, но вся активность могла… Заставить ребенка двигаться. Вы могли быть слишком уставшей, чтобы ощутить это вчера или спутать это с другим ощущением, из того, что я слышал, но этим утром вам было не с чем путать. Теперь покраснела Дэни, опустив руку на ее все еще маленький живот. — Прошли недели после того, как Визерис… Мой живот совсем не вырос. В дверь постучали, и Эртур проводил внутрь дотракийку и Миссандею. Женщина была средних лет, может, даже старше, потому что несмотря на отсутствие морщин, ее черные волосы были присыпаны сединой. — Это Маззия, Ваша Светлость, — представила их Миссандея. — Она повитуха. Но она не говорит на всеобщем языке. — Переводи, пожалуйста, для короля, Миссандея, — попросила Дэни и затем поприветствовала женщину. Она задавала практически те же вопросы, что и Архимэйстер. Когда Дэни задала свой последний вопрос вновь, женщина всего лишь отмахнулась. — Теперь пусть мужчины выйдут, — сказал Маззия. — Я осмотрю тебя, кхалиси. Эртур и Архимэйстер быстро вышли, но Джон сложил руки на груди, показывая, что не сдвинется с места. — Мужчина, который не боится женских бед, — сказала дотракийка, усмехнувшись. — Ты хорошо выбрала себе кхала, кхалиси. Дэни только улыбнулась, ложась на постель. Миссандея не стала переводить последнее предложение, но и Джон не спросил, сев на кровать по другую сторону от Дэни. Она крепко сжала его руку в своей, когда повитуха коснулась ее живота. — Маззия! — с улыбкой поприветствовала ее Ирри, войдя в комнату. — Так вот куда ты пропала, девочка, за море, — с мягкой улыбкой сказала повитуха, не останавливая своего осмотра. — Она была лучшей повитухой в нашем кхаласаре, Ваша Светлость, — на всеобщем сообщила Ирри, поставив принесенный ею поднос на прикроватный столик. Запах чая вызвал у Дэни улыбку. — Имбирь? — С мятой, — подтвердила Ирри. — Леди Кристарк устроила бы мне выговор, если бы не подала его вам. — Ребенок определенно есть, — наконец сказал Маззия. — Твой живот слишком твердый, но он изогнутый, так что это не мускулы. А вот почему он не рос неделями, такое случается. Если ребенок лежит низко в лоне, то и растет дольше. Я бы не волновалась, кхалиси. Если ты чувствуешь движение, то это потому, что оно есть. Впервые за несколько недель Дэни позволила себе ощутить надежду. — Спасибо. — И ты уверена, что леди… — Джон прочистил горло, — что королева и малыш оба в порядке? — Я надеюсь, что кхалиси сказала бы нам, если бы дурно себя чувствовала, — ответила Маззия после того, как Миссандея ей перевела. — А ребенок, живот твердый, крови нет, нет причин думать, что что-то не так. Дэни поблагодарила всех и отпустила их. Она села на подушки и потянулась к своей чашке, наслаждаясь утешающим вкусом, хоть погода и не располагала к чаю. — Ты понимаешь, что теперь у нас еще меньше причин сидеть и ждать, пока Ланнистеры не решат напасть на нас? — спросила она. Джон выдохнул, встав подошел к окну, уставившись на чистое голубое небо. — Он мне не нужен, Дэни. Я просто… Я ненавижу политику, вечные споры лордов, польстить одному и подставить другого, удары в спину… Я просто хочу вернуться домой. Вернуться домой, и быть с тобой, Лией, Эддамом и Эймоном. И маленьким! Неужели я многого прошу? — Ты же знаешь, что да. Тайвин Ланнистер никогда не оставит нас в покое, не пока само наше существование угрожает короне на голове его внука. — Она фыркнула. — Я росла, думая, что я законная наследница, последняя из Таргариенов. Роберт Баратеон обручил нас, чтобы опозорить меня, чтобы ослабить мое право на корону. Он и понятия не имел, что делает нас сильнее. — Я думал о том… Почему о… Почему лорд Старк позволил это, зная правду. Дэни вздохнула, когда он снова споткнулся на имени. Чтобы разобраться с этим, понадобится много времени, — подумала она. — Мы видели, что Узурпатор делает лишь то, что хочет. Может быть, он принял решение, и отец не смог отказать ему, не вызывая подозрений. Он всегда лишь хотел защитить тебя, Джон. — Этого ли? Тогда почему он работает на Роберта Баратеона? Зачем он взял Сансу, Арью и Рикона с собой, почему оставил Эшару и остальных детей? — Он фыркнул. — Я верю, я знаю, что он желает мне добра, но мне кажется, что он ставит дружбу с Робертом превыше всего. — Я думаю, он просто не знал. — Не знал, что? Что Роберт убил бы меня, если бы узнал правду? Он знает об этом, иначе бы не лгал о том, кто я. — Я не то имела в виду, — сказала Дэни, отставляя чашку и вставая. — Я имела в виду, что он не знал тогда, во время Восстания. — Если он насколько любил сестру… — Джон, подумай вместе со мной, все верили, что Лианну похитили. Он вздохнул. — Эртур сказал, что она сбежала, не сказав, куда. — Видишь? Никто не знал, где она была или в каком состоянии. Она просто исчезла. И когда твой дядя приехал в Королевскую Гавань, мой отец сделал то, что сделал. — Я не защищаю твоего… — Он прикусил нижнюю губу на мгновение и затем выдохнул. — Моего деда. Но судя по всему дядя Брандон влетел в тронный зал, обвиняя принца Драконьего Камня в похищении и изнасиловании его сестры и затем потребовал, чтобы Рэйегар вышел вперед и умер. — О. Да, понимаю. Мой отец перешел границы, но ни один монарх не позволил бы Брандону жить. Или, по крайней мере, были бы суровые последствия, вроде Ночного Дозора. — Она глубоко вдохнула. — Но мы отходим от темы. Дело в том, что, когда ворон моего отца прибыл в Гнездо, когда отец услышал о смертях лорда Рикарда и лорда Брандона и требование доставить его собственную голову, он все еще не знал, где была его сестра или что с ней случилось. Ему пришлось сражаться в Восстании, чтобы добиться справедливости для его семьи, защитить себя от безумного короля и попытаться найти его сестру, и он узнал о Рэйегаре и Лианне лишь в день твоего рождения, в день, когда она умерла. Когда он узнал правду, Роберт уже был на троне, так что ему пришлось подыграть «правде», ведь он хотел защитить тебя. — Страна пролила достаточно крови. — Джон вздохнул. — Это то, что сказал Эртур. Что страна пролила достаточно крови, и люди просто хотели покоя. Роберт был обещанием стабильности, куда более привлекательным, чем еще больше крови, и смертей, и войны. Роберт был взрослым мужчиной, способным быть королем — хотя бы в теории — а не новорожденным, которому бы понадобился регент. И если бы о… Лорд Старк потребовал трон от моего имени, он бы не смог защитить меня, если бы проиграл. — Все, что он делал — только чтобы защитить тебя, Джон, — прошептала она, подойдя ближе и обняв его щеки. — И затем появлялась я, и он защитил и меня, потому что я была невинным ребенком, и потому что я была твоей семьей. Джон на долгое мгновение прижался к ее лбу своим, затем глубоко вздохнул. — Мои отношения с ним не исправить вот так просто, Дэни, — сказал он, хотя она слышала в его голосе тоску. — Я… Он все же солгал. Я не… Я не могу… Думаю, мне нужно поговорить с ним, прежде чем я смогу начать прощать его. — Хорошо. Думаю, это справедливо. — Она улыбнулась на мгновение, затем прикусила нижнюю губу, зная, что ступает на тропу, которую Джон ненавидел. — Теперь мы должны обсудить то, как мы вернем трон нашей… — Только не снова, Дэни, пожалуйста, — скривился Джон, отступая от нее. — Железный Трон принадлежит дому Таргариен. Мы последние Таргариены! — Я не хочу быть королем! Я просто … Я просто хочу вернуться домой! Неужели ты не можешь этого понять? — А ты не можешь понять, что у нас нет выбора? Прячь голову в песке сколько угодно. Никому не говори, что ты законный сын Рэйегара, если это сделает тебя счастливым, но это не защитит нас! Это не защитит нашу семью! — Тайвин Ланнистер не осмелится просто так повернуть против себя все королевства. Он не посмеет напасть на нас в нашем доме, если мы ничего не сделали. — Хватит быть таким наивным! Тайвин Ланнистер жесток настолько, насколько это возможно! Или мне напомнить, что он приказал сделать с твоим братом и сестрой? Что он приказал сделать с Элией Мартелл? Джон отшатнулся. Эйгон и Рэйнис, брат и сестра, которых он потерял еще до того, как появился на свет. Потерял из-за жадности других людей. — Нам не нужно начинать эту войну, Дэни. Я уже говорил тебе, если мы прольем первую кровь, если нападем первыми, то мы станем злодеями этой истории. Пусть Тайвин говорит что хочет, пусть Роберт истрахает хоть всех шлюх столицы. Пусть подавится Железным Троном. Мне он не нужен. Дэни фыркнула. — Ну, извини, но я думала, что я в нашей семье имею право на мнение. Разве это не то, что ты всегда говоришь, что тебе не нужна жена-украшение, тебе нужен партнер? Джон нахмурился. — Ты же знаешь, что да. И как это я не даю тебе права на… — Потому что ты не слышишь меня! Даже когда… Когда Мартеллы впервые предложили альянс, ты думал, что он не нужен тебе… — Я же говорил, если мы начнем войну, это подвергнет нашу семью опасности! — Мы уже в опасности, Джон! Мы каждый проклятый день оглядываемся через плечо, ожидая того дня, когда Роберт умрет. Дня, когда его дружба с отцом перестанет нас защищать, дня, когда Ланнистеры нападут на нас! И может быть… Ты не слышишь, что хочу я. Ты не хочешь быть королем. Но я хочу быть королевой. Джон отступил на шаг, и они долго молчали, оба обдумывая слова, которые наконец были произнесены вслух. — Ты действительно хочешь обменять покой нашего дома на ту дыру, что они зовут столицей? — спросил Джон. — Я устала бояться, — сказала Дэни, и это были самые уязвимые слова, которые он от нее слышал за последнее время. — Ты… Ты только узнал, кто ты. И никто не знает. Если мы оставим этом в секрете, никто не узнает. Но я та, кто я есть. Я Дэйенерис Таргариен, я всегда была дочерью Безумного Короля. Я выросла с мишенью на моей спине, зная, что в любой момент, будь на то его желание, Роберт Баратеон потребует мою голову, и у отца не будет выбора, кроме как подчиниться. — Он бы этого не сделал! — Я знаю это. Сейчас. К тому же, отказался ли бы он, если бы выбор стоял между моей жизнью и жизнями всех остальных? — Он разругался с Робертом, когда увидел, что Ланнистеры сделали с Элией и детьми… — Твоими братом и сестрой, — вставила Дэни. — Он и Роберт помирились только после того, как он вернулся в столицу с костями моей матери, — продолжил Джон, притворяясь, что не услышал ее. — Я не могу не думать, что он сделал это только из-за меня. Он ни за что не позволил бы убить тебя, ты ни в чем не виновата. Это было бы высочайшим бесчестьем! Дэни кивнула, зная, что он наверняка прав. Нед Старк никогда бы не пошел на такую беспринципную жестокость. — Но будучи ребенком я до ужаса боялась этого. Затем мы поженились, и королевская семья приехала в Винтерфелл, и я увидела, что Серсея готова на все, лишь бы уничтожить меня и не дать мне стать угрозой для трона ее сына. С того момента я знала, что Ланнистеры уничтожат меня при первой возможности, чтобы избавиться от угрозы реставрации Таргариенов. Но просто избавиться от меня было бы недостаточно, никогда не будет. До тех пор, пока кровь Таргариенов живет, реставрация остается возможной. Они убили бы не только меня, они убили меня и детей. — Им пришлось бы пройти через меня, — сквозь зубы прорычал Джон. — И это почти им удалось! Серсея послала за мной убийц, зная, что я беременна! Я едва не умерла в день, когда Маленький Эддам появился на свет — и раньше срока, должна заметить! Я едва не умерла, наш сын едва не умер, потому что Серсея хотела моей смерти. Так что, Джон, я устала бояться. Я устала оглядываться, гадая, когда они нападут. Я устала от постоянно висящего над моей головой меча. — Завоевание трона лишь увеличит список желающих убить тебя. — Правда? — возразила Дэни. — Если у нас будет достаточно союзников… — Если, Дэни! Если, если, если! И если у нас будет недостаточно союзников, если нас предадут, если… Если мы пойдем на войну и проиграем, и они все равно придут за нами и нашими детьми? — Боги, ты невыносим! — застонала Дэни. — Они придут, Джон! Ты хочешь вернуться домой и притвориться, что все в порядке, как отец? В те годы после Восстания, до того, как он уезжал в Королевскую Гавань, все, что он делал, он сидел дома, притворяясь, что страна в порядке! Но это не так! Роберт был слишком занят своим весельем, его шлюхами, его охотами, его турнирами! Он потратил все золото, он утопил Железный Трон в долгах, он поднял налоги, он душил народ, а не защищал их, как король обязан их защищать! Бандиты и разбойники терроризируют деревни, а Роберт ничего не делает. Если он умрет, пока Томмен будет маленьким, Серсея станет регентом, и она будет такой же, если не хуже. Если править будет Томмен… Ну, мы видели, каким был Джоффри, кто может сказать, что Серсея не вырастит его настолько же ужасным? Отец это понял, он понял, что скрываться за стенами Винтерфелла неправильно. Она глубоко вдохнула и тяжело вздохнула, смягчившись и встав рядом с ним. — Я хочу отличаться, Джон. Я хочу сделать в Королевской Гавани то, что мы сделали дома, дать простым людям достойное место, которое можно назвать домом. Чтобы они смогли поддержать страну своей работой. Если у нас есть достаточно силы, чтобы защитить их, и мы просто повернемся к ним спиной… — Не начинай, Дэни, — почти шепотом сказал Джон. — Не используй этот аргумент. — Благородные дома играют в свои игры, а простолюдины страдают, Джон, ты знаешь это. Это они страдают от повышенных налогов. Фермер, который теряет урожай, потому что по его полям прошла армия, солдат теряет свою жизнь в бессмысленной войне. Я хочу сделать их жизни лучше. Я хочу, чтобы у всех женщин были такие же привилегии, как у меня, чтобы быть настоящим партнером их мужам, а не собственностью. Трофеем. Я хочу сделать так, чтобы бастардам было место в семье, чтобы их не унижали и презирали. Разве ты можешь винить меня за это? Он несколько мгновений смотрел в окно. — Не могу. Конечно, не могу. Но Дэни, ты говоришь о мечте. Это невозможно. Это сладкая мечта, которую я всем сердцем хотел бы исполнить и превратить в реальность. Но этого не будет. — Если ты продолжишь так думать, то да, не будет, — надувшись, сказала она. Но затем она улыбнулась. — Потому что ты забываешь, кто я. Я особенная, Джон. Мои мечты сбываются. Он усмехнулся. — Я знаю, что ты особенная. Но я… — Идем, я хочу кое-что тебе показать, — сказала она, потянув его за руку. — Я бы показала тебе вчера, только я слишком была занята, чувствуя облегчение, что ты жив. Джон последовал за ней, все еще чувствуя себя неловко в такой легкой одежде. Он знал, что если накинет меха, то в такой жаре скорее всего сварится, но для него это было слишком в новинку. Они прошли до соседней комнаты, и охранявшие ее Безупречные распахнули перед ними двери. — Тебе тоже захочется это увидеть, Эртур! — позвала Дэни. Она провела их в несколько странную, строгую спальню. Вот только… В ней не было кроватей. Только три каменных плиты в углублении в середине, где явно было гнездо. — Архимэйстер, вы опять наблюдаете за ними? — спросила Дэни с улыбкой, отчего он только улыбнулся. Она подняла создание со стола перед стариком. — Дэни, что… — начал Джон, но затем его голос осекся, и его рот открылся. — Это…? — Это Балерион, Рэйегаль и Рэйелион. Джон усмехнулся, наполовину ошеломленный, наполовину развеселенный. — Ты правда особенная. — Он уставился на драконов. — Ты делаешь невозможное реальным. Она улыбнулась. — Значит ли это… Он покачал головой и просто подошел ближе. Эртур предупреждающе покачал головой из-за спины Джона, и Дэни остановила себя, не позволив себе закатить глаза. Рэйегаль, изумрудный дракон, с интересом уставился на приближающегося Джона. Он пискнул и поднял голову, пытаясь до него дотянуться. Джон протянул руку, я касаюсь дракона! Его разум едва мог осознать, что истории, которые он слышал в детстве, ожили прямо перед ним, и сидели на руках его жены. Когда Джон коснулся головы Рэйегаля, они столкнулись взглядами — серый и бронзовый, и Джон ощутил, как что-то сдвинулось в глубине его разума. Дэни нахмурилась, увидев, как глаза Джона на мгновение сверкнули рубиновым Призрака, прежде чем цвет вернулся к его обычному серому. — Ты… Ты только что варг… — спросила она. — Нет, — ответил Джон, все еще не отводя взгляда от Рэйегаля. Он все равно коснулся его связи с Призраком, чтобы увидеть, что что-то притянуло его ближе, и тогда он ощутил это. Присутствие Призрака, связь, которая стала только сильнее за последние пять лет, была воплощением лютоволка, создания из снега и льда. Но рядом с ней оказались основы новой связи, юной и едва сплетенной, но столь же волшебной. Эта была пламенем, целым инферно, которое только и ждало того, чтобы вырваться. — Думаю… Я не знаю… — Вы связались, — сказал Эртур, ошеломленный, глядя на взаимодействие человека и дракона. — Дракон выбирает лишь одного всадника и летает с ним до конца его дней, говорил мне Рэйегар. Всадник может связаться лишь с одним драконом. Выбрав, только смерть разрушит связь. Потому что ты и так варг, потому что ты и Призрак и так связаны, потому что ты знаешь, как контролировать связь, вот почему ты так легко ее ощутил. — Но я думал… — нахмурился Джон. — Я думал, сами способности варга пришли с Севера, от Детей Леса. — Если Таргариены — если валирийцы в целом — связывались лишь со своими драконами, то они и не стали бы называть это способностями варга, — сказал Эртур. — Варг может связать свой разум с волком, перевертыш — куда больше. Это разные вещи, но похожие. Джон коснулся новой связи и ощутил прокатившееся по ней любопытство. Связь была такой новой, а дракон был не домашним питомцем. — Я чувствую его, — с небольшой улыбкой сказал Джон. — Но связь пока слишком слабая. — Тебе нужно будет над ней поработать, — сказала Дэни. — А мне, похоже, придется этому учиться. — Ты связалась с ними? — спросил Джон, наконец оторвав взгляд от Рэйегаля. Дракона это не обрадовало. — Я кое-что чувствую, — ответила она. Пока они продолжали говорить, Марвин лишь наблюдал за происходящим, его разум метался между новыми идеями и теориями. О, как ему хотелось говорить с Эймоном прямо сейчас! Но он знал, что сказал бы старый Таргариен: равновесие. Природа ищет равновесие. *** Той ночью, сидя на больших подушках в углу их комнат — не то, чтобы им нужен был камин — Джон слушал, как Дэни вспоминала все, через что прошла с тех пор, как их разделили. Как она была заперта в кабине корабля до тех пор, пока они не прибыли в Волантис, как ей пришлось отправиться в Красный храм, потому что ей было настолько плохо, и как она добилась свободы после этого. Он был ошеломлен ею. Его сильной, несгибаемой женой, которая отказалась принять несправедливость и сражалась за правосудие. — И затем… Когда мы встретились на переговорах, затем я осознала, что Визериса уже нельзя спасти, — сказала Дэни, и в ее голосе теперь была горечь. — Я видела в нем безумие, Джон. Оно… И затем он начал смеяться, говорил, что я должна быть благодарна, потому что ты и дети были заложниками, которые не давали мне восстать против трона и что он оказал мне огромную услугу, избавив меня от мертвого груза, который меня удерживал. Джон сжал зубы, мгновенно придумывая несколько болезненных способов убийства его дяди. — Затем он дал мне зелье, — продолжила она. — Когда я ощутила спазмы… Он снова начал насмехаться, сказал, что это избавит меня от бастарда и… — Наши дети не бастарды! — горячо воскликнул Джон. — Мы женаты перед богами и людьми, наши дети… — Я знаю, — успокоила его Дэни. Она знала, что для него это была больная тема. — Но я же говорю, мой брат был безумен. Он сказал мне, что зелье избавило меня от «осложнений», чтобы я осознала истинную цель своей жизни — производство наследников для дома Таргариен. Джон фыркнул. — Целью его жизни было быть мудаком, — прошипел он. Затем он выдохнул, думая о его связи с Рэйегалем. — К тому же, ты и так обеспечила дом Таргариен наследниками, просто это не твоя цель, это не все, кто ты. Она скрыла широкую улыбку — хотя уголок ее губ все равно дернулся вверх — что сейчас он признавал свою кровь. Она знала, что он все еще испытывал трудности с этим, поэтому решила не давить. Пока. — И все равно, он… Он сказал, что приказал убить тебя, Лию, Эддама и Эймона, что он убил нашего малыша. Так что я… Я сказала моим людям разобраться с его стражей и схватить его. Я сказала, что проведу над ним суд Севера. И затем я приговорила его к смерти. — Мне жаль, Дэни, — мягко сказал Джон. — Я знаю… Боги, это должно было быть ужасно. Она глубоко вздохнула, готовясь признать свой темный секрет. — Не было. Он был моим братом… — Он смеялся и говорил, что убил наших детей, Дэни. Наших малышей! Из одного только самодовольства. То, что ты сделала, не было братоубийством. Ты не убивала его из жадности, высокомерия или собственной выгоды. Он признал свои преступления — преступления, которые не существовали, но он в них признался. Он думал, что заставил тебя сбросить ребенка, невероятная удача, что он выбрал заклинание, которое не работает. Потому что он не имел ни малейшего понятия о правде. Ты лишь послужила орудием правосудия. — Я не думала, что огонь убьет его. Я думала, что он переживет пламя, как я, как дядя Эймон. Я не дала Дрого убить Визериса, сказав, что меч должна направлять я. — И это по-прежнему было бы правосудием, Дэни. Это… — он глубоко вдохнул. — Это то, что сделал бы отец. Она слабо улыбнулась. — Ты наконец решил? — Я злюсь на него, и нам придется очень долго говорить, когда мы вновь окажемся в одной комнате. Но, как ты сказала, все, что он делал, это защищал нас и любил нас. Так что, да, я решил. Он всегда будет моим отцом. — Хорошо. — Она спрятала лицо у него на груди. — Его смерть обрадовала меня, Джон, — призналась она приглушенным голосом. — Как и смерть Торне. Что, если я… — Они оба были предателями, которые невероятно нам навредили, Дэни. — Джон мягко вынудил ее поднять голову, заставив посмотреть на себя. — Мы лишь люди, как говорит дядя Эймон, и мы не можем не чувствовать радость, когда наши обиды становятся отмщенными. Мы не должны терять разницу между местью и справедливостью. То, что сделала ты — и с Торне, и с Визерисом — было правосудием. Они совершили преступления и признались в них, и ты последовала закону. Здесь нечему стыдиться. Она кивнула, успокоенная, и Джон слегка улыбнулся. — Знаешь, ты делаешь невозможные вещи. И обладаешь поразительной силой пробиваться сквозь мой «толстый череп», как говорил Эддам. — Может быть, я просто слишком хорошо тебя знаю, — улыбнулась она в ответ. — Это плюс любить друг друга с детства, я думаю. Он усмехнулся и нежно, но коротко поцеловал ее. — Мне было страшно, — признался он, когда они разомкнули губы. — После того, как я рос, после того, как меня унижали, я наконец оказался в хорошем положении. Я был уважаемым лордом, у меня была прекрасная, любящая жена и три маленьких негодника, готовых обеспечить нас ранней сединой. Наша жизнь была хороша и удобна и казалась безопасной. Я боялся это разрушить. Я боялся потерять тебя или детей и снова стать несчастным. Снова ничего не иметь. Вот почему я так сопротивлялся. Но делая это, я не смог увидеть, что происходит вокруг меня. Я знаю, какую угрозу представляют Ланнистеры, я просто хотел верить, что ее нет. И когда я узнал правду… Я просто хотел покоя, снова быть дома, я не хотел отвечать за миллионы людей Семи королевств. Но это эгоистично с моей стороны. На мгновение Джон отвел глаза, делая паузу, чтобы собраться с мыслями. — Дядя Эймон однажды сказал мне, что любовь — это смерть долга и яд чести, — продолжил он, и Дэни ощутила, как ее сердце пропустило удар. Это было не самое многообещающее продолжение фразы о том, что он любил ее и детей. — И я позволил моей любви к нашей жизни ослепить меня. Заслонить собой долг. Я был рожден законным королем Семи королевств, и это мой долг защищать жителей Семи королевств. Все, что ты говорила, ты права. Простые люди, наши люди, страдают из-за эгоистичности Роберта и его пренебрежения. Ланнистеры это не исправят. — Мы должны остановить это, Джон. Эту безумную игру в политику. Удары в спину, заговоры, предательства, жажда власти. Высокие лорды веселятся, а люди страдают. Старк, Ланнистер, Баратеон — все они лишь спицы в колесе. — Остановить колесо будет нелегко, Дэни. — Остановить его недостаточно, Джон. Я хочу сломать колесо. Я хочу уничтожить эту извращенную систему. Систему, которая наказывает детей за грехи отцов. Я хочу дать людям возможность подняться, потому что они упорно работали, а не потому, что эта возможность досталась им по наследству. — Мне нравится эта идея, — улыбнулся Джон. — Награждать людей за их собственные заслуги, а не кровь. — Как ты и сказал, это твое право по рождению, — она едва сумела скрыть нотку зависти в ее голосе. — Это твой долг. — В этой идее есть только одна проблема, — сказал он, и она нахмурилась. — Это твоя мечта, Дэни. Ты та, кто воплощает в жизнь невозможное. К тому же, ты завоевала этот город. Ты королева Миэрина по собственному праву. Как я могу просить тебя быть всего лишь консортом? — Что ты имеешь в виду? — Я говорю, что ты только что говорила о том, чтобы отмечать не только правильную кровь и наследие. Я говорю, что мне нужен партнер, а не жена, которую можно демонстрировать, как трофей. Я говорю, что я не могу сделать это без тебя, Дэни. Эта бесконечная…. Политика. Это не для меня. Я говорю, что мы сильнее вместе. Мы будем сражаться вместе за нашу семью, так что давай победим вместе. Она широко улыбнулась. — Это может быть слишком продвинуто для Вестероса. Он усмехнулся. — Не узнаем, пока не попробуем. Моя королева. — Мой король. — Она засмеялась, хихикнув, когда он притянул ее ближе и заставил стонать, доказывая, настолько они идеальны друг для друга как партнеры. *** Доран Мартелл чувствовал себя уставшим. Годы назад он скрылся в Водных Садах, оставив правление Дорном в руках его младшего брата и мятежной дочери, потому что он устал от власти и отказывался позволить его лордам и его врагам видеть ту болезнь, что напала на него. Но Арианна, как и Оберин, была слишком горячей головой. Они застигли его с планами поддержать Дэйенерис Таргариен вместо ее брата, и Доран был в ярости, что Оберин поддержал этот план. У них был договор, подписанная помолвка между Арианной и Визерисом Таргариеном, чтобы она стала королевой Семи королевств. Она посмеялась над ним, даже морщилась, сказала, что никогда не пожелает себе быть консортом, о чем ее отец бы знал, если бы хотя бы немного проводил время с дочерью. Это была острая спица в его сердце. Но Оберин подчеркнул, что никто не слышал ничего от Визериса годами. Сир Уиллем Дарри умер пять лет назад после того, как помолвка была подписана, когда Визерис еще был ребенком, и с тех пор мальчишка затерялся в Эссосе. Был слух о том, что он в Пентосе, затем в Волантисе, затем тишина. Всего лишь один человек, подвел итог Оберин, без армии, которая бы его поддержала. У Дэйенерис были союзник, она и без того была частью Севера. Дорану нечего было возразить на это, и потому он позволил им начать подготовку их людей к возможному альянсу с Дэйенерис. Он был рад, и правда очень доволен, когда Оберин вернулся с Севера с новостями, что Эшара и Эртур живы. Они всегда ему нравились, хотя Доран был намного их старше, чтобы присоединиться к их играм с его братом и сестрой, пока они росли в Водных Садах. Но он знал, как близки были Элия и Эшара, лучшими подругами, сестрами во всем кроме крови, говорила Элия, и он был рад новостям. Еще один человек, который будет сражаться за память его сестры. Но три недели назад все изменилось. Снова. Эшара принесла новости о заговоре Ланнистеров, и стало ясно, что сейчас должна начаться война. Он был рад, что Оберин сказал, что никаких сделок с Таргариенами не будет, пока они не согласятся почтить Элию. И в нем зажегся гнев, когда брат рассказал ему о содержании последнего письма Элии, правду о Рэйегаре, волчице и их сыне. Но у Дорана не было взрывного характера Оберина. Отказать Таргариенам значило создать проблемы для Дорна, ведь скорее всего Дэйенерис и Джон соберут необходимую поддержку против Ланнистеров. И это была правда, что Дорн никогда не был завоеван, но он не хотел никаких конфликтов на своих границах. Так что после того, как Оберин пришел в Водные Сады и передал новости Эшары из столицы, Доран решил, что возвращение в Солнечное Копье было необходимо. Сейчас был не тот момент, чтобы прятаться от любопытных глаз, пришло время показать им, что болезнь или нет, но все еще держал Дорн в своих руках. Так что вот где он был. Арео проводил гонца внутрь, и он опустился на колени перед креслом Дорана. — Мой капитан сказал, что ты принес мне радостные вести, — сказал принц Доран. — Встань и расскажи о них. — Я лишь принес письмо, Ваша Светлость, — сказал гонец. — Меня попросили передать его вам, чтобы вы смогли прочитать сами. Он протянул конверт, и с поднятыми бровями Доран взял его, и нахмурился, когда он перевернул его и увидел печать с трехглавым драконом. Мой дорогой дядя,  — началось письмо, и Доран ощутил, как пропустило удар его сердце. На всем белом свете было лишь двое людей, кто мог назвать его дядей и владеть драконьей печатью, и оба они были мертвы. Я могу только представить, как шокирующе это для тебя. Но я надеюсь, что и радостно тоже. Той ночью в Королевской Гавани, в ночь смерти и разрушений, меня вынесли из замка верные люди, потому что моя леди и мать не имела возможности спасти нас всех. Она осталась с Рэйнис, но я был спасен. — Этого не может быть, — прошептал он, ошеломленный. — Где он?! — потребовал он, едва не встав от нетерпения. — Если простите, Ваша Светлость, но закончите письмо. Доран с колотящимся сердцем вернулся к письму. Меня увезли в Эссос, где я вырос в тайне. Примерно через год спустя после этого люди, которые спасли меня, нашли лорда Джона Коннингтона, который был добрым и верным другом моего отца и который позволил запятнать свое имя, чтобы растить меня в тайне. Если я жив сегодня, дядя, то только благодаря беззаветности хорошего человека, которого больше волновала верность, чем гордость. Но сейчас я взрослый мужчина. Я решил, что пришло время вернуться на запад и потребовать того, что принадлежит мне по праву. С поддержкой лорда Коннингтона, моего Десницы, и Золотых Мечей, я завоевал остров Драконий Камень. Но Драконий Камень лишь часть того, что мне должно. Железный Трон мой по праву, и я заберу его, с Огнем и Кровью, если потребуется. Твоя поддержка была бы неоценима, дядя, не сколько из-за людей, которых ты бы одолжил к моей цели, но и из-за крови и связи, что связывает нас. Я заставлю Ланнистеров и Узурпатора заплатить за то, что они сделали с моей леди и матерью и сестрой. Встреть меня, дядя, чтобы мы смогли насладиться семейным воссоединением. Встреть меня, дядя, чтобы мы могли вместе отомстить за тех, кого у нас отобрали, почтить их память и с гордостью отпустить их на покой. Я не могу дождаться встречи с тобой и остальной моей семьей.

С любовью Эйгон из дома Таргариен, Шестой Моего Имени, Король Андалов, Ройнар и Первых Людей, Лорд Семи королевств и Защитник Государства

Доран задыхался к тому моменту, как закончил письмо, его разум закружился в водовороте эмоций. — Арео, пусть ему принесут еды и устроят на ночлег. Ты дождешься, пока я составлю ответ. И пошлите за принцем Оберином и принцессой Арианной. Слишком много нужно обсудить, подумал Доран. *** Оленна поджала губы, обдумывая новую информацию, которую ей донесли за последнюю неделю. Во-первых идиотская — или даже самоубийственная — идея Кэйтилин Талли похитить Тириона и Джейме Ланнистера, чтобы те «встретили правосудие». Тайвин никогда такого не позволит. Он начал бы войну за одного только Тириона, только потому, что должен показать, что дом Ланнистер не склонится ни перед кем. Но ради Джейме… О, ради Джейме он бы сжег Риверран и каждый дюйм Речных земель дотла. Затем ее шпионы принесли ей весть о том, что сделала Серсея Ланнистер в столице, начав войну с домом Старк. Если раньше Нед Старк остановил бы свою бывшую жену, чтобы поддержать мир, то сейчас Серсея начала конфликт, который будет долгим и кровавым. Напасть на Десницу короля так беззаботно… Ну, она определенно мало чему научилась у своего отца. И теперь это. Она получила сначала новости из столицы, что Роберт мертв, Томмен — король, а Старки сбежали. Но затем ей написала Маргери, передав столько деталей, сколько смогла в вороньем свитке, сказав, что Север начал поход на юг. Понятно, что сейчас настал тот момент, когда ясно, что еще немного и все полетит к чертям. Честно, что заставило Серсею так в открытую сделать из Старков врагов? У них было больше всего союзников, и у них была Дэйенерис Таргариен. Их бы посчитали за злодеев, если бы они начали войну без повода, но теперь они лишь защищались. Серсея впустила войну в столицу, и Оленна была уверена, что Тайвин был не в курсе и от того в ярости. Тайвин Ланнистер никогда бы не напал так открыто, так прямо. Он бы никогда не дал самым большим сторонникам Дэйенерис Таргариен повод восстать против себя. Она фыркнула, подумав о том, что Старый Лев отправил бы дочь в постель без ужина, словно ребенка подобно которому она себя вела. Но она тревожилась за своего правнука. Уиллас отправился в Эссос и был в безопасности от Серсеи, находясь рядом с Дэйенерис Таргариен, но леди Уинафрид и малыш Лукас все еще были в столице. Они ничего не слышала и потому надеялась, что Уинафрид сумела сбежать из столицы вместе с Старками и ее дедом, надежда, которую Маргери подтвердила в своих письмах. Она едва не рассмеялась, прочитав об этом. Нед Старк самый благородный и честный человек в стране, и он предал своего друга и короля, спрятав Эшару и Эртура Дейнов прямо под носом у Роберта. Его любимая, на которой он наконец женился, и Меч Зари, готовый вновь накинуть на плечи белый плащ. Похоже, в лорде Старке все-таки скрывался политический гений. — Ты посылала за мной, бабушка? — спросил Гарлан, войдя в ее солярий. — Да, мой дорогой, посылала. Твоя сестра только что написала. Уинафрид и Лукас в безопасности со Старками, направляются в Звездопад. Гарлан с облегчением выдохнул. — А Уиллас? Новости из Эссоса есть? — Пока нет, но у них в Эссосе нет воронов. Может быть, Старки общаются через своих волков, кто знает, потому что мы не сможем знать ничего далее Тироша, тем не менее, нам известно, что они покинули Волантис в сторону Миэрина. — После того, что Маргери сообщила нам об этом «варговании», я бы сказала, что это не невозможно. — Ближе к делу, — сказала Оленна, выпрямляясь на стуле. — Ланнистеры захватили столицу и сделали больших врагов из Старков. Когда Старлинги вернутся на запад, Дэйенерис восстанет против них, другого пути нет. Серсея назвала Неда Старка изменником, Север не позволит Ланнистерам править. — И с учетом твоего плана сделать Маргери Старк, и так как Уиллас и дядя Пакстер уже поддерживают Дэйенерис, не нужно быть гением, чтобы знать, к какой стороне конфликта присоединится дом Тирелл. — Дом Тирелл будет стоят там, где всегда стоял, — Оленна посмотрела в окно, на зеленые поля за пределами Хайгардена. — Твой отец захочет подождать, он захочет выбрать самый безопасный курс действий. — Нет другого курса действий, бабушка. Мы много лет как заняли свою позицию, укрепив ее браком Маргери и Уилласа. — Я знаю это, Гарлан, у меня есть голова на плечах, — рыкнула Оленна. — Вот почему мне нужно, чтобы ты начал собирать людей и готовить припасы. Тайвин будет знать, на чьей мы стороне, так что он может послать своих людей сюда. Я не думаю, что нам нужно переживать о Дорне, вряд ли они когда-нибудь встанут на сторону Ланнистеров, но мы должны укрепить свои границы все равно. Итак, пока я убеждаю твоего отца, что это единственный логический выход, мне нужно, чтобы ты занялся делом. Потому что есть два варианта, о которых я не думала. — Что? — спросил Гарлан, нахмурившись. — Серсея назвала Неда Старка изменником, потому что он заявил, что Джоффри, Томмен и Мирцелла не являются детьми Роберта Баратеона. Что они бастарды королевы, зачатые от Джейме Ланнистера, — раскрыла Оленна. — О. Ну, в них нет ни капли баратеоновского вида, чистые Ланнистеры. Это не особенно дикое предположение. — Это наверняка правда, но вряд ли не относится к делу. — Значит, наследником должен быть Станнис. Вот только Станнис на Драконьем Камне с Томменом и Мирцеллой. — Гарлан присвистнул. — Это уже что-то. — За этим было бы интересно понаблюдать, мой дорогой, вот только Станнис больше не владеет Драконьим Камнем. — Оленна указала на один из открытых свитков на своем столе. — Человек, который зовет себя Эйгоном Таргариеном, сыном Рэйегара и Элии, захватил остров. Станнис мертв. — О. Но я думал, что Эйгон умер во время Осады. — Или так нас заставили думать. Слухи из столицы утверждали, что Гора разбил череп мальчика до того, что лицо стало неузнаваемым. Но у его останков были светлые волосы, так что когда Тайвин сказал, что мальчик — это он, никто не стал задавать вопросов. — Оленна забарабанила пальцами по столу. — Это разделит лоялистов Таргариенов, бабушка. — Я это понимаю, Гарлан. Но как он может доказать свое заявление? Фиолетовые глаза и светлые волосы? Такие же у бастарда Веларионов, да и в Эссосе достаточно людей с подобной внешностью. Право Дэйенерис неоспоримо. Она безусловно Таргариен, она выросла здесь, в Семи королевствах, с нашими традициями и ценностями. У нее уже есть Север, то есть половина страны. К тому же, после того, как твоя сестра сделала это открытие… У меня возникла дикая мысль. Прочитав принесенным вороном свиток Маргери, Гарлан нахмурился. — Ты говоришь о Эртуре и Эшаре Дейн? — Да. Эртур Дейн королевский гвардеец. — Всем известный, да, бабушка, но что здесь такого? — Эшара Дейн — леди Старк, которая была нам известна как Элла. Так что это значит, что ее брат, известный нам как Эддам, на самом деле Эртур Дейн. И куда он отправился после того, как двор узнал о его «существовании» на свадьбе лорда и леди Старк? — На Остров Блаженных. — Затем Гарлан усмехнулся, когда его накрыло понимание. — Я сражался с Эртуром Дейном! Он победил, но он похвалил мое умение! — Да, да, да, Гарлан, отложи пока свою мальчишескую радость. Что он делает на Острове Блаженных? — Он защитник дома Старлинг. — Он все еще гадал, к чему вела его бабушка. Если он был королевским гвардейцем, то почему бы ему не быть рядом с последней из дома Таргариен — ну, последней известной из дома Таргариен. — Да, но из того, что говорит нам твоя сестра, «Эддам» был личным мечом лорда Старлинга, а не леди Старлинг. Если Эртур Дейн появился вновь и присоединился к двору Старлингов, то почему не возобновить свою роль королевского гвардейца? Почему не служить Дэйенерис Таргариен? Гарлан нахмурился, задумавшись. — Джон не согласился бы принять сира Эртура на службу, если бы тот хотел служить Дэйенерис, — сказал он. — Это не в его характере. Он был бы польщен тем, что сир Эртур хотел быть рядом, он был бы рад тренироваться с ним, но он бы только рад, если бы он захотел служить Дэйенерис. — Тогда что самый опасный воин из гвардии Эйриса, лучший друг Рэйегара, делает, следуя за бастардом Неда Старка, а не законнорожденной Дэйенерис Таргариен? — Быть может, избегает подозрений? Слухи о том, что Эшара Дейн была матерью Джона, считались достоверными, пока лорд Старк не отказался от Кэйтилин, чтобы жениться на предполагаемой простолюдинке. — В том-то и мысль, мой дорогой. — Оленна улыбнулась. — Но пока Рэйегар вел войска Таргариенов на Трезубце, где был Эртур Дейн? Гарлан нахмурился еще сильнее. — Разве он не охранял леди Лианну? То есть согласно истории лорд Старк убил его, чтобы спасти сестру. — Именно! Я никогда не думала об этом, сомневаюсь, что кто-то задумывался. Но почему Рэйегар оставил трех королевских гвардейцев охранять женщину, которую он похитил и изнасиловал? Причем, посреди войны. Почему три королевских гвардейца встали против брата, который пришел за ней, когда дом Таргариен уже пал? И если Лианна умерла в руках лорда Старка, что убило ее? Потому что она уже пережила Рэйегара и предполагаемое насилие, которое он над ней совершил. Так как она умерла? — Ну… Может быть… Все говорили о том, как очарован принц Рэйегар был леди Лианной в Харренхолле. Может быть, он собирался жениться на ней после того, как война был бы окончена. — Или он уже на ней женился, — подсказала Оленна. — Так вот в чем твоя дикая мысль, бабушка. Я все еще не понимаю, чем важна женитьба Рэйегара на Лианне, ведь она все равно умерла. — Для нее разницы было никакой, Гарлан. Но умерла ли она от тоски? И что за совпадение, что печаль убила ее как раз одновременно с тем, что ее брат приехал, чтобы забрать ее домой. — Это все еще не объясняет, почему ты упомянула Эртура Дейна, бабушка. — Откуда Нед Старк взял своего бастарда? Кто его мать? Никто не задал этих вопросов. О, слухи ходили, как ты говорил, что его матерью была леди Эшара Дейн, что она убила себя после того, как человек, которого она любила, убил ее брата и забрал ее сына, или, после свадьбы, все были уверены, что его матерью была «Элла». Но потому, что он сказал, что мальчик его, никто не осмеливался интересоваться, и на этом тема была закрыта. Но помимо этого широко известно о громкой ссоре, которая случилась между Недом Старком и Робертом Баратеоном после убийства детей Рэйегара. После этого лорд Старк покинул столицу, поклявшись, что Роберт после такого не может быть его другом. — Значит, они помирились от скорби по леди Лианне. — Затем Гарлан обмяк на стуле, ошеломленный. — О, дорогой, кажется, ты пришел к той же мысли, что и я. — Ты… Ты говоришь… Это дико, бабушка! — Да? Лорд-Командующий был там с еще двумя белыми плащами, оставив долг перед их королем. Нед Старк приехал, и его сестра умерла на его руках «от лихорадки». Эшара и Эртур Дейн сфабриковали свои смерти, только чтобы почти двадцать лет спустя вернуться как леди Старк и мечник лорда Старлинга. Леди Эшара, это не секрет, была лучшей подругой принцессы Элии, она была в опасности только из-за этого. И, как ты сказал, что все видели ее и Неда Старка в Харренхолле. Но Эртур Дейн… Он не стал бы скрываться, только чтобы спасти свою шкуру. Дождаться реставрации, да, но скрываться? Это не совпадает с его репутацией. И я все никак не могу забыть о том, что он служит Джону Старлингу, а не Дэйенерис Таргариен. — Сын Рэйегара, скрывавшийся прямо у нас под носом… Это невероятно, бабушка. — Но в это легко поверить. Нед Старк защитил бы своего племянника, семья для него превыше всего, все это знают. И мальчик выглядит как Старк, но он не настолько широк в плечах и высок, как они. Скорее, он строен и изящен, как Рэйегар. — Но как же Элия? Рэйегар был женат на ней. Не на леди Лианне. — Верховный Септон был в Дорне во время Восстания, Гарлан. Опять же, никто не задавал вопросов, когда он сказал, что всего лишь пытался сбежать от войны. Но зачем бежать в такую далекую часть Дорна? Почему возвращаться вместе с отрядом Неда Старка? — Хочешь сказать, что Верховный Септон был в Дорне, чтобы поженить Рэйегара и Лианну? — И остался там до конца войны — что было мудро, как показало время, так как его не было здесь во время Осады, — сказала Оленна. — К тому же, Рэйегар был не первым Таргариеном с не единственной женой. Если слухи о бесплодности Элии были правдой, Верховный Септон мог позволить такое без особых возражений. И если Рэйегар и Лианна были женаты, то Джон Старлинг не бастард. Он законнорожденный Таргариен. Он законный сын принца Драконьего Камня. Он наследник Железного Трона. — Это все домыслы, бабушка. К тому же, если тот человек и правда сын Элии и Рэйегара, то он старший. Он наследник, не Джон. — Знаю, — со вздохом сказала Оленна. — Но как я и говорила, как этот Эйгон может доказать свои права? На стороне Джона Старлинга уже есть Хранитель Севера и королевский гвардеец, который был лучшим другом Рэйегара. Еще наверняка есть какие-то документы. И у него есть еще нечто более ценное. У него есть Дэйенерис. Он женат на законной и без сомнения Таргариен, и у них есть три наследника, которые гарантируют стабильную династию. К тому же, твоя сестра теперь Старк. Твоей невестке пришлось бежать из столицы с твоим племянником, чтобы уйти от неспровоцированной атаки. У нас нет других вариантов, кроме как присоединиться к Старкам. — Я соберу людей, бабушка. Но только отец может созвать знаменосцев. — Знаю. Я лишь жду его возвращения с охоты. До тех пор сделаем все, что можем. Гарлан кивнул и вышел, его голова была переполнена услышанным. Оленна вздохнула. Не важно, что она думала о родителях Джона Старлинга, Дэйенерис все еще была самым верным вариантом. Но что за беспорядок настанет в стране.