Зимние розы. Осень

Архимэйстер Эброуз был не очень рад, ни сколько-нибудь доволен. Новости, которые он только что получил, были ужасными — ужасающими даже. Драконы. Огромные, огнедышащие монстры. У его Ордена ушла сотня лет, чтобы избавиться от чудовищ. И даже тогда им это удалось только потому, что Таргариены решили уничтожить друг друга и ускорили процесс. И после этого у них ушло еще полтора века на то, чтобы наконец избавиться от семейства любителей инцеста, которые никогда не должны были пересекать Узкое море. Ну, почти избавиться. Принц Визерис сбежал в Эссос, а принцесса Дэйенерис жила, как заложница в Винтерфелле. Цитадель посчитала, что тем самым угроза Таргариенов была устранена, особенно, когда их информанты сообщили о то, что первенец Дэйенерис, девочка, которая сейчас была принцессой, была копией отца. Имя, по крайней мере, решили они, когда мальчики оказались похожи на мать, все же потеряно. Но затем Пицель сообщил им об искажении в виде лютоволков, и они снова встревожились. Неужели они избавились от драконов, только чтобы столкнуться с огромными волшебными волками? Были ли они действительно волшебными, как говорили слухи? Эброуз знал, что один из них жил в Королевской Гавани с лордом Старком, но Великий Мэйстер был до странного молчалив в том, что касалось его пребывания в столице. Возможно, пришло время требовать ответа. Что еще хуже, мэйстер в Винтерфелле, Лювин, владел валирийским звеном, что означало, что он верит в бессмысленные высшие мистерии. Помимо прочего, тот, кого послали в Крепость Полуночи, не был частью внутреннего круга, ведь шпионы сообщили Эброузу, что Уолкан спас Дэйенерис от смерти, когда никто не ожидал, что она переживет рождение второго ребенка. Истинный мэйстер позволил бы ей уйти с миром вместо того, чтобы исцелить ее, чтобы она снова размножалась. И Марвин! Глупец, бродивший по миру, закончил в доме последней Таргариен! О, мигрень! А теперь это безумие с «Джоном Таргариеном»! Когда они думали, что из Таргариенов выжила одна лишь девочка, которая не могла передать имя, явился потерянный сын Последнего Дракона, законнорожденный сын Рэйегара Таргариена, которого растили в тайне, женатый на его тете, что дало его детям еще более сильную драконью кровь. О, отвратительная валирийская традиция инцеста. И словно вопрос, были ли лютоволки волшебными или нет, не был достаточно проблемным, теперь пришли новости о драконах. Настоящих драконах, таких же больших и пугающих, как те ужасающие чудовища, что однажды кружили в проклятых небесах Валирии, а не отравленные, ослабленные несвободой ящерицы, в которых их превратила Цитадель. Не говоря о прибытии нового претендента на трон, который заявил, что является Эйгоном Таргариеном. Правда была относительной, когда касалась политики, это всем известно, так что был ли он тем, кем заявлял, это было не так важно, но то, что он заявлял себя драконом, значило продолжение существования наследия, которое Цитадель с такими усилиями пыталась уничтожить. О, только подумать, они считали, что близки к тому, чтобы покончить со всей магией в Вестеросе! Теперь было бесполезно страдать. Очевидно, что судя по отсутствию новостей и отчетов, Лювину и Уолкану нельзя доверять. Как и Бирену, который, в конце концов, был послан в Красный замок, но слишком привязался к Старкам. Ну, по крайней мере, он последовал за семьей, когда они сбежали из Королевской Гавани, так что вопрос его верности оставался вопросом. Что им нужно сделать сейчас, решил Эброуз, это перестроиться. И составить план. И послать больше шпионов. Страна охвачена войной, и хотя победа Ланнистеров была бы угоднее планам Цитадели, сейчас это маловероятно. Север и Простор, предсказуемо, присоединились к Джону и Дэйенерис Таргариен, и само по себе это уже значило, что с ними была половина Семи королевств. Не говоря уже о проклятых семижды драконах. Эйгон Таргариен покорил шесть королевств в своем Завоевании — что по сравнению с этим была Королевская Гавань, где все уже знали последствия неподчинения огнедышащему монстру? По этой причине будет бесполезно вставать на сторону львов. О, нет. Увы, им придётся побыть в тени еще немного. И, если повезет, во время войны, и с учетом того, что королевства доверяли Ордену Мэйстеров, они сумеют избавиться от драконов намного быстрее, чем в первый раз. И говоря о войне — война значила раненных людей. Раненным людям нужны мэйстеры. Ну, раненным лордам нужны мэйстеры. И насколько Эброузу было известно, в Харренхолле был лишь один мэйстер — верный их делу, к счастью — но этого будет недостаточно. Там должен быть Бирен, если он следует за Старками, но Уолкан и Лювин, если они верны своим цепям, должны остаться в замках, в которые их послали. В любом случае, сейчас он пошлет больше мэйстеров. Возможно, еще двух или трех, очень верных Цитадели. Иметь этих мэйстеров в Харренхолле значило иметь больше шпионов, не говоря уже о возможности отравить проклятых драконов, так что это будет полезное вложение. К тому же он посчитал, что будет полезно послать нового мэйстера на Драконий Камень — так называемый Эйгон Таргариен написал, сказав, что бедный старый Крессен был ранен во время нападения Ланнистеров — или, скорее всего ранен во время захвата замка. Орден Мэйстеров считался нейтральным — только считался, ясное дело — поэтому Эброуз со спокойной душой послал трех мэйстеров предполагаемому таргариенскому королю, зная, что это лишь добавило бы шпионов в его пользу. Теперь ему нужно было только просмотреть книги и найти старые яды, которые его предшественники использовали, чтобы ослабить драконов века назад. *** Если быть леди было раздражающе, то быть сестрой короля и королевы, осознала Арья, просто бесило. Стража была еще более вежливой, нависала больше. Орис особенно действовал ей на нервы — оставшись на «Зимней Песне», пока Дэни и Джон полетели в Вестерос, он был самым старшим стражем и потому посвятил свои дни защите Арьи, так как его остальные цели были далеко. — Честное слово, как вес короны делает человека и остальную его семью более хрупкими? — пробормотала она с раздражением, забираясь в седло своей кобылы с ее обычной грацией. Она улыбнулась и бросила недовольный взгляд на Ориса, который сверлил ее взглядом со своей лошади на шаг позади. — Не могу сказать, что более хрупкими, миледи, но я думаю, что сейчас угроза больше, — сказал Джендри, заслужив ее зырк из-за титула. Не чувствуя себя виноватым, он улыбнулся, потому что сделал это намеренно. — Любой, кто хочет навредить Их Светлостям, может нацелиться на тебя. Она поджала губы и уставилась вперед, отказываясь признавать, что в его словах есть логика. Они спорили этим утром, когда она выбиралась из окна его комнаты, оставшись незамеченной стражами у двери: Джендри хотел держать между ними дистанцию, потому что к утру они прибудут в Харренхолл, но Арья отказывалась отпускать его. Она закончила спор, выпрыгнув из окна, хотя знала, что ничего еще не кончено. Она послала свою кобылу в галоп, и после всех этих дней путешествия, Джендри и Орис с легкостью предсказали это и последовали за ней. Где-то час спустя, она замедлилась, пока не остановилась у реки, чтобы попоить лошадь и дождаться тех, кто маршировал. Улыбаясь, Ирри отвлекла стража, и Арья утянула Джендри за рощу — волчице надо будет найти большой подарок для них, пока они доедут до Харренхолла, и Джон и Дэйенерис разрешат им пожениться (Арья все еще считала, что это было все еще одной из самых абсурдных вещей, что могло придумать их общество, необходимость в разрешении на брак от суверена). — Твой брат прав, — выдохнул Джендри, когда они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть, — ты любишь жить опасно. — Я молода и влюблена. Они засмеялись, и они снова поцеловались. *** Нед уставился в окно, чувствуя тяжелый взгляд жены, двух старших сыновей, их жен и еще и Вариса. — Она никогда не согласится, — сказал Робб, когда тишина затянулась. Джон и Дэни обменялись неуютными взглядами. — Отец, я могу представить твою реакцию… — начал Джон. — Я не заставлю мою дочь выйти замуж, — обрубил Нед тоном, не оставляющим места спорам. — Я поговорю с ней и попытаюсь убедить. Я не стану ее принуждать, и не стану заключать сделок за ее спиной. — Он тяжело вздохнул. — Так поступил мой отец. И Арья слишком похожа на Лианну. Она не смирится. И я не стану пытаться заставить ее. Я не подвергну мою дочь риску повторить судьбу моей сестры. — Факт остается фактом, лорд Старк, мы на войне, — сказал Варис своим маслянистым, вкрадчивым голосом. — Вы должны заключать союзы, и лучший способ заключить союз — это брак. Если вы найдете доброго жениха, который будет уважать леди Арью… В конце концов, сейчас никто не осудил бы леди Лиа… — Принцессу Лианну, — сказал Эртур со своего кресла — теперь, когда с секретом было покончено, он пользовался каждой возможностью, чтобы напомнить об истинных титулах его друзей. — Разумеется, мои извинения, Ваши Светлости, я не хотел принизить вашу леди и матушку, это всего лишь сила привычки, — улыбнулся Паук. Джон отмахнулся — у него были проблемы поважнее. — Но, как я и говорил, никто не может осудить принцессу Лианну за отсутствие радости от перспективы стать женой Роберта, учитывая его вкусы и привычки, не говоря уже о его характере. И меньше всего, я уверен, Серсея Ланнистер. Но если вы найдете жениха добрее, возможно, леди Арья согласится. — Арья кажется мне слишком похожей на леди Лианну, — начала Дэни, — что значит, что добрый жених вызовет у нее такое же отвращение. Из всего, что я слышала о моем брате, Арье нужен тот, кто будет верен ей, честен, кто-то, кто будет любить ее за то, какая она, даже если она не истинная леди. Эшара прищурилась. — У меня такое чувство, что ты говоришь, держа в уме определенного человека. Джон опустил взгляд, желая оказаться где угодно, но не в этой комнате. Сейчас он был очень недоволен сестрой. Призрак, который прибыл три дня назад вместе с их армией, уткнулся носом в его руку, успокаивая его, заставив юного короля улыбнуться: он очень соскучился по своему лохматому компаньону. — Определенного? Кого? Кто это? Как Арья… — наконец развернулся Нед, сильнее обычного побледнев от шока. — Похоже, Арья влюбилась, — сказала Дэни, ей тоже явно было неуютно. — «Похоже» это не совсем то слово, — пробормотал Джон. Затем он вздохнул. — Фактически, она заявила мне, что влюблена в него, и, несмотря на то, что он оттолкнул ее, она все равно последовала за ним. Нед выругался себе под нос. Что такого было в старковской крови, отчего она делала женщин такими своевольными? Волчья кровь, как ее звал его отец, была и правда сильна. — И кто этот мужчина, в кого влюблена Арья? — нетерпеливо спросил он. Его глаза вспыхнули, когда он заметил, что Эртур пытается скрыть ухмылку. — Его зовут Джендри, — сказала Дэни. — Джендри… А дом? — спросила Эшара, надеясь, что Дэни от рассеянности не сказала имя полностью. О, что это будет за скандал! Дочь Хранителя Севера, приемная сестра короля и королевы Семи королевств, и влюблена в мужчину без имени! — О, но это невозможно! — воскликнул Нед. — Увы, — сказал Эртур, все же не удержавшись от улыбки. — Ирония в том, что Арья влюбилась в бастарда Роберта. Который просто копия Демона Трезубца в молодости. — Седьмое пекло! — выругался Нед, отвернувшись. У Эшары открылся рот. Скандал — это преуменьшение. — Я пытался удержать их друг от друга, отец, но ты же знаешь Арью, — извиняющимся тоном сказал Джон. — Знаю, — вздохнул Нед. — Она дикая северная волчица, и, когда ей отказывают, она все равно берет свое. Мне даже не хочется думать о той головной боли, которая меня ждет, если я попытаюсь отговорить ее от этого романа. — Ты собираешься позволить ей…? — спросила Эшара, все больше погружаясь в шок. — Если это удержит ее дома, то да, я думаю об этом, — пробормотал Нед. Воспоминания о том, как он ворвался в ту комнату на вершине башни, как нашел истекающую кровью Лианну, ее последние слова, ее дрожь, овладели им. Что случилось бы, если у нее был иной выход кроме побега? Что, если бы ей позволено было остаться в Винтерфелле — или в Красном замке, или на Драконьем Камне — когда Джону пришло время появиться на свет? Если вокруг нее были мэйстеры и целители, и повитухи, которые бы позаботились о принцессе Драконьего Камня вместо одной служанки, которая сделала все, чтобы помочь, но не имела никакого опыта? Даже спустя двадцать лет эти вопросы преследовали его. — Но я не сдамся без боя. Я тоже упрямый Старк из Винтерфелла. — Как Арья вообще познакомилась с этим Джендри? — спросила Маргери. — Чем он занимается? У него нет имени, он не Уотерс — или откуда его мать — но если у него есть ремесло, если он торговец, то мы можем дать ему какой-нибудь небольшой титул и погасить скандал. Навыки управления кризисом явно были выучены внучкой Оленны Тирелл на зубок. — Ну, здесь у нас хорошая перспектива, — с улыбой сообщила Дэни. — Джендри кузнец, просто замечательный, он наш оружейник. На войне мы можем сделать его Мастером над Оружием, и он будет младшим лордом. Но сейчас он работает с Сэмом над созданием машины, которая могла бы копировать книги, так что скоро у него будет достойное состояние. К тому же он близок к тому, чтобы разгадать секрет валирийской стали. Повисла недоверчивая тишина со стороны тех, кто не был в Валирии. — Если он это сделает, — первой пришла в себя Маргери, — то вокруг него завьется толпа невест. Всем будет плевать на обстоятельства его рождения. — Она улыбнулась. — И, очевидно, сестра короля и королевы будет иметь превосходство. — Вот почему, думаю, что будет лучше приложить усилия к тому, чтобы убедить Арью подождать, пока он не возвысится, чем стараться разлучить их, — с довольной улыбкой заключила Дэни. — А если он не возвысится? — спросил Джон. — Не будь пессимистом, — фыркнула ему королева. — Возвысится. Потому что ему понадобился лишь взгляд на валирийскую кузницу, которая простояла в запустении четыреста лет, чтобы прийти к выводу, как они работали. Когда он окажется в нормальной кузнице, вместо корабельной походной, я уверена, что он быстро найдет правильный состав сплава. — У нас все еще нет заклинаний, Дэни, — заметил король. — Валирийская сталь куется с заклинаниями, все это знают. — Сейчас это обсуждение бесполезно, — сказала Эшара. — Я согласна с Дэйенерис, хотя я не думаю, что это будет так просто, как вы думаете. Открыть валирийскую сталь или убедить Арью. Или реакция королевств. — Она закатила глаза. — И я желаю удачи тому храбрецу, что попытается сказать Кэйтилин, что ее младшая дочь собирается замуж за бастарда. Накрывшая комнату тишина была очень неуютной. *** Нед улыбнулся, войдя в бальную залу. Его бедро ныло после спуска по, казалось, тысяче ступенек, но по крайней мере, все было не насколько плохо, чтобы он начал хромать. Его любимая жена стояла в центре зала, темного, пустого и пыльного, прекрасная в ее фиолетовом платье, светло-серый мех, в который она куталась, не давал ей замерзнуть и подчеркивал ее северные, хоть и приобретенные, корни. — Мне кажется, я помню, что здесь случилось что-то важное… — сказал он, и его голос эхом отозвался от каменных стен. Это было почти завораживающе. — Правда? — усмехнулась она, разворачиваясь к нему с большой улыбкой. — Кажется, я помню молодого человека, спотыкавшегося о собственный язык и очень ярко красневшего. Не самый запоминающийся кавалер для одной из леди, что была приглашена на большинство танцев. — О, неужели? — подыграл Нед. — Точно, теперь вспомнил. Придворная дама принцессы, она была очень популярна. Она перетанцевала с половиной королевской гвардии… Она закатила глаза. — Ну, это просто следствие чрезмерно опекающего брата-гвардейца, — пробормотала она. — Ну, как я и говорил, леди перетанцевала с половиной гвардии и половиной лордов в зале. Юный и закрытый лорд с далекого, холодного Севера, который был слишком смущен, чтобы попросить о танце, и затем вмешался его брат, подарив ему лучшую ночь в его жизни. — Кто бы мог подумать, северный лорд и дорнийская леди, танцующие в бальном зале. — Она засмеялась. — Двадцать лет спустя мы в том же самом бальном зале, и у нас есть трое детей, которым можно рассказать эту историю. Он обнял ее, сморгнув навернувшиеся на глаза слезы, когда его разум напомнил ему поправить ее, крича «четверо» так громко, что оно отозвалось бы этом от каменных стен. Но напомнить об этом значило принести больше боли, чем хорошего, и сегодня был день не для печали. Так что он отстранился, и она нахмурилась, увидев его хитрую улыбку. — Я думала, что после того дня рождения, который я тебе устроила, мы договорились, что не будем дарить друг другу подарки. Он усмехнулся. — Вероятно, я был слегка подвержен детской несдержанности Лианны. Эшара расхохоталась. — Ну, ей тогда было всего два. И она обожает тебя. — Дело в том, — сказал он, хотя отсутствие рядом внучки отозвалось в его сердце уколом, — что у меня есть кое-что для тебя. Я ничего не покупал! — торопливо добавил он, прежде чем она пожаловалась или, еще хуже, пригрозила подарить ему подарок на день рождения. — Попросить кого-то другого, все равно, что купить, — сказала она с обвинением. Он засмеялся. — Ну, я попросил помощи Маргери, но она и слышать не хотела о плате. Я только подумал… — Он прикусил губу на мгновение. — Рэйегар может и выиграл турнир, и к лучшему или худшему, но он короновал свою Королеву Любви и Красоты. Но, честно сказать, я всегда хотел короновать мою собственную Королеву Любви и Красоты. — Он вытащил цветочный венок, который прятал за спиной: фиолетовые космеи, лилии и фрезии, сплетенные в одну прекрасную корону. — Ты не веришь в турниры, — прошептала она, тронутая. — Нет, — ответил он так же тихо, — но я верю в то, как сильно я люблю тебя. Я верю в то, как ты прекрасна. И насколько ты заслуживаешь эту корону. — Он опустил венок на ее голову. — Тогда, сейчас, ты знаешь правило: ты должна носить ее до конца дня. Она засмеялась. — И с гордостью это сделаю. Они мягко поцеловались и долго обнялись. — Просто, чтобы ты знал, это определенно давит на правило «никаких подарков». Нед усмехнулся, стараясь не помять цветы. — Ты не заставишь меня пожалеть об этом. — Хорошо. Было бы невежливо возвращать уже подаренный подарок. Он снова засмеялся, наклоняясь для нового поцелуя, куда глубже и горячей, когда зазвонили колокола, заставив их оторваться друг от друга. — О, это должно быть Арья, — воскликнула Эшара. — Ты не разозлишься, если я скажу, что ее безопасное возвращение все же лучший подарок, который я могла сегодня получить? — От этого я только люблю тебя еще больше. Если это вообще возможно. Улыбаясь, они покинули позабытую бальную залу, в которой начался их роман, рука в руке. *** «Непостоянное», это слово далеко не описывало настроение Оберина в следующие несколько дней, пока они не достигли безопасного места, о котором они договорились с Обарой во время обсуждения. На самом деле, его сердце практически билось в горле к тому моменту, как он спрыгнул из лодки на песчаный пляж. — Отец! Он быстро обернулся, облегчение наполнило его вены, когда он увидел загорелое лицо одной из самых любопытных его дочерей. За его спиной его люди, все еще бывшие в лодке, увидели, что впервые за несколько дней его спина расслабилась. — Сарелла! — позвал он, спеша к ней. — Ты в порядке? Если ты знала, что идти нужно сюда, то ты виделась с сестрой! Как она? — Я в полном порядке, отец, и Обара тоже — хотя и ворчит из-за сломанной ноги. Я ее вправила, но ты же знаешь, какая она. Принц сжал ее в медвежьем объятии, его сердце наконец начало возвращаться к нормальному ритму, затем он обратил взгляд туда, куда она указывала, желая увидеть старшую дочь собственным глазами. Сарелла со смешком покачала головой и глубоко вдохнула, прежде чем подошла к лодке. — Деван? — спросил Дейл. — Мне жаль, — пробормотала она. — Я видела, как они схватили его. Я… Я была на другом конце корабля, а Обара сражалась сразу с двоими… — с сожалением сказала она. — Это не твоя вина, — сказал Дейл, но его сердце упало. У него оставалась последняя капля надежды, и она только что испарилась.  — Мы видели, как они повернули обратно на север, — сказала Сарелла. — Обара сказала, что они собираются захватить сначала Грифонье Гнездо и оттуда Штормовой Предел, но сейчас они вернутся на Драконий Камень, Томмен у них. Может… — Деван — не ланнистерский заложник, — сказал Дейл и ушел, охваченный горечью. Сарелла не обиделась, скорее она гадала, насколько хуже было бы ее собственное настроение, если бы на месте Девана была Обара. — Давайте вернемся на корабль. — Два часа спустя после того, как вернулся на берег, позвал Оберин, неся в своих руках раненую Обару, которую явно расстроило то, что все видят ее слабость. — Они отступают на Драконий Камень, так что чем скорее мы доберемся до Харренхолла, тем лучше! *** Дэни стояла, глядя в окно с поджатыми губами. Джон все еще не был уверен в этом решении, но она знала, что это к лучшему. К тому же, они так никогда и не продвинутся, если не доверятся хотя бы на чуточку. — Ваша Светлость, вы меня звали? — Да, сир Джейме, входите, — сказала она, поворачиваясь спиной к окну. — Мы получили ворона от сыновей сира Давоса, которые плыли по Узкому морю в поисках новостей. Похоже им, несмотря ни на что, удалось пробраться в Штормовой Предел. — Мирцелла и Томмен, они в порядке? — Я не думаю, что удивлю тебя, если скажу, что Мирцелла не собиралась оставаться гостьей Ренли, чтобы ею воспользовались против Серсеи и Тайвина. Джейме фыркнул. — Нет, Ваша Светлость, меня это ни капли не удивляет. — С помощью Сивортов и Эдрика Шторма она и Томмен были вывезены из Штормового Предела. — Пересечь вражеские воды! О чем она думает! — воскликнул рыцарь. — О желании увидеть отца, я так понимаю, — ответила Дэни, подняв бровь. Ланнистер покраснел из-за своей несдержанности и опустил голову. — Хотя я должна согласиться, что плыть по вражеским водам это довольно неразумная идея. Их корабль столкнулся с кораблем Самозванца в самом Заливе Разбитых Кораблей. Мирцела смогла сбежать, но Томмен был пойман. Мне жаль. Джейме сглотнул всухую, его сердце пропускало каждый второй удар. — Где Мирцелла сейчас? — Принц Оберин спас их, когда он сбегал от Самозванца, сейчас он плывет в Девичий Пруд, чтобы присоединиться к нам. Дейл Сиворт докладывает, что Самозванец повернул на север, скорее всего, к Драконьему Камню, откуда скорее всего попытается торговаться с твоим отцом и сестрой за Томмена. Но я позвала тебя сюда не за этим. У меня есть для тебя задание: отправиться в Девичий Пруд и проводить принца Оберина в Харренхолл. На мгновение Джейме позволил своему рту открыться. Затем он низко поклонился. — Спасибо, моя королева, я вас не разочарую. — Я надеюсь на это, сир Джейме. Позаботьтесь, чтобы так и было. Сир Эртур ждет вас в своем солярии, он собирает небольшой отряд для сопровождения принца. Джейме снова поклонился и повернулся, чтобы уйти. Он остановился у двери и повернулся обратно к ней. — На свадьбе лорда и леди Кристарк я сказал вам, что, хотя вы напомнили мне вашу мать, вы никогда не будете ею. Я сказал это из вредности, но я был не до конца не прав. Вы больше похожи на Рэйегара: он всегда слишком верил в людей. — Я верю отцовской любви к дочери, сир Джейме. Но не заблуждайтесь, если вы нас предадите, вам будет негде скрыться. Джейме поклонился и наконец вышел. *** Эйгон стоял на открытом балконе Комнаты Расписного Стола, думая об их положении и мрачнея. После того, как он этим утром смыл морское путешествие и воспользовался тем, что больше не был на ходящей ходуном палубе, он побрился и был раздосадован тонкой белой отметиной, оставленной Мирцеллой на его щеке своим кинжалом — хотя рана исцелилась, и девчонка давно была мертва, шрам останется с ним навсегда. Но его все еще беспокоила рука. Халдон сделал все, что только мог, чтобы залечить глубокий ожог, который он себе устроил, но тех припасов, что были на корабле, было недостаточно. Эйгона мучила лихорадка и сильная боль, но ожог наконец начал зарастать, больше не воспаленный. Король все еще был в ярости от того, что его не пускали на тренировочный двор, особенно после комментария его отца, что он сам навлек на себя это — разумеется, когда рядом с ними не был никаких лишних ушей. — Ты хотел меня видеть, сынок? — спросил Коннингтон, входя в комнату. — Да. Думаю, нам пора послать сообщение в Королевскую Гавань, сказать им, что их драгоценный Томмен сидит в моих подземельях. — Думаю, это сама лучшая идея из последних, — согласился Коннингтон, — хотя я не думаю, что Тайвин так легко поверит. Эйгон закатил глаза. — Наши люди нашли старую комнату Мирцеллы, так? Выбери платье, которое явно ей принадлежало, запятнай его кровью и отправь вместе с письмом — так будет куда убедительнее. Дочь Серсеи мертва, а ее сын — мой узник. Я их загоню под пяту! — Как скажешь, сын, — согласился Коннингтон, хотя сомневался, что это так гладко сработает. — Я отдам приказ. Эйгон почти остановил его и извинился за свое поведение, но отдернул себя в последний момент. Джон Коннингтон может и вырастил его, и дал ему безопасное детство вдали от тех, кто убил бы его за то, чью кровь он нес в своих венах. Но Эйгон был законным королем Семи королевств. А короли не извиняются. *** Серсее Ланнистер было скучно. С тех пор, как ее отец узнал, что она приказала убить Мейса Тирелла, он практически запер ее в комнатах — кроме недолгой прогулки по садам и короткого присутствия при дворе раз в неделю (где ей было запрещено выражать свое мнение), просто чтобы люди не начали говорить об исчезновении королевы-матери. Ей был запрещен контакт со всем, кроме посланных ее отцом людей. Ее собственные горничные были куда-то отосланы. Рыцари, которые охраняли ее, были верны лорду Ланнистеру, не Серсее — Тайвин не собирался давать ей и шанса сделать что-то, о чем он бы не знал. Очередное утро тянулось, пока она слонялась по своей комфортной камере, ее комнатах в Девичьем Склепе, когда она подпрыгнула, испуганная: все колокола Красного замка внезапно зазвонили, вокруг начали бегать стражи и рыцари в доспехах. Сердце Серсеи заколотилось в груди, гадая, что происходит. Джон и Дэйенерис Таргариен прибыли со своими драконами? Самозванец послал с Драконьего Камня армаду? Ренли прислал новости о ее малышах? Прошло несколько часов, прежде чем пришел дядя Киван, его лицо было мрачным и встревоженным, и одновременно опустошенным. — Что случилось? — требовательно спросила она, едва он пересек дверной порог. — Твоя выходка обрела последствия, — сказал Киван, не собираясь смягчать слова. — Королева Шипов прислала ответ на смерть ее сына. Он протянул смятую бумагу, которая видимо побывала в его кулаке. Серсея, с колотящимся от плохого предчувствия в горле сердцем, потянулась к ней. Око за око, отец за сына. Подписи не было, но достаточно было того, что значили эти слова. — Где отец? — спросила Серсея дрожащим голосом, держась за надежду. — Ты продолжишь сидеть в своих комнатах… — сказал Киван, полностью проигнорировав ее вопрос. — ГДЕ МОЙ ОТЕЦ? — заорала она, полностью потеряв контроль. — Молчаливые Сестры забрали его, — холодно сказал Киван. — Ее шпионы очевидно узнали, кто заказал убийство ее сына, и Оленна Тирелл ответила соответствующе. Ты убила своего отца, Серсея, и я надеюсь, что ты будешь помнить об этом до конца своих дней. Что касается того, что будет дальше, Тайвин оставил четкие инструкции, которым я уже последовал. Я лорд-защитник и регент, ты остаешься королевой-матерью без власти. После внезапной смерти твоего дорогого отца ты останешься в своих комнатах и выйдешь только на похороны. — Ты не можешь меня запереть! Я королева-мать, не твоя заключенная! — Ты опасна для всей семьи! — рявкнул в ответ Киван. — Твой отец хотел, чтобы тебя держали в узде, и я позабочусь о том, чтобы так и было. А теперь извини, мне нужно пойти и попробовать удержать тех немногих союзников, что у нас еще остались, прежде чем они покинут столицу. — С чего им уезжать? — требовательно спросила Серсея. — Потому что они доверяли Тайвину, — объявил Киван, как будто это было самая очевидная вещь в мире — и так и было. — А Тайвин мертв. Томмен не здесь, а наши враги куда могущественнее и скорее всего выиграют эту войну. Никому не нравится сражаться на стороне проигравших. После этого Киван вышел, хлопнув за собой дверью. Серсея уставилась на клочок бумаги, маленький, но несущий огромное послание. Ее дорогой папа мертв. Она найдет выход из этих комнат. И, как сказал дядя Киван, ее тюремщики отвечали Тайвину. И когда она будет свободна, Оленне Тирелл не останется места в Вестеросе.