Зимние розы. Осень

Солнце едва выглянуло из-за моря, когда Эртур прошел по коридору под палубой «Зимней Песни». Его разбудил стук клюва по оконцу его каюты, и затем он выпрыгнул из кровати. — Я знаю, что это глупый вопрос, но они проснулись? — спросил он у Ориса, который стоял в страже у главной каюты. — Если не спят, мой лорд, то только потому, что не ложились. — Влюбленные глупцы, как новобрачные, — пробормотал Эртур и постучал в дверь. — Ваши Светлости! Мне нужно с вами поговорить! Еще несколько раз постучав, он наконец услышал изнутри звуки, и Джон открыл дверь, торопливо замотавшись в халат, волосы торчат во все стороны, лицо хмурое ото сна. — Чт...? Чего такое? — Нам нужно поговорить, — повторил Эртур, показывая письмо. Джон сморгнул сон, затем обернулся назад, прежде чем впустил его. Рыцарь вошел и закрыл за собой дверь. — Что такое, Эртур? — спросила Дэйенерис. — Они в целости добрались до Звездопада. Оба монарха с облегчением выдохнули. — Но это же замечательно! — сказала Дэни. Затем она нахмурилась. — Почему ты не улыбаешься, Эртур? — Драконий Камень захвачен, Станнис мертв. — Это вообще не удивительно, — сонно проворчал Джон, наклоняясь над тазом, чтобы поплескать водой в лицо. — Захвачен не Ланнистерами. Кем-то, кто зовет себя Эйгоном Таргариеном, сыном Рэйегара и Элии. — Ну, вот это интересно, — сказала Дэни. Джон только встал, в шоке. Это действительно был его брат? — Мы знаем, действительно ли это мой племянник или фальшивка? — Но это значит, что я не настоящий наследник, — сказал Джон. — Я бы так далеко не заходил, — возразил Эртур, — мы ничего о нем не знаем, мы не знаем, не можем знать, действительно ли это правда. Что я знаю, так это то, что Элия спасла бы обоих детей, а не одного. — Так Рэйнис тоже жива? — Нет, видимо, только этот предполагаемый Эйгон. И это, в моих глазах, говорит о том, что он и вправду самозванец. — Как нам узнать? — спросила Дэни. — Мы должны быть уверены. — Ну… — начал Эртур. — Я не стану сражаться с собственным братом, — сказал Джон. — Даже если мы росли вдали друг от друга, он все еще мой брат, и я не стану с ним сражаться. — Это довольно просто проверить, — сказал Эртур. — Дэни, ты пробудила на свет драконов и связалась с ними всеми из-за этого, хотя ты сказала, что твоя связь с Балерионом развивается дальше. Джон, ты и Рэйегаль связались в то же мгновение, как встретились. Остается один дракон без всадника. — Не каждый Таргариен был драконьим всадником, Эртур. Я не стану сражаться с моим братом на основании возможности. — Послушай, сейчас у нас есть лишь предположения, — сказал рыцарь. — Нет способа, чтобы мы могли… Я не знаю, сравнить его кровь с вашей или что-то подобное, чтобы убедиться, что вы и правда единокровные братья. Что я знаю — и моя сестра намекнула, что разделяет мое мнение — Рэйнис пряталась в комнатах Рэйегара каждый раз, когда ей было страшно или снился кошмар. Был ли он там или путешествовал, она всегда так делала. Замок был осажден, я могу держать пари, что она побежала и спряталась под кроватью Рэйегара, дожидаясь, пока он бы не пришел и не позвал ее оттуда. — Он был мертв несколько недель к моменту Осады, — мягко напомнила Дэни. — Я знаю это. Но, во-первых, мы не знаем, говорили ли Элия или Эйрис о Трезубце, и во-вторых, уверен, что она бы не изменила своей привычке. Ей было четыре, смерть для нее была слишком абстрактным понятием. Как родители четырехлетней девочки, Джон и Дэни могли с этим согласиться. — Из того, что сказал мне Барристан, — продолжил Эртур, — Элия и Эйгон никогда не покидали Девичий Склеп до того, как Гора… — Он сжал зубы, чтобы удержать свой гнев. — У Девичьего Склепа нет тайных проходов — поверь мне, я искал их в каждой стене и углах. Но в Твердыне есть — и многие об этом знают, что Мэйгор казнил архитекторов и строителей Красного замка, чтобы сохранить секрет в семье. Во внутреннем хранилище Драконьего Камня был запыленный набор чертежей, над которым я и Рэйегар провели немало времени, запоминая их, и мы сказали Элии и Эшаре, где они были, и Рэйегар дал нам ключи от них. Рэйегар знал своего отца, он знал, что в любой момент Безумный Король взорвется от «дорнийности» Элии. Были лишь один вход и выход из Девичьего Склепа — вот почему Серсея думала, что сможет удержать Эшару и Сансу там, пока Кэйтилин не вернула бы Джейме и Тириона — так что возможность того, что оттуда можно было вынести плачущего младенца была нулевой. И поверь мне, Эйгон был плаксой и очень громким. Если кого-то и вывели бы, то Рэйнис. В комнатах Рэйегара был выход в проходы, вот почему он сменил комнаты, обнаружив чертежи и оставив свою старую комнату Визерису. Если бы кто-то смог забрать ребенка без ведома Элии, то это была бы Рэйнис, они никак не могли добраться до Эйгона. И Элия спасла бы обоих, не одного. К тому же, единственный способ не дать Эйгону разрыдаться, был держать его у груди Элии, и все свидетели говорят, что Гора вырвал Эйгона из материнских рук. Она бы знала, держит своего сына или нет. — Но если Элия отдала Эйгона и пошла за Рэйнис? — спросила Дэни. — Не сработало бы, — сказал Эртур. — Самым безопасным путем из замка были тайные проходы, так что Элия должна была показать их тому, кто занимался вывозом, или быть в нескольких коридорах от тронного зала. Простая логика не дала бы ей спускаться по лестнице, так что она бы пошла в Твердыню, к коридору к комнатам Рэйегара. Она бы прошла мимо Рэйнис, чтобы отправить Эйгона в безопасность, и Элия никогда бы не отправила Эйгона, оставив Рэйнис. Если бы все было наоборот, если бы Рэйнис была в Девичьем Склепе, а Элия и Эйгон в Твердыне, тогда да, могу понять, если бы она отдала Эйгона и пошла за Рэйнис, и что-то могло случиться между этими событиями, но в тех обстоятельствах, что были, это было просто невозможно. Джона это не слишком удивило, и он принялся ходить по каюте туда-сюда. Дэни почесала лоб, задумавшись. — Если представить на мгновение — только представить — то этот человек и правда Эйгон Таргариен, мой племянник, и что его увезли в безопасное место. Где он был? С кем? Почему не показывался прежде? Ему сейчас должно быть уже двадцать два, разве нет? — Двадцать три — он родился за три луны до Харренхолла. Это было одной из причин, почему Рэйегар и Элия так злились друг на друга во время турнира: Безумный Король потребовал, чтобы они все поехали, но дети должны были остаться в Королевской Гавани с королевой Рэйеллой и Визерисом. Элия хотела остаться, потому что Эйгон был таким маленьким, но едва Эйрис принимал решение, его уже было не отговорить. Она злилась, что Рэйегар ничего не сделал, хотя глубоко внутри она знала, что он и не смог бы, несмотря на то, что хотел. — Значит, двадцатитрехлетний мужчина, зачем ждать так долго? — спросила Дэни. — Кто его вырастил, где, и кто поддерживает его сейчас? Потому что у него должна быть армия, раз он завоевал Драконий Камень и собирается отвоевать трон. — Мы не знаем, по какой причине он так долго ждал, — ответил Эртур. — И Эшара говорила, что Варис все еще собирает информацию. Что мы знаем, так это то, что он приехал в Вестерос с Джоном Коннингтоном. — И кто такой Джон Коннингтон? — спросил Джон. — Кроме самого надоедливого кретина Известного Мира? — Эртур закатил глаза. — Он был лордом Грифоньего Гнезда и другом твоего отца. Он был высокомерным и слегка самовлюбленным, но он был верным другом Рэйегара. — Он фыркнул. — Некоторые считали, что даже слишком верным. В любом случае, он всегда презирал Элию, говорил, что она не подходит Рэйегару в жены, не говоря уже в королевы. Посредине Восстания, когда мы уже были в Дорне, Эйрис сделал Коннингтона Десницей и послал его за Робертом, который скрывался в Каменной Септе, восстанавливаясь после ранений от руки Рэндилла Тарли в Эшфорде. Коннингтон хотел прославиться собственноручным убийством Роберта, так что он слишком долго обходил дом за домом, пока не прибыли Нед и Хостер Талли и выиграли Колокольную битву. Эйрис изгнал Коннингтона за его провал и отдал земли его кузену. Несколько лет спустя после Восстания Коннингтон, говорили, допился до смерти в Эссосе — во что я никогда не верил, он слишком себя для этого любил — и это было последнее, что я о нем слышал. Полагаю, он сфабриковал свою смерть, как Эшара и я, чтобы Роберт больше никого не посылал за ним, а значит он мог растить мальчишку в безопасности. — Зачем Узурпатору посылать убийц за лордом, который был изгнан еще до конца Восстания? Причем изгнан моим дедом? — Потому что Коннингтон был очень близким другом Рэйегара. Ты все еще не понимаешь того уровня ненависти, который Узурпатор испытывал к твоему отцу, Джон. — Он поморщился. — С ранних дней таргариенской династии наследника трона называли Принцем Драконьего Камня. Иногда это считалось более важным, чем наследие по крови. Роберт ненавидел Рэйегара настолько, что он запретил титул, чтобы Принца Драконьего Камня больше не существовало. Он назвал Станниса, своего наследника в то время, лордом Драконьего Камня, чтобы его сын, когда бы он не был рожден, никогда не получил титул, которым когда-то владел Рэйегар. — Титул не имеет ничего общего с человеком, — сказала Дэни. — Это так по-детски. — Вы не услышите от меня возражений в этом, моя королева.  — Дело в том, — вмешался Джон, — что нам нужно убедиться, действительно ли этот человек мой брат или нет. Потому что если он мой брат, он старше меня, и по твоим собственным словам Рэйегар позаботился о том, чтобы Эйгон был наследником, даже если брак с Элией будет расторгнут. Так что если он настоящий Эйгон, то он настоящий наследник трона, не я. — Королевства не примкнут к нему, Джон, — сказал Эртур. — Даже если ты откажешься, люди всегда будут не уверены, настоящий ли он Эйгон. В то время как твоя личность подтверждена, и тебя поддерживает Хранитель Севера и последние два члена королевской гвардии. К тому же, ты вырос в Вестеросе, ты завел друзей и заключил союзы с вестеросскими лордами. Ты и Дэни — доказанная Таргариен — женаты, и у вас уже есть трое детей. Это стабильная, уверенная династия. Они не предпочтут неизвестного, заморского претендента, когда есть куда более безопасный выбор. — Нет никакого выбора, Эртур, это закон… — Если бы дело действительно было в законе, Узурпатор никогда бы не сел на трон, Джон, даже если бы отец не скрывал тебя, не пока Визерис и я были живы. Я согласна с Эртуром, никто в Вестеросе не встанет на сторону этого предполагаемого Эйгона, и нам просто нужно это доказать. — Что, если он не свяжется с Рэйеллионом, просто потому что они и не должны быть связаны? — спросил Джон. — Из всего, что мы прочитали, Дэни, всадник может коснуться десятков яиц, прежде чем находит то, что предназначено ему. Связь развивается со временем, Дэни. И прежде чем ты об этом упомянешь, Рэйегаль был рядом со мной все время, яйца были в наших комнатах. И даже если я не касался их все время, как ты, я всегда был рядом. — Иногда драконы, которые уже проклюнулись, просто приземлялись перед всадниками и выбирали их, — заметил Эртур, заслужив сразу и недовольный взгляд, и улыбку. — Ну, тогда есть другой простой тест, — сказала Дэни, встав, и подошла к жаровне в углу комнаты. Она подняла пылающий уголь и усмехнулась. Джон закатил глаза и поднял правую руку — бледный шрам, оставшийся после того, как он спас Лорда-Командующего Мормонта, все еще был виден. — Я обжигаюсь, Дэни, так что это не считается. И Визерис сгорел. — Мэйстер Эймон говорил, что это чрезвычайно маленький шрам, Джон, — заметил Эртур. — И это было до того, как ты связался с Рэйегалем, — добавила Дэни. — Насколько мы знаем, дядя Эймон не связывался ни с какими драконами, и он не горит! — Значит, ты боишься попробовать? — подколола его Дэни, протягивая ему уголек. — Когда я обожгу мою руку, это буду чувствовать я, а не ты. — Ты чувствовал, что яйца детей теплые, Джон. Ну же, подойди ближе, и если будет слишком горячо, ты можешь просто отдернуть руку, но если нет, то ты возьмешь его, и мы получим ответ. — Это не изменит того факта, что ты стоишь здесь, хотя пепел Визериса гоняют все семеро ветров, — заметил Джон. — Визерис слишком был похож на Безумного Короля, я же говорила, — возразила Дэни. — Он бы уничтожил Семь королевств. Так что извини, но я действительно считаю, что этот тест действенный. — Тут и правда не разберешь, кто из нас более упрямый, — пробормотал Джон, зная, что она продолжит настаивать. К тому же, ясное дело, что он не справится. Он подошел к ней, протягивая руку к углю, его мышцы были напряжены, готовясь отдернуть руку едва… Рэйегаль рыкнул, лежа рядом с своими братьями, и Джон ощутил, как их связь вспыхивает в его голове, а Призрак как будто немного отдалился. Его рука приблизилась к углю, и хотя он чувствовал жар, он не был невыносимым. Пока, наконец, его пальцы не сомкнулись на нем, и он взял его из ладони Дэни. — Ничего не говори, — пробормотал Джон. Он подержал его, затем бросил обратно в жаровню. Дэни только засмеялась, смыв в тазу следы сажи с руки, и подошла к драконам. — Но что если я огнеупорный только из-за связи с Рэйегалем, и если Эйгон не свяжется с драконом, то и будет продолжать гореть. — Как я и говорил, сейчас у нас есть только догадки, — сказал Эртур. — Впрочем, есть и более точный тест, который, я уверен, захочет провести и сам Коннингтон. На Драконьем Камне есть внутреннее хранилище, запечатанное магией времен до Рока, как раз, когда Таргариены только высадились на остров. Дверь сделана из драконьего стекла, и хотя я видел, как оно действует против вихтов, я не могу понять, какими магическими свойствами оно обладает. Рэйегар говорил мне, что только обладатель крови Таргариенов может открыть ее, и доказал это: я пытался, ничего не получилось. А затем он толкнул дверь, и она распахнулась. — Я думала, что магия умерла после Рока, — сказала Дэни. — Да, или, по крайней мере, она угасала вместе с последним драконом, я не уверен. Но заклинание было наложено еще до Рока, как раз после того, как Таргариены прибыли на Драконий Камень, и это была магия того времени, не такая, как сейчас. Заклинание сплетено с камнем, единственный ключ — таргариенская кровь. А значит, если это человек и правда Эйгон Таргариен… — То он сможет открыть хранилище, — сделала вывод Дэни. — И Коннингтон знает, где оно? — Думаю, да. Рэйегар однажды рассуждал, не стоило ли рассказать Коннингтону, ведь никто не должен был знать, так что я думаю, что он все-таки ему сказал. — Если никто не должен был знать, то почему мой брат сказал тебе? — Потому что на мне была изнуряющая обязанность следить за каждым его шагом, — усмехнулся Эртур, и судя по его тону, он не находил свою обязанность ни гнетущей, ни изнуряющей. — И он показал мне, как открыть его только потому, что он покидал Драконий Камень, чтобы встретиться с Лианной, собираясь попытаться избавиться от Эйриса, и он сказал, что ему кажется, что он должен позаботиться о том, чтобы секрет не был потерян, если случится худшее. — Затем он фыркнул. — И слава богам, что Коннингтона тогда не было рядом, потому что если бы он знал, что Рэйегар едет за Лианной, то он устроил бы истерику. После короны из зимних роз он стал просто невыносим. — Но если ему не нравилась принцесса Элия, то почему его это расстроило? — спросила Дэни. — Коннингтон был… Скажем, эксцентричным, — сказал Эртур, решив закрыть на этом тему. — В любом случае, пока что у нас одни догадки, и до тех пор, пока мы не вернёмся в Вестерос, это все, что у нас есть. Завтра утром мы перейдём на корабль поменьше, чтобы отправиться в Дымное море. Так что есть лишь одно, о чем стоит подумать сегодня. — Джон поднял брови, Дэни нахмурилась, не понимая. — Самозванец он или нет, он захватил Драконий Камень и убил Станниса, — заметил Эртур. — О, — воскликнула Дэни. — Да, об этом надо поразмыслить… — сказал Джон. *** Давос не стал бы отрицать, что испытывал легкую тревогу, пока шел вместе с сыновьями от их каюты к главной каюте. Безупречные только что пришли за ними и сказали, что король и королева призывают их, и хотя Давос считал, что они не лгут, он гадал, что могло заставить их послать за ним, тем более вместе с Маттосом и Аллардом. Джон и Дэйенерис сидели за столом вместе с Арьей и Уилласом, Эртур, Векс и Лидс стояли на страже, и вновь Давос не удержался от мысли, что произошло что-то важное. — Сир Давос, пожалуйста, присаживайтесь. Вы тоже, Маттос, Аллард, — Дэни указала на три свободных стула. — Мы собрали вас здесь этим утром, потому что мы вновь получили новости из Вестероса, и они касаются нас всех. — Мой отец, тетя Эшара и мои братья и сестры благополучно добрались до Звездопада, вместе с лордом Мандерли, леди Уинафрид и лордом Лукасом. Леди Уинафрид просила передать вам, лорд Уиллас, что она останется там до тех пор, пока не будет полностью уверена, что путь в Хайгарден безопасен, и лорд Дейн пригласил ее остаться так долго, как потребуется. — Спасибо, Ваша Светлость, дом Тирелл никогда не сможет отплатить за доброту. — Глупости, мой лорд. Что ж, на этом заканчиваются все хорошие новости, — сказала Дэни. — Лорд Варис сообщил нам, что Драконий Камень захвачен. Давос застыл, не в состоянии даже говорить. Он боялся этого, гадал… Принц Томмен и принцесса Мирцелла там… — Прошу прощения, Ваша Светлость, — сказал Маттос, — но там были наши братья… Вы не… — Нам очень жаль. Мы не знаем, но попросили узнать больше. — Все, что мы знаем, — сказал Джон, — так это то, что лорд Станнис пал вместе с замком. Давос мгновение осмысливал новости. — Так значит, Ланнистеры забрали принца и принцессу, — сказал он хрипло от сдерживаемых слез. — Нет, вообще-то, — сказала Дэни, — замок был захвачен человеком, который зовет себя Эйгоном Таргариеном, сыном моего брата Рэйегара и принцессы Элии Мартелл. У нас нет никакой информации о принце Томмене и принцессе Мирцелле. — Я думала, что этот принц Эйгон умер во время осады, — сказала Арья. — Все так думали, — ответил Джон. — Хотя это представляет для нас новое затруднение, — вмешалась Дэни, прежде чем Джон сказал что-то еще, — мы не можем быть уверены в личности этого человека, и до тех пор, пока мы не будем уверены, мы не будем принимать никаких важных решений касательно его. Мы продолжим следовать нашему плану, потому что наша битва с Ланнистерами не потеряла цели. — И я полагаю, что вы снова попросите моей поддержки, — сказал Давос. — Мы не можем отрицать, что ваша поддержка и верность были бы для нас бесценны, сир Давос, — сказал Джон. — Но мы знаем, что Станнис или нет, но ваш замок в Штормовых землях, и нам скорее всего придется сражаться с Ренли Баратеоном. Наше предложение высадить вас и ваших сыновей в безопасности в Тироше все еще действует. Давос кивнул, взяв минуту на раздумья, перебирая возможности в голове. — Ваши Светлости, я не лгал или говорил легкомысленно, когда сказал, что думаю, что из вас выйдут хорошие и справедливые правители. Я обладал честью служить вам последние четыре года, в течение которым мы работали близко, и я по-прежнему считаю, что вы были бы лучшим выбором для Семи королевств. Когда Ланнистеры будут побеждены, а о том, что принц Томмен — бастард, станет известно, по завещанию Роберта наследником будет Ренли. Но из того, что я знаю и слышал от лорда Станниса, он не подходит в правители. И я не обязан ему ничем. Так что, если вы позволите мне отправиться в Штормовые земли и забрать остальную часть моей семьи и перевезти их в безопасность, для меня будет честью служить вам и сражаться за вас. Дэни и Джон обменялись взглядами. — У вас есть наше позволение и один из наших кораблей, когда мы достигнем Ступеней, — сказал Джон. — Ваша жена и дети найдут самый теплый прием на Острове Блаженных. Давос кивнул, у него в горле стоял комок от чувств, и он встал, чтобы опуститься на колени перед королем и королевой и поклясться им в верности. Когда он и его сыновья вновь заняли свои места, Дэни снова улыбнулась. — Сир Давос, мы отстранили вас от командования флотом по причинам, которые потеряли значение, — сказала она. — И вы не знали о наших планах по возвращению в Семь королевств, — продолжил Джон. — Кроме того, что мы приближаемся к Дымящему морю и собираемся пересечь его, — заключила Дэни. Давос поднял брови. — Ни один моряк с головой на плечах не стал бы и пытаться пересечь его, Ваша Светлость. Говорят, это место проклято, и после Рока его заполонили кракены. Я думаю, что у вас есть важная причина для такого маршрута. — Очень важная, — сказала Дэни. — И я так думаю, что человек, который однажды прорвал редвинскую блокаду кораблей, чтобы привезти еду в голодающий замок, и не рассчитывавший на награду, будет не против вызова. — Дымное море это не просто вызов, моя королева, — сказал Давос. — Но, как я и говорил, вы оба не станете участвовать в безнадёжном предприятии, так что я должен верить, что причина есть, и она важна. Но когда полуостров погиб, море стало буйным. Для этого корабля будет слишком опасно. Вам понадобится корабль поменьше, легче, с меньшей командой, иначе вас может просто утянуть в бездну. — Мы так и подумали, — сказал Джон, — и мы уже приготовили судно поменьше, с припасами для небольшой команды, чтобы добраться до Волантиса, где мы встретимся с остальным флотом. — В таком случае я буду горд быть вашим капитаном, — сказал Давос. — А вы двое останетесь здесь, никаких возражений, — сказал он сыновьям, прежде чем тем те успели открыть рот. — Хорошо, значит, с этим разобрались, — сказала Дэни. — Лорд Уиллас, вы присоединитесь к нам или будете управлять этим кораблем до Волантиса? Уиллас покачал головой, прогоняя мысли. — Руины Валирии, моя королева, хоть и наверняка порадуют воображение, могут оказаться слишком опасными для калеки. Разве что я вам буду нужен, лучше я поведу «Зимнюю Песнь» к Волантису и встречу вас там. — Тогда остался только последний вопрос, — сказал Джон. — Арья, будь добра. Девушка хитро улыбнулась и встала, открывая дверь, и позвала внутрь Джендри и Миссандею, которые ждали в коридоре. — Это заняло довольно долго, потому что мы просили Джендри скорее о совершенстве, чем о спешке, — сказала Дэни, когда кузнец опустил свёрток, который принес с собой, на стол. — Эртур, окажи нам честь. Рыцарь нахмурился, гадая, что они задумали, судя по этим довольным улыбкам, и ощутил, как запнулось его сердце, когда он развязал сверток. Это была верхняя часть доспехов, которые покрывала выбитая чешуя, а пряжки были из серебра. В центре был выбит трехглавый дракон дома Таргариен. — Я попросила сира Барристана описать мне их давным-давно, — сказала Дэни. — Я просто тогда не знала, что однажды я смогу заказать их. — Они еще более прекрасны, чем мои старые, — сипло сказал Эртур. — Ну, разумеется, в конце концов, я поучаствовала их создании. По крайней мере, эскизе, — сказала Дэни, и они засмеялись. — Чешуя это слишком? Я подумала, что просто серебряный будет скучно. — Они идеальны, моя королева. — Эртур все еще был тронут жестом. — И разумеется, мы не могли забыть о самом главном, — сказал Джон, и Миссандея положила свой свёрток на стол. По одной только его форме Эртур уже догадался, что это может быть, но это не значило, что он был меньше рад увидеть белый шёлковый плащ. Он сглотнул комок в горле и опустился на колени. — Это честь для меня, Ваши Светлости. Дэни потянулась к завязкам плаща, который был на нем. — Ты оказал честь нам и дому Таргариен своей непоколебимой верностью и самопожертвованием ради нас. — Она застегнула белый плащ на его плечах. — Встаньте, сир Эртур Дейн, Меч Зари, королевский гвардеец. Мы гордимся тем, что нас защищаете вы. Никто в комнате не мог скрыть чувств, и поэтому скоро Джону пришлось объявить окончание собрания. *** Уиллас провел целое утро, думая и гадая, «а что бы сделала бабушка», и решил, что ему нужно больше информации, если он хотел добраться до конкретного решения. Он знал, что сир Эртур стоял на страже, так что он дождался ужина, чтобы пригласить рыцаря на бокал. Королевский гвардеец, разумеется, заметил, что это неспроста, и позвал Уилласа в свою каюту — что было лучшим вариантом, как так каюта Уилласа была меньше, но он предпочитал это большой каюте и болтливому и надоедливому Хобберу в качестве соседа. — Так что вы хотите знать, лорд Уиллас? — спросил Эртур, наливая им по кубку вина. — Полагаю, я не так скрытен, как полагал, сир Эртур. Я думал поговорить с вами, прежде чем принести этот разговор Их Светлостям, потому что я не уверен в некоторых деталях и надеялся, что вы сможете заполнить пропуски. Если я ошибаюсь, то я был прав, не тревожа их, а если прав, то я немедленно доведу это до их сведения. — Вы меня заинтересовали, мой лорд. — Видите ли, я однажды встретил человека, который был в Королевской Гавани во время Восстания. Он был земельным рыцарем Простора, и он сдался, когда пришли Ланнистеры. И он сказал мне о том, что едва прибыли новости с Трезубца, король Эйрис в ярости отказался от принцессы Элии и ее детей — обоих детей — и назвал принца Визериса принцем Драконьего Камня и его наследником. Я не знаю, было ли это на словах или задокументировано, но это его слова. — Это было задокументировано болваном, который служил в то время Десницей, пиромантом Россартом, — сказал Эртур, которому было любопытно, куда вел разговор. — Об этом никогда не было объявлено, и думаю, что заявление не имеет силы, если созовут совет, который решит, кто будет править. Закон есть закон, и Эйрис не просто так был известен как Безумный Король. — Видите ли, я начал думать об этом после того, как Их Светлости заявили, что завоюют трон вместе, и мы оба знаем, что лорды Семи королевств иногда думают совсем не головой. — И как принц Визерис, названный наследником, может помочь королеве? — Ну, я слышал из другого источника, что после Осады королева Рэйелла короновала Визериса на Драконьем Камне, так как, думаю, она не знала о существовании короля Джона, — добавил Уиллас. — Да, это все правда. Вот почему, когда Визериса вывезли, у него была корона королевы Рэйеллы, потому что другой у них не было. Я проследил ее путь до купца в Пентосе, но не смог следить за ней дальше после того, как принц Визерис продал ее. — Видите ли, сир Эртур, моя логика такова, что король Джон обладает правом рождения, так как он был единственным выжившим сыном принца Рэйегара, последнего коронованного принца Драконьего Камня. Однако если следовать логике, что Безумный король назвал наследником Визериса, и Визерис законный наследник таргариенского трона, и так как Визерис умер бездетным… Его наследницей становится его сестра… — Тогда королева Дэйенерис сама наследница, — сделал вывод Эртур. Затем он фыркнул. — И потому что они обладают правами на трон оба, так как они женаты, будет куда лучше иметь их обоих в правителях. Это гениально! — И, я думаю, наше решение всего вопроса с этим «Эйгоном Таргариеном». Если мы не сможем точно определить, самозванец он или нет, мы заявим о праве королевы. — Отличное решение, должен согласиться, — сказал Эртур, задумавшись. — Сир Эртур, у них уже есть Север и Простор. С Речными землями непонятно, хотя они слишком разобщены, чтобы представлять угрозу. Они могут почтить и кровную связь с Роббом, могут почтить бывший альянс с домом Таргариен, могут присоединиться к Ланнистерам против Старков, тут сказать нельзя, но их число незначительно. Долина — с ней неизвестно, так как ею управляет леди Лиза, сестра леди Кэйтилин. В то же время она замужем за лордом Бэйлишем, так что Долина либо ввяжется в конфликт, либо, если они не почтят кровную связь с Роббом и не присоединятся к самозванцу, они присоединятся к Ланнистерам. Дорнийцы, должен признать, скорее всего поверят самозванцу и присоединятся к нему, но вы и сами из Дорна, думаю, вы знаете, что их число не так важно против Севера и Простора, плюс Безупречные и Младшие Сыны. — Меня не это тревожит, — сказал Эртур. — Я знаю все это, хотя мы не знаем, какой поддержкой обладает этот самозванец… — Ну, тут тайны нет, — ответил Уиллас, откидываясь на спинку стула с кубком в руках. — Мы не могли найти еду в Волантисе, потому что наёмническая кампания уже все выкупила. После некоторых вопросов — хотя тогда меня больше волновало, сколько дотракийцев поддерживает королеву Дэйенерис — я узнал, что кампания купила еды достаточно, чтобы прокормить десять тысяч человек до Вестероса. И мне сказали, что в Волантисе есть лишь одна такая большая кампания. — Золотые Мечи, — сделал вывод Эртур, улыбаясь. — Ваша бабушка хорошо вас обучила, мой лорд. Десять тысяч человек это немало, я знаю — хотя как вы и сказали, это не так много против Севера, Простора, Безупречных, Младших Сынов, но то, что он выбрал Золотые Мечи говорит о многом, я так думаю. — Я думал, что линия Блэкфайров угасла после войны Девятигрошовых Королей, — нахмурившись, сказал Уиллас. — По мужской линии да, но никого не интересовала женская линия, — поморщился Эртур. — И Блэкфайр или нет, если он просто кто-то, кто похож на валирийца, и обманул Джона Коннингтона, чтобы тот встал на его сторону, история Золотых Мечей говорит против него. И я все еще думаю, что лорды Вестероса не примут его. Самозванец или нет, он вырос не в Вестеросе, он человек, которого они не знают, а значит не знают, что от него ожидать. Они всегда предпочтут того, кто им известен. — Ну, с этим легко я соглашусь. Хотя вы уверены, что этого лорда Коннингтона можно обмануть? Возможно, это он всех обманывает, — предположил Уиллас. — Нет, в это я не поверю просто так, — сказал Эртур. — Коннингтон может и был высокомерным и импульсивным, но он никогда не стал бы шутить вот так с памятью Рэйегара. Если Коннингтон — часть этого, то он действительно верит, что мальчишка сын Рэйегара. Хотя должен признать, что его не так уж и сложно было бы убедить, я не знаю. Но он бы первым бросился защищать «Эйгона» во имя Рэйегара. — Я вижу, что вас что-то еще тревожит, сир Эртур? — Король — благородный человек. До тех пор, пока мы не докажем, что он самозванец, король Джон будет отказываться сражаться с братом. Какие бы аргументы мы не предложили. — Ну, тогда нам нужно найти способ доказать, что он самозванец, — сказал Уиллас. — Нам подождать, прежде чем сказать Их Светлостям? — Нет, не стоит. Я не буду лгать им, даже если я уверен, что лучше всего было бы подождать и сначала убедиться. — Эртур выглянул в маленькое окошко. — Сейчас они уже ушли спать. Мы скажем им утром. Я предупрежу Векса, что прошу аудиенции за завтраком. Уиллас кивнул, допил свой кубок и отправился в свою каюту. А теперь как доказать, что перед ними самозванец? *** После встречи за завтраком — которая прошла именно так как они и предполагали накануне: Джон отказался сражаться с братом, а Дэни была очень довольна найденной зацепкой — Эртур отправился следить за переездом на меньший корабль. Сир Давос как всегда был быстр и эффективен, легко управляя командой. У Эртура была идея, как перенести драконов, но просто не знал, возможно ли это в реальности. Дэни попробовала с клетками, но они были очень недовольны этим, так как были закрыты со всех сторон, и решетка была только на передней стенке. К тому же они были сделаны из дерева, что явно никак не сдержало недовольство драконов. С тех пор Дэни держала их в открытом сундуке, который ей подарили дотракийцы. Хотя это их тоже не слишком устраивало, тот факт, что сундук был открыт (крышку сняли) и что они могли взлетать и садиться на край сундука, более или менее их сдерживало. Это и закрытая дверь каюты. Зная, что ему не хватит знаний в этой области, чтобы понять, есть ли смысл у его идеи и зная, что на маленьком корабле материала будет еще меньше, Эртур отправился в кузницу, надеясь, что Джендри еще не ушел на другой корабль. У него упала челюсть, когда он толкнул и без того приоткрытую дверь. — Вы двое вообще понимаете, что делаете? — воскликнул он. Арья и Джендри отпрыгнули друг от друга, красные, как помидоры. Арья была по крайней мере благодарна, что только зашла в кузницу, и их поймали за не самым нескромным поцелуем, потому что она-то намеревалась зайти куда дальше, чем это. — Дядя Эртур… — Долбанная ирония! — пробормотал Эртур себе под нос. — Джендри ничего не сделал, дядя! Эртур бросил на нее покровительственный взгляд. — Я сражаюсь с тобой каждый день, Арья, и твой меч, и твой кинжал у тебя на поясе. Если бы он был достаточно глуп, чтобы сделать что-то, чего ты не желала, я уверен, что он уже потерял бы руку, или по крайней мере на нем были бы царапины. Вместо этого я вижу только опухшие от поцелуев губы. К тому же, ты в кузнице, и я сомневаюсь, что он тащил тебя сюда всю дорогу от кают! — Арья покраснела еще сильнее. — Ты хотя бы подумала о последствиях? — Я не настолько глупа, — пробормотала Арья. Джендри смотрел себе под ноги, уверенный, что пришла его смерть. Если не от меча, то от стыда. — Зато выглядишь настолько глупой, — фыркнул Эртур. — Арья, раз я не слышал никаких слухов это значит, что это либо очень свежее, либо ты хорошо это скрывала. Но даже если бы и были слухи, мы достаточно далеко от Вестероса, чтобы ты смогла уйти безнаказанной. Но что, как ты думаешь, случится с Джендри? — Нет! Не делай этого, дядя, пожалуйста! Я… Я даже не посмотрю на него снова, обещаю! Я буду хорошо себя вести, я буду слушаться! Просто не… — Я не собираюсь разрушать ему жизнь, Арья, я не так жесток. Но тебе лучше надеяться, что Дэни сможет успокоить твоего брата. — Тебе обязательно ему говорить? — спросила Арья тихим голосом. Эртур только фыркнул. — Если семеро небес существуют, где-то там есть бог, который смеется над этим, — пробормотал он вновь. — Арья, иди в свою каюту или, еще лучше, на другой корабль! — Дядя! — Я не причиню ему боли, не переживай. И я позабочусь о том, чтобы и Джон ему не навредил. А теперь иди! Арья неохотно вышла из кузницы, но она знала, что все прошло лучше, чем она могла бы ожидать. Эртур тяжело вздохнул, пытаясь сбросить раздражение. — Вам повезло, что все, что я увидел, было всего лишь поцелуем, Джендри, потому что это все, о чем мне нужно сказать королю! — Сир Эртур, я бы никогда… — Не надо, она слишком похожа на свою тетю. И я знаю, что она всегда получает то, что хочет. Но ради богов, держись от нее на расстоянии, если хочешь, чтобы твоя голова осталась на плечах. — Да, сир. — Собери вещи, но подожди, прежде чем переходить на второй корабль. Если король будет в гневе, я поговорю с королевой о том, чтобы оставить тебя с остальным флотом. — Эртур повернулся, чтобы уйти, совершенно забыв, зачем приходил. Затем он повернулся. — Ты знаешь кто твой отец? — Да, сир, — сказал Джендри. — И я говорил королю. Мне ничего от него не нужно. Он меня зачал, это все. Но откуда… Откуда вы узнали? — Ты хороший человек, Джендри, но внешне ты его копия. Любой, кто хорошо помнит Восстание, мог бы заметить. Я знал это с момента, как увидел тебя. — Он потер лицо. — И Джендри, если ты сделаешь ей больно, забудь о том, что она сделает с тобой — что будет очень, очень неприятно — если ты причинишь ей боль, ты поймешь, почему меня звали самым опасным из всех королевских гвардейцев. И я сомневаюсь, что тебе это понравится. Джендри сглотнул, и Эртур вышел и кузницы с полной мыслей головой. Арья ждала его чуть дальше по коридору. — Я разве не сказал тебе уйти? — Я хотела знать, что ты скажешь Джону. — Я скажу ему, что видел, как вы целуетесь. Не давай мне больше никаких деталей, пожалуйста. И если ты хочешь рассказать ему сама, вперед. — Джон будет в ярости. Поэтому я и скрывала это, — сказала Арья. — Ты скрывала это, потому что знала, что не должна была этого делать, волчонок. — Арья фыркнула и повернулась к каюте Джона и Дэни. — Волчонок! — позвал Эртур, последовав за ней. — Нам обоим это не понравится, но я должен это сказать. Не делай глупостей, Арья. — Например? — Например, забеременеть, думая, что это позволит тебе выйти за него замуж. Арья побагровела и отвела взгляд. — Этого не случится. — Хорошо. И ради богов, перестань слушать Сареллу. Я знал, что ваше житье вместе закончится плохо! Арья только сильнее покраснела и снова отвернулась, направляясь на верхний уровень корабля. Два моряка вытаскивали сундук из комнат Дэни и Джона, так что Арья и Эртур вошли внутрь, и рыцарь сказал носильщикам вернуться позже и закрыл дверь. — Боги, мне не нравится это выражение лица, — сказал Джон. — Что ты натворила, Арья? — Я решила, что лучше прийти и самой сказать тебе, потому что я знаю, что дядя Эртур все равно тебе расскажет. — Рыцарь закатил глаза. — Мне сейчас ни капли не стало лучше, — сказал Джон. — Я поцеловала Джендри, — сказала Арья и с тревогой прикусила губу. Дэни только прикрыла глаза, предвкушая взрыв, но она не могла сказать, что удивлена. — Ты сделала что? — спросил Джон, кончики его ушей многозначительно покраснели. — Ты меня услышал, — пробормотала Арья. — Бл… Если он воспользовался… Я… Я его… — Этот меч на ее поясе не просто украшение, — напомнил Эртур. — Ты что, оправдываешь это? — спросил Джон, уже в ярости. — Я не оправдываю, я всего лишь говорю, что если бы Джендри сделал что-то непотребное, Арья говорила бы тебе не что поцеловала его, а что его синяки — ее рук дело. — Он не сделал ничего дурного, — вмешалась Арья. — Он несколько раз меня отталкивал, это я продолжала настаивать. — Зачем? — в недоумении спросил Джон. — Потому что я хотела! — воскликнула Арья. — Потому что я люблю его! Потому что мне плевать на выгодный брак с напыщенным лордом и большим замком! Он любит меня такой, какая я есть, с мечом на поясе, которая ездит в седле, не надутую леди. И я люблю его. — Джон слегка сдулся и начал мерить каюту шагами. — Ты говорил, что человека должны судить по его действиям, не за обстоятельства его рождения, Джон. Вы двое хотите сломать колесо. Я тоже этого хочу! Какая разница, родила его служанка из таверны или жена Роберта Баратеона? Какая разница, кто его отец? — Роберт Баратеон? — переспросила Дэни. — Джендри его сын. Все время что-то происходило, и я забывал рассказать об этом. Он сказал мне в ту ночь, когда подарил герб. — Джон перестал ходить и тяжело вздохнул. — Мы хотим сломать колесо, Арья, но это не случится за одну ночь. Это не случится за пару недель или пару месяцев. На это могут уйти поколения. — Что я думаю, Джон имеет в виду, так это то, что если мы отдадим Штормовой Предел Джендри и сделаем его лордом Баратеоном или даже дадим ему какой-то другой титул, люди все равно не примут его так легко. И даже если нам нет до этого дела, всем нашим подданным будет. Ты думала об этом? — Ему не нужен Штормовой Предел, — сказала Арья. — Он ничего не хочет от этого толстого болвана. — Дело не в этом, Арья, — пробормотал Джон. — Даже если тот факт, что он бастард Роберта, никогда не станет известен, он все равно остается простолюдином, Арья. Он всегда будет чужаком, благородной крови или нет, — попыталась вразумить ее Дэни. — Мне все равно. Мне плевать на титулы и замки и балы и турниры. Я просто хочу того, кто любит меня, а не мое положение, — сказала она, и Дэни стало ужасно ее жалко, такой уязвимой она была сейчас. — Я выросла, слыша, что никто не полюбит меня, если я не буду истинной леди, и я ненавидела их и ненавидела себя за это. Эшара начала показывать мне, что не все только черное и белое, и все же на меня давят. Джендри все это не интересует. Ему не нужна леди в замке, которая ждет песни, он любит меня со всеми моими неженственными чертами. Я оставлю песни и замки Сансе. Мне нужен только он. — Ты не можешь выжить на одной любви, Арья, ты думала об этом? — спросил Джон. — Я могу работать, а Джендри кузнец — и отличный. К тому же, Сэм пообещал ему деньги за ту печатную машину, которую они строят. Этого будет достаточно, чтобы купить нам уютный дом. — Боги, ты правда обдумала все это! — пробормотал Джон, снова начав расхаживать. — Ты не можешь осуждать за любовь, Джон, — сказала Дэни. — Арья, это не нас нужно уговаривать. Как бы глупо это ни было, твой брак — это решение отца, и мы не станем вмешиваться. — Я могу сказать прямо сейчас, ему это не понравится! — сказал Джон. — И я не хочу, чтобы вы двое находились в одной комнате! Особенно, наедине! — Дэни закатила глаза, но не стала комментировать. — Ты мой тюремщик или мой брат? — Я твой старший брат, и я тебя защищаю! И я твой король! Я приставлю к тебе двух стражей, и если ты сбежишь, Арья, клянусь богами, я тебя запру! Она только фыркнула, закатив глаза, и вылетела из каюты. Джон ударил по столу, когда дверь за ней захлопнулась. — Они правда только целовались? — спросил он с намеком на отчаяние. — Да, Джон, это был всего лишь поцелуй. И довольно невинный, — сказал Эртур, придержав свои мысли насчет остального. — По крайней мере, — пробормотал король и вышел. Дэни выглянула, чтобы убедиться, что он вышел на палубу, а не пошел в кузницу. — Они не только целовались, да? — спросила она. — Нет. — Эртур вздохнул. — Но если бы я их не прервал, то они бы зашли дальше. Дэни тяжело вздохнула. — Я поговорю с ней. Я знаю, каково быть юной и влюбленной. — Да, вот только у Арьи нет никаких рамок, Дэни. Чем больше мы скажем ей остановиться, чем больше дадим советов, даже если они не запрещающие, тем больше мы ее подтолкнем. — Ты прав, Эртур. Но я просто… Мы не можем позволить никаких сюрпризов по пути. — Она указала на свой растущий живот. — Ты это знаешь. — Она заверила меня, что это невозможно. — Ты говорил с ней об этом? — Королева была удивлена. Рыцарь закатил глаза. — Ты не можешь быть ханжой или считать эти темы табу, если рос с Оберином, уж поверь. Дэни прикусила губу. Затем она покраснела, все-таки она выросла в северном замке. — Это невозможно, потому что они этого не делают, или потому что она осторожна? — Ну, об этом уж спрашивай сама, — сказал Эртур. — Я не стану. Потому то, чего я не знаю, я не говорю Джону. И я правда не хочу узнать. Мне нравится Джендри, не хотелось бы ломать ему нос. Дэни усмехнулась. — Идем, нам нужно пересесть на второй корабль, а то упустим ветер. *** Нед улыбнулся, глядя как его жена и Санса спускаются по лестнице, хоть момент и был горько-сладким. — Моя прекрасная девочка, ты выглядишь… Ошеломительно! — Спасибо, отец, — Санса улыбнулась, хотя она слегка нервничала. Ее белый плащ, расшитый серыми волками скоро сменится фиолетовым, с белыми звёздами, и Нед теперь сожалел о своем решении. — Ты уверена? — спросил Нед. — У меня стоит корабль, готовый… — Нед! — воскликнула Эшара. — Отец, не надо! Я больше не маленькая девочка, — улыбнулась Санса. — Ты не волновался так, когда Джон и Робб женились. — Да, ну… Они… — Нед покраснел. — Ты всегда будешь моей маленькой девочкой, Санса. Думаю, я не готов увидеть тебя взрослой. — Мне шестнадцать, отец. Я взрослая женщина. — Мы можем подождать, пока тебе не исполнится двадцать. Или тридцать! Эшара фыркнула. — Что-то ты не думал об этом, когда шестнадцатилетней была я. Оба, и отец, и дочь, покраснели. — И именно потому, что я был шестнадцатилетним когда-то, я и думаю, что… — Отец. Я взрослая женщина, и мне пришла пора открыть новую страницу. Быть не просто дочерью, а стать женой и, надеюсь, скоро матерью. Чтобы через семнадцать или восемнадцать лет ты бы смеялся над Эдриком, когда он будет вести себя в точности как ты сейчас. — Ну, я и сегодня посмеюсь, — сказала Эшара с улыбкой. — Мне пора, увидимся в септе. — Я буду скучать по тому, что ты всегда была рядом со мной, — сказал Нед. Ему не было так весело, на его глаза накатились слезы. — Я же никуда не исчезну, у тебя будет время, чтобы привыкнуть немного к тому, что я замужем, отец. — Санса поцеловала его в щеку. — Нам тоже пора. Одно дело немного задержаться, но опаздывать уже грубо. Нед усмехнулся, вытер слезы и предложил ей руку для прогулки к каменной септе в садах. После напряженной недели, в течение которой он занимался и тренировался под присмотром мэйстера Кертиса — мэйстера Звездопада — и с инструкциями мэйстера Бирена, он ходил намного лучше и почти не налегал на трость. Он был бы рад вовсе отказаться от нее, но Эшара убедила его, что если отец невесты рухнет лицом в пол из-за собственного упрямства, это будет нехорошо. Септа была заполнена их семьями и теми друзьями, что успели добраться за такое короткое время. Эдрик настоял на пире и северной церемонии в Винтерфелле так скоро, как то будет возможно, и Санса сияла, получив возможность устроить большую пышную свадьбу, на которую можно пригласить все королевства, как она и мечтала. Двери открылись, Нед повел Сансу по проходу, Эдрик был очарован невестой. Он широко улыбался, его фиолетовые глаза сияли. Отдав дочь, Нед занял место рядом с женой. — Будешь плакать? — спросила Эшара. — Не дразни, — проворчал он, но улыбнулся. — Я не дразню, — она сжала его руку. — Я думаю, что это мило. Ты прекрасный отец. Септон начал церемонию, и воцарилась тишина.