Зимние розы. Осень

Их каюта теперь была заполнена новыми сундуками с книгами, несколькими кусками драконьей кожи, луками из драконьей кости (один из которых тут же потребовала себе Арья) и новыми (старыми) мечами валирийской стали (один из которых Эртур тут же повесил себе на пояс — до тех пор, пока не доберется до Звездопада). Величайшим даром из всех, даже лучше седел, которые сделали полеты на драконах безопаснее и удобнее, были драконьи доспехи валирийской стали, которые собрал Олди. Видимо, несмотря на редкость валирийской стали, драконьи всадники старых времен пользовались доспехами, когда шли в бой. Поэтому, когда Олди начал получать видения об этом Боге Смерти, и что два Дракона посетят разрушенный город, век назад, он начал прочесывать остров в поисках доспехов. Он нашел три полных набора и достаточно частей, чтобы собрать еще два неполных. Балериону больше всех остальных не нравилась примерка, Дэни едва сумела успокоить его, когда грудная пластина заняла свое место, но в конце концов она сумела передать ему идею пронзающих кожу стрел, и она не хотела узнавать, не пришло ли кому в голову создать достаточно большие, чтобы пронзить драконью кожу, стрелы. Так что к тому времени, как Джон начал прилаживать защиту для шеи, дракон был практически спокоен. Так что с тремя драконами в доспехах, их корабль был нагружен лишь остальными частями брони, и сир Давос повел его через Дымное море, подальше от руин Валирии. — Но зачем забирать драконье стекло? — спросил Джон позже уже в их каюте, ничего не понимая и переводя взгляд от Арьи к Джендри, после того, как сестра попросила воспользоваться пустым сундуком, в который больше не влезут драконы. — У нас его более чем достаточно дома, в шахтах. — Да, Ваша Светлость, — ответил кузнец, — я просто… У меня есть идея, и я подумал, что могу провести испытания на пути на запад. То есть, конечно, что-то действительно большое я смогу сделать только на борту «Зимней Песни», так как здесь нет даже походной кузницы, но зато это даст мне несколько лишних недель. Так что я собрал несколько кусков, которые смог найти в руинах найденной нами кузницы. — Он имеет в виду, что думает, что сможет воссоздать валирийскую сталь, — сказала Арья, заставив Джендри побагроветь. — Ты нашел рецепт? — в шоке спросила Дэни. — В старой кузнице, которую вы обнаружили? — Не совсем, моя королева, — сказал Джендри, бросив острый взгляд на Арью. Она пожала плечами, не сожалея. — По тому, как построена кузница и что там находилось, например, огненная яма, я пришел к выводу, что они использовали драконье стекло в металле. Я просто не знаю, сколько или даже как. Вот почему я взял его с собой, чтобы попробовать. — Я думал, что в создании должна участвовать магия, — сказал Джон. — Так и есть, мой король. Мастер Мотт один из последних людей, кто может перековывать валирийскую сталь, единственный в Вестеросе. Официально он никогда не учил меня этому, но я помню слова. И может быть мы сможем найти что-то в книгах, но мы все еще далеко от использования заклинаний, потому что они являются последней стадией. — А еще валирийцы использовали драконов, чтобы разжигать огонь в кузницах, — добавила Арья. — Мы не можем позволить себе, чтобы драконы дышали огнем на Зимней Песне, — сказала Дэни. — Корабль загорится! — Я не знаю, насколько драконий огонь необходим, Ваши Светлости. Это просто проба. Никто не разгадал тайну за четыреста лет, и даже до Рока это был редкий и особенный металл. У меня могут уйти годы, чтобы воссоздать его, если вообще получится. — Думаю, — сказал Джон, — хотя я не хочу поддаваться людским предубеждениям, но человек, который раскроет тайну валирийской стали, может оказаться достойным руки принцессы. Лицо Арьи было уморительным. — Чего блять? — Следи за языком! — Даже не начинай, Джон! Я буду ругаться, если хочу ругаться. Как ты меня только что назвал? — Принцессой, разумеется. Ты сестра короля и королевы, кем еще ты можешь быть? — Не смей этого делать, Джон! Я не хочу быть леди, так с чего ты решил, что я…? — Двор никогда не станет осуждать принцессу, Арья, по крайней мере, открыто, — с улыбкой сказала Дэни. — Они будут тыкать пальцем и обсуждать непохожую на леди леди, но принцесса? Это прецедент. Если ты конечно хочешь вдохновить других леди быть менее «ледиобразными». Арья бросила злой взгляд и, топая, ушла. Дэни посмотрела на Джона, его уголки губ подрагивали, и в конце концов он усмехнулся. — Забирай сундук, Джендри, — сказала она. — И мы с нетерпением ждем, когда ты представишь нам новый валирийский клинок. — Кузнец поклонился и вышел из каюты, так что Дэни с улыбкой повернулась к мужу. — В чем дело? — Ну, — с очень самодовольной улыбкой ответил Джон, — она сказала, что каждый раз, когда я буду ей надоедать, она будет говорить о том, чтобы забеременеть, чтобы заткнуть меня. Я нашел способ ей ответить. Дэни засмеялась. — О, любовь моя! Но если это война, я все равно поставлю на Арью. — Эй! — Она смирится с тем, что стала принцессой, если придется, как бы она не ненавидела это, потому что это даст ей возможность говорить остальным, что она права, и потребовать подчинения. А ты, ты никогда не сможешь смириться с тем, что твоя младшая сестричка любит мужчину и рожает ему детей. — Самодовольство слетело с лица Джона. — Интересно, как ты теперь будешь обращаться с Эдриком, теперь, когда он и Санса женаты… — Я пойду посмотрю, не хочет ли Эртур потренироваться, — пробормотал Джон, мрачно вылетая из каюты. Дэни снова рассмеялась, затем села на кровать и взяла книгу. Призрак устроился у ее бока, и она улыбнулась, окружённая его мехом. *** Тирион был несколько встревожен, пока его и Джейме вели по залам Долины. Неделями они требовали суда, потому что Джейме был убежден, что победит в суде поединком, но неделями им отказывали. У карлика не ушло много времени на осознание: им едва давали еду, и хотя Тирион ел мало и отдавал Джейме большую часть своей порции, понимая, что чем в лучшем состоянии его старший брат, тем лучше их шансы, но сейчас рыцарь явно был недостаточно здоров для боя. — Со мной все будет хорошо, — прошлой ночью настоял Джейме хриплым голосом, под его глазами были фиолетовые мешки, лицо бледное и осунувшееся. — Я все еще могу уложить надутого рыцаря Долины на лопатки. — Ты ведешь себя так же самоуверенно, как Джоффри, — ответил Тирион, переживая, каким горячим ему показался лоб брата — открытая осеннему ветру камера не прибавила им здоровья. — Он же должен был его от кого-то получить, — пробормотал Джейме, прежде чем провалился в лихорадочный сон. Этим утром он явно чувствовал себя лучше, но Тирион все равно знал, что он не сможет победить ни в каких боях в ближайшем будущем. Но он ощутил легкое облегчение, когда вошел в великий чертог и увидел там Бронна. Затем у него открылся рот от шока, когда он увидел рыцарей рядом с ним. — Прекрасно, вот и узники! — возвестила с высокого стула Лиза Аррен. — А теперь говорите и оставьте нас в покое. — Леди Аррен… — Я леди Бэйлиш, — отозвалась она, и те присутствующие, кто не стоял к ней лицом, закатили глаза. — Прошу прощения, моя леди, — не дрогнув, продолжил рыцарь. Это был человек Старлингов, это Тирион знал, и замеченный им герб сделал несколько вещей понятными. У Бенджена явно было немало дел. — Как я и говорил прежде, я прибыл с Острова Блаженных с приказом вернуться с лордом Тирионом и сиром Джейме. — Ланнистерские предатели были взяты в плен, чтобы ответить за преступления против моей семьи, — сказала Лиза невозмутимо. — Моя леди, я прошу вас передумать. Септа Кэйтилин похитила лорда Тириона и сира Джейме, основываясь на безосновательном заявлении, и увезла их от беспристрастного суда. Мы умоляем вас встать на сторону справедливости. — Справедливости? — с холодящим душу смехом отозвалась Лиза. — Лорд Тирион и сир Джейме обвиняются в попытке убийства моего племянника, Брандона Старка, и дважды! Так же они обвинены в отравлении лорда Джона Аррена, бывшего Десницы короля и лорда Долины. И здесь, в Гнезде, их и должен ждать трибунал. Сир Гиллем громко вздохнул. — Со всем уважением, леди Бэйлиш, но в подобных материях, обвинение должно быть озвучено перед Железным Троном, который, в конце концов, и отвечает за поддержание мира. — Роберт Баратеон никогда бы не осудил своих шуринов. И теперь, когда Серсея Ланнистер стала королевой-регентом, а Тайвин Ланнистер — Десница и Лорд-защитник… — Опять же, леди Бэйлиш, со всем уважением, вы меня не поняли. Я прибыл, чтобы поддержать Королевский Мир во имя короля Джона из дома Таргариен, Первого Его Имени и королевы Дэйенерис из дома Таргариен, Первой Ее Имени, законных правителей Семи королевств. Чертог охватила тишина. Тирион должен был признать, что первый взгляд на трехглавого дракона на гербе удивил его, но теперь он был ошеломлен, учитывая, что личность Джона так тщательно скрывалась. Теперь все стало известно. Но самым странным было отсутствие удивления на лицах всех остальных. — Долина не присоединится ни к одной стороне среди сражающихся за Железный Трон, — сказала Лиза. — Это не тот предмет, что требует сражения. Жена Узурпатора требует их освобождения, и король Джон и королева Дэйенерис требуют их освобождения. В этом обе стороны имеют одно мнение, — сказал сир Гиллем. — Их преступление против Долины… — Септа Кэйтилин похитила под предлогом их преступления против дома Старк. Король отвечает за интересы его брата. — Как ваш король может звать моего племянника братом, если сама его корона зависит от того, что он не сын Неда Старка? — Братья по жизни, не по крови, моя леди. — Как бы то ни было, сир, но мать стоит выше, чем «брат по жизни», — сказала Лиза. — Их привезли в Гнездо. Они встретят правосудие Долины. — Отказываясь подчиниться приказу короля и королевы, вы идете против их власти, моя леди. Я прошу вас подумать еще раз. — Неч… — начал Лиза. — Сестра, пожалуйста, подумай о… — заговорила Кэйтилин. — Как быстро ты начала следовать приказам Джона Старлинга, сестра, — прошипела Лиза. — Нечего обдумывать. Гнездо не станет участвовать в битве за Железный Трон. Выполнить приказ Джона и Дэйенерис Таргариен значит признать их власть и принять в ней участие. — Если вы отпустите братьев Серсеи Ланнистер, это хорошо оценят в столице, — заметил сир Гиллем. — Их привезли на суд Гнезда. Они встретят правосудие в Гнезде. Тирион видел, что разговоры с Лизой Аррен никуда не приведут. Сир Гиллем мог спорить до хрипоты, и все равно никакого толку не будет. Он обменялся взглядами с Бронном, который только кивнул. — Хорошо, леди Бэйлиш, — громко сказал Тирион, шагнув вперед, — если мы должны встретить правосудие, тогда я жажду доказать свою невиновность. Я прошу суда поединком. Лиза мрачно улыбнулась. — Если настаиваете. — Она только села, тихая, с улыбкой на лице, и Тирион подумал, что она ожидает, что кто-то вызовется добровольцем, но последовала тишина. — А теперь, — продолжила Лиза, ее улыбка дрогнула от недовольства, — кто из благородных рыцарей Долины будет моим чемпионом? Еще одно мгновение тишины. Наконец, один из рыцарей сделал шаг вперед. — Ради лорда Джона Аррена, я буду чемпионом Гнезда. — Спасибо, сир Вардис, — сказала леди с кислой улыбкой. — Кто-нибудь, подайте сиру Джейме… — Я тоже назову своего чемпиона, — вмешался Тирион. Джейме пытался вмешаться, но младший брат ожег его взглядом. Бронн ткнул рыцаря локтем, тот покачнулся от недостатка равновесия и сил, и неохотно решил помолчать. — Нет, не назовете. — Вы своего назвали, — сказал Тирион. — И это было законом еще до того, как Семь королевств стали одной страной. Вы станете отрицать наши традиции из детского упрямства, леди Бэйлиш? — Я не…! — воскликнула Лиза, как маленькая девочка, которая хотела новую игрушку. — Роберт Баратеон установил прецедент, когда бастард Джоффри был обвинён… — Джоффри обвинялся в преступлении против чести и, как сказал перед двором лорд Станнис, он не мог назвать своего чемпиона из-за природы своего преступления. Ну, вы и ваша сестра обвиняете нас в убийстве и двух попытках убийства. Это не преступление против чести леди. Таким образом, применение оговорки лорда Станниса не имеет оснований. По древнему закону этой страны я имею право назвать моего чемпиона. — Лорд Тирион прав, — сказал лорд Ройс. — Они могут назвать своего чемпиона, и отказать им значит навлечь бесчестье. Лиза в ярости вскинулась. — Тогда назови своего чемпиона, Бес. Бой прямо здесь и сейчас. Ты назовешь своим чемпионом человека Таргариенов? Как твой великий отец и сестра-шлюха воспримут эти новости, едва они достигнут столицы? — прошипела она. Тирион улыбнулся, решив проигнорировать оскорбление в пользу того, чтобы покинуть это место как можно скорее. — Хорошо. Я устал от моих жилищных условий. Слишком много сквозняков. *** Бенджен потер лоб, глубоко задумавшись. Он не был политиком, и он определенно не знал, как иметь дело с такими безумцами, как Лиза Бэйлиш. Хотя никаких официальных объявлений не было, было и так понятно, что до тех пор, пока Джон и Дэйенерис не вернулись с востока, Нед будет исполнять роль их регента. Но опять же, может ли монарх назначить регента еще до того, как их восстание победило? Сейчас это в любом случае было не важно — Джон оставил его, Бенджена, отвечать за Крепость Полуночи, и он знал, что не должен был посылать посла говорить от лица Королевского дома Таргариен до того, как они вернулись, но это была отчаянная попытка остановить безумие Кэйтилин после того, как людям Неда из Рва Кайлин было отказано в проходе через границу. Чтобы все усилия, которые они потратили, чтобы привлечь Джейме Ланнистера на их сторону, не были зря. Так что Бенджен послал ворона лорду Ройсу, которому удалось провести сира Гиллема и еще группу таргариенских людей через Чаячий город и Кровавые ворота. И теперь рыцарь послал ворона о том, что «Несмотря на то, что леди Бэйлиш было нелегко вразумить, лорд Тирион сумел потребовать суда поединком, и Бронн выиграл их свободу. Я пишу от Лунных Врат, чтобы сообщить о том, что мы на пути в Чаячий город, мой лорд». Стук в дверь предшествовал появлению в его солярии Сэма. — Пожалуйста, не говори, что у нас есть проблема, — застонал Бенджен. — Нет, — ответил секретарь. — Ну, не то чтобы проблема… Три корабля лорда Станниса прибыли вчера. Это было после заката, вот почему сообщение пришло вверх по реке только утром. Они должны были прибыть две недели назад, если бы мы следовали обычному торговому расписанию. — Станнис мертв намного дольше, чем две недели. — Да. Корабли прибыли в сопровождении эссосийского пирата по имени Салладор Саан. Бенджен нахмурился. — Разве это не друг Давоса, которого нанял Джон? — Я почти в этом уверен, — ответил Сэм. — Но дело в том, что они не прибыли за шерстью или чем-то таким. Они скорее кое-что привезли. — Сэм, серьезно, просто скажи. — Пират услышал о случившемся на Драконьем Камне. Остановился там и предложил купить три маленьких торговых корабля. Самозванец согласился — похоже, ему не нужны корабли без вооружения. — И что он делает здесь? Вопрос еще лучше, почему это должно волновать меня? — Пират оставил Драконий Камень не только с кораблями. Ему удалось вывезти Селису Баратеон. Ее и ее леди. — Я поселила их в гостевом крыле, — сказала Айла, войдя в солярий. — Она была очень благодарна за приют, и, я должна сказать, за возможность вымыться. Бенджен нахмурил брови, побарабанив пальцами по столу. — Зачем она здесь? — Друзья Давоса должны понимать, что после смерти Станниса он будет служить Джону и Дэни, — сказал Сэм. — Но она ведь Флорент, да? — спросил Бенджен. — Почему не отправиться домой? И подожди… Где ее дочь? — А вот здесь все уже куда интереснее, — сказала Айла. — Станнис послал Эдрика Шторма, бастарда Роберта, и трех сыновей Давоса забрать Ширен, Томмена и Мирцеллу с Драконьего Камня. — Ты не серьезно! — фыркнул Бенджен. — Так они не на Драконьем Камне? — Нет, — ответила Айла. — Леди Селиса не сказала мне, куда, но если это был Станнис, и раз она сказала, что он знал, что первыми на них напали Ланнистеры, он не стал бы посылать их в Королевскую Гавань. — Нет, он определенно отправился в Штормовой Предел. Последнее письмо Эшары говорит, что пташки Вариса передали, Ренли закрывает Штормовые земли — он знает, что сейчас ему лучше всего подождать результатов войны и провести переговоры с победителем, но если Томмен и Мирцелла у него… Ланнистеры в его руках. — И раз мы знаем, что Серсея сходит с ума от желания вернуть детей… — продолжила Айла. — У Ренли есть щит, Ланнистеры не станут осаждать Штормовой Предел или даже нападать на Штормовые земли, до тех пор пока дети при нем, — сказал Бенджен. — Но вот Селиса Баратеон… Я все еще не понимаю, почему она здесь, а не едет в Простор. Или хотя бы Штормовой Предел, ведь ее дочь Баратеон. — Может быть, она не хочет никого вести туда, где ее дочь. К тому же, дорнийцы закрыли Летнее море с обеих сторон, любимый, — сказала Айла. — И она сказала, что самозванец призвал дорнийцев на остров, что значит, пересекать вражескую территорию было бы глупо. Прятаться в Долине не очень хорошо, учитывая настроения Лизы Аррен, и даже если так, ей пришлось бы пересечь весь континент и, скорее всего, путь Ланнистеров. Она знает, как и все остальные, что Простор встанет на нашу сторону, так что она выбрала самый безопасный вариант. — Так что Ренли получил будущее дома Баратеон и дома Ланнистер в безопасности стен неприступной крепости, — вздохнул Бенджен. — Ну, учитывая, что Давос, я надеюсь, будет на нашей стороне, я надеюсь, что Ренли не забыл запастить луком. *** Мирцелла сфокусировалась на цели и глубоко вздохнула, отпуская новую стрелу. Она ушла в молоко. Снова. Она мысленно выругалась. — Как Арья попадает каждый раз? — пробормотала она. Старк начала давать предполагаемой принцессе уроки еще до смерти Джоффри и отъезда Мирцеллы на Драконий Камень. Хотя блондинка терпела выездку верхом, она ненавидела схватки на мечах, даже не знала, как толком за него браться (и мысль об испорченных мозолями руках пугала ее), но стрельбой из лука она наслаждалась. — Неправильно время отсчитываешь, — раздался голос из-за ее спины. Мирцелла повернулась и увидела, что Эдрик Шторм стоит в углу двора. — Время чего? — спросила она. — Когда отпускаешь стрелу. Ты уверена, что принцессе стоит играть с луком и стрелами? Мирцелла закатила глаза и вставила новую стрелу, поворачиваясь обратно к мишени. — Я не знаю, кто худший лжец, ты или Ренли. — Ты не имеешь в виду дядю Ренли? — спросил Эдрик, облокачиваясь об ограду. — Ты же знаешь, что нет. Потому же, почему мне не нужно волноваться, что могут и не могут делать принцессы. — Она снова промахнулась. — Так ты подслушивалась за закрытыми дверями? — спросил Эдрик, веселясь от того, как она целилась. — Нет, этого и не нужно. Стражи тоже сплетничают, знаешь ли. Особенно, когда они слишком заняты, думая, что пустоголовая принцесса не обращает внимание на то, что они говорят прямо перед ней. — Дядя Ренли будет в ярости. Он приказал, чтобы тебе и брату ничего не говорили. — Кто захватил Драконий Камень? — Ладно, дай сюда, ты ужасная лучница, — Эдрик подошел к ней и вынул лук из ее рук. — Эйгон Таргариен, — сказал он, проверяя лук. — С таким ты обречена вечно мазать. Тетива слишком слабая. Мирцелла покраснела. — Я нашла его оставленным в оружейной. Но мой дед и лорд Старк собираются отвоевать остров обратно, да? То есть, если этот Эйгон Таргариен убил твоего отца. — Его не просто так оставили в оружейной, ты не думала? — усмехнулся Эдрик. — Как долго ты знаешь? Что он не твой отец? — Достаточно долго. — Она улыбнулась. — Как люди узнали? — Твоя мать рассорилась с Недом Старком. Я не знаю точных деталей, но он рассказал всем. — Чтобы посадить Дэйенерис на трон, видимо. — Мирцелла глубоко вздохнула. — Моя мать никогда этого не примет, но так будет лучше. Томмен не годится в короли, он будет марионеткой в руках того, кто слаще всех будет шептать ему в ухо. И я совсем этого не хочу. — Как ты узнала? — настойчиво поинтересовался он, возясь с тетивой. — Мне было лет шесть, наверно, я заболела. Твой отец не приходил ко мне, только прислал новую куклу — или, скорее, это сделал Варис. — Я тоже ставлю на Вариса. Потому что я уверен, что и мне подарки посылал тоже он. — Ну да. — Мирцелла пожала плечами. — В любом случае, мой отец пришел, и в какой-то момент, когда я была в полусне, я услышала, как он шепчет мне, как просит выздороветь и проснуться, что он хотел, чтобы его маленькая девочка выздоровела. Я была слишком маленькой, чтобы понять, я думала, он имел в виду, как племянницу, но я это запомнила. И пока я росла, я замечала мелочи. Когда я увидела, как он и мама целуются, я поняла правду. — И тебе не кажется это странным? Что твой отец и мать — брат и сестра? — Он натянул тетиву и поморщился. — Все так, как есть. — Она снова пожала плечами. — К тому же, если Таргариены могут, то к чему лицемерить, что больше никто так не может? — Таргариены делали это, потому что больше никто не мог пойти против их драконов. К тому моменту, как их драконы исчезли, они были слишком могущественными, чтобы с ними спорили о том, к чему уже все привыкли. К тому же, это же знать, что там еще, кроме лицемерия? Вот, попробуй снова. — Он отдал ей лук. — Кажется, лучше, — сказала Мирцелла, накладывая стрелу. — Так, ты делаешь это неправильно, — остановил ее Эдрик. — Что неправильно? — Кто тебя учил? Точнее, кто начал тебя учить, но так и не закончил? Мирцелла покраснела. — Арья Старк. Она дала мне несколько уроков, но затем я переехала на Драконий Камень, и леди Селиса никогда не позволяла такого. — Конечно, не позволяла, — фыркнул Эдрик. — Хорошо, тебе нужно правильно встать. Твои ноги слишком близко, тебе нужно их расставить, чтобы твоя стойка… — Как мои ноги влияют на полет стрелы? — Он зависит не только от твоих рук, принцесса, — улыбнулся Эдрик. — Я не принцесса. — Хорошо. Ты хочешь научиться или нет? — Да, пожалуйста. Они улыбнулись друг другу, и Мирцелла не могла не ощутить порхающих в ее животе бабочек или легкий румянец, затопивший ее лицо. *** Тирион медленно подошел к краю их лагеря, с неохотой, почти боясь грядущего разговора. Дорога сюда была долгой и изматывающей, к счастью, с столкновениями лишь с немногими горными кланами, и все же он с нетерпением ждал конца пути. — Мы будем в Чаячьем городе к вечеру, — сказал он. Джейме не повернулся, продолжая осматривать долину, которая простиралась к портовому городу. — Я ненавижу Долину, — сказал рыцарь. — Я правда очень, очень, очень ненавижу Долину. Хотя твое удовольствие от заявления Бронна твоим человеком, а не Таргариенов, почти того стоило. Я не думаю, что Лиза Аррен когда-нибудь была в такой ярости! Прошу прощения, она была в еще большем бешенстве, когда Бронн выиграл суд поединком. — Леди Бэйлиш, — передразнил Тирион ее пронзительный голос. — Честно, мы все знаем, что она тронулась головой, но добрые боги, увидеть это своими глазами! — Я не вернусь в Королевскую Гавань, — внезапно сказал Джейме, пронзая ленивую атмосферу. — Я не могу сказать, что не рад это слышать, — тихо сказал Тирион. — Что привело тебя к этому разумному решению? — Удивительно, но побудешь узником, и глаза открываются, — пробормотал Джейме. — Серсея потеряла все границы, Тирион. После того, что она сделала с тобой… Она услышала о том, что Кэйтилин Талли похитила нас, и ее реакция? Она отправилась в город, чтобы похитить Эшару и Сансу Старк и приказать убить стражей Севера. И давай не будем замыливать произошедшее с Робертом. И идиотское объявление Неда Старка в измене. — Он тяжело вздохнул. — Наш лучший шанс на покой — это обменять Железный Трон и столицу на наши жизни. — Серсея никогда не сдастся. Отец никогда не сдастся, — указал Тирион. — Они должны. — Джейме передернуло, когда он подумал о Мирцелле с ее куклами и Томмене с его котятами. Нахуй корону. — Они зовут меня самым глупым из Ланнистеров, но даже я могу просчитать это, братец. На стороне Джона и Дэйенерис Север, разумеется, и я уверен, что Простор тоже последует за ними, учитывая, как леди Оленна спланировала брак Маргери. Это уже половина страны и почти вся еда. Дорн скорее всего пойдет за самозванцем на Драконьем Камне, хотя с нами они никогда не встанут. Речные земли можно уговорить присоединиться к отцу — или отец затянет их на нашу сторону силой — но их количество не впечатляет. Лиза Аррен — Бэйлиш — только что сказала, что не станет вмешиваться, и я не рассчитываю, что Мизинец привлечет ее под львиные флаги, не когда она так на нас зла. И если лорды Долины вообще что-то решают, если они заберут у нее регентство, главным станет лорд Ройс, и он пойдет за Недом Старком, то есть Джоном и Дэйенерис. Что касается Ренли, учитывая, что он может и павлин, но не дурак, он знает, что не получит поддержки, если объявит себя наследником Роберта, так что он скорее всего, запрется в Штормовом Пределе и дождётся конца войны. — Весьма точный анализ нашей текущей политической ситуации. Впечатляюще из твоих уст, братец. Я знаю, как тебе это ненавистно. — Это слишком очевидно, Тирион, — выдохнул Джейме. — Если я вернусь в Королевскую Гавань, отец и Серсея только сплетут новый способ остаться у власти. Но ланнистерской армии не хватит. Не против Севера и Простора. И боги сохрани, если они найдут наёмнические кампании, которые последуют за ними в Вестерос. — Он посмотрел вниз с тяжелым сердцем. — У нас нет даже Томмена и Мирцеллы. Они заложники таргариенского самозванца. — Как ты можешь быть уверен, что он самозванец? — спросил Тирион. Джейме поднял взгляд и уставился на долину, возвращаясь в болезненные воспоминания. — У Элии не было шанса спасти настоящего Эйгона. — Может быть… — Не было. — Джейме снова вздохнул. — Когда Рэйегар приехал в Красный замок, он собирался послать ее и детей в Дорн, но Эйрис не позволил. Принц пытался заявить, что принц Левин при нем, что он уже командует дорнийской армией, но Безумного короля было не убедить. Никогда и никому этого не удавалось. Так что Рэйегар и Элия составили план, чтобы Айронвуд пришёл на север с двумя сотнями солдат, вывел их из города и забрал в Дорн. Рэйегар хотел подождать, прежде чем уезжать, но Элия убедила его, что чем ближе мятежники к Королевской Гавани, тем опаснее становилось. Я должен был дождаться, пока Айронвуд не доберется до столицы и сопроводить принцессу и детей до Дорна, пока Рэйегар не вернулся бы с войны. — Вот только Рэйегар никогда так и не вернулся, — заявил Тирион. — И отец прибыл раньше Айронвуда. — Джейме умолк на мгновение. — Элия знала способ выбраться из Красного замка, какой-то тайный проход, который Рэйегар нашёл на старых чертежах, но она ничего мне не объясняла. После… После того, как я убил Эйриса, я побежал наверх. Я собирался вывести их, но Гора опередил меня. Я знал, что Элия не вывела маленького Эйгона, потому что она упоминала, что тайный выход был в Твердыне, где точно не в курсе, а они были в Девичьем Склепе. — Джейме снова умолк. — Я должен был защитить их. И я не смог. — Ты спас весь город, Джейме. Полмиллиона человек, — тихо сказал Тирион. — Я должен был спасти их троих. — Рэйегар бы не винил тебя. Он знал своего отца, и он бы понял, почему ты сделал то, что сделал. Элия и дети… — Не говори, что они были жертвами войны, Тирион. Это чудовищно. — Трон Роберта никогда не был бы в безопасности, если бы были живы законные наследники, Джейме. Ты знаешь это. — Да. Как и то, что этот лже-Эйгон знает, что его битва за трон будет бесполезной, пока Томмен и Мирцелла живы. Как все изменилось, а?! — рявкнул рыцарь. — Отец знал, что сделает Гора. Это не было «избавление от осложнений в лице наследников свергнутой семьи», это была бойня, Тирион. И отец знал это. Он все равно приказал. И теперь самозванец направит всю его безжалостность против него, чтобы оправдать смерть моих детей. — Король Джон и королева Дэйенерис не позволят навредить детям, ты можешь… — Они еще не в Вестеросе, Тирион. И дети не у них. Еще один момент долгого молчания. — Что ты будешь делать? — наконец спросил Тирион. — Я подвел мою королеву, когда не защитил ее, пусть даже для этого и нужно было пойти против короля. И я подвел Рэйегара, когда я не защитил его детей и бывшую жену, как я обещал. Сейчас я могу лишь искать искупления. Тирион улыбнулся. — Сир Эртур всегда верил в тебя, ты знаешь? Джейме улыбнулся, вспомнив записку в его комнате. Всегда есть, куда стремиться. Двадцать лет спустя сир Эртур Дейн все еще преподавал ему уроки. *** Из Валирии до Волантиса, где Кинвара была более чем рада принять их, и оттуда в Лис, Тирош, и наконец они прибыли в Пентос, последнюю остановку в Эссосе перед тем, как пересечь Узкое море. В гавани их встретил Иллирио Мопатис, магистр, который подарил Дэйенерис три драконьих яйца в качестве подарка на свадьбу, и который был в шоке, увидев, что яйца вылупились, и теперь то, что было внутри, летало в небесах. Но магистр был вежлив, приняв их в своем доме, предлагая свои знания о торговцах в городе, чтобы помочь найти им лучшие припасы по лучшим ценам. Давос был вне себя от облегчения, что его семья не только была цела, но и наконец воссоединилась в одном месте и направлялась в безопасность. Едва они приплыли домой, Дейл, Марик и их мать, Мария, решили, что Штормовые земли больше не безопасны, так что они собрали свои вещи и встретились с Деваном в Тироше, чтобы дождаться их флотилии. Старый рыцарь едва не рухнул, когда увидел ждущих его в гавани сыновей. Но Джону было тревожно. Призрак не доверял их дружелюбному хозяину, так что очевидно, что и Джон не доверял Иллирио. Дэни разделяла его мнение, несмотря на то, что она знала, что вечно будет благодарна магистру за ее сыновей. В общем, ситуация была неловкой, отчего им хотелось как можно скорее покинуть Пентос. — Я думаю, что драконам пора вновь надеть доспехи, — предложил Эртур, когда они встретились, чтобы обсудить последние приготовления, прежде чем взойти на борт следующим утром. Дэни глубоко вздохнула. С тех пор, как они воссоединились с основной флотилией в Волантисе и нашлось достаточно места, чтобы хранить большие части доспехов, и они оставили драконов летать свободно, к их вящей радости. — Мы сейчас не идем в битву, — сказала она. — И у никого в Семи королевствах нет достаточно большой баллисты, чтобы навредить им. — Это пока, Ваша Светлость, — сказал Орис. — Я согласен с сиром Эртуром. И если позволите, я думаю, что нам стоит подумать и о доспехах для вас, моя королева. — Только не опять, — пробормотала она. — В его словах есть смысл, Дэни, — остановил ее Джон. — Одна стрела и… — Балерион никогда не позволит навредить мне! — Дэни, если они выстрелят тучу стрел, у Балериона может не быть времени ускользнуть от всех. Они отразятся от его чешуи, но если только одна их них… — Джон содрогнулся. — Одной стрелы хватит, Дэни. Она моргнула. — И как ты предлагаешь запихать меня в доспехи прямо сейчас? — спросила она, указав на выпирающий живот. — Кольчуга и нагрудная пластина, — предложил Эртур. — Это должна быть достаточная защита на такой высоте. — Прежде чем кто-то что-то скажет, шлем я не надену. — Дэни, — начал Джон, но она оборвала его жгучим взглядом. — Ладно, не сейчас, но если мы когда-нибудь пойдем в бой на драконах… — Ладно, тогда я об этом подумаю. Но пока, мы уже все обсудили. Давайте разойдёмся по кроватям, чтобы мы смогли отплыть рано утром. — Я тут подумал, — сказал Джон, когда они оказались они в их комнатах, — Олди сказал, что драконы недостаточно большие, чтобы лететь до дома из Валирии. Но я посчитал, и думаю, что отсюда они могут и долететь. — Я думаю, что можно попробовать утром, — улыбнулась Дэни, ни один их них не мог скрыть тоски в голосе. — Оставим корабли продолжать путь в Харренхолл, и встретим их там, когда они прибудут. У нас будет несколько дней с детьми. — Мне нравится эта идея, — сказал Джон, притягивая ее для поцелуя. — К тому же, мне не хочется увидеть реакцию тети Айлы, если она увидит нашего ребенка до того, как увидит тебя беременной. Дэни усмехнулась. — Я бы тоже этого избегала! Они снова поцеловались, оставив дорожку из одежды по дороге к постели. Когда Дэни проснулась утром, ее внутренности все еще были затянуты в узел от дурного предчувствия, оставленного кошмаром. Берегись ряженого дракона. Берегись надушенного сенешаля. Голос походил на голос Куэйты, но почему она не сказала этого, пока они были в Волантисе? Зачем посылать загадки во снах? Она вздрогнула, стягивая с себя меха, и встала, покрытая мурашками от утреннего осеннего воздуха. Это уже не был юг Эссоса, земли солнца, и лета, и пустынь. Джон пошевелился, ища ее в постели, но на этом сроке беременности она так часто ходила в уборную, что он уже привык к ее отсутствию, что даже не проснулся. Дэни посмотрела в окно, на слабый свет восходящего солнца, и ее сердце успокоилось. Она прикусила губу, задумавшись. Берегись ряженого дракона. Призрак был не в комнате, наверняка посреди ночи отправился поискать что-то поесть или ушел на обход, как ему нравилось. Она пробралась в гардеробную, поморщившись, когда дверь заскрипела, но к счастью, это не разбудило Джона. Она быстро оделась, зная, что если позовет Ирри или Миссандею, ее остановят, благодарная, что во время беременности не могла носить корсеты, и потому ей было проще одеться самой. — Ваша Светлость! — страж у двери встревожился, увидев ее. — Позвать для вас кого-то? — Не нужно. Я проснулась от голода и решила пойти в трапезную, чтобы рано позавтракать. Нет, нет, — жестом остановила его она, когда страж собрался последовать за ней. — Король все еще спит, оставайся на посту. — Но моя королева… — Я дала вам приказ, сир, — не выдержала она. Он кивнул и возобновил свой пост, а она быстро ушла по коридору. Совсем вскоре люди начнут просыпаться, и за ней придет Призрак, или вернется в спальню и, не найдя там ее, разбудит Джона. Или туда придет Эртур, ему скажут, что она ушла, и он начнёт ее искать. Так что она шла так быстро, как могла, пока не оказалась на улице, ища путь в конюшни. В одном из стойл спал конюший мальчик, и он быстро оседлал ее серебристую, и поклонился, не задавая вопросов. Дэни села в седло и послала лошадь к ближайшей поляне, где мог приземлиться Балерион. Она улыбнулась, погладила его морду в качестве доброго утра и забралась на его спину в седло. Ей нужно было раскрыть тайну. *** Эйгон был недоволен. Он прибыл в Вестерос с очень четкими целями: Драконий Камень, альянс с Дорном, свадьба с Дэйенерис, завоевание Железного Трона. Он решил, что если он не может избавиться от Джона Старлинга, чтобы получить Север, то он пойдет на отказ от свадьбы, если его тетя была согласна на эту жертву для себя. Но все шло совсем не по плану. Он захватил Драконий Камень, и ему крупно повезло с этим, это он знал. Если бы Ланнистеры уже не сражались со Станнисом Баратеоном, то у флота Эйгона было бы намного больше работы. Его альянс с Дорном завязывался слишком медленно, это правда, но наконец дядя Оберин прибыл и казался убеждённым, что Эйгон настоящий. Но он не предугадал — не мог предугадать — существование младшего брата. Младшего брата, который притворялся северным бастардом, вырос в безопасности вдали от чужих глаз и уже был женат на последней таргариенской принцессе. Принцессе, которая должна была быть его по праву перворождённости. Потому что если бы не Узурпатор, Эйгон бы вырос наследником трона, и Дэйенерис всегда была бы его. Если раньше он хотел жениться на тете, чтобы защитить ее от нежеланного союза и добавить больше законности его правам, теперь ему больше, чем было просто необходимо, чтобы она заявила, что ее свадьба была нежеланной, чтобы она стала его. — Сын? — позвал Коннингтон, входя в комнату. — Из Штормовых земель идут слухи. — Самопровозглашенный король не пошевелился. — Эйгон? Что такое? — Веларионы заявили, что их корабли были слишком сильно повреждены, когда мимо них проходили Ланнистеры, и потому их прибытие откладывается, — ответил он после долгого молчания. — Этот проклятый ворон… Королевские земли поворачиваются к моему младшему брату. — Они все еще не вернулись в Вестерос, сын… — И их союзников уже больше, чем наших, отец. Наша надежда, наша необходимость была в том, чтобы собрать как можно больше лордов под драконьими знаменами, а не конфликтовать с еще одним таргариенским претендентом. — Я знаю об этом, Эйгон. Но это случилось. Жалобы не помогут. Нам нужно предстать лучшим претендентом, чтобы переманить вестеросцев на свою сторону. Нам нужно привлечь этого твоего предполагаемого брата под твоё крыло. Мы все еще можем сделать это. — Я не верю их готовности отступить, отец. — Что это значит? — спросил Коннингтон, хмурясь и снова тревожась. Но прежде чем Эйгон успел ответить, снаружи раздался громкий рев, странный и оглушающий, за которым последовали хлопки — словно крыльев. Он вышел на открытый выступ Зала Расписного Стола, ища источник звука, и распахнул рот, когда увидел, как из облаков вынырнуло огромное черно-красное пятно. — Это невозможно! Но Коннингтон заметил другую деталь: маленькую светловолосую фигуру на спине монстра. Это, осознал он, будет либо их конец, если Семь королевств склонятся перед мощью дракона, либо их спасением, если лорды испугаются его силы. — Эйгон, подожди! — позвал он, но молодой человек не послушал, выбежав из комнаты и по лестнице на улицу. Дэни заставила Балериона покружить над замком еще раз, пока не увидела, как ее предполагаемый племянник выбежал из замка, затем направила дракона к скале, достаточно далеко от замка, чтобы никакие лучники не попытались испытать удачу. Она спешилась и встала, гладя Балериона по морде, пока не прибежал слегка запыхавшийся Эйгон. — Это дракон, — сказал он, все еще в шоке. — Да, дракон, — улыбнулась Дэни. — Его зовут Балерион. А как зовут тебя? Глаза Эйгона вспыхнули от раздражения и благоговения, в них зажглась ничем не скрываемая зависть. Джон Коннингтон присоединился к ним, тоже задыхаясь после бега. — Я так понимаю, что ты — моя тетя Дэйенерис. — Я Дэйенерис, а ты? — спросила она. — Ты заявляешь, что ты — сын моего брата. Какие доказательства у тебя есть? — Доказательства? — воскликнул Эйгон. — Я кровь дракона, разве ты не видишь? — Я вижу человека с валирийской кровью, — пожала плечами Дэни. — Ты должен знать, что в Эссосе это не такая редкость. Мы ничего о тебе не знали до последнего времени. Эйгон был недоволен. — Меня вывезли из Красного замка лоялисты. — И секретность стояла на первом месте, — сказал второй мужчина, — или Узурпатор послал бы за ним убийц. — Лорд Коннингтон, я так понимаю. Или не лорд, после того, как мой отец изгнал вас и отдал земли и титул вашему кузену. — Его изгнал Узурпатор. Потому что он был лучшим другом отца. Дэни улыбнулась. — Я слышала другое. — От Старков? Тех, кто сражался на стороне Узурпатора, чтобы захватить трон нашей семьи? — прошипел Эйгон. — Лорд Коннингтон, мой дядя уверен, что, раз вы были таким хорошим другом моему брату, если это афера, то и вас обманывают. Он считает, что вы никогда бы не стали шутить с памятью Рэйегара вот так. Он ненавидит ошибаться, — сказала Дэни, серьезно глядя на лорда. — Дядя? Какой дядя? У нас нет дяди, — Эйгон запутался, тоже повернувшись к своему приемному отцу. — У меня есть, — сказал Дэни, подумав о дяде Эймоне с теплой улыбкой. — Но я прошу прощения. Я имела в виду моего дядю через брак. Он лорд и брат жены моего приемного отца. Вы определённо о нем слышали. Ну, вы достаточно часто его встречали, лорд Коннингтон. Коннингтон нахмурился. Человек, которого он часто встречал и который знает его и отказывается верить, что он предаст Рэйегара. В стране, наполненной предательством и ударами в спину, это значило, что он хорошо его знал. Ее приёмным отцом был Эддард Старк, который был женат на простолюдинке, и который был довольно откровенен в своих предпочтениях в Харренхолле. Кто сбежал из Королевской Гавани и искал приюта в Звездопаде? Она ведь не могла иметь в виду его? — Кто этот человек, который строит предположения о моем приемном отце? — потребовал ответа Эйгон. — Сир Эртур Дейн. — Эртур мертв, — сказал Коннингтон. — Лорд Старк убил его в Дорне. — Нет, — Дэни улыбнулась, не давая никаких объяснений. — Но мы отвлеклись. Какие доказательства у тебя есть, что ты и правда мой племянник: кроме того, что тебя вырастил в Эссосе старый друг Рэйегара, изгнанный еще до Осады лорд? — Я же сказал, меня спасли лоялисты! — Какие лоялисты? Сир Уиллем Дарри был на Драконьем Камне в это время, это факт, подтверждённый тем, что он вывез Визериса отсюда, когда у моей леди и матери начались роды. Никто и никогда не слышал о принце Эйгоне, сыне принцессы Элии, покинувшем Красный замок. Никаких слухов, никаких шепотков, никаких признаков. — Моя дорогая тетя, ты должна понять, секретность сохранила мне жизнь. Я вырос, не зная правды, но с тех пор, как ее мне раскрыли, все, о чем я думал и ради чего работал, это восстановление прав нашего дома. После того, как я узнал о том, что Узурпатор опозорил и унизил тебя, я приложил все усилия, пытаясь… — О, да во имя богов! — воскликнула Дэни. — Что не так с вами, мужчинами, и вашими мыслями о моем спасении? Меня не нужно спасать, я не хочу быть спасенной! Я вполне способна сражаться за себя, так было еще до того, как вылупился Балерион! — Узурпатор… — Роберт Баратеон думал, что, как ты и сказал, он унизил и опозорил меня. Но это не так. Даже до того, как мы узнали правду, я была счастлива и гордилась быть женой Джона. Во всем Вестеросе нет лучшего мужа. Я бы не стала менять ничего в моей жизни. Но я вновь спрашиваю, какие у тебя есть доказательства, что ты мой племянник? — Я могу спросить о том же, — сказал Эйгон, чувствуя, как разгорается его ярость. — Какие доказательства есть у твоего мужа-бастарда, что он мой брат? Если его прятали за личиной северного простака, то потому, что он не выглядит, как дракон! Дэни только улыбнулась. Чем ближе становился Балерион к острову, тем большее тепло она ощущала. Она помнила слова дяди Эймона: «Магия взывает к магии, драконья кровь взывает к драконьей крови». Замок казался ей странным, она не была на этих берегах с тех пор, как Станнис Баратеон увез ее, новорождённую, в столицу на суд Узурапатора. В этом месте было что-то… Но в мужчине перед ней не было ничего. Он не был драконом. Она думала, что все еще чувствовала влияние острова вокруг них, но тепло лишь росло. — Я не думаю, что тебе понравится мой ответ, — сказала она. И долю мгновения спустя Рэйегаль вырвался из-за облаков, изумрудный и бронзовый в свете солнца, громко рыча и вызывая рык у Балериона. Эйгон и Коннингтон подняли глаза, еще в большем шоке. — Сколько у тебя драконов? — слабым голосом спросил Эйгон. Рэйегаль нырнул, и им стал виден всадник на его спине. — Блять, — пробормотал он. — Я же говорила, что тебе не понравится, — усмехнулась Дэни, и зеленый дракон приземлился рядом с ними. Лицо Джона было сложено в угрюмую гримасу, и она знала, что они еще будут спорить о ее рискованном, сделанном в момент решении прилететь сюда в одиночку. За его спиной Эртур выглядел еще более гневным. — Коннингтон, — поприветствовал его королевский гвардеец, едва он и Джон спешились. — Слухи о твоей смерти определенно преувеличены. — Я мог бы сказать то же и о тебе, — сказал сквозь зубы рыжеволосый лорд. Он посмотрел на молодого человека рядом с Эртуром, пытаясь найти в нем черты Рэйегара. Но ничего. Как и сказал Эйгон, если бы Джон Старлинг хоть немного напоминал человека, которого называл отцом, Узурпатор убил бы его давным давно. — Только не говори, что ты поверил разосланному по королевствам письму Эддарда Старка. — Мне не нужно верить Эддарду Старку, — сказал Эртур. — Но я верю мужу моей леди и сестры. Я был там. Верховный Септон поженил Рэйегара и Лианну, и она выносила и родила их сына. После того, как она скончалась в родильной постели, лорд Старк и я согласились, что лучше держать все в тайне. — И, как обычно, ты был слишком занят, хвастаясь своим мечом, чтобы наставить Рэйегара против глупого решения! — процедил Коннингтон. — И, как обычно, ты был слишком занят, размышляя о собственной важности, чтобы беспокоиться о мнении Рэйегара, неправильному по твоему мнению, — рявкнул в ответ Эртур. — Эта девчонка была его концом! — возразил Коннингтон. — Принцесса Лианна была любовью всей его жизни, — заявил Эртур. — Она делала его таким счастливым, каким я еще не видел его прежде. — Она была… — Хватит спорить! — воскликнул Эйгон. — То есть вы хотите, чтобы я поверил, что мой отец отказался от моей матери и лишил меня и мою сестру наследства, предпочтя другую жену и другого сына? — спроси Эйгон, его уши горели. — Он никогда ни от кого не отказывался, — сказал Эртур. Эйгон сжал зубы, заметив, что королевский гвардеец не сказал о нем. — Ты действительно мой брат? — спросил Джон. — Я сын Рэйегара Таргариена. Ты северный бастард, которого лорд Винтерфелла пытается короновать, потому что он запустил тебя в живот шлюхи в подходящее время. Джон был в ярости, но его реакцию нельзя было сравнить с реакцией Рэйегаля, который громко зарычал, сотрясая землю и испугав и Эйгона, и Коннингтона, и заставив их отступить. Дракон угрожающе обнажил огромные клыки, и не остановил ворчание даже когда Джон положил руку на его морду и пробормотал «sȳrī issa». (Все в порядке) — Я не знаю, чему лорд Коннингтон учил тебя все эти годы, — сказала Дэни, — но всем, кто знает хоть что-то о драконах, известно, что только тот, кто обладает валирийской кровью, способен связаться с драконом. И только истинный Таргариен может оседлать дракона. — Эртур не обладает валирийской кровью. И все же он прибыл сюда на спине дракона, — заметил Коннингтон. — Он прибыл пассажиром, — сказал Джон. — Потому что я попросил Рэйегаля позволить ему. Но это не важно. Коннингтон был расстроен. Хотя он сам не очень многое читал о драконах, он провел рядом с Рэйегаром достаточно времени, чтобы вспомнить то, что только что сказала Дэйенерис. Как Рэйегар объяснял, что инцест в его семье проистекал из идеи сохранения магии в крови. — Занятные лошадки, — раздался голос со стороны замка. Эртур закатил глаза, выругавшись себе под нос. — Хотя должен сказать, приятно снова звать тебя Эрти. — Ты знал, что он был жив?! — спросил Эйгон. — И не сказал мне? — Да, я знал, — пожал плечами Оберин. — Ты никогда не спрашивал. Эйгон был готов спорить дальше, но Коннингтон прочистил горло. — Сейчас более важно, — сказал он, — что привело вас на Драконий Камень этим утром? — Минуту, до того, — вмешался Оберин, — передайте моей своевольной дочери, что я получил ее последнее письмо, и что она должна помнить, что Дорн отнюдь не добр к предателям. Я буду помнить, что она написала, если она попытается вернуться. — Ты повернешься против собственной крови? — спросил Эртур, удерживая маску на лице. — О, Эрти! Как говорила Эшара, полученные в юности метки остаются на коже всю жизнь. Сейчас я стою на стороне моей крови. Если моя кровь не может этого принять, то я не прощу. — Ну, ты всегда был практичным человеком, Оби, — сказал Эртур. — Хватит! — воскликнул Эйгон. — Чего вы хотите, зачем вы здесь? — Ты заявил, что ты мой племянник, — сказала Дэни. — Мы прибыли, чтобы убедиться, правда ли это. — Это так, — рявкнул Эйгон, едва не топая ногами. — Нет, не так, — сказала Дэни. — Ты не дракон. В твоей крови нет магии. Джон ощутил, как в глубине его разума вспыхнула связь с Призраком. Лютоволк остался с Арьей на «Зимней Песне», так как он не мог лететь на Рэйегале, но предупреждение было достаточно острым, чтобы встревожить даже дракона. Балерион тоже напрягся. — Моя королева, нам пора, — сказал Джон. Он коснулся связи с Призраком, и королева напряглась, когда увидела, что глаза мужа сверкнули кроваво-красным, когда он на мгновение окунулся в шкуру волка. — Сейчас, — настойчиво сказал Джон. — Мы с нетерпением будем ждать условий твоей сдачи, — сказала Дэни. — Драконий Камень мой, — сказал Эйгон. — Я законный король по праву перворожденности. — Балерион зарычал. — Контролируй своего монстра, тетя. — Ну-ну, — процедила Дэни. — Дракон, который боится дракона? — Она обменялась взглядами с Джоном, когда они оба забрались в седла. — Sōvegon. Оба дракона поднялись в воздух, оставив трех человек на земле пытаться удержаться на ногах от силы поднятого крыльями ветра. Дэни придержала Балериона в воздухе, дожидаясь, куда поведет Рэйегаль, и ее костяшки побелели, когда она стиснула шипы на его шее и увидела, в какую сторону полетел Джон.