Зимние розы. Осень

Айла тихонько прикрыла дверь, чтобы не потревожить сон Сансы. Эшара ждала, пока они не отошли достаточно далеко, чтобы их голоса не донеслись до спальни. — Как она? — В порядке, — заверила ее Айла. — В ее положении поездки верхом это не самое полезное, но она отдохнет, и будет в порядке. — Об этом я и переживала. Слава богам, что Джону и Дэни удалось перенести ее сюда, я боялась, что это случится до того, как мы доберемся до Харренхолла. — В конце концов все получилось, — сказала Айла, когда они остановились у балкона, который выходил на тренировочный двор. Бенджен стоял в стороне, разговаривая с тремя офицерами, а Джон и Эртур занимались своей ежедневной тренировкой. — Когда ты возвращаешься к маршу? Эшара улыбнулась. — Зависит от того, смогу я или нет воспользоваться твоей добротой. Я знаю, что прошу многого, но… — Мы семья, глупости, — сказала Айла. Затем ее улыбка пропала, губы сложились в линию. — Бенджен не останется. Он или уедет с Джоном, или отбудет с отрядами на юг. И он упрямый Старк. — Я пригляжу за ним, — пообещала Эшара. Затем она усмехнулась, чтобы облегчить настроение. — Он не может быть хуже Неда, когда дело касается благородных глупостей. — Мама! Мама! — прибежал Криган. — Смотри, мама! — Кто это? — спросила она с удивлением. — Леди дала мне его, мама! — воскликнул мальчик. Маленький лютоволчонок был в таком же восторге, прыгая вокруг своего компаньона. — Мне тоже, мама! — к ним присоединилась Серена, ее фиолетовые глаза сияли. Эшара улыбнулась, увидев, что вокруг шеи маленькой волчицы уже привязана фиолетовая ленточка. — О! В детской будет бунт! — она повернулась к Айле с извинениями, но та только усмехнулась. — Значит, им будет, чем заняться, — сказала она с улыбкой. *** Полет обратно на фронт был совершенно не ленивым. Дэни, после очень горячего взгляда от Айлы, решила остаться дома, пока не пришло время присоединиться к их объединённым армиям в Харренхолле, но этого было мало для Лианны и Маленького Эддама, которые начали жаловаться, требуя, чтобы Джон тоже остался, после того, как признали, что бабушка не может бросить дедушку, и требуя, чтобы дедушка тоже приехал домой. — Или я хочу к дедушке! — наконец сказала Лианна. — Дедушка с армией, — мягко попыталась объяснить Дэни, пока Джон начал паниковать. — И? — спросила Лианна. — Я поздороваюсь. — Это не место для детей, Лия, — сказала Дэни. — Вот почему мы привезли всех сюда. — Но они приехали вчера, — настояла девочка. — Я поздороваюсь с дедушкой и затем папа вернет меня домой. И останется. — Она топнула ножкой, дернув сумочкой с Голубкой, которую носила на поясе постоянно. — Лия, твоя мама сказала нет, — заявил Джон. — Никаких споров с решениями мамы. — Но я хочу увидеть дедушку… — заныла она, обнимая Джона за ноги. Дэйенерис прищурилась, слишком хорошо зная, насколько дочь была слабым местом для Джона. — Лия, мы говорили об этом, нет? — серьезно спросил Джон, наклоняясь к ней. — Когда мы говорим нет, это значит нет. — Но я теперь принцесса! Ты король, папа! — Даже принцессы и короли должны следовать правилам, — сказал Джон, и она перестала дуться и нахмурилась. — Война — не место для детей. Ты и твои братья и твои кузины и кузены, и тети и дяди останутся здесь, где безопасно, до конца войны. — Мне не нравится война! — пожаловалась Лианна. — Никому не нравится, цветочек мой. Но иногда нам приходится делать то, что нам не нравится, чтобы все были в безопасности, и все было хорошо, — сказал Джон, пряча улыбку. — Как например, не видеть дедушку на фронте. — Хорошо! — фыркнула она, раздраженно. — Но ты вернешься, да, папа? — Если ничего важного не случится, если мне не нужно будет остаться там, чтобы помочь дедушке или дяде Роббу, я обещаю, что вернусь сегодня. Неохотно, девочка отпустила его с последним поцелуем. На пути к башне, Джон повернулся к Дэни, и она фыркнула от выражения его лица. — Но если все будет хорошо, может быть, я смогу ее… — По крайней мере, ты сдержался перед ее щенячьими глазками, — засмеялась Дэни. — Ты, любовь моя, просто беспомощен, когда дело касается ее. — Ее и тебя, — усмехнулся Джон. — Оказывается, я не могу отказать дамам моего сердца. Должно быть, это твои экзотические, завораживающие фиолетовые глаза. — Очень мило, Джон Таргариен. Никогда не меняйся, любимый, — сказала Дэни, хихикая. — И глаза Лианны сиреневые. — Ну, сиреневый — это светло-фиолетовый, — пожал он плечами, широко улыбаясь. Дэни засмеялась, качая головой. — Безопасного полета, муж мой. *** Эртур должен был признать, что несмотря на его нелюбовь к полетам на драконе, он был совершенно не рад остаться в военном лагере. Он знал, что это было необходимо, и он знал, что это было очень странно и шло против его характера, с его-то репутацией — нелюбовь к войне и битвам, и жестокости. Джон ненадолго приземлился в лагере Робба, чтобы забрать его на спонтанный военный совет в лагере Неда. Когда они оказались там, их отвели в главный шатер, и, оказавшись внутри, Эртур замер. На столе лежал обитый вельветом узкий ящик, открывая его драгоценное содержимое. — Он устал лежать на каминной полке, дядя, — сказал Эдрик. — Я подумал, что ваше расставание затянулось. Эртур улыбнулся, подойдя к столу, и погладил меч. Рассвет. — О, как я по тебе скучал, — пробормотал он себе под нос. — Ты там не заржавел за последние месяцы? — спросил он у Эдрика. — Я не переставал тренироваться, дядя. — Он и Нед вчера закончили ничьей, — с улыбкой сказала Эшара. — Хорошо. — Эртур поднял Рассвет и повернулся. — За мной. — Он вышел из шатра, и все поспешили за ним к открытому пространству между шатров, недалеко. Затем он остановился и повернулся к племяннику с поднятыми бровями, Эдрик улыбнулся и снял плащ. Затем он повернулся к дяде, они отсалютовали друг друг, вставая в позицию. — А вот это обещает быть интересным, — тихо сказал Джон, встав рядом с Роббом. Их мечи скрестились в громком звоне стали, удар, поворот, удар. Рассвет сверкал в солнечном свете, и толпа вокруг дуэлянтов только росла, и раздавались поддерживающие крики. Наконец, после долгих минут отличного боя, Эртуру удалось подтвердить свою репутацию и обезоружить Эдрика. — На колени, — приказал он, и Эдрик распахнул глаза, следуя приказу. — Во имя Воина, обязую тебя быть храбрым. Во имя Отца, обязую тебя быть справедливым. Во имя Матери, обязую тебя защищать юных и невинных. Во имя Девы, обязую тебя защищать всех женщин, — сказал он, касаясь тупым концом Рассвета каждого из плечей племянника. — Встань, сир Эдрик из дома Дейн, Рыцарь Государства. Он встал на ноги с сияющей улыбкой на лице, гордость наполнила его тело. Теперь он был рыцарем, посвященным его дядей, легендарным рыцарем, с Рассветом, как он всегда и хотел. И он получил это заслуженно, за его храбрость и умение, а не из-за политических связей. Единственное, что могло сделать этот момент лучше, это если бы прекрасная жена была бы рядом, чтобы это увидеть. Хотя он не мог отрицать, что был счастлив, что она в безопасности, и о ней заботятся. — Ты хочешь испытать себя? — спросил Эртур. Робб улыбнулся и кивнул, тоже снимая плащ, улыбка Маргери была не такой яркой, но она поцеловала его в щеку на удачу, темное облако скорби все еще висело над ее прекрасной головой. Он занял свое место, глазами изучая пространство вокруг, как Эртур и учил его прежде, когда они тренировались вместе. Когда они вновь сцепились взглядами, Робб увидел, что рыцарь одобрительно улыбнулся. Их клинки скрестились в отличной демонстрации навыков с обеих сторон. Минуты спустя, Нед мог только гордо улыбнуться, пока смотрел, как еще один его сын становится рыцарем. *** В шатре был большой, огромный дракон, или по крайней мере так казалось. Напряжение вызывали слишком многие темы, отчего разговор был сдавленным. Тиреллы послали разведчиков, и они вернулись с докладом о том, что наемники прибыли сами по себе, так что не нужно было срочно готовиться к следующей атаке. — Но я все еще не понимаю, почему они это сделали, — сказал Бенджен. — Они должны были знать, сколько нас, сколько бы эта кампания не считала себя непобедимой, три тысячи человек не смогут победить три тысячи Дейнов и восемь тысяч Тиреллов. — Может быть, они не знали, сколько нас, — предположил Лорас. — Тогда они еще более глупы, — сказал Эртур. — Ни одна наемническая кампания, которую имеет смысл нанимать, не станет нападать на военную колонну, не зная ее количество, — вмешался Нед. — Они не напали бы на Хранителя Юга без приказа. Это настолько же трусливо, насколько глупо. — Это, увы, не главное, — сказал Джон, — главное, что это уже случилось. Мы на войне, и они пролили первую кровь. Теперь мы должны обсудить наши следующие шаги. — У вас есть два взрослых дракона, — сказал Лорас. — Мы могли бы захватить город в… — Мы здесь не затем, чтобы быть королем и королевой пепла, — остановил его Джон. — Как сказала моя королева, у нас есть три взрослых дракона, и править страхом было бы очень, очень легко. Но она отказывается быть дочерью своего отца. Нас обоих растили не так. Напряжение слегка ослабло, и Нед не стал скрывать улыбку. — Но если вы пролетите над городом… — настоял Лорас. — Я понимаю, что вы горюете, мой лорд, но я прошу вас подумать о последствиях, — сказал Джон. — Если бы вы были в Королевской Гавани, и в небе появился дракон, кто, вы бы поверили, что сжег город: человек на драконе или несчастная, несчастная королева, прячущаяся в Красном замке? — Но если они сожгут город… — Все дело в восприятии, сир Лорас, — вмешался Эртур. — И мы уже знаем, что у Ланнистеров нет чести, — добавил Нед. — Они не станут колебаться и сожгут город, если им понадобится, даже чтобы просто обвинить нас. Мы не можем использовать драконов. — Тогда зачем нужны драконы? — спросил рыцарь. — Ну, хотя мы не собираемся сжигать замки и города, — улыбнулся Джон, — я согласен, что немного страха может быть полезным оружием. — Кстати об этом, пташки лорда Вариса принесли интересные новости… — Сказал Нед. *** Планирование грядущей атаки заняло дольше, чем им хотелось бы. Наконец-то к закату с этим было покончено, и Тиреллы уехали на их конец колонны, чтобы подготовить людей и припасы в согласии с планом. Джон подготовил седло Рэйегаля, прежде чем позвать его, когда услышал шаги. Учитывая отсутствие тревоги Эртура, он глубоко вздохнул. — Ты улетаешь? — спросил Нед. — Мне нужно вернуть Робба и Маргери в их лагерь, — и только ответил Джон. — Да. Но… После этого… Ты… То есть, это ведь долгий полет домой, да? — Нет, не очень… — О, да ради богов! — Эртур выпрямился. — Может вы двое перестанете танцевать и уже поговорите? Нед покраснел, опустив голову и почесал Серебрянку между ушами, Джон спрятал горящие щеки, отвернувшись к седлу. — Мне нужно вернуть Робба и Маргери и затем вернуться домой и рассказать Дэни. Она никогда меня не простит, если я этого не сделаю. — Стоит ли ей летать в ее положении? Джон выдохнул. — Я так не думаю, и мне тоже это не нравится, — пробормотал он. — Но она принимает собственные решения, и тетя Айла сказала, что до тех пор, пока Дэни не чувствует никакой боли, малыш в безопасности. Я не могу — и не стану — запирать ее в спальне до рождения ребенка. Она не какая-то беспомощная, хрупкая леди, которая ждет рыцаря и песни. Нед фыркнул и поморщился, Джон нахмурился. — Что? — Это то, чего никто не понимал о твоей матери, — сказал Нед и ощутил комок в горле. — Только… Не мой отец, которого, как бы я не любил, лишь видел в ней политический инструмент, и Роберт, который не мог справиться с отказом. Только Рэйегар. Меня не удивило, что, когда я нашел ее, когда я понял, что случилось… Он видел девушку за титулом, ту, что ездила на лошадях и играла с мечами вместо швейных игл, и она не могла не полюбить его за это. Рэйегаль приземлился рядом с ними, так мягко, как позволял его размер, и Эртур ощутил, что присутствия огромного, огнедышащего дракона и взрослого лютоволка будет достаточно, поэтому отошел, дав отцу и сыну некоторую уединенность. — Я понимаю, почему ты не говорил мне, пока я был ребенком, — тихо начал Джон. — Не знаю, в какой безопасности секрет был бы тогда. Как… Может быть, один из лордов меня бы обругал или леди… Все равно. Я понимаю, почему ты не сказал мне тогда, но я больше не ребенок. Мне почти двадцать один, я женат, у меня трое детей, скоро родится четвертый, и я правил моими землями и замком пять лет. Почему? Зачем скрывать правду? Ты знал… Ты знал, как сильно я хотел знать, кем она была. — Это никогда не было из-за тебя, Джон, — сказал Нед, сделав шаг ближе, благодарный, что сын не отступил. — Никогда из-за того, что я тебе не доверял или потому что думал, что ты не заслуживаешь правды. Я… Я был испуган. Я боялся, что случится, когда я произнесу слова вслух. Затем Эшара и Эртур вернулись, и слишком много людей знало правду, и я был в ужасе. — «Слишком много людей знало правду»… Так все знали, кроме меня. — Нет, это… Я хотел удержать это в тайне. Пять это и так слишком много, но те люди были там. И затем… — Кто знал? — спросил Джон. Нед колебался, но все равно ответил. — Ну, Айла была горничной твоей матери, она помогла тебе появиться на свет; Эртур и Хоуленд Рид были у Башни, разумеется, они знали; оттуда мы отправились в Звездопад, и Эшара помогла нам составить план, поэтому она знала; Верховный Септон тоже был в Башне, Рэйегар призвал его, чтобы заключить брак; еще Рэйегар сказал сиру Барристану, и едва я вернулся в Винтерфелл с тобой, Бенджен догадался. Когда ты оправился на Стену, Эртур сообщил об том мэйстеру Эймону. И, наконец, из-за того, что Верховный Септон написал в своем дневнике, несмотря на то, что он поклялся хранить обет молчания, Архимэйстер Марвин знает. Ну, и Варис, хотя похоже Варис знает все. — Ты боялся, что я услышу об этом и объявлю войну Роберту? Что я заставлю тебя выбирать? — Для меня никогда не было выбора, — заверил его Нед. — Ты поклялся… — Ты мой сын, — возразил он. — Для меня никогда не было иного выбора, кроме как быть на твоей стороне. Джон прикусил губу и отвел взгляд, пытаясь сдержать эмоции. — Что, если бы я пошел в деда? Что, если как говорит Тирион, когда боги подкидывали монету, она приземлилась бы на безумии? — Мы все можем быть безумны, когда с нами случаются несчастья, сын. Может быть, что-то и есть в крови, но я отказываюсь верить, что она вся в безумии. Я отказываюсь верить, что боги позволяют человеку быть рожденным, обреченным на безумие без всякого выбора. Я знал человека, которого растил: хорошего, честного, доброго и щедрого человека. Ты самое далекое, что может быть от безумия, сынок. Ты и Дэни, оба. — Но что если… — Что, если бы ты решил сесть на Рэйегаля и сжечь Королевскую Гавань, ты это имеешь в виду? Я был бы рядом с тобой, чтобы сказать, что это неправильно. Что это не заставит меня перестать любить тебя как сына, — сказал Нед, и к этом моменту по лицам обоих текли слезы. — Частью моего абсолютного ужаса было то, что ты меня не простишь. Что ты меня возненавидишь. Я боялся, что правда лишит меня одного из моих сыновей. Поэтому я повел себя как трус и продолжал все скрывать, потому что я слишком люблю тебя, чтобы допустить то, что я могу тебя потерять. Частью моего абсолютного ужаса было то, что ты меня не простишь. Что ты меня возненавидишь. — Я не думаю, что когда-нибудь смог бы тебя возненавидеть. Я… — Джон вздохнул. — Я все еще злюсь. Потому что я знаю, я никогда не сомневался, что ты… Что ты любишь меня. Нед притянул его в объятия, успокаивая бурю эмоций, которую еще испытывали они оба. Джон обнял его в ответ, обдумывая его слова. Я боялся, что правда лишит меня одного из моих сыновей. Поэтому я повел себя как трус. Его отец всегда был храбрейшим человеком в мире, поэтому эту идею было трудно понять. И ему было не с чем сравнивать: он не мог представить, что его дети могут даже подумать о том, чтобы отвернуться от него, у них не было на это причины. Но он знал, как скучал по ним за эти долгие месяцы, пока они были вдалеке друг от друга. Дни текли словно годы. Внезапно он решил перестать терзать мысль о том, что один из его малышей может от него отвернуться. Сама идея была слишком болезненной, чтобы ее касаться. — Больше не лги мне. Пожалуйста. — Никогда, — пообещал Нед. *** Дэйенерис рассмеялась, ее сердце было переполнено радостью. Пусть детям давно пора была спать, они решили, что сделают исключение на одну ночь. Джон прибыл поздно, и дети спрыгнули с кровати, едва они услышали, как Рэйегаль приближается к замку, подбегая к драконьей башне в пижамах. Разумеется, после этого их было нелегко уложить, так что они собрались в солярии Джона и Дэни на сказку на ночь. Теперь Дэни была завернута в удивительно теплое одеяло, прижавшись к боку мужа на диванчике у огня с вкусной чашкой чая в руках, наблюдая за тем, как их дядя сидит в кресле перед камином, рассказывая детям слегка сглаженную и не такую жестокую версию Завоевания Эйгона, его мягкий древний голос звучал как колыбельная. Неудивительно, что первым уснул Маленький Эймон, не пошевелившись, когда пришла его няня и забрала в постельку. Эддам был следующим, используя свое драконье яйцо как горячую подушку. Сразу после этого Айла сунула нос, чтобы проверить, и, усмехнувшись, взяла мальчика в руки, осторожно, чтобы не потревожить остальных, так как у Лианны тоже уже закрывались глаза. — Я сейчас вернусь, — прошептал Джон несколько мгновений спустя, поднимая их маленькую принцессу и ее Голубку, чтобы отнести ее в спальню. — Ты выглядишь счастливым, дядя, — сказала Дэни, пока они ждали. — Я правда очень счастлив, моя дорогая. Я забыл о детской чистоте. Или, быть может я никогда не ценил ее по-настоящему, ее так часто марали в Королевской Гавани. — Я не позволю такому случиться, — пообещала Дэни. — Мои дети будет детьми, а не пешками. — О, как я надеюсь, что ты сумеешь построить тот мир, о котором мечтаешь, племянница. — Построю, — поклялась Дэни. — Она слишком упряма, чтобы ей это не удалось, — сказал Джон с весельем, вернувшись в комнату. — Тебя укрыть еще одним одеялом, дядя? — О нет, племянник, спасибо. Здесь не только намного теплее, чем на Стене, но я еще и не чувствую привычный холод. Как будто огонь Рэйеллиона дотягивается до меня через нашу связь и согревает саму мою душу. — Мне знакомо это чувство, — сказала Дэни, делая глоток своего чая. — Не могу сказать, что понимаю, — сказал Джон, занимая свое место рядом с женой и обнимая ее. — Холод всегда мне был по душе. — Это Старк в тебе. — Она ткнула его в бок, заслужив смешок. — А теперь скажи, что случилось в Речных землях? Ты довольно надолго там задержался. Джон тяжело вздохнул. — Лорд Варис получил информацию от своих пташек. По Золотому тракту шла большая армия Ланнистеров в сторону столицы. Ее ведет Киван Ланнистер, и в ней по меньшей мере двадцать тысяч человек. — Так Тайвин переводит оставшихся его людей из Утеса Кастерли, чтобы усилить защиту Королевской Гавани, — сказала Дэни. — Прекрасно, какой у нас план? — Гарлан, Лорас и лорд Тарли поведут тридцать тысяч тирреловских войск им навстречу, пока дядя Бенджен разберется с тыловыми отрядам, мой отец поведет остальных солдат Тиреллов и Дейнов к Харренхоллу. — Трое слишком известных имен возглавляют атаку даже не с половиной их людей? — нахмурилась Дэни. — У лорда Тарли есть опыт, и Лорас и Гарлан требуют возмездия. И так как они будут между Ланнистерами и остальной частью армии, это не будет проблемой. — И где будете вы во время атаки? — спросил мэйстер Эймон. Джон лишь усмехнулся. — Следующий пункт обсуждения это Талли. Робб сказал, что он послал несколько писем его деду и дяде, и никто не ответил. Мы не получили никакого отчета из Риверрана. Понятное дело, мы ожидали, что нам будет сложно привлечь их на нашу сторону. — Учитывая связь бывшей леди Кэйтилин с домом Старк, я так понимаю, — сделал догадку мэйстер Эймон. — И ее отношения со мной, — проворчал Джон. Дэни фыркнула. — Я готова держать пари, эта холодная женщина теперь тонет в чувстве вины… — Дэни, пожалуйста? Я не хочу вообще о ней разговаривать. Она поджала губы, но умолкла, тоже не слишком довольная темой. — Меня куда больше беспокоит Орлиное Гнездо. — сказала Дэни. — Не только Кэйтилин там, но по словам Тириона, Лиза совершенно не надежна, и Мизинец управляет всем, хотя Лорд-Защитник — лорд Ройс. — Ну, учитывая ненависть Лизы к Джейме и Тириону, я сомневаюсь, что она встает на сторону Тайвина и Серсеи, — сказал Джон. — С тем, насколько она озабочена защитой сына, как она говорит, надеюсь, что она вообще останется в стороне. — Я бы предпочла, чтобы Долина склонилась перед нами, — сказала Дэни. — Мы не можем позволить им встать на сторону Самозванца. Джон вздохнул. — А еще проблема с Штормовыми землями. Из того, что слышал Варис, Ренли укрывает в Штормовом Пределе Томмена и Мирцеллу, так что в лучшем случае он будет сидеть там, пока буря не закончится. Ланнистеры попытаются привлечь его на свою сторону, ведь им нужен Томмен или по крайней мере Мирцелла, соблюсти законность, но что если Самозванец решил напасть на них? Он может одним шагом получить и Штормовые земли, и Ланнистеров в свои руки. — Жаль, что нельзя столкнуть Штормовой Предел в море, — пробормотала Дэни, и Джон ожег ее взглядом. — Знаю, знаю. Кроме прочего, это неразумно. — Ренли был ребенком во время Восстания, — сказал Джон. — Мы не можем винить его за действия Роберта, если не хотим, чтобы нас винили за то, что несет имя Таргариен. Ребенка нельзя винить за грехи отца, Дэни. Или брата. — Я знаю. Это не значит, что это не принесло бы мне удовольствие. — она пожала плечами. — Нам все еще нужно разобраться с Самозванцем. Хотя я не думаю, что многие ему поверят… — На Драконьем Камне есть хранилище, — начал мэйстер Эймон. — Которое может открыть лишь Таргариен, Эртур говорил, — вмешался Джон. — Предположим, что его догадка верна, и этот Самозванец на самом деле Блэкфайр по женской линии. Он все равно владеет таргариенской кровью, если не таргариенским именем. — О, племянник, но мы ведь не говорим о семейном древе в каком-то пыльном томе. Мы говорим о магическом замке. Замок следует главной ветви семьи. Едва Рэйегар был коронован Принцем Драконьего Камня, дверь откроется только для Рэйегара или его наследника. Или как ты думаешь, Эйгона Второго так легко отравили? Его собственные союзники осознали, что он не только не способен выиграть войну, он незаконный наследник. Он попытался открыть хранилище, как говорят дневники, но двери для него не открылись. Они открылись для Эйгона Третьего. Потому что Рэйнира всегда была законной королевой. Несмотря на то, что слабое эго мужчин и жадность женщины пытались установить наследие по мужской линии. — Но Эйгон Второй был коронован королем, — заметил Джон. — Магия старше Королевской Гавани, — сказал мэйстер Эймон. — Она связана с тем, кто владеет Драконьим Камнем. Это никогда не было проблемой, потому что Принц Драконьего Камня всегда был Кронпринцем, наследником трона. Но магия связана с Принцем Драконьего Камня, не королем. — И раз он самозванец, а настоящий Эйгон, сын Элии, мертв, то двери откроются только для Джона, — сделала вывод Дэни. — Станниса назвали Лордом Драконьего Камня, в Баратеонах течет кровь Таргариенов. Если следовать этой логике, то, став лордом замка, Станнис стал следующим «принцем», и тогда наследница — это его дочь, — заметил Джон. — Рэйегара короновали Принцем Драконьего Камня, и, как он говорил мне в письмах, он открыл хранилище и несколько раз входил в него. До тех пор, пока у Рэйегара есть живой наследник, никто другой не сможет предъявить на него прав. До тех пор, пока ты не откроешь замок, Джон, он останется закрытым, ожидая тебя. Или твоего наследника. Даже если бы Станнис Баратеон знал об этом — в чем я сомневаюсь — он никогда не мог его открыть. — Видишь, нам не нужно беспокоиться о том, что Самозванец может быть нам отдаленным родственником — и мы даже не знаем, так ли это, — сказала Дэни, улыбаясь. — Он может быть Блэкфайром, или он может вообще только выглядеть, как валириец. — Но у него Драконий Камень, — напомнил ей Джон. — Может ли он открыть хранилище или нет, он все равно стоит между нами и его дверьми. — Но не надолго, в этом я уверен, — сказал мэйстер Эймон. — Я вас оставлю. — он встал. — Спать пора не только детям, но и старикам. Улыбаясь, Джон и Дэни пожелали ему спокойной ночи. — Вот оно, — сказала она мягко, — больше не в будущем. Оно здесь. — Да. — Джон тяжело вздохнул, крепко обвивая ее руками, — пожалуйста, пообещай мне, что будешь осторожна. — Ничто не важно для меня так, как наши дети. Я обещаю. Я никогда не подвергну нашего ребенка опасности. Джон улыбнулся, чувствуя, как его пнули в ладонь. Он мягко поцеловал Дэни, все жарче с каждым мгновением. Дэни улыбнулась когда они оторвались друг от друга, чтобы вдохнуть. — Ты достаточно силен, чтобы унести меня? Я чувствую себя лениво сегодня. — Всегда. *** Киван почесал голову, встревоженный. Несколько дней от их разведчиков с севера не приходило отчета, что не могло быть хорошо: либо они подобрались слишком близко к Тиреллам и Дейнам, идущим на север, или, что еще хуже, их захватили, чтобы они не смогли принести «интересные» новости в лагерь. — Скажи нашим людям, что с завтрашнего дня мы прибавим скорость марша, — приказал он. — Нам нужно добраться до столицы до того, как они найдут способ загнать нас в засаду. Офицер кивнул и ушел из шатра, чтобы выполнить приказ. Еще два дня они гнали людей. Затем, на третий день, они едва собрали лагерь, когда примчался разведчик, его лошадь была практически мертва, настолько он ее загнал. — Огромная армия Тиррелов, милорд! — задыхаясь, сказал мальчик. — По крайней мере двадцать тысяч! — К оружию, тогда! — позвал Киван, отпустив мальчика. — Не стоит ли нам продолжить марш, мой лорд? — Я не повернусь спиной к врагу, — холодно ответил Киван. — Если мы побежим, они нас поймают. Мы встретим их грудью и победим. К оружию! Пока его люди готовились, Киван замер, чтобы подумать о Речных землях. Эдмура Талли и часть его знаменосцев «провожали» к столице, чтобы те поклялись в верности новому королю. Он подозвал другого офицера. — Собери отряд из трех сотен, забери лорда Эдмура и его компанию в город. — Но это меньше людей будут сражаться за вас, мой лорд. — И если они смогут «спасти» наследника Талли, это на одно королевство меньше на нашей стороне. Довези рыбу в Королевскую Гавань, и лорд Ланнистер оценит твои усилия. Следующий час или два пролетел незаметно, подготовка людей, необходимость выстроить их на позиции. Наконец, армия Тиреллов выехала из-за северного холма. Они остановились там: судя по прикидкам Кивана, пять тысяч всадников и пятнадцать тысяч пехоты. Он только надеялся, что за холмом не пряталось еще больше людей. — Чего они ждут? — спросил Тирек, сидевший в седле рядом с Киваном. — Я не знаю, — ответил он. Его тревога усилилась. Мгновение спустя семеро рыцарей верхом двинулись вперед, и Киван нахмурился при виде их белого флага. — Они прибыли с двадцатью тысячами солдат для переговоров? — процедил Тирек. — Я сомневаюсь в этом, — пробормотал Киван. — Но они сделают глупость, если ничего не скажут перед атакой. — Они открыто бунтуют… — Это война, ты идиот, — рявкнул Киван. Он выехал вперед на сотню ярдов. — Вы привели армию для нападения, но хотите обменяться словами? Рыцарь — один из тирелловских кузенов, если Киван не ошибался — судя по виду хотел сказать что-то грубое, но удержал себя в последний момент. — Их Светлости, король Джон и королева Дэйенерис из дома Таргариен, предлагают ланнистерским солдатам возможность оставить армию предателей и присоединиться к законным правителям. Так же они предлагают милосердие Ланнистерам за хладнокровное убийство, в трусливой, предательской манере, нашего лорда, Мейса Тирелла. Откажитесь, и вас настигнет Пламя и Кровь. Киван застыл. Толстый пудинг мертв? Убит? Почему Тайвин не послал ему гонца? — Вы в открытом восстании против трона и законного правителя, Томмена из домов Ланнистер и Баратеон, Первого Его Имени, — сказал он вместо этого. — Сдавайтесь, и лорд Тайвин, наш Лорд-Защитник, окажет вам и вашим людям милосердие. Тирелловский человек саркастично улыбнулся. — Сдайтесь, или мы нападем. Мой лорд, — прошипел он. — Мы не сдадимся, — заявил Киван. — Боги покажут, что мы сражаемся за законного короля, едва мы выиграем эту битву. — Вам не стоило этого говорить, — сказал тирелловский рыцарь, его мрачная улыбка стала еще шире. — Боги не на вашей стороне, лорд Киван. — Он убрал белый флаг и развернулся, возвращаясь к своей армии. — Они слишком уверены, — пробормотал Киван, пока он и Тирек тоже вернулись к своим местам, — у них должно быть какое-то… Два громких рыка предшествовали появившимся в небе Балериону и Рэйегалю. — Это… — начал Тирек. — Ради благих Семерых! — вырвалось у Кивана. Он замер на мгновение, осознав, что боги действительно оставили их сегодня. — Лучники! Лучники, заряжайте…! *** Пряча драконов за грядой, Дэни и Джон с некоторым нетерпением ждали конца переговоров. Она повернулась к мужу и утомленно фыркнула. — Ты перестанешь есть меня взглядом? — Я не ем, — быстро ответил он. Он слегка покраснел, когда она подняла брови. — Я просто не понимаю, зачем тебе быть здесь. Рэйегаль и я справимся сами. — Боги, поверить не могу, что мы снова об этом спорим, — пробормотала она. — Я не останусь дома. Я буду в безопасности с Балерионом. — Одна стрела и… — Поэтому я разрешила тебе и Эртуру натянуть на меня эту глупую кольчугу. И поэтому я буду в шлеме. Сомнительно, что их лучники стреляют с такой силой, чтобы проткнуть их на такой высоте. Джон все еще не был спокоен, но поднялся красный флаг, сигналя, что переговоры закончились и, как они и предсказывали, без сдачи. Она поерзала в седле и потянулась к Балериону, пробормотав «sōvēs’». Он взлетел, направился на север, пока не был достаточно далеко, чтобы спрятаться в облаках, затем повернул на юг. Она улыбнулась, чувствуя взрыв адреналина, когда они вырвались из облаков перед врагом, и драконы с удовольствием объявили о своем присутствии рыком. — Дракарис! *** Оленна Тиррелл звалась Королевой Шипов не просто так. Хитрая, умная, быстрая… Она ничего не упускала, и ничто не могло ее задеть. Она начала улыбаться, когда увидела почерк внучки на конверте, но затем она увидела завитушку над «т» поняла, что это значило. Что новости нужно читать в одиночестве. — Оставьте меня, — резко приказала она, с нетерпением ожидая, когда все покинут ее солярий. Лишь когда дверь закрылась, она сломала печать. Ее дыхание замерло, и если бы она не сидела, то она знала, что ее колени бы подкосились. Ее сын, ее единственный сын был мертв. Мейс мог быть бесполезным, гордым, беспорядочным глупцом, но все равно был ее сыном, ее единственным сыном. Она этого так не оставит. Даже если бы это случилось в битве, что было не так, это требовало особого письма ее друзьям в столице. *** Воздух был тяжелым от дыма и пепла, когда Дэни приземлилась. Битва только закончилась, хотя она кружила в воздухе последний час. После первой волны, после того, как их люди столкнулись с врагом, драконам пришлось сдерживать свое пламя. Джон и Рэйегаль приземлились, чтобы он смог присоединиться к битве с Длинным Клыком. Кружа, Дэни увидела нескольких людей отступающими, бегущими из битвы, и она приказала Балериону зажечь периметр, чтобы не позволить другим этого. Она могла бы преследовать беженцев, но в конце концов она решила, что те, кто выживут, им не будет позволено вернуться к Ланнистерам, разумеется, так что было хорошо, что кто-то донесет вести до столицы. Джон подошел ближе, она слезла со спины Балериона, вся покрытая сажей и грязью. Она ахнула, подбегая к нему и совершенно проигнорировав протянутую ей Реллосом руку, чтобы помочь. — Что случилось? — требовательно спросила она, вытаскивая ткань из-за пояса (по настоянию тети Айлы), чтобы обернуть большой порез на его левом плече. — Они высадились на Девичьем Пруду, — ответил Джон. — Призрак был в таком восторге оказаться на твердой земле и поохотиться, что он залил меня своими эмоциями, но не вовремя. Это отвлекло меня, и кому-то повезло нанести удар. — Нам нужно найти тебе мэйстера, идем. — Я сказал то же самое, но он меня проигнорировал, — сказал Эртур, его белые доспехи были запачканы следами битвы. Но кроме царапины на его щеке он был невредим. Лишь его хмурость осталась, он все еще был недоволен, что Джон оставил относительную безопасность на спине Рэйегаля, чтобы присоединиться к нему в битве. — Я в порядке, Дэни. Обещаю, — сказал Джон, и она разозленно на него взглянула. — Ладно, давай найдем мэйстера, — подчинился он. Так что он сидел, дергая ногой, пока мэйстер останавливал кровь, затем попросил снять рубашку, чтобы очистить и перевязать рану. Джон застыл. — Не время для этого, любимый, — мягко сказала Дэни, скрывая свое раздражение. — мэйстеру нужно работать. — Просто оторвите рукав, — ответил он. — Джон… — Рубашка все равно загублена, моя королева, — добавил Эртур. — Я уверяю вас, Ваша Светлость, эстетика меня не волнует, — сказал мэйстер Кайл. — Хотел бы я, чтобы дело было в эстетике, — проворчал Джон. Дэни взяла кинжал и осторожно прорезала шов на его плече. Джон скривил губы в напряженной улыбке благодарности, притягивая ее к себе в полуобьятии правой рукой. Мэйстер с любопытством перевел взгляд с одного на другую, но решил не комментировать и взялся за работу. Джон только сжимал зубы от боли, пока мэйстер Кайл накладывал швы, Дэни успокоительно играла с его кудрями, когда Гарлан и Лорас вошли в шатер, за ними лорд Тарли. — Ваши Светлости. — Что с потерями? — спросил Джон. — Совсем немного, не вызывает тревоги, Ваша Светлость, — сказал лорд Тарли, его лицо было в обычной кислой гримасе. Он знал, что лорду было ненавистно кланяться им, учитывая ситуацию с Сэмом. — Сдавшиеся солдаты Ланнистеров ждут, когда вы определите их судьбу. — Все младше шестнадцати будут отосланы к своим семьям, так как детям нечего делать на поле боя, — сказала Дэни. — Там все солдаты, моя королева, — заявил Рэндил. — Дети-солдаты, которых забрали из дома, чтобы сражаться, и в основном против их воли. Их вернут в их семьи, — повторила она. — Ваша Светлость, вы не понимаете обычаев войны… — Хотя это правда, что королева и я сражаемся в нашей первой войне, лорд Тарли, — вмешался Джон, — мы понимаем, что сила в количестве, чем они оправдывают эту глупость с затягиванием детей в войну. — Если таково ваше решение, мой король, — сказал лорд, видимо недовольный. — Это мое решение, мой лорд, — сказала Дэйенерис. Ее раздражение росло с каждым его женоненавистническим комментарием. — Со всем уважением, моя королева… — Со всем уважением, лорд Тарли, это последнее мое слово. — Женщине не место обсуждать военные планы, — процедил Рэндил, заканчивая своим мысли, несмотря на ее вмешательство. — Эта женщина — Королева-Регент Семи королевств, мой лорд, — оборвал его Джон, настолько же недовольный, но куда более сдержанный, чем жена. — Не консорт, болтающийся на моей руке. Ее место там, где она пожелает быть. Мы правим вместе, и я предлагаю вам не забывать об этом, когда вы в следующий раз пожелаете открыть рот. Балерион заревел снаружи, вовремя озвучивая свою поддержку. Рэндил Тарли умолк, смиренно склоняясь (настолько смиренно, насколько мог, даже перед драконом и даже этого было мало). — Среди офицеров мы нашли Тирека Ланнистера, но не лорда Кивана, который возглавлял армию, — сообщил Гарлан. — Должно быть, он был в том отряде, который сбежал из битвы, — сказала Дэни. — И вы их не остановили? — спросил Лорас, явно жаждая львиной крови. — Кто-то должен сообщить в Королевскую Гавань, — пожала плечами она. — Не Киван Ланнистер приказал убить лорда Мейса, вам нужен не он. — Он мог бы быть заложником! — Тайвин бы не пошел на это, — сказал Эртур. — Лорд Киван — его брат, — возразил Лорас. — И Тайвин Ланнистер не отказался бы от трона ради него, — ответил Эртур. — Он не отказался от него ради Джейме, и никто из живых не значит для него больше. Отказаться — значит показать себя слабым, и лев не слаб. — Итак, чтобы подвести итоги, у нас малые потери и много присоединившихся к нам выживших, — сказала Дэни, чувствуя, как портится атмосфера. — Это всегда опасно, — снова заговорил лорд Тарли. — Эти люди не будут вам верны. — Эти люди сдались. Мы не будем пролетать над их головами, сжигая их, — не выдержала Дэни, рявкнув. — Лорд Гарлан, я уверена, что мы можем рассчитывать на то, что вы позаботитесь, чтобы они не стали угрозой нашим людям. — Определенно, моя королева. — Раз с этим разобрались, нам пора, — сказал Джон, и Эртур помог ему поправить одежду. — Мы передадим лорду Старку, что мы победили и что мы встретимся снова в Харренхолле. — Вы останетесь в лагере лорда Старка, Ваша Светлость? — спросил Гарлан. — Нет вообще-то, — сказала Дэни. — Через несколько дней нас ждет одно дело дома. — Она повернулась к Рэндилу. — День рождения вашего внука и церемония именования внучки на самом деле, мой лорд. Если вы вообще знаете об их существовании, — поддела она. — Я уверен, что моя леди и супруга получила ворона, — скованно ответил лорд. — Да, и она была счастлива, — добавила Дэни с сахарной улыбкой. — Прошу прощения, моя королева, — вмешался Дикон Тарли, — но я могу узнать о моем племяннике и племяннице? — Маленький Сэм, старший, ему будет три на этой неделе, и он уже разделяет любовь вашего брата к книгам, — сказала Дэни, улыбаясь по-настоящему, бросив острый взгляд на Рэндила, когда он скривился. — Маленький Джон слишком юн, мы знаем, ему только исполнился год, но он и наш принц Эймон с радостью бегают за принцем Эддамом и его игрушечным мечом. И Маленькая Мелесса — славная малышка, розовощекая и здоровая. Дикон широко улыбнулся. — Спасибо, Ваша Светлость. Если сможете, передайте Сэму мои наилучшие пожелания. Дэни улыбнулась и сказала, что с удовольствием это сделает, не скрывая улыбки от того, каким недовольным выглядел старый лорд. Она обменялась взглядами с мужем, но быстро отвела глаза. Он тоже был на грани смеха.