почти искусство

я, наверное, передружила. что для тебя дружба? для меня это что-то недосягаемое, недостижимое, но то, что люди несут с собой всю жизнь, крепко сжав в ладони. самая сильная любовь, наверное. боже, как смешно было мне, когда после расставания ты предлагала мне свою дружбу. милая, ты совсем не умеешь дружить... я верю в силу, что несёт дружба. передружили - стали любовниками, которые мечтают о той любви, какую имеют друзья, ее цена так высока, но ты об этом не знаешь. "будем друзьями"? странно, но мне и без того друзей хватает. я проебала дружбу и приобрела нежную страсть, и ты получила то же самое, но тебе было все мало. неужели тебе не хватало? ты любила кричать. я исписалась, лёжа на столе, и когда была истощена до неприличия, тебя касалась, чтобы хоть что-то почувствовать хотя бы кончиками пальцев. и что же? ты всё ещё хочешь дружить? в таком случае ты бессовестна. //ты дружбой клялась, отдавая все платья, но только, мне жаль, не умела дружить.//

***

не выспалась. не доспала, не доела, не допила; на столе стынет овсянка, которую успела лишь заварить, а на ее съедение совсем не осталось времени. не умылась, не причесалась и не накрасилась. надеюсь, что успею у Макса. прохожу мимо календаря за 2003 год, по привычке зачеркиваю вчерашний день, как бы я не спешила, это часть моей обычной рутины, которая въелась в мозг настолько, что стала чем-то обязательным и обыденным, без чего день пройти не мог, и это, наверное, глупость. маленький телефончик рвётся от звонков, а мне остаётся только накинуть толстовку и старые джинсы. ничего, у Макса успею. весенняя прохлада обдувает лицо, и я с разочарованием смотрю на дождь, что льет впервые в этом году. именно сейчас. я тут же мокну - но не успеваю вернуться домой - метро, метро... красок к гадости погоды добавляет душнота. дышать совсем было нечем, а я решила бежать, забив на метро окончательно. главное, что я взяла танцевальные туфли. это главное. холодно, мокро, я даже не успела до конца проснуться, и серые тучи не дают мне увидеть все в деталях, пока дождь слепит глаза, как бы умывая сонную меня. я сжимаю пачку сигарет - когда-нибудь точно брошу - и курить хотелось жутко, но дождь убьет мою сигарету. чёрт. тело в мурашках, похожее на мертвеца, залетает за двери центра, где недовольно стоит менеджер Иракли. с черных локонов стекают ручьи, а менеджер пронизывает меня взглядом, и инстинкт самосохранения кричит: вот-вот будто ударит; но это лишь травмы. он подходит ко мне и ругается сильно, громко, страшно, так как все танцовщицы уже стоят в ряд одетыми, обутыми, и высокомерно осматривающими мой не подобающий им вид. -Серябкина, ты... - наверное, он хотел бы сказать мне о том, какой же я ужасный и отвратительный, совершенно не пунктуальный человек, но вместо этого он вздохнет и молча, отведя взгляд, толкнет меня в гримёрку. и я отсранюсь от этих нафуфыренных красавиц в концертных костюмах - все, как одна, под копирку - и молча отправлюсь, поддавшись его толчку, в пустую гримёрку, понимая, что собраться нужно максимально экстренно. Иракли вот-вот подойдёт, нам нужно прогнать программу... я хлопаю дверью и будто ничего вокруг не вижу. вчера меня бросил любимый человек, казалось, самый близкий, но это лишь казалось. часто мне в жизни кажется. всю ночь я пыталась отделаться от мыслей, что что-то делаю не так, неправильно, когда что-то внутри меня раздирало, кричало: "ему больно. и тебе тоже будет больно, и ты не станешь подозревать". как это обычно бывает? всё - бумеранг. но и боль тоже к лучшему, как говорила мама. верно?... я снимаю эту домашнюю толстовку, мучаясь с замком от костюма. -блять, блять, блять... - ругаюсь я, злобно ёрзая замком туда-обратно, и, не в силах справиться, падаю на пол и начинаю плакать. слабая, маленькая, беззащитная Оленька не в силах справиться с давлением обстоятельств, сидя на полу гримёрки и ругаясь тихонько матом сквозь слезы. опустила руки и сдалась. -эй, ты чего? - я впервые вижу эту девушку в нашем центре, но точно знала эти холодные глаза цвета моря, вызывающие ассоциации лишь с холодным оружием. и если присмотреться, то можно увидеть, что она прячет за красивыми добрыми глазами, выдавая их за правду, пистолет, но я почему-то смотрела на неё и искала в ней поддержку. -все хорошо. -я помогу. - Лена, как я знала по "фабрике звёзд", подходит и молча расстёгивает мой костюм. а мне уже и не важен этот танец. пусть пляшут без меня на подтанцовке. мне казалось, меня только что убили этим пистолетом, отчего я сижу истуканом на холодном полу под барабанную дробь капель. она смеётся, навевая что-то домашнее и родное, теплое, но мне всё это казалось. она - чистая убийца. и это было не видно лишь слепому дураку. а домашним мне это казалось из-за моего дома, которого, по сути, не было. -что ты смеёшься? - возможно, потому что я сижу голой в гримёрке, а, может, она больная на голову - но не так, как я - и смеётся из-за всякой ерунды. -оделась бы хоть. я напяливаю толстовку. и стоило мне отвести взгляд с неё на секунду куда-то в пустоту комнаты, так я тут же будто отходила от какого-то трипа, что связывал мне руки и глаза на миг пару секунд назад, и осознавала, что меня только что убили. неужели я заранее проиграла? -я, кстати, тебя знаю. - она такая открытая, но стоит, потирая руки скромно и смущаясь, и я почему-то ей верила, хотя знала, что эта игра бесконечна, и я в ней автоматически слабый игрок. -я тебя тоже. -слушай, мне очень-очень стыдно, но... не могла бы ты меня угостить сигареткой? я смотрю на нее пораженно, и будто бы лик над ней светится, делая меня воскрешенной на время, пока не отведу глаза. и рука сама бесстыдно, даже не дрожа, лезет в карман и молча просовывает крепкую дрянь, что спасает по сей день нас с ней вдвоём, и я прохожу к окошку, открываю и наконец закуриваю. мне больше некуда спешить. //и если бы даже я знала тогда, что ты меня растопчешь, убьешь и перекроешь мне воздух, пока я буду делать это взаимно, и если бы знала, что мы станем настоящими тиранами, что впервые слышат про любовь, я бы все равно пошла на это. я бы пережила это заново без всякого стыда и зазрения совести...// -ты задумчивая какая-то. - она курит, актерски закатывая глаза от наслаждения, а я улыбаюсь, становлюсь глухой, слепой и немой, понимая, что снова иду под расстрел. -я стою перед тобой в ужасном виде. бросил парень. а ещё я, кажется, увольняюсь... -почему в ужасном? - она улыбается, демонстрируя щёлку меж зубов, которую я всегда буду считать милой и по которой буду скучать спустя столько лет. - мне нравится. мило так, по-домашнему... а парень? забей. цени дружбу. а с ними не дружи, он, наверное, лох какой-то, да?... я смеюсь, выдыхая дым в окно гримёрки. слышны шаги Макса, о котором я знала так мало, и Лена, подобно восьмикласснице в школьном туалете, зашуганно тушит бычок и отлетает к дивану. от испуга я подражаю новой убийце моей нервной системы, садясь отчего-то рядом. -ты уже здесь. - он, как порядочный молодой человек, потряхивает зонт, который я оставила дома по глупости, а Лена ему улыбается. -да. вот, с Олей познакомилась. она знает мое имя. //и если бы я знала, что от нее я буду слышать собственное имя чаще, чем от кого-либо другого, и звучать оно будет так грубо, ненавистно, страстно и нещадно больно, с надрывом, я бы все равно согласилась слышать его от неё. все равно.// -Оля, говоришь... - он проходит в комнатку напротив, пальцем подзывая Лену с собой; я испуганно вскакиваю, будто понимая, что от меня уходит моя утопия во плоти, сладкая истома и аффект в действии. да, это звучит максимально глупо, нелепо и очевидно, называть девушку красивыми понятиями из книжек. глаза-мясорубки смотрят завороженно и расслабленно на меня, пока их хозяйка спешит за продюсером. -стой, прошу! - я останавливаюсь перед ней, ничего не найдя в карманах лучше четырех жёлтых карамелек, и, ещё не осознавая весь абсурд и глупость подарка, вручаю ей их. //и если бы я знала, что потом ты будешь радостно кричать в интервью, сидя совсем-совсем рядом: "она подкупила меня... карамельками!", я бы придумала что-то лучше. чтобы не звучала эта история знакомства до смешного глупо и по-детски...//