Японец по имени Кевин

Несколько минут Изуку просто стоял над пропастью с протянутой рукой. Из-за шока он не мог ничего сделать и даже сказать. Слезы лились из глаз сами по себе и падали тяжёлыми каплями прямо в самую пропасть. Он сжимал в протянутой руке перчатку Бакуго, всё тело тряслось, а ком в гроле не давал возможность нормально говорить. Тодороки тоже был в шоке от произошедшего он попытался подойти к Мидории чтобы отвезти от обрыва, но и сам толком не мог пошевелиться. Прошло ещё несколько минут, Тодороки, кое-как прийдя в чувства, он подошёл к всё ещё шокированному Изуку. Он подсел к нему и попытался отодвинуть от обрыва, так как боялся, что тот от шока упадёт в обморок и свалится. Сделать это было очень трудно, так как Мидория ещё не до конца понимал что происходит и находился в состоянии эмоционального шока. — Мидория… — только и смог сказать Тодороки. — Мидория, очнись! — он попытался привести его в чувства, но тот все ещё не замечал ничего вокруг, он продолжал сжимать в руке перчатку железной хваткой, единственное, что осталось от Бакуго. Тодороки тяжело вздохнул, понимая состояние друга и лишь поднял его на ноги, те предательски шатались и еле удерживали его. Ему пришлось отвезти Изуку обратно в агентство, дабы он хоть немного успокоился и, в случае надобности, попросить помощи у психолога. Ему тоже было очень тяжело на душе и он тоже не все до конца осознавал. Они оба тогда толком не понимали что произошло эти последние пять минут. Прийдя в агентство, ребят тут же заметила героиня, она не понимала почему они пришли гораздо раньше чем должны. Изуку тем временем более менее приходил в себя, но все ещё никак не воспринимал происходящего, все ещё держа ту самую перчатку. Шото рассказал Леди Васп о случившемся, и она добродушно разрешила им отбой, позвав их врача, чтобы залечить некоторые раны и хоть немного помочь психологически. Шото отдал Изуку врачу, а сам решил не мешать ему, всё-таки и Изуку и ему самому надо было отойти от случившегося. Изуку залечили раны и ссадины и он врач уложил его спать, говоря что так ему будет легче отойти, тоже самое он сказал и Шото и тот тоже уснул. Проснулись они на следующий день утром. Они проспали очень много, всё-таки они были слишком уставшие психологически и организм требовал большой отдых. Проснувшись, Мидория огляделся и понял что находится в своей комнате в агентстве. Из-за шока он ничего не помнил как оказался здесь, он даже не помнил почему он здесь и закончил ли работу, и как там Тодороки и Каччан. При упоминании в его голове что-то всплыло, но воспоминание было не четким. И тут он заметил перчатку Бакуго, лежавшую у него на тумбочке и парень все моментально вспомнил. Он вскочил с кровати и схватил перчатку. Слёзы сами навернулись на глаза и падали прямо на перчатку. Тут в комнату зашёл тоже уде просунувшийся Тодороки. Изуку повернулся к нему, глаза были все мокрые от слез. Заметив слёзы на глазах друга Шото понял, что он все вспомнил и уже полностью пришёл в себя. Шото подсел к другу на кровать и обнял его за плечи. — Мне очень жаль, что так произошло, Мидория… — сказал он пытаясь утешить его. Изуку лишь продолжил плакать: — Это не должно было произойти… Нет… Он не тот, кто мог бы так закончить… Он не мог… Не мог умереть… — выдавливал из себя слова Изуку, судорожно всхлипывая. Тодороки гладил его по плечу, успокаивая. — Каччан… Я не верю… Он не умер… Он все ещё жив… — он заплакал сильнее, упершись Тодороки в плечо, тот лишь продолжал его гладить. — Мидория… Я знаю что тебе тяжело это принять, но это так… тебе будет легче если ты это примешь… Как я принял смерть отца*… — Нет, ты не понимаешь, я не верю чего смерть, он все ещё жив, — ответил ему Изуку, немного поуспокоившись. — Как ты не понимаешь, его больше нет, нет. Он разбился. У нет никаких шансов выжить. — Я все равно не успокоюсь пока мне не принесут официальное доказательство его смерти, я готов даже начать расследование и если есть хоть один маленький процент того что он мог выжить, то я буду готов спуститься вниз и искать его, — Мидория крепко стоял на своём. Тодороки понял что отговаривать его бесполезно и лишь тяжело вздохнул. — Хорошо, но пообещай мне, что угомонишься, если тебе докажут, что он мёртв и тебе всё-таки придётся это принять. — Хорошо, — кивнул Мидория.