Дело в шляпе!

Литература на следующий день была столь же уникальна, и Мистер Китинг продолжал нарушать стандарт, установленный Велтоном, своими смелыми убеждениями. И Лилит была в восторге. — Леди и джентельмены, откройте текст на двадцать первой странице введения. Мистер Пэрри, прочтите, пожалуйста, первый абзац предисловия, озаглавленный «понимание поэзии». Нил, будучи хорошим учеником, послушно надел очки для чтения. Сидя слева от него, Камилла смотрела, как он читает, радуясь возможности полюбоваться мальчиком, в которого она, возможно, влюблена. Солнечный свет струился через окно, освещая золотые пряди в его темных волосах. Пока мистер Китинг рисовал на доске график, Скарлетт незаметно передала записку Камилле, сидевшей позади Тодда. «Ты пялишься, милая» Камилла покраснела и тут же перевела взгляд на доску. Мистер Китинг нарисовал шкалу для измерения поэзии. Нил все еще читал.  — Сонет Байрона может иметь очень высокий показатель по вертикальной оси, но довольно средний по горизонтальной. Сонет Шекспира, напротив, будет иметь высокие показатели по обеим осям, и полученная на графике площадь выявит его подлинную уникальность. Знакомясь со стихами в данном учебном пособии, используйте этот метод оценки. Как только вы преуспеете в данном способе анализа, то научитесь понимать поэзию и получать незабываемое удовольствие. Он снял очки и класс выжидающе посмотрел на мистера Китинга. — Полный кретин. Весь класс выглядел потрясенным. — Вот что я думаю о мистере Дж. Эвансе Притчарде, — усмехается Мистер Китинг. — Мы не прокладываем трубу, мы говорим о поэзии. Лилит выпрямилась, заинтересовавшись. Краем глаза она заметила, как Кемерон строчит график в своих записях. Чарли, заметив внезапную сосредоточенность Лилит, тоже поднял глаза от своих записей, слегка заинтригованный. — Он оценивает поэзию по меркам телевизионных шоу. Ох, мне нравится Байрон, он получил сто очков. Но под него нельзя танцевать. Несколько неуверенных смешков прокатилось по классу. Чарли был более заинтересован, чем Лилит, и прервал свои наброски, чтобы уделить мистеру Китингу все свое внимание. — А теперь я хочу, чтобы вы вырвали эту страницу. За этим заявлением следует ошеломленное молчание. Класс уставился на Китинга, как на сумасшедшего.  — Давайте, вырвите всю страницу. Никто не шелохнулся. — Давайте! — яростно воскликнул учитель.  Звук рвущейся бумаги донесся с левой стороны класса. Чарли и Скарлетт держали в руках бестелесные страницы, широко улыбаясь. — Благодарю Вас, мисс Армстронг и мистер Далтон. Дамы и господа, вот что я вам скажу: не просто вырвите эту страницу, вырвите все вступление. Рвите старательно! Пусть даже следа не останется! Пропадите вы, Джей Эванс Притчард! Все принялись радостно вырывать страницы. Даже Микс, немного поколебавшись, начал калечить свой учебник. Кемерон все еще сопротивлялся. — Мы не должны этого делать, — сказал он, ища поддержки у Нила.  Нил просто бросил в Камиллу бумажный шарик и сказал ему: «Ну же!». Класс взорвался полномасштабной бумажной войной. Чарли и Скарлетт забрасывали всех в поле зрения из своего огромного инвентаря, Нил и Камилла уворачивались, бросая друг в друга бумагу. Лилит рассмеялась, когда Чарли ударил Кемерона прямо между глаз. Он ухмыльнулся и уже собирался бросить еще один мяч, когда в комнату ворвался мистер Макаллистер, учитель латыни.  — Что, черт возьми, здесь происходит?! Чарли быстро сунул клочек в рот, и Лилит чуть не поперхнулась, сдерживая смех.  — Что-то я не слышу никаких разрывов! — объявил мистер Китинг, выходя из своего кабинета с мусорной корзиной в руках. Макаллистер выглядел слегка смущенным. — Мистер Китинг. — Мистер Макаллистер. — Простите, я не знал, что вы здесь, — неловко сказал он.  — Я на месте, — ответил мистер Китинг, безмятежно улыбаясь. Как будто две минуты назад в его классе не разразилась мировая война.  — А, разумеется. И на этой ноте мистер Макалистер вышел из комнаты, смущенный и слегка раздраженный. Китинг повернулся к своим ученикам.  — Продолжайте рвать, леди и джентльмены. Это битва, война. И жертвами могут стать ваши сердца и души. Он протянул корзину для Чарли, и тот выплюнул бумагу. — Благодарю Вас, мистер Далтон. Армии академиков идет вперед, измеряя поэзию. Нет, здесь этого не будет. Больше никакого мистера Дж. Эванса Притчарда. Теперь в моем классе вы снова научитесь думать самостоятельно. Вы научитесь наслаждаться словами и языком. Что бы вам ни говорили, слова и идеи могут изменить мир. Я вижу в глазах мистера Питта такое выражение, будто литература девятнадцатого века не имеет ничего общего с поступлением в бизнес-школу или медицинскую школу. Верно? Может быть, вы согласитесь с ним, подумав: «Да, мы должны просто изучить мистера Притчарда, выучить рифму и метр, и спокойно заняться делом достижения других амбиций». У меня есть для вас маленький секрет. Прижмитесь друг к другу. Ближе, ближе. Класс собрался вокруг своего учителя в центре комнаты, образовав широкое кольцо нетерпеливых умов. Лилит оказалась зажатой между Скарлетт и Ноксом, в то время как Камилла, к ее радости, сидела слева от Нила. Он улыбнулся ей и снова повернулся к мистеру Китингу.  — Люди читают и пишут стихи не потому, что это забавно. Мы читаем и пишем стихи, потому что принадлежим к роду человеческому. А род человеческий одержим страстями. Заниматься медициной, инженерным делом — все это благородно, необходимо для поддержания жизни. Но поэзия, красота, романтика, любовь-это то, ради чего мы живем. Цитирую Уитмена: «О я! О жизнь вопросов неотступных череда, И вереница сумрачных людей, лишенных веры, и города, кишащие глупцами свыше меры. Где ж среди этого искать добро? О жизнь моя. Ответ: добро в том, что ты есть, что жизнь подлинная, существует. В том, что великая пьеса продолжается и ты может впишешь свою строку». Лилит почти бессознательно кивнула, соглашаясь с каждым его словом. Скарлетт, казалось, была погружена в свои мысли, в то время как Чарли смотрел на затылок Лилит, удивляясь, как ему посчастливилось иметь удивительного учителя литературы и девушек в Велтоне в том же году. Потому что, хотите верьте, хотите нет, Чарли Далтон верил в любовь. Он верил, что красоту можно найти во всем. Он знал, что должна быть более великая цель, чем стать адвокатом, или врачом, или кем там еще, черт возьми. Мистер Китинг посмотрел прямо на Тодда, потом на Лилит.  — Какую строку впишите вы?