***
Северус был в доме Марволо ещё пару дней, после того как тот предложил остаться на время и последить за Чарли, однако гость был почти неуловим. Конечно, Снейп чувствовал эту странную ауру, постоянно меняющуюся с одного ощущения на другое: то она фонила безысходностью, то душила странной жизнерадостностью, и чем дальше, тем больше росла между ними разница. У бывшего профессора постоянно кружилась голова, когда он был рядом в момент «переключения», отчего теперь в карманах часто звенели укрепляющие. Северус часто старался как-то незаметно «прощупать» магические нити того, за кем так бессовестно шпионил (во имя добра!), но он начинал дергаться и озираться, стараясь быстро уйти в другое место. Одно Северус мог сказать точно: это не Чарли Поттер. Это кто-то достаточно взрослый, чтобы чувствовать прикосновения магии, легилименции, а ещё постоянно менять свою ауру.***
Если бы Гарри об этом узнал, он бы рассмеялся, а потом заплакал, желая, чтобы его наконец оставили в покое. К сожалению, он так сделать не мог, хотя очень хотел. Прошёл почти месяц с его первого появления здесь. Гарри так ни разу не вышел на улицу, постоянно проходя мимо дверей и сверля их глазами, но шагнуть за них... «Нет, спасибо», — качал головой он, вновь убегая в столовую и разбивая там трансфигурированный фарфор (Том заменил настоящий, чтобы тот не пострадал). Постепенно все эти вещи начали приносить ему удовольствие. Разбить витражное окно в гостиной? — Отлично. Обматерить домовика, отказывающегося подать вино? — Прекрасно. Сжечь пару портретов в порыве слепой ярости на блюда из рыбы? — Потрясающе. Заказать фейерверки и, не имея возможности нормально выйти на улицу, запустить их прямо в своей комнате? — Дайте десять. От этого ехала крыша. Гарри уже не мог разделить себя и своего брата. Каждый раз он вставал с постели, и комната плыла в глазах, крошилась под странным давлением. Каждый раз он смотрел в зеркало, и его отражение шептало ему разрезать своё лицо, перерезать свою шею, искромсать свои глаза спрятанным на всякий случай под кроватью кинжалом, дать змее на рукоятке вонзиться в язык. Каждый раз, каждый раз, каждый раз… Он боялся отражений. Ненависть к любым отражающим поверхностям заставила его не просто завесить в собственной комнате шторы, зеркала и заколдовать все глянцевые предметы на матовость, но и составить новые маршруты прохождения по поместью. Благо, огромное количество тайных путей позволяло это сделать. Тем не менее, он не мог ничего менять вне своей комнаты. Окна чернели, когда он смотрел в них, со столовых приборов текла кровь, хотя он вообще ел пюре и соевую котлету, любая жидкость казалась зеленой, чёрной или кроваво-красной, хотя чаще всего это была простая вода. Гарри чувствовал, как его собственная голова гнила изнутри. Он часто имел желание навсегда запереть себя в комнате, наложить столько закрывающих, защитных и убивающий заклятий на дверную ручку и замок, сколько сможет. Он практически чувствовал, как червь грыз его мозги, убивая все зачатки личности и ума.***
— Солнышко, можешь показать мне лабораторию? Том нервно дернулся, смотря на Чарли с другой стороны стола. Тот осунулся, загорелая кожа казалась зеленоватой в холодном свете, глаза с мелкими зрачками как-то сумасшедше блестели, руки дрожали, и нож время от времени отбрасывал блик прямо в глаза Реддлу. Он поморщился ещё на слове «солнышко» и блик его добил. — Мне казалось, у тебя совсем все плохо с зельеварением. — Я не сомневался в том, что ты об этом знаешь, мой Лорд. — Не называй меня так, Чарльз. И я не собираюсь показывать тебе лабораторию. Хоть она и создана по последнему слову науки, но ты её точно взорвешь. — Поверь, я не настолько глуп. Я так понимаю, она в отдельном здании где-то около пруда? Это далеко. Это чертовски далеко от поместья. Не слишком далеко, вообще-то, но даже пара метров на улице заставляют Гарри задыхаться. — Что ты будешь там делать? Мне казалось, Поттеры не нанимают на твоё домашнее обучение зельеваров. В конце концов, ты всегда хотел ухаживать за драконами как одноимённый Уизли. — Люди меняются. Я бы хотел заняться зельями в этом году. Том поднял на него взгляд. Запахло озоном. Тёмная, тяжёлая аура будто протянула к нему руку, мягко надавливая на адамово яблоко. Обычно грязно-жёлтые глаза казались пустыми стекляшками. У Тома было ощущение, что Чарли что-то употребил, учитывая насколько малы его зрачки. Можно было даже подумать, что они вертикальные. Реддл протянул свою магию, смотря на дрожащие магические нити своего гостя. Мгновение, и те будто исчезают за какой-то завесой. Тому показалось, что человек на другой стороне стола позеленел и покраснел одновременно. Лорд больше не чувствовал удушающей ауры и задышал спокойнее. Он, в принципе, больше не чувствовал перед собой человека, хоть и видел его. Хорошее заклинание. — Так… Покажешь лабораторию? — Ладно. Только доешь мясо. «Чарли» скривился. — Я наделся, что сегодня у нас одни овощи или грибы. — Не любишь мясо? — Ненавижу. Подростки обычно любили мясо. В любом случае, это пока не имеет никакого отношения к Тому. Сейчас будущий супруг казался диким животным, благо не слишком опасным. Лаборатория была просто прекрасна. Не слишком большая сама по себе, она была совмещена с ботаническим садом, где в климатном разделении росли самые разные растения. Стены из стекла, повышенная влажность и прохлада, только крыша не была здесь прозрачной. Всё, конечно же, с большой долей защитных и усиливающих заклинаний. Почти начало осени. Здесь, в глубине страны, в глубине лесов, уже очень долго не виднелось солнце. Гарри почти благодарен тому, что он его не видит. Лишь только он шагнул за порог поместья, он готов был упасть в обморок, но представил, что это всего лишь сон. Тени в отражении луж от недавнего дождя смеялись над ним, и Поттер с радостью бы иссушил эти маленькие озерца, но тогда Том что-то заподозрит. Гарри даже понятия не имел о том, что Реддл уже знает что он не Чарли. Сам Том почти с жалостью смотрел на бледного подростка, с каким-то отчаянием обнимающего себя, шатающегося и дрожащего, со страхом смотрящего вокруг. Он спросил его, всё ли в порядке, но он даже не ответил. Сейчас, внутри хоть какого-то закрытого пространства, он казался спокойнее. Самые разнообразные котлы (от самых дешёвых медных до хрустальных с инкрустированными рубинами) стояли на полке вместе с различными пробирками, колбами, держателями и так далее. В стеклянном шкафу рядом стояли стеклянные банки с различными материалами: от амарантовых клювов восточных гарпий и американских адамантов до языков золотых быков и икры рыбок яль. Почти все, не считая совсем редких. Глаза разбегались. — Если хоть что-то здесь пострадает, я даю тебе слово: ты больше никогда сюда не войдёшь и никогда не выйдешь из дома. — Это угроза? — Предупреждение. — Тогда поверь, слова «никогда не выйдешь из дома» уж точно меня не страшат. Вот тут Тому стало не по себе. Что-то было не просто «не так», оно было неправильным и страшным. Реддл усмехнулся, выходя из лаборатории. Он точно разгадает эту загадку, чего бы она ему не стоила. Гарри почти с наслаждением провёл рукой по гранитному котлу, который он поставил на один из десяти столов, когда Том ушел. У него был такой же дома. Один из самых дешёвых, но всё же не просто каменный. Зельеварение — его стезя. Без возможности практиковать большинство заклинаний Гарри вложился в тонкое искусство зелий по полной, желая когда-нибудь создать безвкусный, бессимптомный яд, чтобы уйти с миром из своей семьи и, определённо, в гробу. Гарри хотел чёрный с блёстками тогда. Сейчас ничего не изменилось, разве что он думает о розовом в блёстках. Дверь в ботанический сад открылась ещё до того, как он её толкнул протянутой рукой. Мелочь, а приятно. Сорвав пару стеблей подмаренника, львиного зева, незабудок и канны, он почти ушёл, но быстро сорвал пару десятков цветов акации, едва заметив её где-то вдали. Поставив наполовину наполненный жёсткой водой котёл на маленький синий огонь, юноша быстро и мелко порубил все растения, кинул в котёл львиный зев и канну. Вода стала густеть и приобретать желтовато-рыжий цвет. Время для других материалов. Множества из стоящих в стеклянном шкафу были Гарри не знакомы. Да, он читал о них, но никогда не использовал, так как они были слишком дороги для учителя зельеварения, которого отец нанял на деньги из наследия самого Гарри. Растения, в конце концов, можно просто сорвать, выйдя в поле. В руках быстро оказался кусок рога благородного оленя, чешуя речной сирены, огненная соль и пара куриных сердечек. Выложив всё вокруг разделочной доски, Гарри отвлёкся на котёл, два раза помешав его по часовой и три против. Запахло полем и лугом. Сразу же влетели остальные растения, кроме акации. Перетерев в ступе рог и огненную соль, Гарри отправил их в котёл, при этом помешивая по часовой стрелке. Всё было почти готово. Прождав полчаса, пока масса загустеет и начнёт напоминать желатин, Гарри добавил туда сердечки, чешую и порубленную акацию. Желе вновь стало жидкостью, густой как кровь. Да и по цвету как кровь. От неё шёл жёлтый пар и редкие жёлтые лепестки кружили сверху. В котле было достаточно содержимого для заполнения десяти маленьких пробирок по 250 миллилитров. Если всё пойдёт хорошо, этого хватит на десять дней, плохо — максимум на четыре. Залпом выпив одну пробирку, Гарри сморщился от неприятной фактуры. Она и по вкусу была как кровь — с железным привкусом. Гарри почти уверен, что это из-за котла низкого качества. И всё же он не был полностью уверен. Качество зелья зависит от котла не напрямую. Котёл, скорее, был ещё одним ингредиентом. Поттер не слышал, чтобы в том же котле из хрусталя варили зелья вроде бодроперцового и костероста, но и в дешёвых котлах не создавали зелья драконьего дыхания и чёрного яда. В любом случае, юноша мог только догадываться об этом: все свои знания он получил от учителя, которого, вроде, звали Слизнорт. Тот всё нахваливал способности младшего Поттера к импровизации в зельях. Конечно, создавать зелья уже пройденной тропой безопасно, но находить новые решения гораздо веселее. Вместе со Слизнортом Гарри попробовал на вкус в сыром виде почти всё, что добавлял в зелья — так он чувствовал на себе их эффекты. Конечно же, он экспериментировал и с добавлением экстракта одних растений в другие, видоизменив домашний виноград. Он попробовал добавить туда мышьяк (Гарри почему-то был уверен, что он не только отравляет) и через месяц ягоды их зелёного винограда почернели и обрели невероятный запах. На вкус, однако, виноград остался таким же. Гарри попробовал создать с ним амортенцию и вполне был в этом успешен, хоть и судить пришлось Слизнорту. У Поттера не было возлюбленных, чтобы амортенция могла пахнуть как они, в конце концов. Созданное им сейчас зелье являлось укрепляющим, также сочетающим в себе слабые целебные и болеутоляющие свойства. Огненная соль в составе согревает, проходясь жаркой волной от самого рта до желудка, рога укрепляют кости, львиный зев и канна немного снимают боль. Подмаренник практически не играет никакой роли, но вместе с акацией они делают зелье более действенным. Гарри назвал его «Зимнее укрепляющее». Не слишком оригинально, однако, но он еще подумает об этом. Сейчас он открыл мантию, под которой были простые брюки и белая рубашка, а так же чёрный кожаный пояс, похожий мелкими вставками на маггловский патронташ. Гарри хотел бы создать такой же. Он может создавать мелкие амулеты и кольца на определения ядов с тех пор, как узнал о своих способностях к артефакторике. Ох, Гарри помнит, как был взбешен Джеймс, когда понял, что многие родовые способности проснулись не в Чарли. У Чарли был прекрасный потенциал к трансфигурации и к анимагии, соответственно, который тот демонстрировал каждый раз, превращая палочку Гарри в птицу, надеясь, что та улетит. Благо палочки слишком привязаны к своему хозяину, да и могли расколдовать себя сами. Гарри очень любит свою палочку.***
Пачка сигарет. Потрепанная, всего с тремя палочками внутри, определённо маггловская. Не то что бы Том часто роется в вещах своих гостей, нет, но это его муж! Точнее тот, кто его изображает. Чарли не курит. Нюхает порошок из птичьего аконита и канны, иногда пьёт странные зелья, но не курит. Среди вещей странного сожителя (если быть точным — в глубине комода) нашлась игрушка книззла с неумело пришитыми лапой, хвостом и головой, разбитые круглые очки, кнаты с гравировкой Фламеля, Мерлина и Морганы, брошь с почти чёрным изумрудом и коробка с палочкой. Палочка особо интересовала. Сама она, несомненно, была прекрасна: тонкая, изящная и лёгкая, но коробка интересовала больше. Светло-голубая, с надписями на английском, русском и китайском, она была обернута несколькими защитными заклинаниями. Их тёмно-синие нити краснели каждый раз, когда руки Лорда приближались к ней. Работы русских изготовителей особенно ценились среди тёмных волшебников. Колдовстворец был домом для множества маленьких волшебников и волшебниц с серым или черноватым цветом ядра, иногда с беловатым. Палочки «Перьев Алконоста» всегда грели душу своими эстетизмом и историей, которыми обладает каждая палочка. Олливандер зачастую закупает дерево, которое было кем-то срублено, закупает материалы кем-то собранные, но Перья так не работают, они лично собирают материалы, выискивают информацию и получают то, что хотят без помощи денег. Том более чем уверен: все русские маги ушли бы на Когтевран или Слизерин. Помнится, недавно Долохов купил себе палочку из сибирской берёзы. В белой коробке-футляре лежала не только прекрасная чёрная палочка, окружённая белым шёлком, но и маленькая записочка, которая оказалась историей палочки. Во время бури в берёзу влетела шаровая молния. Почерневшая берёза, несмотря на это, ещё долгое время прожила, дав растениеводам Колдовстворца вывести вид сибирских чёрных берёз. Праматерь целого вида стала материалом для закрученной палочки с открытым ядром из листа с головы лешего, который когда-то подарил его мальчику-сироте. Последний в итоге и создал палочку Долохова. Прекрасная история. Долохов ещё долгое время не прикасался к палочке, пылинки сдувая с футляра. Потом Антонин ещё долго не выпускал её из рук, всё время повторяя, как его палочка на него зла. Палочка лже-Чарли тоже относилась к тёмным палочкам. Распутав клубок защитных, Том, конечно же, достал её, изумленно покрутив в бледных руках. Краткой истории внутри не было, но даже так, если приложить немного магии, можно узнать. Как бы Том ни старался, у него откровенно не получалось. Палочка была холодна к его большой силе, омывая его ядро неприятным морозом, определённо говоря оставить её в покое. Марволо не был бы Тёмным Лордом, если бы не попробовал снова, и в этот раз палочка открыла ему свою память, недовольно скрипя. Маленький мальчик стоит в лавке Олливандера. Том не может видеть его лица или тела, только его ядро и бесчисленные магические нити, наполненные чёрной магией. Палочки очень причудливо видят мир. Светло-серое с переливом синего ядро Олливандера было где-то за стеллажами. Абсолютно чёрное ядро мальчика, немного треснутое, покачивалось вверх-вниз вместе с телом владельца, раскачивающегося на пятках в ожидании своей первой палочки. Реддлу аура показалась знакомой, как и треснувшее ядро. Это же ощущение какой-то странной тоски, мёртвого спокойствия и удушающей безысходности. Разве что не такие сильные. Маленькие ядра палочек внутри древок излучали тёплый свет или тьму. Вот светло-зелёным блестит лист жаброслей, вот пылает огнём перо феникса, вот багрово резонирует чешуя кровавого английского дракона. Олливандер вносит коробочку, и Том видит, как толстая чёрная нить соединяет ядро мальчика и палочки. Цветы с венка русской русалки, полученные на Ивана Купала многие века назад странствующим кузнецом. Берёза, в чей пень посадили плакучую иву, и которую та захватила в отчаянном желании жить. Форма тонкого меча, шпаги, которую берёза сама попросила у Кузнецовой, мастера, создавшего это чудо. И мальчик берет палочку, и взмахивает, и… Тома выкидывает в реальность. Он почти слышит недовольное рычание палочки, и её удовлетворенный вздох, когда он закрывает футляр, положив её внутрь. Снова наколдовав те же защитные заклинания, не слишком стараясь (те, что он снял, были довольно плохи), хозяин поместья решил исследовать комнату ещё немного. Что-то определённо должно быть, не считая странных вещей. И вот «что-то» и правда нашлось. Оно омерзительно фонило такой тёмной энергией, что Лорд не мог не скривиться. Подняв с помощью левиосы кровать, Реддл обнаружил не только странный гримуар, но и множество других книг: руководство по зельям, энциклопедия материалов, «Тёмные силы: продвинутый уровень», «Существа и сущности: четвёртый том», энциклопедии по драконам, травам. Некоторые книги взяты из библиотеки поместья Марволо: «Тысяча и одна звезда» Мерлина, «Невербальный беспалочковый свет» Морганы, «Зелья из магии», «Броня из мифрила и другие редкие металлы», «Трансфигурация, трансформация, анимагия» и ещё множество книг. Сбоку каждой пестрели разноцветные закладки, магические пометки, различные стикеры. Том был почти удивлен: он не помнил, чтобы его гость так часто ходил в библиотеку или в принципе был заинтересован в книгах. Если быть честным, Том довольно редко видит этого Чарли, хотя они живут в одном доме. Аппарация? Вряд ли, внутри дома на неё стоит запрет. Потайные ходы? Том не помнил, чтобы они тут вообще были. Гримуар же был особенным. Он повсеместно написан рунами на гоблинском, эльфийском и волчьем языках, иногда меняясь постранично, а иногда пословно. Том не мог его прочитать, он почти ломал глаза при попытке вычленить хоть что-то. Поискав ещё немного, он нашёл и блокнот, исписанный до безобразия. Сравнив первую страницу блокнота и обложку Гримуара, Том понял, что к нему приехал гений — это почти идеальный перевод. Немного шероховато, но такое прощается при подобной сложности. Почерк — острый, с завитушками и с наклоном — немного резал глаза. Он наполнял всю страничку. Если бумага заканчивалась, гость писал магией. Тут и там Том увидел магические всполохи, но, так как почерк оставался таким же монолитным и острым, читать его было почти невозможно и в принципе больно. Гримуар оказался дневником какого то далёкого Поттера, он назывался «Тьма и смерть: родовая магия Поттеров и края её возможностей». Конечно, Лорду было интересно, что ещё прячет в себе такая книга, особенно принимая во внимание то, как сильно от неё расходились волны магии, но она вряд ли раскроет ему свои секреты. В конце концов, это дела Поттеров. Вполне может быть, что они попросили кого-то из своей американской ветви заменить наследника. Вряд ли, конечно, — американская ветвь Поттеров отделилась от них достаточно давно, чтобы сейчас не иметь никаких дел с английскими Поттерами и вообще иметь фамилию Тенебра. Пришлось положить всё обратно и поставить кровать на пол, прикрывая все эти богатства. Поиск точно не закончится, пока Том не почувствует, что гость покинул пределы лаборатории. Гардероб Чарли пестрил маггловской одеждой и редкими вырвиглазными мантиями. Среди них где-то затерялась и парадная, в которой он сюда приехал. Лакированные ботинки стояли в ряд с кроссовками, галстуки висели вразнобой с бабочками, пара рубашек затерялась в футболках. Старый добрый юношеский срач. Том по нему точно не скучал. В одежде вряд ли может найтись что-то важное, но поискать стоило. Реддл знал из допросов его друзей, что Чарли редко носит магическую одежду, он фанат маггловской, если только мантия не сочетает в себе всё самое безвкусное и яркое, что становится ещё более ужасным в сочетании с его цветом волос и глаз, умалчивая о косметике, которую он так любит. Реддл косметики не видел. Он даже этих огромных завалов маггловской одежды не видел. Тут, в принципе, было довольно мало комплектов, если учитывать, что Чарли тот ещё модник. Если Том видел Чарли, тот был или в одних и тех же «просто» рубашке и брюках, или в одной из этих вырвиглазных мантий, никакой кожанки с шипами на плечах или... О, Реддл ни разу не видел этой полупрозрачной перламутровой рубашки, больше похожей на длинное платье, в подтверждение чего на вешалке ещё висел бежевый ремень. Это довольно… развратная рубашка. Том потёр глаза. Сигнальные чары на входе в поместье сработали. Видимо, Чарли наконец вернулся. Что удивительнее, он вновь чувствовался как самый настоящий Чарли. Это странно.***
Конечно же, Гарри почувствовал, что в его комнате кто-то был. Он более чем уверен, что это был Тёмный Лорд. Парень надеялся, что тот не рылся в его вещах, ведь он, в конце концов, лорд Воландеморт — страх прошедшей войны, негласный король британских островов. Парень усмехнулся, думая о том, как он рылся в его маленькой библиотеке под кроватью. Пробирки в поясе были отлично закрыты железными пробками и скрыты полами мантии-жилетки отвратительного цвета фуксии. Хотя, при этом, от него всё равно несло кровью. Ох уж этот устойчивый запах, который придают куриные сердечки. Если бы их не было, конечно, зелье бы не несло исцеляющего эффекта, так что с этим пришлось мириться. Ему нужно в ванную, но лишь от воспоминаний о водной глади его берет дрожь. Гарри вздохнул. Он был слишком чистоплотен и слишком любил горячую ванну, чтобы не идти туда лишь по причине странных галлюцинаций и первобытного страха за свою жизнь. — Тирри! — Молодой хозяин? — Тилли появился быстро. Гарри нравился этот домовенок. — Наполни ванну максимально горячей водой, но такой, чтобы я не обжёгся. И… завесь зеркала. — Тилли всё сделает.***
Нагайне всегда нравилось в купальне, которую часто занимает Чарли. Из-за его любви к водным процедурам купальня постоянно была немного в пару, тут всегда было жарко, отчего купальня больше напоминала сауну. Хладнокровному животному вроде змеи тут, конечно, же нравится. Сейчас змеюка спряталась между полками. Высота вполне позволяла наблюдать за гостем. То, что Нагайна сейчас видела, ей совсем не нравилось. Будто завороженный водой, он протянул руку в сторону двери: — Акцио кинжал. Длинный кинжал влетел через щелку в двери, вонзаясь длинным лезвием в ладонь по самую рукоять. Лишь Чарли достал холодное оружие из своей руки, та бессильно ударилась о водную гладь, прозрачная вода окрасилась мутными алыми пятнами. — Хочешь, чтобы я себя убил, Чарли? Чарли? Нагайна думала, что он Чарли. В любом случае, она смотрела на отражение человека и не видела там ничего странного и уж тем более не слышала. — Понятное дело. Буду рад это сделать ради тебя, братец. Братец? Разве у Чарли Поттера был брат? Хоть Нагайна и змея, она змея великого человека и знает почти всё, что знает он. Будь змея человеком, она бы в ужасе приложила руки к своему лицу. Она прошла с Лордом войну. Она видела многое. Но чтобы люди так жестоко сами себя убивали — никогда. Кинжал нашел свое место в пятнистой шее человека. Загорелая и молочная кожа переливались цветами друг друга, будто само тело не понимало, кем оно является. Мягко ведя рукоять, человек оставлял на шее длинный глубокий росчерк. Невыносимо пахло озоном и железом. Нагайна должна позвать Тома. Она должна показать, что происходит. Она должна… Она каменным изваянием застыла в полнейшем шоке и страхе. Аура давила, кто-то будто переключил тумблер гравитации, так что теперь она давила к земле, заставляла прижаться к поверхности, стало тяжело дышать с таким давлением. Нагайна зашипела, и всё прекратилось так же резко, как и началось. Из шеи кровь текла водопадом. Отражение в воде пропало, сама вода наполнилась кровью и кусочками мышц. Человек не говорил, он хрипел. Он сам только что провёл кинжалом от шейного позвонка до середины шеи. Ещё бы чуть-чуть и он бы оставил себя безголовым. Боль разрывала его. Он вновь вытянул руку, дрожащую. Озон забил ноздри. Нагайна пытается отдышаться, но не может вдохнуть достаточно кислорода. Этот человек воняет, от него несёт болезнью и смертью, этот человек почти мёртв. Змея в предобморочном состоянии видела, как в руку «Чарли» влетели две склянки. Он пытается их выпить, но часть содержимого всё равно выливается через целую дыру в его шее, которую он пытается закрыть рукой. Кровь пузырится у его рта, пока он пытается встать, перелезть через бортик, и его тело наконец падает на кафель. Пятнистая кожа спины переливается в теплом свете ламп. Пятно крови расстилается под его телом. Магия вырывается из его почти трупа, стараясь залечить саму себя, не дать развалиться, не дать умереть и утерять себя. Что-то наконец начинает получаться. Рана наконец стала медленно затягиваться. Нагайна почти видела, как магические нити швами оборачиваются вокруг раны и как позже сдвигаются обратно на свои места. Ужасная рана стала широким рваным шрамом. Гость сплюнул кровь на кафель, подобрав под себя испачканные в крови и воде ноги. Слёзы потекли по его лицу. Нагайна не стала сообщать хозяину. Это не взрослый человек. По крайней мере не ментально. Это кто-то расшатанный и крайне неустойчивый. Тёмный Лорд просто разобьёт его, разрушит.***
Он только что чуть не умер. Он был ровно на краю, он практически готов был вонзить кинжал ещё раз, как сказало его отражение. Сейчас он дышал, он слышал, как кровь капает с его подбородка, и точно такая же кровь шумит в его ушах и течет в его теле. Его тошнит от этого. Он наконец встал, покачнувшись. Зелья делали свое дело. Незабудки в зелье дали ему возможность не держать свое горло, пока он его зашивает, они усилили регенерацию. С адреналином в крови, да и в принципе высоким пульсом, регенерация взлетела до критических отметок. Зелье, вылившееся через разрез, вылилось на пол и в ванну вместе с кусочками кожи и мышц, отчего все это медленно увеличивалось в размерах. Вскоре, однако же, прекратило. Кровь большим красным пятном разлилась на чёрном кафеле. Здесь нужно убраться, пока об этом не узнал Том.