И за все воздастся им

      Северус устало вздохнул. Он, конечно, мог просто аппарировать в потрясающее имение Марволо, которое, по сути, является просто огромным комплексом (Какой ещё мэнор готов похвастать лабораториями в двух количествах; малым полем для квиддича; целым садом, который можно назвать и парком; тренировочным залом; отдельным ботаническим садом; конюшней, в которой есть не только лошади? Поттеры и Малфои были ближайшими к такому богатству, но Северус и помыслить не может, что ещё есть в имении Гонт, учитывая, что Том даже не полностью его исследовал, совсем не посещая северные окраины парка). Но у него было важное задание.       Он сам его себе придумал, но всё же. С артефактом, который Том ему дал, закатив глаза, он мог спокойно просматривать дом насквозь, закрепляясь на определённом человеке. Магический объект похож на бинокль: такие же две относительно длинные трубки с линзами на конце, казалось бы, ничего особенного, не считая того, что внутри булькает какая-то жидкость, линзы ничего не отражают, как и медного оттенка металл, из которого артефакт сделан.       Том уехал — Люциус попросил помочь с бумагами на подпись. В поместье оставался только Поттер и домовики. Лишь только Северус посмотрел в бинокль, как весь дом вспыхнул разными магическими линиями: от защитных синих до разного рода атакующих красных. Снейпу не нужны были заклинания, опутывающие поместье, от этого яркого клубка невероятно тошнило и слепило. Повернув шестеренку сбоку бинокля, Северус наконец вздохнул с облегчением от того, что он, Слава Мерлину, не ослеп за это время. Механизм удобен: можно свободно отделять живые объекты от не живых. Поместье Марволо, конечно, живой дом, но он не двигается, так что и все его нити всё же исчезли, открывая взору другие клубки. Домовики не обладали слишком большим клубком — по натуре существа нейтральные, они все были с типично серым ядром, появляющимся то тут, то там, с тех пор как они свободно аппарируют по дому. Чарли нигде не было видно. В восточном крыле, где находилась коллекция антиквариата и библиотека, было пусто. Западное крыло со спальнями и купальнями тоже пустовало. Центральный зал со столовой и парадной тоже не удивили — пусто.       Северус скользнул взглядом вбок, в сторону сада. Он не ожидал увидеть его здесь. Этот Чарли ни разу не вышел за границы главного корпуса, лишь раз в сопровождении Тома дошёл до лаборатории. Зельевар направил бинокль чуть ниже. Вот и он. Сгорбившийся подросток шёл под землёй в сторону лаборатории. По его чёрному надтреснутому и разделённому на пару кусочков ядру ползали белые разводы, и Снейп мог поспорить, что это невероятно болезненно. Магические нити, расходящиеся от ядра, в большинстве своём пульсировали красно-жёлтым неприятным цветом, иногда белели, иногда чернели. Северус мог видеть только лёгкие очертания тела и пространства вокруг него, в основном же виделась магия, и даже по ней зельевар мог распознать нетвёрдую походку и лёгкую дрожь. Магические нити сбоку на шее выглядели странно. Северус приблизил. Они не шли ровно по артерии, как с другой стороны, они проходили ближе к коже, некоторые даже будто уходили узелком за неё и вновь возвращались в общий поток.       Насколько зельевар мог судить из своих знаний, магические нити нормального, здорового мага так не выглядят. Обычно нити имеют цвет ядра, они широки в основании и тончают к кончикам, распускаются множествами русел, как самые настоящие вены. Их нет при вскрытии, ядро существует будто бы в другом измерении, в другой плоскости, вселенной, где душе угодно, но не в маге. Тем не менее, с помощью магического видения, которым обладает любой волшебник хотя бы на начальном уровне, можно узнать много нового о человеке.       Северус, например, узнал, что их гость точно не Чарли, что зелья, которые он носит, помогают ему поддерживать не только этот образ, но и состояние организма, который был в чертовски плохом состоянии. Бывший преподаватель не мог сказать, насколько хороши эти зелья, их нужно рассматривать не с высокого холма с расстояния Мерлин знает скольки метров. В любом случае, они были неплохими, раз красные очаги ненадолго темнели и покрывались белым, как и ядро.       Северус поежился. Когда он проходил практику в Мунго, будучи ещё молодым и прытким, он видел много раненных магов: от пострадавших от неправильных зелий до почти убитых проклятиями или вообще сошедших с ума. Каждый пациент требовал особого подхода, каждый их очаг имел свой цвет. Сумасшествие обычно виднелось бледно-зелёными нитями в голове, неправильная трансформация из-за зелий — фиолетовыми, раны — багровыми.       Он помнит, что означали и ярко-красные, пульсирующие, как сердце. Это не просто боль в теле, это ещё и боль в самой системе магии. Такие пациенты выживали редко. Ядро разрушается нитями, разрушающееся ядро уничтожает и нити, и весь этот порочный круг не закончится, пока весь человек не вспыхнет ярко-красным и не покинет этот мир от болевого шока и раскола ядра.       Этот же человек казался не от мира сего. Ядро раскололось, но не по центру, обтесано по бокам, поцарапано, где-то проходят мелкие трещины, Северус даже видит пару осколков повисших вокруг не такого уж и шарика концентрированной магической энергии.       Его все же заинтересовали шея и голова. С этим гостем что-то не так. Северус решился проверить ещё одну возможность бинокля — видение сути. Работает не всегда, но полезна для определения проблемы. Видение сути позволяло увидеть магическую душу. У кого-то это клишированный дух, будто человек, накрытый простыней, у кого-то маленький огонёк, кто-то обладал великаньим размером, а кто-то был меньше росинки. Многие разделяли свою форму с формой своего патронуса. Северус более чем уверен, что Джеймс тот ещё олень, а Сириус всё та же шавка.       Маленькие комочки света, домовики, мягко резонировали. Родовой кристалл на нижних этажах поместья прямо пылал разными цветами, подпитывая невидимые сейчас нити. Северус вновь перевёл взгляд на гостя, взволнованно вздохнув. Это было что-то лохматое, опутанное цепями с ног до головы. Северус видел, как тяжёлые кандалы впивались в запястья, будто были слишком малы для такого чудовища. По всему телу спускались руны, различные надписи и рисунки, Северус даже мог расшифровать пару слов, прежде чем хлопнуть себя по лбу. Том прав: это ритуал! Тёмный лорд не мог понять, какой именно, но теперь Северус знал — смена личины. Это довольно жестоко и казалось ещё более жестоким, учитывая, что некоторые письмена не принадлежали ни к каким известным языкам, он был проведён неправильно и болезненно. Снейп цокнул — это было ещё не все. Руны в большинстве своем не принадлежали к ритуальным и были написаны до омерзения правильно и чисто, без единой лишней чёрточки. Надписи ритуала краснели, руны чернели в такт цепям и кандалам.       Северус захотел хлопнуть себя второй раз. Суть Ремуса выглядела почти так же. Значит их гость — оборотень. Эти руны от проклятия заточения. На обычных магах оно перекрывает течение магии, на оборотнях — их волчью сторону. Закрыть оборотню его волка почти равно убить его. Проклятие наложили давно, именно поэтому кандалы такие маленькие. Тогда он скорее всего был ещё мальцом. Значит их гость не такой уж и старый. Версия о ещё одном отпрыске Поттеров была уже не такой сумасшедшей.       «Чарли» уже что-то мешал в лаборатории. Северус наконец мог видеть лицо чудовища. Расцарапанная волчья морда не вызывала симпатии. Спереди шерсть была короче, всё тело было усеяно разными гематомами и шрамами, множество их находилось на плечах и рёбрах, длинный шрам пересекал шею, ещё один проходил через весь торс, похожий на молнию, тонкий и ветвистый. Глаза волка не казались злыми, они вообще никакими не казались, они были слепы. Северусу даже стало жаль, что он не может обращаться. Уши его были опущены и все в зацепках и царапинах.       Все души обладали голубоватым прозрачным или белым цветом. Теперь Снейпу интересно, как выглядит этот волк в реальной жизни. Он снова покрутил шестеренку сбоку. С таким режимом это просто самый обычный бинокль. Булькающий при любом движении.       Стеклянные стены лаборатории отражали солнечный свет. Облачно: тени, как и облака, плыли по земле, накрывая сад и поместье. Деревья шумели и колыхались в сильных порывах ветра. Листья падали в пруд и лодочками курсировали по нему, пока не шли на дно.       Артефакт невозможно отследить — Северус доработал его, чтобы он не оставлял магического следа. Тем не менее, он не артефактор, он навсегда сломал пару механизмов, пока копался в нем. Это было довольно давно, Том уже не злится на него, но Снейп раз и навсегда отказался от вторжения в жизнь артефактов. Его максимум — это их использование, и то он больше предпочитает зелья и заклинания.       Кстати о зельях. Рыжеволосый парень разливал зелье по маленьким пробиркам, затыкая их пробками. Северуса удивил кровавый вид. Он не знает такого зелья. Остатки ингредиентов на столе тоже ничего ему не дали — многие из них конфликтуют друг с другом, не давая никаких эффектов. Подмаренник и тот привёл его в ступор. Это растение никто не использовал ввиду слабости эффектов. Гость был или удачливым тупицей или гением, раз эта кровяная жижа работала.       Гость выглядел странно. На лице настоящего Чарли никогда нельзя было увидеть хоть намёк на невесёлые мысли. Темные — да, Чарли был довольно жестоким. Сейчас же это обычно весёлое лицо со странной тоской смотрело сквозь стеклянный потолок. Северус и сам посмотрел туда. Там летели журавли. Вторая неделя сентября, а клин уже рассекал небо. Птиц было восемь: один ведущий, трое с одной стороны и четверо с другой. Одно место в конце косяка пустовало.

***

      Они летели ровно, там, в небесах. Гарри хотелось бы так же. Ему даже кажется, что вот это самое место в конце оставлено для него. Если бы он только мог…       Юноша покачал головой, продолжая переливать ещё тёплое зелье в пробирки. Кожаный «патронташ» под какой-то маггловской кофтой постепенно пополнялся. Гарри устал. Он сомневается, что доживёт такими темпами до зимы. Сейчас зелье поддерживает его, у него ещё хватает, но вскоре ему станет хуже, он чувствует это. Ему придётся сотворить кое-что покрепче, а кое-что покрепче всегда имеет побочные эффекты.       С таким же состоянием, как у него, он может умереть от одного из таких, полностью уничтожив свои почки или сердце, и, скорее всего, проживёт меньше. Может он ещё увидит первый снег прежде, чем его ядро расколется на тысячи осколков. Ему бы хотелось на это надеяться — он любил зиму гораздо больше лета. Драко даже называл его ледяным троллем, за что получал по лбу.       Юноша вздохнул. Он очень давно не видел своего друга. Он очень давно не видел серебряную змейку, подаренную ему. Отец не только разорвал цепочку, но и забрал саму подвеску. Она извививалась в его руках. Гарри тогда было очень больно. Он залпом выпил одну из пробирок, с облегчением чувствуя, как ребра и позвоночник вновь встают на свои места. Юноша сегодня почти не спал, еле сдерживаясь, чтобы не кричать от боли, когда он чувствовал, как кости начали удлиняться и почти рвать его мышцы. С утра он забрался в мешковатую кофту. Под ней не виделся образовавшийся горб и широко расставленная грудина со съехавшими вниз рёбрами. Он знал, это выглядело просто ужасно.       Младший Поттер больше не смотрит на зеркала и жидкость, но всего этого вокруг так много, что это просто нельзя игнорировать. Вот и сейчас он замер, уловив своё отражение в стекле пробирки. Что-то чёрное с перекошенным лицом шипело на него оттуда. Это «что-то» было очень злым.       Поттер сел на кушетку, собираясь просидеть здесь всю вечность, застыв каменным изваянием. Ему даже жаль, что это невозможно. Тень прикрывала ему глаза, и те не болели от ярких лучей. Сегодня он полностью в черном: чёрная кофта, странные обтягивающие штаны, шершавые на ощупь и чёрная обувь, громоздкая, с красными деталями. В общем, обувь ему нравилась — в ней удобно бегать.       На него напала тоска. Сейчас, под эффектами зелья, он не чувствует никакой боли, сейчас Тома нет, а домовики сюда не ходят, ему не нужно притворяться. Сейчас он просто Гарри.       Он просто Гарри.       Он просто качает ногами, скрипя подошвой по паркету, оставляя полосы. Он просто вглядывается в небо, мечтая съесть черничное мороженое. Он просто смотрит на разные котлы, думая о разных зельях, в уме рассчитывая унции. Он просто Гарри. Эта волна накрыла его и брызнула из глаз серебряными кристалликами слез. Он не ринулся быстро их вытирать, раскраснять и без этого раздраженную кожу вокруг глаз. Гарри просто позволил солёной воде спокойной стекать по щекам, которые никогда не видели слёз.       Чарли не плачет. Он кричит, дерётся, дёргает за волосы и уши, говорит «ты ничтожество», говорит «ты отвратителен», говорит…       Гарри вытер чёрным рукавом кофты тонкие дорожки. Накрыв голову капюшоном, он представил, что ещё увидит свои чёрные, как эта кофта, волосы, как бумажку скомкал себя, подтянув к себе ноги.       Сейчас он просто Гарри. Как бы ему хотелось быть таким «простым» всегда.

***

      Тома раздражала бумажная работа. Люциус не мог справиться с ней один — бумаг было невероятно много. Прошлый министр больше разъезжал по ярмаркам и праздникам, чем делал свою работу. Лишь только Том или Люциус подписывали документ и тот исчезал, как на его место появлялись ещё два. Бюрократическая лернейская гидра. Они могли заняться этим много лет назад, но само существование этих бумаг было раскрыто им только сейчас. Фадж не любил, когда его прерывали и наложил пару заклинаний на свой кабинет. Бумаги все складировались в подсобках, и вот теперь они наконец пойдут выше по политической лестнице. Или ниже.       Том почти не читает, что в них написано, он знает, что тут нет никаких галеонных кредитов на имя малоимущих семей или, например, освобождение парочки совсем бешеных пожирателей смерти, такое просто не проходит через проверочные офисы чуть ниже по карьерной лестнице.       Сначала он подписывал пером, искусно подделывая подпись нынешнего министра, потом писал пером, зачаровав его. Сейчас он просто устает, даже смотря на эту стопку. Она его бесила. Желание сжечь к чертям все, что осталось, сейчас было почти на грани свершения.       Люциус решил остудить Лорда, зачаровав его перо. — Лорд, как ваш молодой супруг? — Это не Чарли Поттер.       Люциус поднял бровь. — Как это, «не Чарли Поттер»? Как он тогда пришёл в твой дом? — Какой-то ритуал. Я не удивлён этому. Это, в конце концов, Поттеры. Это семейство парнокопытных везде найдёт щель, чтобы сбежать. — Но… Тогда, кто это? — Я не знаю. Северус сказал, что это кто-то взрослый, достаточно, чтобы выдержать ритуал.       Люциус хмыкнул. Он продолжил подписывать бумаги и выпустил стон возмущения, когда он только закончил подписывать стопку, как на её место появилась другая. Пришла очередь Тома хмыкнуть.       Он аппарировал домой поздно вечером. Холл центрального корпуса был непривычно погружен во мрак. Пара секунд и свечи на люстре вспыхнули, не сразу разгоревшись. Здесь, видимо, давно никого не было. — Данни! Где Чарльз?       Данни, маленький эльф, появилась перед Томом и мягко поклонилась. — Молодой хозяин сейчас в лаборатории. — Как давно он там? — О, Данни точно не знает, но в последний раз он был в холле где-то в два часа дня.       Том посмотрел на часы. Сейчас десять вечера. — Спасибо, Данни, свободна.       Домовенок вновь поклонилась и с хлопком исчезла.       К вечеру ветер успокоился. Чистое небо покрылось звёздами и редкими перистыми облаками, которые иногда заезжали на желтоватую луну. В лаборатории свет тоже не горел. Может, он уже и оттуда ушёл? Проверить стоит. Том тихо зашёл в здание, стараясь сильно не шуметь. Может, Чарли сейчас делает какое-то зелье, которое необходимо делать при свете луны и максимально сконцентрирован.       Он не увидел никаких огней, лишь остатки чего-то на столе и медный котёл. В него будто налили крови. Немного красной жидкости осталось на дне. Он не будет рисковать и пробовать это. Том повернулся, натыкаясь взглядом на кушетку и на спящего Чарли. Рыжие волосы с начала его проживания здесь утеряли кислотность и приобрели в длине. Медные локоны совсем растрепались. Капюшон чёрной толстовки прикрывал затылок. Это было даже мило. Он понял, что черты лица тоже поменялись. Квадратное изначально лицо сейчас изменилось на приятный овал, скулы стали чётче, глаза уже. Тому стало интересно, как выглядит тот, кто прячется под этой безвкусной оболочкой. Какая личность прячется в этой ракушке.       Юноша завозился во сне. Том очнулся от раздумий. Он мог аппарировать его сразу на его постель, но разве это интересно? Он мягко взял его на руки. Голова юноши сама оперлась на его грудь, да и всё его тело само прижалось, будто в поисках тепла. Лорд снова взглянул на умиротворённое лицо подростка. Таким он его ещё никогда не видел. Это лицо или перекошено ужасом и страхом, или разрезано хитрой ухмылкой, которая не сулит ничего хорошего. После такой ухмылки обычно разбивается хотя бы одна ваза или сервиз.       Он вдруг увидел что-то. Мягко повернув голову юноши в другую сторону, он провел по правой стороне его шеи. Шрам. Его здесь не было неделю назад. Кожа вокруг плыла, у шрама не было определённой формы, плоть не знала, как она должна выглядеть. Если бы не ритуал, шрам бы был чётко виден. Том готов поспорить, что он рваный. Он прижал голову обратно к себе. Подросток зашипел на что-то и затих, иногда сопя. Лорд рукой почувствовал пробирки. Ещё он почувствовал, как удлинился позвоночник. Новый позвонок вылез как раз над его пальцами. Жуткое ощущение.       Том аппарировал в холл. Его уже ждал Северус. Тот хотел что-то сказать, но лишь увидел лёгкую (Том уже думал о том, как бы расширить его рацион) ношу, так сразу ушёл в столовую. Лорд услышал, как хлопнула аппарация домовиков.       Комната юноши была чиста, Том давно здесь не был. Раньше всё было завалено. Но сейчас он даже забыл, как выглядит этот пушистый ковёр. Лорд положил юношу на кровать, на мягкий плед. Он не стал полностью расстилать кровать, думая, что парень ещё проснётся ночью, когда достаточно выспится. Он лишь скинул капюшон, проводя по медным волосам и замечая чёрные корни. Чёрный, значит? Он, разве что, поднял полы толстовки, чтобы снять кожаный пояс. В нём были заткнуты эти самые зелья. Том взял одно себе. Лёгкая кожа в его руках слабо резонировала. Это ещё и артефакт? Его гость и правда довольно талантлив. Том оставил на лбу своего гостя лёгкий поцелуй и вышел, мягко прикрыв дверь, готовясь к разговору с Северусом. Тот уже пил чай, закинув ногу на ногу. — Так, во-первых, это неправильный ритуал смены личности.       Гарри тяжело дышал, ворочаясь на кровати. Он уже не спал. Его тело разрывалось. — Во-вторых, он заточенный оборотень. Увидел на нём руны и цепи через «видение сути».       Рука царапала воздух. Юноша пытался встать. Ноги разной длины дрожали и никак не хотели держать своего владельца. — В-третьих, это кто-то возрастом с Чарли. Я бы даже сказал одногодки. Ядро почти взрослого размера, но немного не дотягивает.       Маленькая вспышка пронеслась по комнате. Содержимое подлетело на воздух. Патронташ упал на кровать и только Гарри протянул руку, чтобы взять хотя бы один флакон, кожаный пояс потащило с ужасающей силой наверх. — В-четвертых…       Он вынул один флакон. Стекло разлетелось об потолок и посыпалось на пол. —…он болен чем-то…       Лишь пара глотков уже помогли ему, и он встал с кровати, шатаясь идя к выходу. —…так что я не дам ему…       Гарри хотел бы выйти, но взамен своей же собственной палочкой — белой, берёзовой — наколдовал люмос. —…и месяца.       Собственная комната была в таком беспорядке. Кровавые сгустки зелья казались кровью. Спальня казалась пыточной.