И за все воздастся им

      Искорёженное тело не выглядело как человек. Кости торчали из спины, расколотый череп разросся странными рогами и шипами. У его гостя теперь нет лица: его просто нет, оно заросло кожей, испачкано в крови, у него нет глаз, у него на лице пусто. Руки, одна неестественно выгнутая, до сих пор тряслись. Ноги, как ватные, Том готов поспорить, что каждая кость там теперь — труха.       И везде чёрная жижа. Его просто разорвало, разнесло мелкие кусочки по углам, его собственные кости стали дробью, его собственная голова и магия — дробовиком. Тёмная мерзость не отражала свет палочки, которая до сих пор светилась люмосом. Она расплывалась вокруг чёрной дырой, и Том отшагнул назад, когда она почти достигла его туфель и полов мантии.       «Это переломанное существо не может быть им», — хотел бы он сказать, но он ясно чувствовал, что эта чёрная мерзость есть ни что иное, как магия, заболевшая, грязная. Он видел в этом маленьком озере бело-серые ошмётки, пятна, полоски. Мерзость. Пересилив себя, он все же наступил в неё, но лужа разошлась вокруг ног Реддла. Лорду хотелось бы верить, что это просто совпадение. Слабый стук ещё живого сердца отрезвил, заставил собственное сердце сжаться. Вот оно, Лорд видит его: вытащенное из вывороченной грудины, лежащее в объятии чёрных органов, стукающее редко-редко.       Тому захотелось закричать. Вместо этого, он вызвал лучших колдомедиков.

***

      Северус пришел позже них, ближе к их уходу. Он нашёл Тома внизу, провожающим их. — Можно?       Том лишь кивнул, поднимаясь в комнату. Пахло спиртом. Когда колдомедики закончили прощупывать истонченные нити магии, они вынесли неутешительный вердикт: ядро расколото на множество осколков, есть шанс, что юноша не проснётся вообще и навеки останется в коме.       Стажёр, прибывший с колдомедиками, пытался исследовать личность дорогого гостя с помощью легилименции, но, пробыв там не более минуты, вернулся в сознание, с дрожью в голосе сказав даже не пытаться туда лезть: там слишком темно.       Том почти чувствовал, как пульсируют осколки, пытаясь освободить себя от остатков белой клетки. Самые мелкие же сдавленно скрипели, перемалываясь в песок без возможности противостоять давлению. Это пугало. Реддл убивал людей будучи Воландемортом много лет назад, но даже тогда он не убивал никого так жестоко. Ядра были центром мага, его основой, без ядра маг сходил с ума, его нитям больше нечего курсировать по телу, нечего вырабатывать.       Северус сморщился от вида лежащего на постели существа. Оно всё ещё было отвратительно, но, по заверениям Тома, гораздо лучше, чем до этого. Целебная магия так и не сняла огромное количество опухолей и не смогла собрать переломы из-за порванных магических нитей. — И… Как ты собираешься его лечить? — Зельевар со скепсисом смотрел на разрушенное ядро. Магические нити не пульсировали и не переносили магию, хотя всё ещё светились красным и жёлтым. — Они сказали, что самая середина не пострадала. — Феномен второго ядра? — бывший профессор удивлённо поднял брови, присматриваясь лучше. И правда, самая середина, неуклюже обтёсанная, мерно издавала слабый чёрный свет и еле слышное гудение. — Он самый, но они не могут присоединить ему части ядра. Кто бы это ни был, он не хочет выживать. Стажёр, весёлый мальчуган, сразу полез в его голову и пробыл там почти весь час, который они тут были и собирали его по кускам. Он сказал, что там мрак, который ни одно заклинание не разгонит. — То есть, они предлагают легилименцию? Это довольно опасное решение. Раз стажёр не увидел ни одного воспоминания, значит парень просто не хочет их показывать. — Хочешь сказать, он неплохой окклюмент? Сам говорил, он возрастом с Чарли. Маги в это время такое не проходят. — Кто его знает. Мы с тобой — точно нет.       Северус и Том нервно переглянулись. Они могли узнать только или перерыв все архивы министерства, или забираясь в голову раз за разом, пока тому не надоест поднимать свою защиту. Во втором случае, правда, те крохи магии, которые ещё остались в нем, могут просто развеяться. — Ты сказал, он лежал в луже собственной магии? — Северус, конечно же, именно этим и интересовался. — Да. Собрал для тебя образец, не переживай.       Склянка с матовой густой жидкостью повисла в воздухе. Снейп взял её в руки, с удивлением отмечая, как та сразу повисла в воздухе внутри, избегая стекла. — Что это? Не уверен, чтобы магия так делала. У тебя было то же самое? — Да. Вся эта лужа передо мной расходилась как вода перед Моисеем. Собрал с помощью левиосы, и то она сопротивлялась. — Это… довольно странно. Я пришлю тебе свои заметки по этому поводу. Я так понимаю, на нас с Люциусом министерство, а на тебе — голова? — Правильно понял.       Они замерли в тишине, смотря на месиво на кровати. Северус был удивлён, что оно хоть как-то дышало, учитывая сжатость грудной клетки и неровный ряд рёбер. Том потёр глаза, вспоминая вид бьющегося сердца. Это был опыт, который он никогда не хотел бы повторять.       Люциус тоже приехал и смотрел на это существо с неприкрытым омерзением. — Что это? Мне казалось, твой молодой лже-супруг выглядел лучше. — Ритуал сломан. Не знаешь, кого могли бы послать Поттеры вместо своего наследника?       Люциус задумался. Он уже давно не видел его, но… — У Чарли есть брат. Я не могу точно вспомнить его имя. Драко в последний раз говорил о нём года четыре назад, когда поступал на третий курс и не увидел его там. Могу пригласить Драко, если хочешь? — Нет, спасибо. Попробуйте добраться до правды в архивах. Магию можно отдать гоблинам, они точно могут сказать больше, если вдруг информации в архивах не хватит.       Двое из ближнего круга Пожирателей вышли за дверь, позже тихо обсуждая свой план.       Том сел в кресло рядом с постелью. Это будет сложно, он уверен. Не было никого, у кого было разбито ядро, и кто не хотел жить. А этот определённо жить просто устал. Он попробовал коснуться его магией, как тогда, в столовой. Магические нити слабо дёрнулись от его магического прикосновения, даже не давая возможности подобраться ближе и ощутить их тепло или холод. Даже так, на краю смерти, он не давался, закрывался, защищался, как дикое животное — края нитей ощетинились шипами. Совсем слабые, тонкие, еле шевелящиеся, они не представляли для Реддла угрозы: они бы максимум лишили его магической чувствительности на пару минут.       Тогда он попробовал коснуться разумом. Тихое «Легилименс» прошелестело в воздухе, и Том будто стал падать куда-то глубоко во тьму. Стажёр не соврал — тут ничего нет. Лишь чернота, чернота, и еще раз чернота. Шаги Тома нигде не отражались, но он чувствовал, будто что-то мягкое шелестит у его ног. Будто… трава. Он провел ногой, видя как чёрные кисточки укрывают их. Нестерпимо пахло озоном, что-то перекрывающим, что-то холодное. Тома вдруг осенило: что, если он закроет глаза? Совсем отключит свои чувства.       Прикрыв веки, он выпустил воздух из носа, перестал концентрироваться на отсутствии зрения, осязания, перестал думать. И вот, пейзаж постепенно расступался над ним. Изумрудные луга, покрытые незабудками, резко переходили в арктическую пустыню, омытую кровью. Там, впереди, он видел стены, одна выше другой, толстые, с железными заплатами. Их обдувал ветер, разносил железный запах. Пятна всё росли и засыпались новыми хлопьями снега.       Вот оно. Чужое сознание. Больное, закрытое, прячущееся по углам тенями, но не менее прекрасное от этого. Он видит чёрные язвы на небе, скрытые пушистыми белыми облаками, он видит абсолютно белые, засыпанные белым пеплом участки травы. Где-то вдали воет волк, лязгает металл, капает вода. Чем дольше он здесь, тем больше звуков, запахов, ощущений на него налегают, словно здесь очень давно никого не было, и всё это очень радо его присутствию.       Том дёрнулся вперед в попытках ухватить пролетающий мимо ветер, как всё сразу затихло. Здесь его прикосновения тоже страшны и неприятны. Некомфортны? Реддл открыл глаза. Всё та же чернота. Но теперь он знает, что она хранит в себе много тайн. Он вышел из чужого разума. Ему казалось, он провёл там всего ничего, но за окном уже темно. Опухоли на чужом лице стали меньше, на голове, усыпанной шипами, начали расти волосы, кожаная плёнка постепенно проседала вокруг предполагаемых носа, глазниц, губ. Человек заново формировался.       Том хочет узнать, кем он будет.       Люциус и Северус принесли новости только через неделю по маячковым запонкам. Лорд, конечно же, незамедлительно явился, оказавшись в глубинах отдела тайн, за полками светящихся шариков с предсказаниями, которые вряд ли исполнятся, за стену от них в зашоренном архиве, в который редко кто спускался.       Трём взрослым мужчинам здесь, среди множества коробок и широких досок, тесно, но они кое-как нашли правильное положение. — И, что скажете?       Люциус заговорил первый: — Учитывая количество денег Джеймса, непризнанного родом Лорда Поттеров, мы с Долоховым предположили, что стоит искать гораздо глубже обычных архивов. Ещё стоит учитывать близость Поттеров к Дамблдору, а Дамблдора — к Фаджу, что значит, что искать стоит даже глубже третичных архивов. Секретнее их только Наследственный склад Отдела Тайн, в котором мы сейчас и стоим.       На самом деле он так не назывался. Изначально, это просто склад, в который сортируется всё, у чего исходит срок. Наследственным складом его стали звать после того, как волшебники начали скрывать информацию о родовом наследии своих детей до наступления совершеннолетия за большие суммы. При последних двух Министрах работники Отдела получали довольно мало, ведь и Тайн как таковых содержалось ничтожное количество, поэтому они и зарабатывали как могли, разделяя оплату с кем-либо из трёх Архивов за перенос личного дела, ведь никому и никогда еще не мешал лишний заработок. — Взяв из вторичного Архива дело наследника Поттеров, я решил поискать здесь по фамилии и имени, но, как вы понимаете, не нашёл. По итогу пришлось опираться на твои, Лорд, сведения, то есть… — Подожди, — Том мягко остановил Люциуса — ты же сказал, Драко может помнить его имя? — В этом и загвоздка. Все мы, кто его знали, забыли его имя. Он учился с Драко на Слизерине после Рождества на втором курсе, но как курс был окончен, он просто исчез. — Могу предположить кое-что, — Северус встрял в разговор, задевая боком острый край коробки и сминая её. — Магия может всё, что угодно, если есть достаточно на то сил, желания и знаний, вроде определённых слов или ритуала, или ещё чего-нибудь в этом духе. Проблема в том, что Джеймса когда-нибудь настигнет откат. Зная это, возможно, кто-то и правда стёр имя этого Поттера из памяти всех людей. Кто-то, но не Джеймс. — Спасибо, Северус. — Так вот, о чём я, — Люциус продолжил, вдруг доставая толстую и тонкую папки. — А, да. Мы с Антонином вспомнили твои показания о возрасте и ядре. Предполагая, что они родились в одном месте и зарегистрированы в одном доме, мы его нашли, но не обольщайся. Имя, второе имя, фамилия — всё стёрто и закрыто, так же как и родовое наследие. Представь, сколько галеонов надо за это заплатить? Зная относительную скудность отдельного сейфа Джеймса, в сравнении с общим родовым сейфом Поттеров, я подумал, что тут не обошлось без Дамблдора. В итоге, сравни время рождения, и ты получишь невероятную информацию.       Том принял папки, чихнув, когда пыль из тонкой скользнула прямо в нос. Полки вокруг тряхнуло. Он открыл первые страницы, сразу смотря на время. Аккуратные брови поползли вверх. — Именно так, Лорд. Тот, кто притворялся вашим супругом, является истинным наследником рода Поттеров. Он ещё и примет титул Лорда, так как подходит под критерии наследования, а именно: первенство в рождении и тёмное ядро. У этого парня оно вообще кромешно-чёрное, поэтому и род примет его незамедлительно, даря наследие в минуту рождения, а не в течение недели. Он идеален, Лорд.       В толстой папке был Чарли. Его колдография, где он ухмыляется, венчала верхний ряд. Том почти с ненавистью посмотрел на квадратное веснушчатое лицо и отвратительно-рыжие волосы. Рост, вес, цвет ядра, место рождения и место проживания, факультет, заслуги перед ним и бла-бла-бла. Неинтересно. Скучно. Душно. Остальные страницы заполнены различными грамотами, колдографиями с различных встреч, дружеских балов и интервью. Даже колдография с Гилдероем есть. Какая честь.       Папка второго Поттера имела в себе только титульный лист. Фотография самая обычная, смазанная. Причём видно, что сам мальчик никуда не дёргается. В смазанных точках можно увидеть очки.       Лорд устало вздохнул. Этот жених лучше, чем прошлый. Посмотрев на Пожирателей, Лорд вышел из кабинета, как и они, устало потянувшись после тесного пространства. Слово взял Северус. — Гоблины в Гринготтсе не смогли сразу точно мне всё сказать. Тем более, мне они ничего не расскажут, а вот тебе, Лорд, расскажут точно, с тех пор как по контракту ты его предполагаемый жених. — Но ведь это неправильный контракт? Он составлен на имя Чарльза, а не моего безымянного супруга.       Северус застыл. Это прокол. Лорд понял это, как только он закатил глаза, почти с ненавистью смотря на толстую папку в руках Люциуса. — Я не учёл это. В любом случае, базовые вещи нам уже могут сообщить. Но это базовое — всё, что написано в этом деле. — Будешь ставить эксперименты? — Я уже пробовал. Эта магия, она… странная. Обычно внутренняя магия, чьей бы она ни была, обязательно контактирует с препаратами. Я использовал самое лёгкое, чтобы узнать магический резерв, и… — Дай угадаю. Она просто избежала этого контакта. — Да!       Северус зол. Он мучался с этой магией целыми днями и ночами, пробуя разные зелья, даже видоизмененные. — Эта магия не просто не контактирует, она защищается.       Ого, это что-то новенькое. — Когда она ещё была в пробирке, я думал взять всего каплю с пальца, но та вся ощетинилась и покрылась шипами, до этого стараясь вжаться в самое дно, изменяя свою структуру и делая массу тяжелее, уменьшая объем.       Люциус переглянулся с Томом. Это и правда странно.       Они позже вышли на улицу и переместились к входу в поместье. Так, идя к столовой, они продолжили разговор, прежде попросив бутылочку вина (Малфой попросил чай с молоком). — Что я хочу сказать, — Северус вновь подал голос, смотря на шоколадный брауни. — Сама его магия не даёт нам узнать, кто он. Это просто бесполезно. Единственный способ — узнать непосредственно от него, из головы. — Я уже забрался туда. — Насколько там плохо? — На самом деле, не так уж всё и критично. Слышал заключённого волка, видел язвы и остатки чужой магии. Готов поспорить, за щитами этих белых проплешин ещё больше. — Какая у него форма защиты? — Люциус весь подобрался, перехватывая со стола пирожное «Картошка». Он впервые слышал, чтобы кто-то такого возраста был настолько хорошим окклюментом, что не пропустил самого Лорда сразу вглубь. — Луг. Что странно, переходит в снежные пустыни и уже там — в крепостные стены. Чем дальше, тем они толще.       Северус задумался. Мало кто использует луга — слишком просторно, всё видно сразу. — Вся его личность будто… ожила. Сначала было тихо, но все эти звуки нарастали. Я только хотел коснуться кусочка воспоминаний, как всё резко отдернулось от меня. Магические нити, кстати, тоже не дают прикоснуться к ним. Колдомедикам они вообще проткнули пальцы. Не сильно, но довольно больно, так что они могли только наблюдать.       Том, как и Пожиратели, не удержался и попросил бескостную вишню. Её как раз поставили на стол вместе с вином. Северус и Реддл подняли бокалы и немного отпили, как и Люциус со своим чаем. Все неодобрительно посмотрели в сторону лимонных долек, и те исчезли со стола. Компания усмехнулась и вновь отпила свои напитки. — Что собираешься делать?       Хороший вопрос. Том положил голову на ладонь, сжимая темно-шоколадные волосы, кажущиеся черными. Он не знал. — Скорее всего, буду пытаться собрать его ядро. Пересмотрю все «внешние» воспоминания. Я пока не уверен, что это сработает. Всё его существо будто кричит о нежелании жить. Эти язвы в его сознании… он скрывал их за облаками, огромными, грандиозными, я не смог точно увидеть, насколько всё серьезно, но их много. Не как у Лонгботтомов, когда они попали в Мунго, легче.       Том вздохнул вспоминая эту семейку. Сейчас они не держат на него зла, спокойно живя где-то на границе с Шотландией. — Можно попробовать сварить его собственные зелья. Я видел его записной лист, готов поспорить, там не только то «кровавое» зелье, — Северус задумчиво крутил бокал. — Мы с Долоховым и Беллатрисой можем попробовать поискать Поттеров. Правда, это всё равно, что быть слепым котенком, — Люциус не менее задумчиво смотрел в окно, стуча ногтями по столу. — Возьмите с собой Фенрира. Если в них течёт волчья кровь, то он хорошо её учует. Теперь идите. Мне нужно побыть одному. — Конечно, Лорд. — Несомненно.       Допив чай и бокал вина, Северус и Люциус вышли из центрального корпуса, аппарируя снаружи.       Этот парень чертовски проблемный. Том оскалился. Ему хотелось всё сделать быстро, буквально заставить его соединить ядро через силу, через насилие. При этом он понимал, что излишняя резкость сделает всё ещё хуже: он видел насколько там, внутри, всё хрупкое и слабое. Да на него дышать нельзя, не то, что заставлять вновь стать целым.       Том вновь потрепал волосы. Да уж, не об этом думал, когда подписывал контракт.