***
Теперь на континенте, но здесь всё ещё снег. Блеклая шерсть волкодлаков качалась на ветру. Их трое, и у всех трёх почти белая шерсть будто с жёлтым налётом. Они не улыбались, но Том знает: они рады его видеть. — Стая Велеса рада видеть вас. К нашему сожалению, мы не можем пустить вас на наши внутренние территории, чтобы всё обсудить там. Волчица посередине говорила громко. Её собачий рот иногда рычал, но она не производила впечатление грубого человека. В общем, говорила только она. — Меня зовут Анна, Тёмный Лорд. Том вежливо кивнул головой, как и все три волка. Он стоит от них на почтительном расстоянии, не нарушая их личные границы, уверенно смотрит в глаза, ровно держа спину и голову. Русские ценят уверенность и уважение. Не стоит их перебивать. — Насколько мне известно, вы впервые контактируете с кем-то из волкодлаков. Чем мы можем вам помочь, и чем вы можете помочь нам? Вот оно, око за око. Том пока не уверен, что он может предложить. — Недавно я встретил одного волкодлака, с заключенным внутри волком. Внешность его мне неизвестна, знаю лишь, что волк живет в заключении около 10 лет, если судить по кандалам. Есть ли способ освободить его, не прибегая к помощи родового камня и семьи? Волчица хмыкнула, расфокусировав взгляд и поднеся руку, похожую на лапу, к шее, почёсывая меховой воротник. Самые длинные волосы заплетены в косички и подвязаны красными нитями. — Есть способ. Жестокий. Опасный. Но способ. Однако, что вы готовы предложить за такую помощь? Когтистые лапы сложились под грудью. — Я знаю, что ваш храм Велеса в последнее время находится в упадке, что вам не хватает свежей крови. Мои связи могут позволить вам не только привнести молодняк, но и наладить отношения с английскими оборотнями. Волчица вновь хмыкнула, поворачиваясь к другим двум. Посмотрев им в глаза и что-то для себя решив, она вновь повернулась к Тому. — Хорошо. Мы отправим к вам ворона, когда будем готовы. Теперь слушайте меня. Том напрягся. — Наш волк это те же мы, это наша суть и сущность. Зверь оборотней необуздан, а потому рвётся на волю. Зверь волкодлаков же, наш, закалён в тренировках и отказах. Ваш волкодлак изначально родился им, или же стал? — Родился. — Отлично. Значит, всё должно пройти спокойно. Оборотни выходят исключительно в полнолуния, так как их тело зачастую изменяется слишком резко и агрессивно и не сглаживает углы. Посмотрите на нас, мы выглядим почти в точности как люди, не считая когтей, волчьих голов и хвостов. Мы подчинили себе нашу плоть, превысили лимит и получили за это награду. Именно поэтому мы способны превращаться когда угодно и как угодно. Однако, наши звери не всегда такие ласковые. Анна сократила расстояние, мохнатой лапой продавливая снег. — Раз этот волк был закован так долго, он, скорее всего, уже соскучился по свободе, если не сдался окончательно. Кандалы имеют свойство ржаветь, Лорд, а ржавчину легче разломать. Волк даже внутри способен услышать всё то, что слышит его хозяин снаружи. Достучитесь до него, заставьте поверить и вытащите его наружу. Заставьте его рычать, грызть, кусаться, и будьте осторожны: вы не можете точно знать, что произойдет с телом его человека и с вами. В самом плохом случае вам придётся подчинять себе строптивого пса. — Спасибо. — Не забудьте об обещании, Темный Лорд. Волки всегда всё помнят. Волки удалились, золотыми вспышками аппарируя с заснеженных просторов. Том же почесал шею: на ней тонким кольцом засветилось Волчье доверие. Теперь он просто обязан выполнить своё предложение, иначе получит откат, и, скорее всего, целые стаи волкодлаков во враги.***
Окраина Петербурга встретила моросью: здесь уже не так снежно, но слякоти по колено. Магловские машины неслись по автостраде, раскидывая комья мокрого снега во все стороны. Всё серое или чёрное, фонари ещё не включили, несмотря на время. До того, как аппарировать сюда, он встретился с Министром. Николай радушно встретил своего гостя. Вместо того, чтобы просто подписать пару контрактов, Том задержался на несколько часов. Он забыл еще и о том, что все здесь чертовски гостеприимные, если и правда ждут гостя. Он был забит пряниками и чёрным чаем под завязку. Уже под конец, ему предлагали пирожки с мясом, но, как бы Том ни любил их, пришлось отказаться и при первой же возможности валить. В России ему осталось только посетить Колдовстворец и Кузнецову, и он сейчас как раз искал дом одной из Перьев. Окраина отличалась узкими улочками, зажатыми между пятиэтажек. Никаких английских домиков, идеально убранных газонов и бассейнов на заднем дворе с устрашающими садовыми гномами и пластиковыми фламинго. Тёплый свет горел в некоторых окнах. Занавески, в основном белые, закрывали обзор на всё, что внутри. Людей на улице почти нет, а кто есть- те совсем не обращают внимание на Тома: у них есть свои проблемы и дела, с которыми ещё стоит разобраться, им не хочется тратить время на чудака в странной мантии. Им и правда всё равно. Редкие прохожие быстро ходили, виляя по разбитому асфальту. Наконец зажглись фонари, но здесь, около этого дома, их не было: лампочки перегорели. Тяжелые облака давят, заставляют прижаться к земле. Кузнецова наконец вышла из своего дома. Одна из пяти тяжелых дверей дома запикала и раскрылась, выпуская наружу девушку. Она была одета очень даже по-магловски: простая чёрная толстовка, с такой же чёрной курткой нараспашку, чёрные обтягивающие джинсы и кроссовки, с мерзким чавканьем утопающие в слякоти, но, конечно же, не намокающие. Её черный перстень светился каким-то неизвестным ему минералом. У Пера короткие чёрные волосы, почти мальчишеские, однако Том заметил светло-русые корни. — Здравствуйте, Тёмный Лорд. Прошу, идите за мной. Глаза у неё совсем ведьминские. Один оливковый, другой почти ореховый, и обычно тонкий, чёрный кружок вокруг радужки у неё чёткий и яркий. У Тома ещё созрел вопрос: неужели здесь все так мало спят, что мешки абсолютно у всех? Квартира её тоже не представляла ничего особенного, но она уютная. В сравнении с целым поместьем Тома, она, конечно же, очень мала и казалась маленькой коробкой. С маленькой кухоньки пахло мёдом, тёплым молоком, запечённой курицей и шарлоткой. Из спальни доносились звуки гитары и скрипки, скорее всего из ноутбука. Из прихожей с разными куртками и ботинками, одной тумбочкой, на которую Кузнецова кинула ключи и на которой валялось ещё куча всяких бумажек, и зеркалом, Марволо видел кусочек ещё одной комнаты: он видел шкафы, заполненные чем-то до отказа, различные куски дерева и сферы, и даже один посох, пока что только его основание. Кузнецова прошла на кухню, погладив рыжего кота, сидящего на стиральной машинке. Тот довольно муркнул, но, увидев Тома, убежал в какую-то из комнат. На кухне и правда тесно: один стол, пара табуреток под ним, маленький холодильник, две тумбы, поставленные друг на друга, сбоку у стены раковина, а рядом плита. Плитка на стенах поколоченная, вся в трещинах, местами желтоватая. Кухонная раковина полна посуды, чашек в основном. На плите кофейные разводы. — Прошу, присаживайтесь. Девушка поставила на стол, накрытый странной пленкой с цветами, две кружки: обычный чёрный чай и такой же, но с молоком. Рядом поставила и шарлотку. — Сахар там. Она указала на пузатую коробочку, красную в белый горошек. — Итак, что же понадобилось вам, серому кардиналу Британии, от простого мастера? Том подул на горячий чай. В отличие от самого простого горького напитка Николая, её чай отдавал бергамотом и какими-то травами, может даже каким-то цитрусом. Том взглянул в кружку еще раз: кружочек лимона. — Вы потрясающий мастер. Я пришёл узнать у вас об одной палочке. — Что-ж, если вы этого так хотите. Давайте на «ты». Можете звать меня Стас или Аниса, как вам будет удобнее. — Тогда и… ты зови меня просто Том. — Приятно познакомиться, Том. Стас улыбнулась, обнажая немного желтоватые зубы. Том отметил не только отличное знание языка, несмотря на американский вариант произношения, но и неправильный прикус немного съехавшей вбок нижней челюсти. Он вынул из пространственного кармана голубую коробочку. — Её хозяин сейчас в долгой коме. Его ядро почти разбилось. Чтобы помочь ему… Мне бы хотелось знать, что может сказать его палочка. Кузнецова поджала пухлые губы, вставая с табуретки и принимая коробочку. — Хм. Тридцать сантиметров. Очень хлёсткая. Плакучая берёза, засушенные русалочьи цветы. Том с удовольствием наблюдал за мастером. Она гладила палочку, пальцами пробегаясь по жилкам, иногда впуская свои нити магии. Стас, конечно же, узнала свою работу. — Эта палочка для темноядровых. Мы, Перья Алконоста, часто берем для базы берёзу или дуб: это довольно важные культурные породы дерева. Берёза всегда для нас тонкая и элегантная, мягкая и нежная, в то время как дуб прямой и тугой, он ассоциируется с силой и властью. Тем не менее, мы склонны смешивать их, а в большинстве случаев просто находить их в природе, как ту же чёрную сибирскую берёзу, колючий дуб, или как здесь, плакучую берёзу. Сердобольной бабушке спилили берёзу, и та всадила в неё саженец плакучей ивы. Молодая берёзка так сильно хотела жить, что сплавилась с ростком. Один из наших клиентов рассказал нам об этом дереве. Плакучая берёза разрослась и стала спокойно прорастать и без человеческой помощи в лесах. Их же прародительница уже была стара, поэтому мы забрали её оттуда к себе. Том поднял брови. — Я ожидал, что ты живешь с остальными Перьями, а не в этой коробке, именно поэтому имеешь доступ ко всем материалам. — Нет, я думаю, к счастью. Все материалы мне присылают сюда. Я предпочитаю жить, как магглы. Мне, магглорождённой, так гораздо проще. Да и, честно сказать, я не лучший маг. Как мастер по дереву- возможно. Камень в её перстне блеснул, будто в корне не соглашаясь. Лорд посмотрел на него. — О, мой перстень? Жжёное железо с незабудками, ледниковый афганит и чёрное стекло. Сорен был довольно щедр, отдавая мне такое сокровище бесплатно. Мне, конечно, кажется, что я не достойна таких подношений. Девушка немного покраснела, хихикнув. О, вот оно что. Да, леди-во-всем-чёрном и серый кузнец определённо смотрятся вместе. Если так думать, её пышная фигура (скорее мощная: рост у неё немаленький) отлично подходит к долговязому телосложению кузнеца. — Мне кажется, твой перстень с такими словами не согласен. Стас посмотрела на него. Тот опять сверкнул. Она нахмурила брови, всё так же улыбаясь. — В любом случае, эта палочка не просто для темноядровых, вот, что я хочу сказать. Ты сам знаешь, что палочка выбирает владельца. Она, видимо, нашла в нём что-то общее с собой. Типо… Психология палочек. — Ох. Психология палочек? — Ты долгое время пользуешься бузинной палочкой так? Ты выиграл её в бою, она твоя, но не она тебя выбрала. Тебе, скорее всего, просто лестно, что она связана с… Как вы их там называете… Дарами Смерти? Она вдруг нахмурилась, и закрыла рот ладонями. — Нет, продолжайте. Мне нравится, когда люди говорят правду. — Ох. Это хорошо. Бузинная палочка, как меня учили, без-ядровая. У неё нет сердца. Она- холодный проводник. Что-то меня не в ту степь понесло. В любом случае, я уверена, что твоя первая, истинная палочка, скучает по тебе. Том подумал о ней: его прекрасная палочка из шальной молодости до сих пор лежит в ящике в стеклянном футляре. — Так вот. Чтобы палочка открыла свои воспоминания, нужно быть с ней на короткой ноге. Быть её мастером, то есть мной, или быть её хозяином, который, по твоим словам, сейчас в коме. В каких ты с ним отношениях? Том смутился и потер шею. Волчье доверие слегка торчало из-под ворота. — Ладно, можешь не отвечать- вижу, что всё сложно. Я могу проводить тебя внутрь её воспоминаний, точнее попробовать, но это вряд ли что-то тебе даст. Во-первых, палочки иначе видят мир. Они ничего не слышат, а видят только магические потоки, ну, а во-вторых, она может просто не открыться, даже при моём присутствии. Могу, конечно, характер её расписать: палочки часто схожи со своим хозяином. Том коротко кивнул, отпивая чай и откусывая шарлотку. Божественно. Кот вернулся на кухню, протираясь об ногу Лорда. Тот погладил кота и питомец, довольный, завернул к миске с кормом. — Эта палочка создана с ядром цветов русалки, подаренных на Ивана Купала. Молодые незамужние девушки в этот день пускали по реке свои цветочные венки, в надежде, что кто-то из молодцев возьмет этот самый венок. Так часто женились и выходили замуж. Однако, мифическим существам было тяжко: им запрещено любить людей и даже магов. Странствующий кузнец нашёл венок, но не русалку, которая пустила его по реке. Эта палочка строптива, резка, но прячет все в себе, потому что это чувства ей запрещены. Она нежна, как берёза, и печальна, как ива. Аниса присмотрелась к жилкам. — Она вся потёртая, со шрамами, хотя я вижу, что за ней ухаживали, и ухаживали отлично. Форма меча у неё не случайна: она хочет защитить себя, однако не может, ведь палочки не выпускают магию просто так, они всего лишь проводники, хоть так и привязаны к нам. Они по сути питомцы, с которыми особо не поиграешь. Проще говоря: она хочет защитить себя, но не может, потому что, ну, не создана для этого. Том все еще пил чай и думал о словах Анисы. Что-то щёлкнуло в соседней комнате, и Стас перевела взгляд в коридор в прохожую, блеснув ставшими янтарными глазами. Тоже волкодлак? Кузнецова глянула на него и опять хихикнула. — Я медянка, не какая-то там псина. О, Том о них не знает. — Медянка? — Почти как ваши наги. Дочери горного бога, все такое. Проскальзываем через камень и создаем в нем руду. — То есть, у тебя половина тела змеиная? — Когда я этого хочу. Но я всё же живу с магглами, маггловской жизнью, и мне не хочется съезжать с квартиры моих родителей из-за того, что кто-то увидел очень большую змею у меня в моём доме. У меня слишком хорошие соседи и условия здесь. — У медянок тоже есть всякие стаи, клубки или что-то вроде? — Нет. Мы сами по себе. Знаю, что многие уходят в кузницы. Мне же нравится на свободе. Я, впрочем-то, никогда не была простой ячейкой общества. Том глотнул чая. Сорену придется постараться, чтобы прибрать к рукам такую пылкую змеюку. Стас протянула коробочку обратно. Том же закинул её назад в пространственной карман, пока не собираясь уходить, по-крайней мере пока не съест еще кусочек этой шарлотки. Лорд обратил внимание на мозолистые ладони и аккуратные ногти, под которыми виднелся желтоватый лак для дерева и засохшая кровь. Ядро Кузнецовой переливалось изумрудным. Магия спокойно текла по её магическим нитям, иногда щелкая золотистым. Нити на руках и ногах немного отдавали красным, находясь ближе к коже. Это в любом случае не его дело. — Сколько тебе? Стас повернулась к нему, успев за это время отойти к плите и посильнее натянуть рукава толстовки. Кот тёрся у её носков с радужной расцветкой. — Мне недавно исполнилось 20. — Вау. Так и не скажешь. — Все так говорят, Том. Крыть было нечем. Они посидели ещё час, переговариваясь на самые разные темы. Кот, Вельзевул, облюбовал себе колени Лорда, так что потом Аниса предлагала очистить его мантию от шерсти. Том вышел из квартиры в относительно хорошем настроении. Он вдруг понял смысл слова тоска. У людей здесь усталые глаза, холодные руки и равнодушие ко всему. Это не плохо, они просто не зацикливаются на ненужных вещах. Они редко замечают мусор у парадной, уже не обращают внимание на вечно-серое небо и блеск позолоты в центре. Они все здесь тоскуют по чему-то. Том тоже тоскует: ему пора возвращаться. Колдовстворец может подождать до завтра. Выпив столько литров чая, послушав говор по радио, посмотрев на их дома и прочувствовав запах пищи, он вдруг начал понимать этих спокойных и с виду холодных людей, раскрывающихся с хорошими знакомыми. Он подсознательно сравнивает их с людьми живущими дальше на востоке и юге: открытые, загорелые, горячные, всегда дружелюбные и гостеприимные, всё и сразу, лишь только ты оказался в нужде. Это давит. Не только Кузнецова жила, как магглы, многие русские волшебники выбирали маленькие уютные квартирки вместо огромных помещений. Каждый уголок был забит чем-то, каждый кусочек стены был закрыт мебелью, постерами или шарфами, пологами или гирляндами. Они заводили семьи с магглами, не сильно заботясь о чистоте крови: им это не надо, они гораздо проще. Их родовые камни, точнее его кусочки, всегда с ними, всегда на их шеях. Он видел розоватый камушек у Кузнецовой, значит, её причислили к какому-то роду. Том аппарировал в поместье. Здесь солнце только начало заходить. Яркий свет, после теплоты гудящих фонарей, резал глаза, так что он поспешил внутрь. Огромное пространство вдруг стало непривычно пустым. Стоило отдать и магию гостя, чтобы сделать перстень. Том поднялся к нему, предчувствуя что-то хорошее. Закат освещал аккуратное лицо гостя. Рога почти полностью исчезли. Волосы начали расти сильнее, чёрные волосы отросли на одну фалангу. Лицо, раньше полностью закрытое кожей, наконец появлялось частями. Густые брови, миндалевидная форма глаз. Он видит по форме век: сами глазные яблоки еще не полностью сформировались. Аккуратные крылья носа наконец расширялись и сужались в такт тихому дыханию. Тело тоже постепенно приходило в норму: опухоли и синяки постепенно сходили на нет, а кожа наконец приобретала этот потрясающий белый оттенок. Он не выглядел серым, как у Сорена, он выглядел живым, немного розоватым, с сеточкой вен и капилляров. Тонкие пальцы, тонкие руки, Том почти видел кости сквозь это тонкое полотно кожи. Он так же удовлетворенно смотрел на ядро: услышал тихий треск как только вошел. Еще пара кусочков встали на место и притёрлись друг к другу, намертво присоединяясь. А это просто потому, что он вернулся. Лорд почему-то чувствует, что всё будет хорошо. Солнце мигнуло последним лучом и скрылось за горизонтом, погружая поместье в сумерки.