И за все воздастся им

— Здравствуй, Гарри. Освоился? — Профессор! Северус только вошел в столовую. Ему не терпелось увидеть более-менее здорового Поттера. Тот вскочил со стула, лишь увидев его. Время позднее. За окнами ничего не видно, лишь падающий снег. Снейп надеялся встретиться с Лордом и обговорить пару своих догадок, но вместо этого встретил занятого чтением Гарри. Перед ним вился пар от чая. Отросшие волосы убраны в небрежный пучок. Юноша был так поглощен книгой, а он так бестактно его прервал. — Давно не виделись. Не знаешь, где Том? — Он еще не вернулся. Он собирался в министерство. — Ах, ясно. Что читаешь? Гарри сел обратно. Он сидит сбоку, по середине стола, одинаково далеко от хозяйского места и места дорогого гостя. Что ж, его этикет поправим. Надо будет несколько и таких уроков преподать. Северус сел напротив, впрочем, где ему и положено. — Ничего особенного. — И все же? — Трактат о сущностях. — Мерлина? И интересно? — Да. Конечно, информация подается сухо, но это лучше, чем ничего. Северус вздохнул про себя. Конечно, в 17 маг уже считается взрослым, но по мнению Снейпа- все они еще дети. Травмированные подростки тем более. Ему бы читать что-то более художественное, например труды Ньюта. В них больше хаотичности и интереса к делу. — Могу быть твоим учителем, если хочешь. — Правда? Я не хотел бы навязываться, профессор. — Я давно уже не профессор. Зови меня просто Северус. И да, это правда. Буду с тобой честен, твои навыки мне более чем интересны, но в них недостает знаний. Гарри посмотрел в книгу. Сухой перечень сущностей и правда не слишком ему интересен, как бы он ни пытался доказать себе обратное. А навыки… у него их почти нет, не считая зелий, конечно. Профессор и правда помог ему тогда, на втором курсе, хоть он и является сыном его заклятого врага. — Тогда… Когда мы сможем начать? — Да хоть сейчас. Сначала теория, потом практика. — Хорошо. Тогда мне нужно принести принадлежности… — Не стоит. Я думаю ты в состоянии все запомнить, ведь ты очень способный ученик. Северус встал из-за стола, отодвигая его и неиспользуемые стулья к стене, немногим позднее наколдовав доску и парту перед Гарри, перенеся на нее его чай. — Итак, что ты знаешь о магии в теле? — В волшебниках магия течет по магическим нитям и еще часто называется «второй кровью». Цвет магии зависит от цвета ядра, «второго сердца», но так же ее конечный цвет зависит от используемого заклятия. Атакующие- красные, защитные- синие, целебные- зеленые. — Молодец. Базовые знания у тебя есть. Однако, что ты можешь сказать о ядрах? — Ничего, сэр. — Ясно. Итак. Северус нарисовал мелом три шара, закрасив их черным, серым и белым соответственно. — Ядра классифицируются по этой шкале. От черного до белого. Между ними- огромное множество различных оттенков, но эти- нерушимая константа. Больше всего магов рождается с тусклым оттенком, то есть, с серым ядром. Но так же иногда рождаются с ярким оттенком и темным, то есть с белым и черным. Еще реже- чистые черные и белые. — На что влияет цвет ядра? — Предрасположенность к магии. Приведу пример. Ядро Лорда- темно-багровое. Оно не идеально черное, а с красным оттенком. Лучше всего Лорд осваивает и использует темные атакующие заклинания и проклятия. Или вот еще: многие колдомедики обладают зеленым оттенком, то есть предрасположены к магии лечения. — А если ядро полностью белого или черного? — Нет определенной расположенности. Конечно, люди с этими ядрами будут изучать атакующую магию медленнее, чем Лорд, ведь он в этом лучше всего, но они освоят остальные типы быстрее него, ведь его расположенность распространяется только на атакующие заклинания. — Вау. Я не знал об этом. — Давай разберем другие типы. Как ты уже сказал, красный- атака, синий-защита, а зеленый- исцеление, но помимо этого есть и другие: оранжевый- анимагия, желтый- аппарация и телепортация, бирюзовый- метаморфизм, голубой- прорицание и предсказание, фиолетовый- трансфигурация, ну а пурпурный- бытовая магия. У Чарли ядро было фиолетовое. Эта мысль влетела в его мозг иглой, причинив легкую боль. Он слегка нахмурился, прикрыв глаз. — Гарри? Все в порядке? — Да, сэр. Просто вспомнил кое-что. — Расскажешь? — Ядро Чарли… немного фиолетовое. Белое и фиолетовое. — Интересное наблюдение. Можешь ли ты увидеть мой цвет? Гарри присмотрелся. Все померкло кроме нитей профессора. Они были слегка бордовые вдоль шеи, но в целом просто… — Серый? — Молодец. Заметил что-нибудь еще? — Да. Нити немного бордовые около вашей шеи. — Нити отражают многое. Не только цвет ядра, но и ту же боль в шее и не только там. Во время стажировки в Мунго молодых колдомедиков обучают определять роль этих «замутнений», но об этом позже. — Но как же выражается расположенность к зельям или травологии? — Никак. Такую расположенность несут гены и наследие. Мой род, например, специализируется на зельях, но бездарен в артефакторике. Конечно, это можно изменить, если поколениями изучать это искусство. Если достаточно ума можно и гены изменить. — Вот оно что. А как тогда… В прихожей скрипнула дверь. Вскоре в проеме появился мокрый и недовольный Том. — Погодка там конечно… О, Северус, уже обучаешь молодое поколение. — Здравствуй, Том. — Оба ответили синхронно. Гарри даже слегка улыбнулся. Реддл голову на отсечение дает: эту улыбку он надолго запомнит. Все же она идет ему больше, чем хмурые брови. Том Мерлину клянется, что создаст больше поводов для нее. — Гарри, уже поздно. Оставишь нас с Северусом? — А, да, конечно. Спасибо большое, сэр. — Завтра продолжим. — Можешь взять Нагайну к себе, если хочешь. Она в моем кабинете. — Спасибо, Том. — Да ладно тебе. Она тоже будет рада. Поттер быстро встал из-за парты и чинным шагом ушел за арку, пытаясь скрыть свою радость. Лишь только он вышел в коридор, как его туфли бодро зацокали об пол. Ребенок, ей-богу. Северус убрал и парту, и доску, возвращая всю мебель на свое место. Том упал в хозяйский стул, прося у домовика чего-нибудь покрепче. Незамедлительно на столе появилась стопка и морозная водка. Северус тоже сел, немного поодаль и попросил чая. — Устал? — Более чем, Северус. Мне эти листы бумаги в кошмарах сниться будут. — Соболезную. Том опрокинул в себя стопку. Она холодом прошлась по горлу, а после спиртовым жаром. И все же, как хорош алкоголь. — Как все прошло? — Вы были правы- Джеймс часто появляется в Поттер-холле, а именно в ритуальном зале. Каким-то образом он хочет перенести наследие на Чарли. — Каким? У Чарли светлое ядро. Обойти этот запрет нельзя. Плюс, Гарри старше. — И я о том же. Однако мы не можем знать, какие ритуалы ему известны. Раз он где-то вырыл ритуал смены личины, значит у него есть еще козырь в кармане. — Что-то еще? — Да. Сейчас их лагерь где-то в Годриковой впадине. Где именно- пока не ясно. — Маякни Антонину и Барти. — А Фенрир? — Следит за младшей Уизли. Её ещё не забрали из Норы. Северус хмыкнул. Зная характер Молли и ее фанатизм их семейными узами… Они пили еще какое-то время в тишине. Буря клокотала за окнами, размывая вид. Редкие голые ветки бились об стекла. — Ладно, Лорд, я пойду. — Опять всю ночь в книгах копаться будешь? — У меня появился ученик, а значит надо освежить свою память, так что да. — Удачи тебе в этом. Не будь с ним строг. — Всенепременно. Воздух плавился от жары. Плющ и тот иссох, и теперь не было возможности спуститься в сад. Птицы пели. Нестройный хор их голосов заполнял тело уютом, а сердце- тоской. Где-то в саду бесится Чарли. Наверняка гоняет листья по округе, испытывая новую метлу и терпение родителей. — Эй, Гарри! Он высунулся из окна чуть сильнее. Чарли машет ему, весь потный и грязный. Одной рукой держит волосы, но рыжие непослушные кудри все равно так и норовят залезть ему в глаза. — Чего угодно, рыжий? — Как смеете вы так невежливо ко мне обращаться? О, начался спектакль. Гарри уже смеялся, и смех его осколками хрусталя звенел в воздухе. Чарли уже успел упасть на колено, и придать своему лицу такое возвышенное выражение, что невольно и засмотреться можно. — Я, к вашему сведению, будущий наследник престола, принц Чарльз, сын его величества Джеймса, я благородных кровей рода Поттер, так и зовите меня соответствующе! Гарри улыбнулся, закатив глаза. — Ну раз сам наследник просит, тогда, так уж и быть. Принц Чарльз, о, великий, благодарю вас нижайше, что посетили нашу скромную башню. Что забыли вы в этих темных краях? Гарри деланно поклонился, настолько, насколько позволял ему оконный проем. Чарли встал с колена, держу метлу на подобие меча. — Принцессу я ищу, что здесь жить должна! Пусть спустится немедля, или же я сам поднимусь по этому опасному плющу! — Не марайте руки, принц, нет тут принцессы, ибо захворала недавно. Ой, крику было. Взамен тут только я, ядовитая гадюка, но спускаться я не буду- упаду и разобьюсь. — Да ладно тебе, Гарри! Чарли устал играть. Конечно, в его мыслях только стащить брата из комнаты, пока родители не видят. — Всмысле, «да ладно»? Плющ весь уже обгорел, я до него дотронусь, и он прямо как в сказке в пыль превратиться. Пощади мои кости! — Я тогда сам за тобой прилечу. — Думаешь, выдержишь? — Папа говорит, что я буду величайшим чемпионом- получше Крама. — Верить словам родителей, говорят, бывает опасно для мозгов. — Ах, так? Не признаете волю моего отца, короля всея Поттер-холла? Ну держись, еретик, я уже лечу! Чарли крепко перехватил метлу и уже сел на нее, пока Гарри прятался в шкафу. Шкаф маленький, тесный, и он складывается пополам, залезая внутрь и закрывая дверцу. — Так знай же, змеюка: кто не за нас- тот против нас! А того, кто против… Гарри закрывает рот, пытаясь сдержать тихий смех. Он слышит, как Чарли двигает кровать и стучит ногтями об стол. — …ждет лишь смерть! Все стихло. Снаружи шкафа- вакуум. Сердце заполошенно забилось в странной панике. Волосы начали лезть в глаза, и он понял, как ему стало тесно в шкафу. Дерево скрипнуло, слегко изгибаясь, норовя сломаться и разлететься в щепки. Лист фанеры под ним хрустнул, и он уже готов открыть дверь и выбраться, но… Что-то направило на него свой взгляд. В этой звенящей тишине послышался шорох, и еще один, и еще, и он становился ближе. Гарри нечем дышать: в горле будто встал ком, и он пытается изменить позу, чтобы раскрыть грудную клетку, но суставы предательски скрипят. Он не слышит этого, но чувствует трение кости об кость. Голова кружится от нехватки кислорода, и он прижимается ближе к щелке, видя лишь тьму и неясные очертания комнаты. Волосы лезут в глаза, черные вихры по краям зрения кажутся чужими руками. Он слегка приоткрывает дверцу, и та скрипит, громко, и кажется в этой тишине чем-то сравнимым со звоном колокола, чем-то опасным. Время замирает. Гарри замирает. Дверь слетает с петель, отброшенная чей-то рыжей мохнатой лапой, и Гарри ясно видит направленные на него ярко-зеленые глаза с горизонтальным зрачком. Из открытого рта капает слюна, и клыки готовы вонзиться в его горло. Гарри в ужасе пытается отползти назад, но не может, сзади- глухая стена. Голова мангуста не кажется ему живой, но и мертвой её назвать сложно. Глаза, несколько пар, неотрывно следят за ним. Гул в его голове нарастает, и он все еще не может дышать и судорожно думает, как вдруг зверь бросается в его сторону, разбрызгивая кровь из его плеча, и он кричит, но не слышит этого, и пытается оттолкнуть существо от себя, но оно лишь крепче хватается острыми клыками и тянет на себя. Он борется с ним, хватаясь за его горло и лапы, но мангуст резко отрывает кусок мяса, так же вытаскивая юношу из душного шкафа и роняя его на пыльный пол. Не проходит и секунды, как он прибивает его к полу, держа его руки над головой. — Того, кто против ждет лишь смерть! Существо смеется. Веки раскрыты так сильно, что вот-вот и глазные яблоки выкатятся из орбит. У него голос Чарли. У него одежда Чарли. В голове звенит и шумит от удара, пространство вокруг кружится и искажается, но не затрагивает мангуста. — Смерть! Гарри хрипит, пытается кричать, но легкие горят и будто сжаты в тиски, и он не может сделать и вдоха. Мангуст откидывает голову и раскрывает пасть так сильно, что слышно как рвутся мышцы. Это не мешает ему резко вгрызтся в горло юноши, забившегося и извивающегося под его телом от боли. Он даже не душит его, а пожирает живьем, жуя плоть, и отрывая по кусочку. Он отрывает кожу с его лица, брызги разлетаются вокруг, воздух холодит Гарри зубы и язык, и засыхающие глаза. — Смерть! Эхо вторит ему, повторяя одну фразу снова и снова. Он перестает двигаться, и лишается носа, и чувствует, как из него вырывают трахею. «Смерть!» — кричит мангуст. «Смерть!» — вторит ему комната. Смерть. Том резко встает, пытаясь понять, что его разбудило. Он прислушивается к пространству и собственному дыханию, зевая. Темпус показал три ночи. Сверху что-то упало. В голову пришла мысль, что над ним комната Гарри. В дверь тихо постучали. Том нехотя сел на кровати. В дверь постучали еще раз, уже громче и нетерпеливее. Он открывает дверь, видя на пороге Рона. — Рон? — Он снова зевает, потирая глаза. — Что случилось? — Мистер Реддл? Не могли бы вы проведать Гарри. Он хотел было зевнуть еще раз, но осекся, с удивлением смотря на Уизли. Парень весь замотан в плед, но видно как у него дрожат руки, а ноги покрыты муражками. Видимо, ему довольно холодно. В глазах- ни намека на сон: они широко открыты. — Зови меня просто Том. Почему сам к нему не сходишь? — Гарри… не слишком доверяет мне. — Ладно, дай мне пару минут, я хотя бы оденусь. — Мне кажется, вам нужно поторопиться! Сверху вновь что-то упало, и Рон обеспокоенно посмотрел на потолок. Он в нетерпении застучал ногой и заозирался. Том вздохнул, снимая с крючка около двери шелковый халат. Сойдет. Он вышел из комнаты, плотно закрывая дверь. — Иди к себе. И постарайся поспать, Рон. — Хорошо, Том. Уизли нетвердой походкой прошел по коридору, вскоре исчезая из виду. Том же вышел из крыла, ступая на холодный мрамор зала и лестницы. Надо было хотя бы тапочки надеть. В коридоре второго этажа пахнет озоном. Дверь комнаты Гарри приоткрыта. Оттуда вновь издается стук об пол. Он стучится, но ответа не следует, и Том аккуратно заходит, сразу видя, как пара вещей слетают со стола и падают на пол. Он тихо, но спешит к кровати Поттера, видя обеспокоенную Нагайну. Та бьется своей головой об грудь юноши, пытаясь его разбудить. Том садится рядом с кроватью, осматривая Гарри. Змея ничего не говорит, лишь раз за разом пытаясь вытащить его из сна. На лбу Поттера- испарина. Брови нахмурены, а тонкие губы сжаты в полоску. Кожа бледнее обычного, со странным нездоровым оттенком. Том вытаскивает палочку, шепча «Легилименс». Чужой сон темен и пахнет кровью. Том уже видел эту комнату в воспоминаниях наследника, но она никогда не была настолько пыльная, грязная и замызганная алой жидкостью. Прямо перед ним Гарри поедает живьем что-то смутно напоминающее животное, если не считать его антропоморфной анатомии. Оно раздирает его лицо, проглатывая кусок за куском, пытаясь насытиться. Тошнота подступает к горлу, и Реддл прикрывает рот рукой, когда видит это. Темный изумруд глаз смотрит прямо на него. Лорд кидает Аваду в существо, и то распадается в пепел, исчезая из этого кошмара. — Гарри, тебе нужно проснутся. Тот даже не пытается что-то сказать или пошевелиться, и Том видит, что от шеи остался только позвоночник: все вокруг отодрано и проглочено или раскинуто по комнате. Он видит неприкрытые ничем зубы и кость носа, липкие от крови черные волосы, сливающиеся с темнотой комнаты. — Давай, Гарри. Ты сможешь проснуться. Он лишь дернул рукой, такой же обкусанной, пытаясь приподнять её и что-то показать, но у него нет пары пальцев. Реддл подходит ближе и садиться перед ним на колени. Он хочет помочь, но не может до него дотронуться. Касания- табу. Рука, дрожащая, медленно поднимается вверх, и Лорд с удивлением чувствует холод, исходящий от чужой ладони. Она почти касается его щеки, всего пара миллиметров до нее, но Том не двигается, молчит, с замиранием сердца ожидая дальнейших действий. Рука все же ложится на его скулу, и через нее на него обрушиваются страх, ужас, паника, он чувствует, как тот не может дышать, как комната плывет в его глазах, и Реддл кладет свою руку поверх, пытаясь выдернуть их обоих из чужого кошмара. Его магия вырывается из тела, пытаясь пробить странную пленку, пытаясь прорвать её, и вытащить хозяина из плена чужого сознания. У неё получается, и Том переводит дух, открывая глаза и вновь смотря на Гарри. Он все еще спит, но его дыхание выровнялось, брови наконец расслабились. Лорд позволяет себе вытащить его руку из ловушки одеяла и крепко сжать его ладонь в своей. Он устроился на стуле поудобнее, предчувствуя утреннюю боль в шее и пояснице. Свободной рукой он пригладил выбившиеся локоны на чужой голове. Этой ночью он не покинет этой комнаты.