И за все воздастся им

Рождество. День, в который по Библии родился сын Бога, царь иудейский, Иисус. Он родился в колючем сене и запахе молока, окруженный домашним скотом и людьми. Он открыл свои глаза и звонко расплакался, будто предчувствуя, какая судьба ему уготована. Он тянул свои маленькие, пухлые ручки к маминому лицу, к лицу непорочной Девы Марии, что плакала от счастья. Таинство Рождения, венец творения, когда Бог уподобил себе живых существ, позволяя тем самим создавать жизнь. Лили туманным взглядом скользит по иконе в своей комнате. Огонь медленно топит свечи, и воск стекает по кандилам, в итоге впитываясь в кроваво-красный ковёр. Теплый свет играет в отражении золотистого рисунка на серых обоях и позолоченной рамы иконы, на которой Мария кормит свое дитя. Их нимбы блестят в такт раме, и Лили кажется, что их глаза смотрят на нее с жалостью. Странная, желтая влага копится в районе их зрачков, и наконец стекает вниз. Святая картина мироточит. — Посети, Отче, дом наш… Поттер складывает руки в молитве, склоняясь на колени перед картиной. Желтые слезы капают с рамы, со шлепком падая на голое дерево пола и застывая крупными круглыми каплями. — …и удали от нас всякое лукавство злого духа… Лили склоняется ниже, почти касаясь лбом пола. Темный платок закрывает ей вид на икону. — …да придут святые ангелы и да хранят нас в мире… — Лили! Живо спускайся! Голос Джеймса иглой впивается в мозг, как впивались в христовы руки гвозди. За дверью жалобно и надрывно скрипит лестница. — …и да пребудет всегда с нами Твоё благословение. — Лили! — Через Христа, Господа нашего. Дверь открывается ударяясь об стену. Её муж гневно шагает через комнату, руки его тянутся, чтобы схватить жену за шиворот. Слезы иконы потекли красным. — Аминь. Он дергает её на себя, протаскивая за платок по полу, царапая ее белые босые ноги об жесткий ковер. Лили еще держит руки в замке, закрыв глаза, когда дверь с грохотом закрывается перед ней, и как всегда слышно, как падает икона. Гарри хмурится, листая книгу в салатовой обложке. Он нашел ее на полке: «Руководство по бытовым чарам для домохозяек». Поттер, конечно, не домохозяйка, но интересно все равно было. На первых страницах приведены типичные чары, вроде Левиосы, Люмоса и Репаро, а дальше полный разнос: заклинание уничтожения пыли, нанесения макияжа, создания укладки, зачарования кухонной утвари, очистки, сушения и пропаривания одежды, чистки и нарезки ингредиентов, варки без кастрюли, жарки без сковороды и прочее, прочее, прочее. Даже были чары, изменяющие длину и вид волос по желанию владельца на пару часов. Гарри схватил палочку, спрыгивая с кровати, на пару секунд остановившись помять босыми ногами мягкий ковер, и прошел к более свободному участку комнаты. Сегодня его подопытными будут он сам и пара особо пыльных книг. Начать решил с пыли. Пару раз он провел палочкой по горизонтальной линии, постепенно увеличивая скорость взмаха. Наконец оставшись довольным, пару раз повторил формулу. — Пульвис Диктум! Пыль слетела с книг, растворяясь в воздухе. Да и не только с книг, раз юноша слегка закашлялся, похлопав себя по груди. Он пару минут смотрел на завихрения остаточной магии, пока та не растворилась в воздухе вместе с последними пылинками. Следующим в очереди было заклинание очистки одежды. Капнув кофе на белую рубашку, Гарри повторил вертикальные взмахи, грубо держа палочку поперек себя. — Пульгатио! Пятно не поддавалось. Он не успокоился, и повторял, пока то не исчезло. — Решил перейти к практике? Поттер обернулся к лестнице, кивая. Том стоял, опершись на заборчик. — Не хочешь сегодня прогуляться? Поттер посмотрел за окно и содрогнулся, представив себя на улице. — Извини, но… Нет, спасибо. — Как хочешь. Антонин собирается в Хогсмид, тебе нужно там что-нибудь? — Ну, если можно то, наверное, сигареты? — Говори увереннее, Гарри, я не сожру тебя за твои привязанности. — Ты хотел сказать «зависимости»? — Кто знает, может тебе нравится курить не по причине привычки, а по причине любви к эстетике. — Том усмехнулся, подходя ближе и протягивая руки. — Странное у тебя понимание эстетики. — Гарри протягивает руки в ответ, и они оба скрепляют их в замок. Налаживают контакт. — Моя знакомая обожает курить только из-за вида дыма и ощущения того, как он покидает её тело. — Ого. Звучит довольно… — Интересно, да. Учитывая, где она живет, я не буду удивлен, если она скуривает по четверть упаковки в день просто чтобы успокоить нервы. Они немного помолчали, но тишина не была неловкой или некомфортной. Гарри думал, как приятно ощущать тепло рук. Том обдумывал возможность пригласить Анису и Сорена в гости. — Бетельгейзе, кстати, прислала твои вещи. — Что скажешь? — Я не был удивлен твоим выбором в сторону нескольких комплектов маггловской одежды и обуви, скажу прямо. А вот пара цветных рубашек меня удивили. — Не все же мне белое и черное носить, правильно? — С одной стороны, да, но с другой- ты уверен, что вообще будешь их надевать? Учитывая твои привычки… — Привычка формируется за 60 дней. Думаю, уж с этим я справлюсь. — Гарри белозубо улыбнулся, совсем слегка, но Лорд уже готов был умереть прямо на этом самом месте. Благо, он умеет держать лицо, и румянец выполз на скулы не так уж и заметно. — Не хочешь устроить небольшой показ мод? — Том прервал прикосновение, поворачиваясь к лестнице. — Извини, но… Не в этот раз. — Хорошо. Буду рад, если через час поможешь мне кое с чем. — С чем же? — Рождество же через неделю. Скоро должны привезти потрясающую ель, и стоило бы украсить наш скромный дом. Рон, возможно, присоединится, но он ушел по каким-то делам. Гарри усмехнулся. Скромный дом? Он пропустил новость об Уизли мимо ушей. Том постепенно стал спускаться. — Если будут силы. Тилли! Домовик с хлопком появился около кровати. Тилли поклонился, приложив руку к груди. — Тилли здесь. Чего желаете? — Не мог бы ты принести сюда одежды, которые прислала Бетельгейзе? И завари, пожалуйста, молочный улун с медом. Буду признателен. Она громко чихнула. — Холод собачий. Че ему дома-то неймется? Доставку бы заказали, ей-богу… Аниса стоит на улице в ожидании Сорена, который вдруг захотел пирожок с мясом во время их очередного кино-вечера. Пятиэтажки безлико смотрели на заснеженную улицу, в некоторых окнах мигала гирлянда и отражались картинки в телевизорах. «чел ты скоро там? холодно пиздец у меня уже походу сосульки из носа торчат как у мультяшных персонажей» Стас недовольно закуривает, переминаясь с ноги на ногу и периодически вздрагивая. Снег хрустит под ногами, и девушку подмывает слепить пару снежков, чтобы потом зашвырнуть их одному определенному парню за шиворот и в капюшон. Останавливает только то, что на нем опять ее куртка и толстовка, и не очень-то и хочется тратить силы на просушку одежды. Этого ей еще в жизни не хватало. Сегодня он спасен. «Да я скоро буду, не волнуйся. Купить тебе что-нибудь?» Стас глянула на сообщение, закатив глаза. Что за вопрос? Конечно купить. «если там есть пирожки с курицей и грибами то бери а в идеале с луком и яйцом» «а еще жопу твою желательно с экспресс-доставкой» Она не могла не написать это. И зачем только стоит на улице? Могла бы уже давно поставить чайник и греться около батареи, но нет же. Теперь это уже вопрос гордости. В замке Снежных королев не мерзнет, а тут замерзнет. Звучит глупо. «Не ворчи, а то ёжиком станешь. Скоро буду.» Точки и запятые в сообщениях ставят только лохи, вот что думает Аниса. Она так делала, когда ей было лет двенадцать и то, чтобы казаться умной и грамотной в сравнении с другими. Не то, что бы она и так не была умной и грамотной, но гордыня… Если есть Ад, то она попадет туда именно за это. И возможно еще за обжорство. А еще за долги ЖКХ, тонну не сделанной за все время учебы домашки, любовь к спиртному и, по мнению некоторых бабушек, рептилиям. Как можно не любить змей? Они же такие милашки. Особенно, когда на них надевают их малюсенькие шапочки и шляпки. Вдали наконец показалась фигура ожидаемого. Мех капюшона покачивался на его плечах. Лишь только завидев курящую девушку, он зашагал быстрее, но за несколько метров поскользнулся и упал с жалобным вскриком. — Вот ведь дурачок. Эй! Вставай давай! Стас подбежала к нему ближе, протягивая тому руку. Сорен неловко встал и опасно покачнулся. — Воу-воу-воу, парень, ты чего? — Я, походу, ногу подвернул. — Сорен зашипел, пытаясь опереться на левую ногу. — Давай, опирайся, сейчас дойдем до квартиры и быстренько тебя залатаем. Кравцки перекинул руку через ее плечо, и они медленно пошли по снегу, огибая скользкие места. Уже в квартире, Стас махнула в его сторону рукой. Камень в перстне загадочно блеснул, прежде чем выправить кузнецу ногу. — Не благодари, смерд. — Я сейчас твои пирожки сам съем. — Эй! Ты их на мои деньги купил! — Так они у меня сейчас в руках, а не у тебя. — Урыл. Стас ушла на кухню кормить Вельзевула, вальяжно прошагавшего за ней. Сорен же решил глянуть на ее последнее творение в мастерской. От длинного черного посоха разило силой. Серебрянные колокольчики блестели в свете фонарей и изредка вылетающих искр. В воздухе стоит запах пожара. На столе мастерской чистит перышки Эдгар. На его шее повязана изорванная и сложенная в линию красная ткань. Ворон гаркнул, подлетая к парню и садясь тому на плечо, загуркав. — Привет, Эдгар! Давно не виделись, цветочек. Ворон будто в подтверждение расхохлился и начал чистить уже волосы кузнеца. Тот усмехнулся, почесывая птице шею. Аниса подошла сзади, взяв Эдгара в руки, отчего ворон недовольно гаркнул. — Ах ты, поганец, кормлю тебя я, а чесаться ты к нему идешь? Никаких печенек на сегодня. — Не будь к нему так строга, он еще ребенок! — Ему почти семь! Пара рассмеялась, а ворон вырвался и опять уселся на столе, недовольно нахохлившись. Сорен перевел взгляд на посох. Казалось, что скрепы трещат от усилий удержать его на весу. Редкие искры исчезали в воздухе с кратким всполохом. — Потрясающий проводник, ты так не думаешь? — Аниса заметила его внимание. — Правда, он молчит. Я знаю, что могу понять его, но он просто не говорит. — Может, дело в его композитности? Твои произведения никогда еще не были настолько комплексными. Сожженное древо, минеральный стержень, косы волкодлака и серебряные колокольчики. Последние два должны конфликтовать, но почему-то посох весь в полном порядке. — Косы волкодлака в принципе должны конфликтовать с другими материалами. Думаю, тут уже особенности определенной особи. Я бы хотела понять хотя бы племя. — Ну, точно не то, что всегда на виду. Волосы племени Велеса просто бы сгорели из-за огненного аспекта, а Симаргла наоборот- усилили бы. — Думаешь о темношерстных? — Да. У Чернобога нет слабости к огню, у Мары слабостей нет вообще, но и особой силы она не дает. Узнать точно мы в любом случае сможем только на практике. Уже «приручала»? — Нет. Что-то всегда останавливает взять его в руки. — Посох транслирует что-то? — Я бы не сказала. Просто накатывает ощущение неприязни. Учитывая, что я делала это для волчонка, то это не такой уж и удивительный факт. Они с ним похожи. — М-да уж. Когда собираешься отдать? — На Йоль. Он ему понадобится, судя по предсказанию. Очень сильно понадобится. Мистер и Миссис Уизли шли по пустоши к кривому дому. Они ослушались приказа и теперь нервно стояли на небольшой пригорке, наблюдая за горящим в окнах светом. Кто-то ждал их снаружи, но невозможно понять кто. — Пойдем, Молли. Джинни ждет. — Ты уверен, что это Джинни? Непохоже на нее. — Не подойдем- не узнаем. У нас в любом случае нет пути назад. Голос Артура звучит блекло и пусто. Новые Узы с камнем высосали все соки, и он как никогда сильно ощущал их, будучи так близко к дому. Он чувствовал, как камень тянет его к себе, будто тянет за поводок, заставляя задыхаться. Артур знает почему: ритуал не был завершен. Он не выбрал наследника. Конечно, он может оставить все магии, и та оставит старшего у руля, но старший Уизли сам по себе не должен был быть Лордом изначально, отчего и родовой кристалл теперь ведет себя странно. За Норой медленно поднимается солнце. Лучи горящим нимбом расплываются вокруг дома, отчего человеческая тень сливается со зданием полностью. Золото небесного светила обжигает Уизли глаза, и они наконец начинают спускаться с заснеженного холма. Неприятное предчувствие чешет им затылок. Ощущение слежки усиливается, будто неизвестный хищник подобрался к ним ближе и уже вытягивает к ним когтистые лапы, будто охотник наконец поменял дробь на пулю и держит прицел на их головах. Снег комками вваливается в их обувь, в короткие ботинки абсолютно непригодные для зимы, и холод морозит стопы, заставляя их остановиться, осмотреться, покинуть это место, пока не поздно. В какой-то момент Молли судорожно вздыхает и бежит вниз по склону, бледнея и спотыкаясь об камни под белым одеялом. Она бежит вперед и падает около фигуры, и Артур слышит рыдания жены. Он медленно подходит ближе и останавливается рядом с ней. Он чувствует как тяжелеют его нижние веки от слез, но не дает им пролиться. Мертвенно-бледное лицо дочери забрызгано кровью. Ее прекрасные рыжие волосы обрезаны, от них остался лишь короткий неровный ежик и порезы на голове. Глаза Джинни слегка раскрыты и опущены, но в них нет ничего, кроме стекла и льда. Ее фигура задеревенела от холода, все еще сцепленные в замок руки не опустились, а колени примерзли к снегу. Она сидела здесь. Она ждала помощи. Она ждала их. Артур тянет руку ко рту, чтобы не всхлипнуть. Он хочет быть сильным, ради жены, ради детей, ради себя. Но Молли рыдает взахлеб, кричит от боли и смотрит, дрожаще смотрит на оледенелый труп. Он наконец опускает взгляд, лишь бы не видеть ту, которая радовала его когда-то веселыми глазами, рассказами о Хогвартсе, найденными в переулке брошенными игрушками. Джинни была его солнышком. Была его маленьким сокровищем. Его клад разрыли и обокрали. Он сам позволил этому случиться. Он понимает- это его вина. Рон смотрит на залитый кровью пол. В его руках- плотные рыжие кудри. Вокруг- его братья. Они смотрят на него с опаской, не веря, но думая. Он почти слышит, как в их головах движутся шестеренки. Билл смотрит с интересом. Его покрытое шрамами лицо иногда дергается, а само его тело дрожит и трясется. Фред и Джордж смотрят гордо. Их пыльные кардиганы лишь иногда движутся в такт сквозняку. Перси поглаживает бороду и смотрит почти с презрением. Он разросся в плечах, с которых теперь плащом падает медвежья шкура. Чарли смотрит со страхом. Драконья чешуя покрывает его руки и скулы. Они все смотрят. Рон вздыхает и выпускает хвост из рук. Вместе с ним на пол падают окровавленные ножницы. Братья вздрогнули. Они слышат всхлипывания снаружи, но не придают этому значения. — Возьмите их. — Рон падает в стул, на котором когда-то рыдала от боли Джинни. Близнецы зубасто улыбнулись и выскочили за дверь одновременно. Почему-то захотелось назвать их крысами. Билл медленно прошагал за ними, взяв с собой веревку. — Не знаю, что ты задумал, Рон. Я надеюсь лишь, что ты устроишь для нас отличное шоу. — Билл повесил за плечо арбалет и захлопнул дверь. Охота на львов началась. Рон цокнул, хмурясь. Он преподнесет Дамблдору их головы на блюдечке и позволит братьям растерзать их туши. Горностаи- хищники. А если они достаточно голодны то не прочь полакомиться и мясом их ближнего. Чарли с тревогой посмотрел в окно, наблюдая, как в плечо отца вонзается болт, как веревки удавами оплетают их тела, как в них прилетает два серых луча ступефая. Чешуя медленно втягивается, и он поворачивается к Рону. Странное безумие выражается в чертах его изможденного лица. Он уже не ребенок, его не надо воспитывать и советовать ему повзрослеть, но Чарли подмывает надавать тому пару тумаков и заставить его одуматься, заставить наконец раскрыть глаза шире на то, что тот творит. Они собрались здесь все вместе прошлым вечером. Джинни не собиралась говорить им о планах старика, и Рон сошел с ума. Каждый раз он обрезал ее волосы, которыми она так гордилась, и постепенно стал срезать скальп. Он приказал приморозить ее к крыльцу, пока она не расскажет правду. И она умерла. От холода, кровопотери и гордости Ордена. Чарли просто смотрел. Джинни никогда ему не нравилась, как и родители, но он никогда не думал об убийстве. Он и помыслить не мог, что сам будет наслаждаться этим зрелищем. Его драконья кровь кипела от жажды, и ему хотелось прямо сейчас вылизать весь пол. Он посмотрел на свои руки. Чарли становится драконом. Не все крылатые ящеры примитивны, некоторые обладают разумом и магией и способны проклясть. На такого и напоролся Чарли. Скоро жажда убийства и собственной горы золота затопит его разум, и он не сможет противиться этому желанию. Возбуждение прокатилось от его головы к самому паху при мысли о человеке в его глотке, о его вкусе, о запахе золота, камней и… Перси положил руку на его плечо, и Чарли затряс головой. — Я понимаю, что у тебя проблемы. Но тебе не обязательно при этом улыбаться, как последний маньяк. Перси прав. Чарли ослабил мышцы лица и вздохнул. Ему стоит уйти в свою спальню и справиться с эрекцией. Рон все еще смотрит в никуда. Братья даже понять не могут о чем тот думает. Тяжелые шаги попеременно с быстрыми и легкими прозвучали на лестнице вместе с глухими ударами. Самый младший встал, отряхнулся и открыл дверь. Чарли уловил его мысли даже без легилименса: он будет пытать их долго, и разрешит умереть только выведав все секреты отравившего их жизнь старика.