220 вольт

      Петра расхаживает по спальне. Всё стандартно-стильно: двухместная кровать, шкаф для одежды, комод, полка с различными мини-гаджетами, созданными умелыми руками механика. По бокам от компьютерного стола размещены голографические экраны. Даже здесь супергерой трудится на благо целого мира.       Из шкафа девушка достает белую мужскую рубашку и быстро переодевается, пока отец не зашел в комнату без стука. Ему не требуется ничье дозволение: ни дочери, ни команды, ни властей. Он сам принимает решения.       Платье остается висеть на спинке эргономичного кресла. Петра отходит обратно к шкафу и отодвигает дверцу. Там висит зеркало в полный рост. Зорким взглядом девушка осматривает себя. Отдельные блестки застряли в волосах. Тоже не помешало бы принять душ, но позже, учитывая, что в доме две ванных комнаты.       Она бесцельно обходит довольно-таки уютную спальню, выглядывает за окно, любуясь видом на сад с декоративным фонтаном. Не отличить от типичного загородного особняка бизнесмена.       С первого взгляда не сказать, что это дом Железного человека, оснащенный по последнему слову техники. На входе в дом установлена скрытая панель, чтобы никто из посторонних не совал свой любопытный нос, куда не следует.       В рабочих комнатах, из соображений безопасности, однозначно, установлены камеры наблюдения и всё происходящее фиксирует П.Я.Т.Н.И.Ц.А. Петра завершает обход и ложится на краю кровати. Диалог с выпившим человеком по определению не выйдет конструктивным, он ничего не вспомнит наутро, поэтому ждать бессмысленно.       Полоска света освещает часть комнаты. Дверь бесшумно закрывается. Петра шевелится, но не просыпается — умаялась на вечеринке. Для нее публичные мероприятия — каторжный труд. Тони подходит с другой стороны кровати и забирается на свободную половину. Матрас под его весом прогибается.       Девушка снова ворочается, что-то неясное бормочет во сне. Простынь собралась комком и частично свисает с постели. Низ рубашки задрался, оголяя бедра. Ей снятся отнюдь не умиротворяющие, залитые солнцем луга. Рот волнующе приоткрыт, дыхание сбивчивое, веки трепещут, пальцы подрагивают.       — Тони… — сладострастно шепчет она и перекатывается на живот. В этот момент Петра распахивает глаза.       — Я был на высоте?       — Прекрати паясничать, — хриплым после сна голосом бубнит девушка. — Сколько я спала?       — Около часа.       — Разве ты не должен быть в своей комнате? — она хмурит брови, когда мужчина удобно пристраивается на кровати. Влажная передняя прядь прилипла ко лбу, футболка вся промокла от воды, штаны подозрительно слабо подвязаны шнуровкой.       — Что? На мне где-то грязное пятно?       — Ты выглядишь моложе.       — Чудодейственный контрастный душ, — зевает Тони, закидывая руки за голову. Повинуясь какому-то неведомому порыву, Петра касается груди отца. Плавными движениями она водит ладонью, ощущая под пальцами стальные напряженные мышцы.       — С огнем играешь.       Паркер, она же мисс Старк, взволнованно сглатывает, продолжая увлекательное занятие — изучение его тела. Ладонь нежно скользит по торсу. Прикусывая губу, девушка вонзает ноготки и слышит, как отец шумно выдыхает.       Ему нравится.       Тогда она поступает смелее, опуская руку ниже — к поясу. Внезапно Тони подминает ее под себя и нависает так близко, что прядь падает ей лицо.       — Доигралась.       Люди меняются, но старые привычки остаются. Распутника исправила бы строгая жена, такая, как Пеппер, да отношения дали трещину. Кто-то из них двоих всё окончательно испортил. Петра готова поклясться, что вина лежит на ее отце.       А она — под ним.       Тони поднимает руки дочери и, удерживая их прижатыми к постели, коленом раздвигает ноги. Это какой-то сюр. Наваждение. Ибо Петра не сопротивляется реакции своего тела, покорно подпуская его ближе. Внизу живота ноет от ощущения пустоты.       Губы властно завладевают ее губами, лишая последнего шанса на спасение…       Телефон издает сигнал. Петра вздрагивает и садится. Всё плывет. В первую секунду она пытается сообразить, где находится. Во вторую — фрагменты эротического сна с ее участием и родным отцом вспышками всплывают в голове. Ситуация уже доходит до критического уровня.       «Куда пропала? Меня атакует Кира. Спасите, помогите», — читает она сообщение от Эдди. Двадцать минут назад пришло еще сообщение — от Гарри: «Ты уехала, не попрощавшись. Всё хорошо?»       — Проклятье, — шипит Петра, лихорадочно набирая друзьям ответ. Сообщения улетают, и девушка валится на кровать.       Это был просто сон. Не пророчество или видение будущего. От накопившегося стресса приснится и не такое. От течки до течки у Паркер нет постоянного партнера для секса, приходится терпеть. С группой альф после той вакханалии она связь не поддерживает. Они не интересуют ее, не вызывают того волнения на грани экстаза, которое испытывает всего с одним человеком — со своим истинным.       В дверь стучат. Петра удивленно моргает. После разрешения войти в спальню проходит Марк, кто бы сомневался, версии 69.       — Жду тебя в комнате напротив, — обращается Тони к ней посредством брони механическим голосом через динамики.       — Иду.       Петра приглаживает растрепанные после сна волосы и считает до пяти, отгоняя остатки сна. Кожа горит от фантомных прикосновений и поцелуев.       — Спокойно, — приказывает она себе.       Но сердце не унять.       «Ты любишь меня?»       Отголоски оргазма, достигнутого длинными пальцами отца в зачуханном туалете кафе, чувствуются так явственно, что ноги Петры подкашиваются. Она опирается на стол и почти грудью ложится на его поверхность, не в состоянии справиться с дрожью в коленях.       «Шире, девочка моя, шире».       Как же зверски сильно Петра желала впасть на несколько дней в беспамятство с истинным, не думать ни о чем, только трахаться, трахаться и снова трахаться. Чтобы он жестко вдалбливал ее в матрас до сладкой саднящей боли везде, где побывал его член.       «Ты спрашивал, люблю ли я…»       «Забудь. Просто забудь».       Не глупо сопротивляться чувствам. Кто-то из них обязан быть рациональным и мыслить здраво, что не всегда люди имеют право любить, кого хотят. Есть правила, законы, которые нельзя нарушать.       — Тебе идет моя рубашка.       Не просто какая-нибудь рандомная. Именно его.       Петра в изумлении осматривается по сторонам. Комната выдержана в нейтральных персиково-коричневых и белых тонах. Искусственные цветы придают жизни полупустому помещению без элементов декора.       — Что успел сделать, — как бы оправдывается мужчина.       — Ты… сам занимался ремонтом?       — Откуда удивленный тон? Это не трудно, — Тони скрещивает руки на груди и отступает от шкафа. — Гардероб подобран. С размером не прогадал. Наряды есть на все случаи жизни: на учебу, на работу, на прогулку, поход в кино, на дни рождения, вечеринки, Рождество. Сочетай на свой вкус.       — Не знаю, что сказать, — девушка просматривает одежду на вешалках. За двадцать лет у нее не было столько нарядов, сколько сейчас в доступе.       — Ты не принимаешь мои подарки, так что я готов к отказу, малышка.       — Это ли не предлог съехаться?       — В доме есть комната для особых дней, — изображает он воздушные кавычки. Петру бросает в жар. Она догадалась, о каких идет речь. — Расслабься, она не для нас. Ты будешь в полной изоляции, в обустроенном помещении с туалетом, ванной и кухней-гостиной. Всё включено, как говорится. Запасов продуктов хватит до конца периода течки.       — Тони…       Она редко называет его «отец», еще реже — ласковым и любящим «папа».       — Я ценю твою заботу.       Но обнять не подходит.       — Это мой долг. Я твой отец или кто? — небрежно бросает мужчина. Он одет почти так же, как в ее сне. Зачем сексуализировать его образ: внешний вид или роскошный образ жизни, если Тони Старк по факту и есть ходячий соблазн?       Силясь не наброситься на него первой, Петра занимает кровать, к счастью, одноместную, и укрывается тонким одеялом.       — Доброй ночи.       Тони медлит с уходом, будто собираясь что-то добавить, но по итогу недосказанное повисает в загустевшем воздухе, из-за чего девушка начинает задыхаться.       — Доброй.       Когда за ним закрывается дверь, Петра делает глубокий вдох, зарывается лицом в подушку и громко кричит.

***

      Утро сопровождается головной болью и гулом в ушах. Разрядка пальцами помогает девушке прояснить мысли. После принятия наспех душа она спускается в столовую. Возле плиты возится отец. Почти идиллия в семье, если бы непроходящее сексуальное напряжение между ними.       — С добрым утром.       — С добрым, — отзывается Петра, присаживаясь за стол. Неловкое молчание. Разговор с чего-то нужно начать. Главная их проблема разрастается, накапливается как снежный ком, грозя обвалиться лавиной.       — Сделаем вид, что ничего не было?       — Хорошо бы.       Тони раскладывает завтрак по тарелкам, наливает ананасовый сок. Кира как-то поделилась с коллегами действенным средством для усиления потенции и приятного вкуса спермы ее любовников. Дамы взяли совет знатока на вооружение. А совпадения со Старком не случаются. Выбор из обширного ассортимента соков был сделан умышленно.       — С кем-нибудь встречаешься?       Она чуть не роняет вилку.       — Я тебя оскорбил этим вопросом? Родитель имеет право знать, с кем спит его ребенок.       Слышать от него такое жутко странно. Неправильно. Роль отца для взрослого ребенка ему не подходит. Появись у него на свет дочь от Пеппер и она не была бы ему предназначена судьбой, всё сложилось бы иначе.       — Нормальность не для нас.       — Было бы чему удивляться, — криво улыбается Тони, принимаясь завтракать. — Приятного, малышка.       — Я рада, что мы стали видеться чаще и общаться, — Петра кладет в рот кусочек бекона с яичницей. — Вкусно, — и запивает соком. — Ты не пробовал усилить действие блокаторов, основываясь на особенностях моего организма? Они не окажут пагубного влияния.       — Допустим, лекарства — не пустышки. Они не панацея от того, кто ты есть по сути. Сущность не поменять. Удачи в дальнейшем идти против природы, — мужчина салютует ей стаканом и с циничной ухмылкой отпивает сок.       — Ты отвратителен.       — Тем, что сказал правду? Обижайся.       Померещилось, что завтрак пройдет без препирательств. Он не сдается, лишь напирает.       Жизнь без совести — сказка.       — Кто этот Эдди Брок?       — О нет, ты не полезешь в мои отношения с друзьями! — она кидает салфетку и со скрежетом отодвигает стул. — Не вздумай связываться ни с Эдди, ни с Гарри. И раз уж на то пошло, я буду спать со всеми, кто мне понравится: с альфой, с человеком — неважно. Не тебе учить меня морали. В моем возрасте ты вытворял…       — Максимальное количество?       — Что?       — За течку. Сколько их было? Двое? Трое? Десяток?       — Пошел к черту! — вспыхивает Петра от негодования и уходит в свою комнату переодеваться. — Ноги моей здесь больше не будет.