Стань звездой моего рока

Jose Gonzalez — Stay Alive

      Не успел Стэн сделать шаг по вычищенному до блеска паркету кофейни, как воцарившаяся суета подхватила его и завертела, словно торнадо. Вот только до него дошел смысл одного заданного вопроса, как со всех сторон доносились все новые и новые. Стефани тут же, перецепившись о выступающий над полом порожек, подлетела к ним, подхватив руку Билла и усаживая его на стоящий рядом стул, Ричи накинулся с вопросами, взволнованно рассматривая их лица, а третий парень, которого Стэн вообще впервые видел, непонимающе смотрел на все, что происходит, пока Стеф не приказала ему сбегать за аптечкой и антибактериальными салфетками. Этот балаган ужасно давил на разболевшуюся голову и вызывал неподдельное раздражение. Хотелось закричать, чтобы все резко перестали бегать туда-сюда и разводить панику. К тому же, при виде обескураженного Билла, который испуганным взглядом бегал по тройке незнакомых лиц, Стэн все больше осознавал, что ребята перегибают палку и неоправданно сильно нервничают. — Да хватит! — не выдержав, прикрикнул Стэн, приковывая к себе сразу все взгляды. Суета резко стихла, и только из рук Стеф с грохотом вывалилась какая-то бутылочка. —Чего вы так носитесь, словно кровь никогда не видели?! У меня язык то всего один, а я не успеваю даже понять ваши вопросы, не то, что ответить на них! Я понимаю, что мы тут ввалились, как снег на голову, перепугали, но давайте немного поумерим всеобщую толкучку и спокойно во всем разберемся?       Стэн, не дожидаясь хоть чьего-то слова в ответ, тут же направился в уборную для персонала, чтобы побыть одному, а заодно сполоснуть лицо холодной водой и наконец-то смыть с себя засохшую кровь. Его жутко трясло, и только сейчас он понял насколько, ведь все это утро он старался держать эмоции в уздечке и не показывать своего настоящего состояния: ужаса, гнева, непонимания из-за недомолвок, беспокойства и накатившей на него самого паники. В голове все еще свежими воспоминаниями всплывали удары, смазливые лица тех неизвестных людей и мерзости, которые они говорили. А еще вид напуганного Билла, который, казалось, был вообще где-то не здесь, не в том закоулке с поваленными деревянными стульями, а далеко в себе, не ощущая того, что происходит. Возможно, Стэн ошибался, ведь он видел этого человека впервые, а он, может, всегда такой отстраненный и потерянный, но настолько загнанного и беспокойного взгляда он еще ни разу не встречал. Билл будто бы все те недолгие несколько часов, что они друг с другом знакомы, пытался найти подвох или любой другой повод для недоверия, а Стэн все не мог понять, почему. Неужели он выглядит как тот, кто может причинить вред или обмануть? Или дело все-таки было не в нем?       В круговороте этих вопросов Стэн не заметил, как вода в кране начала течь, и руки коснулись ледяной струи. Только когда эта вода обдала лицо холодом, он вздрогнул и будто вернулся обратно на землю. На белой керамической раковине стали появляться сперва красные капли, а потом и вся она окрасилась бордовым цветом. Стэн поднял усталый взгляд на зеркало и гулко выдохнул. Вид его не обрадовал. Губа опухла еще больше, на щеке было много маленьких ссадин, поверх которых еще и начал проявляться большой синяк. Под глазами виднелись мешки от недосыпа, и именно эта деталь на лице вызвала наибольшую досаду, ведь именно сегодня Стэн и хотел хорошенько выспаться. Он грустно усмехнулся, вспоминая истинную причину, почему ушел из дома Ричи сегодня утром, которую решил другу не озвучивать. В голову резко ударил звон сегодняшнего телефонного звонка и яд голоса матери в трубке, заставляя тут же скривиться: — Стэнли, ты очень разочаровал отца и меня своим отсутствием сегодня на ужине. Он собирался обсудить с тобой рабочие вопросы и твое опоздание в офис. Где ты сейчас?! Уже три часа ночи, если ты вообще смотришь на часы. Твой отец злится. Если ты не явишься домой к восьми, то вне работы вообще нигде, кроме дома, находиться не сможешь! Мистер Девидсон будет сопровождать тебя на машине по дороге на работу и с работы тоже. Тебя в любом случае ждет серьезный разговор! Мы уже говорили на тему твоего ветреного поведения, и <i>какие меры мы предпримем, если ты не возьмешься за голову и не станешь работать как порядочный человек. </i>       Весь этот длинный монолог заставлял чувствовать себя жалким ничтожеством. Стэн, прекрасно зная, что он уже довольно взрослый и, по сути, имеет право распоряжаться своим временем как захочет, все равно ощущал себя перед родителями маленьким провинившимся ребенком, которому изо всех сил хочется загладить вину. В голове все никак не укладывалось, чем он заслужил такое положение в своей семье. Неужели они правда такой ужасный и невыносимый, что такое отношение — единственный способ существовать рядом с ним? Но ведь Ричи же как-то дружит с ним много лет и при этом является самым понимающим и хорошим человеком в его жизни. Или и родители на самом деле не тираны, просто они так заботятся о нем и переживают, а он сам выдумал себе это несусветное зло? Все эти мысли взрывали голову, резко захотелось сбежать, исчезнуть, раствориться — да хоть что-нибудь сделать, лишь бы не оставаться больше наедине с неуверенностью того, что из себя вообще представляют собственная жизнь, он сам, его окружение, дом и семья.       Но Стэн всего лишь человек и тогда, в доме Ричи, исчезнуть или раствориться возможным не представилось, зато сбежать было вполне в его силах, поэтому он решительно поднялся на ноги и убрал в карман телефон, из которого минуту назад лились яростные слова матери. Мельком он взглянул на давно уже заснувшего Ричи и улыбнулся. Одеяло на нем немного сползло ниже груди, заставляя ежиться от легкого ночного холодка, и Стэн быстрым движением поправил его. Тихонько, чтобы не разбудить друга, стал переодеваться из домашней одежды в то, что имелось под рукой. Большая черная футболка показалась слишком легкой для пасмурной погоды, поэтому поверх нее он надел темную джинсовку.       Когда Стэн выбежал из дома во двор, на улице веяло прохладой. Он не знал, куда собирается пойти, как долго будет бесцельно бродить по асфальтным дорожкам, как вообще возвращаться потом домой, и что его там ждет. Наверное, то же, что и обычно: крик, ссоры, удары, слезы и ощущение собственной никчемности. Он вдруг словил себя на мысли, что даже мерзнуть на улице, мокнуть и дрожать от холодного ветра ему приятнее, чем возвращаться домой.       На душе было тяжело. Холод все так же пробирал до костей, а покрапывающий дождь, словно небесные слезы, зазывал плакать вместе с ним. — Как же меня все это заколебало, когда это уже кончится?! — Стэн прошипел это совсем тихо, сглатывая слезы и сжимая кулаки. Он не знал, что подразумевает под словом «это», просто так захотелось обобщить все, что не давало покоя. — За что это все? Что я сделал? Что я такого сделал?!       Эти вопросы в никуда так и висли в воздухе без ответов. Эмоции рвались наружу, но глубокими вдохами Стэн заталкивал их внутрь, словно что-то запрещенное. Нельзя, нельзя, нельзя, чтобы кто-то видел или слышал. В голову снова и снова врывались презренные голоса родителей, заставляющие сцепить зубы и перекрыть доступ слезам и чувствам: «Ты еще не знаешь, что такое боль, Стэнли». «Что ты хочешь показать своими слезами? Хватит давить на жалость!». «Если сейчас же не закроешь рот…»…       Фраза в голове вдруг оборвалась неуверенным стуком в дверь уборной. Стэн слегка потряс головой, возвращаясь в реальность, и заметил, как дверь приоткрылась. — К тебе м-можно? — Билл выжидающе смотрел на него с легкой улыбкой на лице, но, заметив растерянный и плывущий взгляд Стэна, вдруг встрепенулся, — С тобой все х-хорошо?       Хорошо ли? Стэн не знал, что ответить, ведь по голосу наверняка заметно, что вообще ничего не хорошо, а как раз наоборот — отвратительно, ужасно, невыносимо. Постояв секунды две в размышлениях, он просто кивнул, тут же снова окуная лицо в ледяную воду. Нужно было как-то прийти в себя после внезапного налета воспоминаний. — Да, все хорошо. — Ну… ну ладно. Просто ты выглядишь немного г-грустно, еще и кричал т-так громко. — Просто устал очень, не бери в голову. — Стэн нахмурился, но тут же поймал растерянный взгляд Билла и смягчился, — Я не люблю суету, это раздражает, поэтому и вспылил. Больше не буду кричать.       Билл едва заметно кивнул, тут же начиная споласкивать лицо. Засохшая кровь долго не хотела отставать от кожи, поэтому местами приходилось шкарябать щеки и подбородок, чтобы их отмыть. Стэн уже давно закончил со всем этим, но выходить из уборной все равно не хотелось. Наверное, он все-таки обидел ребят своей выходкой, а если не обидел, то заставил встревожиться еще больше, потому что их забота и ожидаемое волнение совершенно не заслуживали такой реакции. Стэн разочарованно скривился, понимая, что опять выместил все скопившиеся эмоции на друзьях, и вдруг почувствовал у себя на плече руку. — Не п-переживай, они все понимают. Просто волнуются за т-тебя. Они ведь не знают того, что п-п-произошло и уже наприд-думали себе не пойми чего. Я рассказал им вк-кратце, чтобы не паниковали, заодно мы с ними познакомились. — Спасибо, — только и смог сказать Стэн, благодарно глядя на Билла.       Впервые за все их недолгое знакомство он видел его без кровавых пятен на лице, и без них он стал выглядеть совсем невинно. Его мягкие черты лица и грустные зеленые глаза приманивали взгляд, а темная челка то и дело непослушно спадала на лоб. Билл тоже не отрывал взгляд от Стэна, иногда наклоняя голову в сторону. Казалось, они бы так и смотрели друг на друга — бесконечно долго и внимательно, если бы дверь уборной снова не распахнулась — на этот раз без единого стука или предупреждения. — Ой, извиняюсь, что прервал игру в гляделки, но… — Эдди на секунду задумался, нахмурившись, и указал ладонью на Стэна, —тебя ведь Стэн зовут, верно? Так вот, Стеф попросила передать, чтоб ты пошевеливался, потому что твои раны она еще не обрабатывала, а она, между прочим, очень волнуется и хочет надрать тебе задницу за то, что снова нашел на нее приключения, — сказал Эдди поучающим тоном и поцокал языком, покачивая головой вправо-влево.       Стэн исподлобья зыкрнул на него, раздраженно прошипев: «Сейчас!». Эдди лишь хмыкнул, развернулся и пошел обратно к ребятам, попутно крича им: «Что-то он у вас совсем агрессивный!». — Кто это, блин, вообще? — Стэн задал этот вопрос скорее в пустоту, чем Биллу, который все так же стоял рядом, сжимая его плечо, но неожиданно он дал на него ответ: — Это Эдди, он с-стажером здесь работает первый д-день. — В таком случае, какой-то он си-и-ильно наглый для первого рабочего дня… — Закатив глаза, протянул Стэн, но тут же махнул рукой и улыбнулся Биллу, — Пойдем? А то от Стеф мне и правда достанется, уж ее-то недооценивать не стоит. Ты, кстати, как? С ногой все нормально, или там уже травмпункт нужен? — Н-нормально все, — Билл усмехнулся, — Стеф с-сказала, что это даже не ушиб, и, вероятнее всего, ногу просто продуло холодным воздухом от земли, когда я в отк-ключке лежал. Она помазала мазью и наложила п-повязку, чтобы подержать ее в тепле. Болит уже меньше. — Ну, тогда хорошо, скоро совсем пройдет, — Стэн подмигнул ему и первым вышел из уборной.       Вернувшись в зал, Стэн молча приземлился на стул, тут же окунаясь в заботливые прикосновения Стефани и запах всяких заживляющих мазей. Стеф была все такой же взволнованной, но уже не так сильно паниковала и суетилась— это немного сбавило накал обстановки. — Прости. — тихо сказала она, проводя ватным диском по его локтю, — Я переволновалась, как всегда, и развела кипиш. Я не хотела, просто испугалась. — Это ты прости. Я… я не должен был кричать на вас. — Стэн сжал ее руку в своей и виновато посмотрел ей в глаза. — Ничего страшного, я понимаю. Я бы тоже хотела наорать на кого-то, если бы какие-то отморозки меня так отлупили, еще и в таких неравных силах… Как это вообще получилось? Билл в общих чертах рассказал, но мы толком ничего не поняли. — Опа, новые подробности утреннего инцидента, интересно! Люблю драки, особенно с захватывающей предысторией! — Эдди заинтересованно взглянул на Стэна, но ответного энтузиазма не получил. — Эдди, заткнись! — Хором прикрикнули Стеф и Ричи и тут же повернулись к Стэну и Биллу, который неуверенно сел на стул рядом.       Стэн замялся, не зная, с чего начать рассказ об их «утреннем инциденте», как выразился Эдди. Он переглянулся с Биллом и понял, что тот в такой же растерянности. Глубоко вздохнув, он попытался собраться с мыслями и начал историю уже с драки, пропустив, конечно, часть со слезами и разговором с мамой, который все еще отзывался болью в сердце. Во время его длинной речи никто не издавал ни звука — то ли не знали, что сказать, то ли боялись прерывать поток информации, который пытались выбить из Стэна все утро. Но как только Стэн дошел до телефонного звонка Ричи у аптеки, последний нервно усмехнулся, раздосадовано прошептал, задерживаясь взглядом на побитом лице друга: «И он еще мне говорил, что с ним все нормально…». — Ну, в общем-то, все. Потом мы просто шли к вам в кофейню, а по дороге я рассказывал Биллу про конкурс, — Стэн пожал плечами и откинулся на спинку стула. — О, а что за конкурс? —оживился Эдди, с любопытством поглядывая на всех присутствующих. Стэн неосознанно отметил про себя, что взгляд Эдди так и лучился нескрываемым лукавством, зато улыбка была невинная, будто обманка. — Тот же вопрос. Впервые слышу о каком-то конкурсе. — Стефани непонимающе уставилась на Стэна, склонив голову на бок. — О, кстати, о конкурсе мы с тобой, Стеф, и хотели поговорить! — в разговор вклинился Ричи, тут же пододвигаясь ближе к подруге, — В моем университете проходит масштабный музыкальный конкурс, возможности — сногсшибательные, а призы — и того лучше. Мы со Стэном хотим собрать группу в жанре хард-рока. Желаемый состав, наверное, базовый: соло, бас, вокал, ритм и ударные. Ну, и вот хотели у тебя спросить, может, попробуешь с нами? Ты же играешь на гитаре. И есть ли у тебя вообще какие-то знакомые музыканты? Мы могли бы сыграться, если хочешь, времени еще достаточно!       Стеф изумленно уставилась на друзей, а ее глаза загорелись азартным огнем. По ней было видно, что она уже согласна, без всяких условностей, но все равно давать словесную оболочку своему согласию пока не спешила. — Та-а-ак…— задумчиво протянула она, — и какую роль я во всем этом движе буду выполнять? Когда репетиции? — Ну, репетиции нужно составить, учитывая график всех участников группы, а баса и ударных у нас еще даже в планах нет, — продолжал Ричи, — потому что из знакомых никто на этих инструментах не играет. Соло гитару возьмет на себя Стэн, а я буду на вокале. К тому же, если понадобится, я владею клавишными. Но ритм-гитара… — Я с радостью! — Стеф восторженно подпрыгнула со стула и захлопала в ладоши, прервав Ричи, — Я с самого детства мечтала выступать, а тут еще и со своими самыми лучшими друзьями, сдуреть можно! Мы так здорово сыграемся, я уверена!       Ричи и Стэн смущенно переглянулись, но сентиментальный порыв Стефани прервал ошарашенный вопрос Эдди: — Охренеть, вы что, реально все музыканты!?       Все трое непонимающе переглянулись и синхронно кивнули. — Видимо, это мое пожизненное проклятие — встречать на своем пути одних рокеров… — Эдди спрятал лицо в ладони, но тут же резко встрепенулся и, хитро улыбнувшись, протянул, — Хотя-я-я… в решении вашего вопроса я мог бы быть очень полезен. — Что ты имеешь в виду? — Стэн недоверчиво сощурился, — Ты на чем-то играешь? Или знакомые есть? — Не-е-ет, я музыкальные инструменты и в руках никогда не держал, — Эдди рассмеялся, — Просто, по чистой случайности, меня окружают одни музыканты. Моя сестра круглосуточно брынчит на бас-гитаре, а лучший друг выносит мозг барабанами. В этой тусовке мне остается только отчаяться.       Как только Эдди закончил говорить, Стэн и Ричи, казалось, одновременно поверили в судьбу и знаки свыше. Они радостно переглянулись, не в силах поверить, что их самая большая проблема с организацией состава группы может решиться так просто. — Так… ты можешь нас с ними познакомить или дать номера телефонов? — Ричи заглянул Эдди в глаза, думая, что тот предложит какой-то ультиматум, но его ответ приятно удивил. — Да, конечно! Почему нет? Я буду счастлив, если моя сестра-домосед перестанет круглые сутки торчать в нашей комнате и будет играть в другом месте… к тому же, — Эдди вдруг стал серьезным, — у нее действительно здорово получается, и ей пора расти выше трыньканья в никуда. — Отлично! Ты не представляешь, как сильно нам помог. — Стэн благодарно взглянул на Эдди, придвинулся к нему поближе и достал из кармана телефон, — Диктуй номера, я созвонюсь с ними и, если согласятся, устроим встречу. — Оу, записывать номер моей сестры — бесполезное занятие. Она почти никогда не берет трубку телефона, а если и берет, то, услышав незнакомый голос, может послать куда подальше и сбросить, — Эдди приложил руку к шее и смущенно улыбнулся, — она у меня странная. С ней я поговорю сам. Эта коза ужасно упертая, но я уже знаю к ней подход. Запиши пока только номер Бена. — Без проблем, — усмехнувшись, Стэн уже разблокировал телефон, как вдруг нахмурился. Это имя показалось ему смутно знакомым, но никак не удавалось вспомнить, где же он его слышал, — Все, записываю.       Эдди кивнул и начал диктовать цифры. — Подпиши контакт «Бен Хэнском». — Подожди… как подписать? — Бен Х-э-н-с-к-о-м, — Эдди продиктовал фамилию по буквам, но тут же, прищурившись, посмотрел на Стэна, который ударил себя по лбу ладонью, — Что-то не так? — Как тесен мир! — Стэн задумчиво хмыкнул и улыбнулся,— Я уже косвенно с ним знаком, оказывается. Бизнес-компания моего отца сотрудничает с компанией, где Миссис Хэнском работает креативным директором. Мы видимся с ней почти каждую неделю для обсуждения стратегий продвижения бренда и прочей скукотищи, а вчера я виделся с ее сыном, Беном, — он подвозил ее до работы по пути, вроде бы, на репетицию… или еще куда-то. — Точно! — Эдди изумленно уставился на Стэна. — У него есть знакомые музыканты-любители, они часто собираются в гараже, чтобы поиграть. Вчера он поехал туда после того, как подвез меня на собеседование. — Я еще вчера заметил у него на спине сумку с барабанными палочками. Обалдеть, вот и не верь после этого в знаки судьбы, да? Слушай, а как зовут твою сестру? Может, я и ее знаю откуда-то. — Беверли Марш. Вряд ли ты слышал о ней, у нее толком и друзей нет, к тому же она еще школьница — учится в выпускном классе. — Я знаю Б-бев. — Неожиданно проговорил Билл, обращая на себя внимание, — Мы с ней од-дноклассники. Она, п-правда, редко со мной разговаривает, поэтому мы не общаемся. — Пф, я не удивлен! — воскликнул Эдди, закатив глаза, — Я иногда сомневаюсь, что у нее вообще есть язык. А если она и соизволит что-нибудь сказать, то это будет очередная колкость. — Я смотрю, вы с ней не особо ладите? — спросил Ричи. — С ней сложно, — Эдди пожал плечами, — она будто бы ничего не хочет рассказывать, даже когда ей очень плохо, просто зарывается в угол комнаты, врубает свою адскую музыку и молчит, совершенно ничем не делится. — Ты будто сейчас обычный день Стэна пересказал, — Ричи с укором взглянул на друга. — Эй! Не правда, я же с тобой разговариваю, да и в тяжелые моменты делюсь с тобой переживаниями. — Да ну! — Ричи усмехнулся, но совсем невесело, — Ты не делишься и половиной того, что чувствуешь. Просто скажешь что-нибудь, в общих чертах, доказать, что все под контролем, а на деле ничерта все не под контролем! Твоя скрытность и желание все делать самому до добра не доведут, и в этом тебе никакая музыка не поможет. Я не буду из тебя ничего выпытывать, потому что ты все равно не рассказываешь, но я не верю, что сегодня ты действительно пошел с утра просто прогуляться и свежим воздухом подышать. И меня раздражает то, что ты не говоришь мне правду. — Хорошо, и какую же правду ты хочешь услышать?       Стэн начинал закипать. Он ненавидел, когда Ричи пытался докопаться до того, чем совершенно ни с кем не хочется делиться. У него, как у лучшего друга, конечно были привелегии на более личное и сокровенное, но Стэн все равно предпочитал разгребаться в своих проблемах самостоятельно, а такие допросы лишь раздражали. — Хоть какую-нибудь, Стэн. Я… — Ричи хотел уж было выдать целую тираду, но Стефани резко встала, отвлекая внимание, и подбежала к барной стойке. Тоже самое через секунду сделал и Эдди.       Дверь кофейни открылась, внутрь зашли первые утренние посетители, и Стэн мысленно сказал им «спасибо» за то, как вовремя пришелся их визит. Ричи устало вздохнул, коснулся плеча друга и прошептал: «Мы об этом еще поговорим». На эти слова тот лишь закатил глаза. Он не понял, зачем Ричи поднял эту тему именно сейчас, при других людях, ведь ничего страшного в данный момент не случилось, а байка об утреннем желании «подышать свежим воздухом» хоть и не звучала очень убедительно, но, казалось, не подавала поводов для волнения. В любом случае, Стэн надеялся, что к этому разговору они больше не вернуться. — Стэн, я, н-наверное, домой пойду? — Билл неуверенно взглянул на него, — Мне нед-далеко здесь, дом на углу за с-супермаркетом, а нога уже н-не болит почти, раны все Стефани обработала… — А? Да, хорошо… слушай, я тоже собираюсь уходить, подождешь меня минутку? У меня дом в той же стороне, можем вместе пойти. — Стэн улыбнулся и тут же добавил, — Если хочешь. — Конечно, д-давай.       Стэн подбежал к барной стойке и постучал пальцем по деревянной поверхности, привлекая внимание Стефани. Она в два шага оказалась рядом и вопросительно на него посмотрела. — Стеф, у меня к тебе просьба —посмотри по своему графику, когда тебе удобны репетиции. И Ричи передай, пусть тоже самое сделает. — Нет проблем! — Стефани подмигнула ему, но заметив, что Стэн направляется к выходу, нахмурилась, — Эй, ты что, уже уходишь? — Да, мне и самому уже идти надо, дел невпроворот, и с Биллом до дома пройдусь, а то мало ли эти придурки совсем с ума сошли и подкараулить решили, всякое бывает. — Ну-ну, раз такое дело, иди…— Стеф заговорщецки улыбнулась и добавила, — Как-то вы быстро с ним спелись. — Ну, знаешь, искать место, чтобы смыть кровь, и прыгать вместе по всему городу — очень сближающее занятие! — Стэн рассмеялся, — Все, пока, увидимся еще. — Пока, защитник ты наш, — Стеф рассмеялась в ответ, порывисто обняла его на прощание и вернулась за барную стойку.       Стэн, хмыкнув, посмотрел ей вслед, попрощался кивком с Ричи и Эдди, которые оживленно о чем-то говорили, и подошел к Биллу — тот уже ждал его у входной двери. — Ну что, пошли? — с улыбкой сказал Стэн. Билл кивнул и пропустил его вперед.       Солнце к утру вовсю разыгралось, лучи приятно щекотали щеки. Лишь ветер все еще был сырым, но уже не сильным. Присутствие осени было заметно только по опавшим листьям, разложившимся золотистым ковром на дорожках, в остальном же было ощущение тепла.       Шли молча, каждый был погружен в какие-то свои мысли. Говорить совершенно не хотелось, ведь безмолвие не ощущалось тяжестью, наоборот — было приятно слушать осеннюю симфонию окружающих звуков. Но спокойствие субботнего утра совсем не вязалось с тревожной мыслью о возвращении домой, ведь и тому, и другому одинаково не хотелось туда идти. Стэн грустно вздохнул и, сам того не ожидая, озвучил: — Так не хочу возвращаться домой.       Билл остановился и понимающе на него посмотрел, ведь сейчас в голове у него вертелось тоже самое. Он остановил взгляд на глазах Стэна и с тревогой заметил, сколько страха и безысходности в них таится. Понимал, что у него и у самого так же, ведь оставалось около десяти минут до того, как он услышит безэмоциональный голос мачехи, которая даже не обратит внимания на побитое лицо и спросит: «Где ты был?». Потом он коротко ответит что-нибудь, и про него тут же забудут, будто родительский долг о контроле и заботе этим вопросом был выполнен. И не было бы в этом ничего такого, ведь Билл понимал, что на него не кричат, его не бьют и над ним не издеваются, у него есть своя комната и личное пространство, и, по сути, есть все для нормальной жизни. Но в его доме не было того, без чего жизнь не кажется бессмысленной любому человеку — любви. Не было заботливого взгляда, нежных прикосновений, родных объятий, семейного тепла и такого нужного небезразличия. В его сторону чувствовался только холод — зыбкий, непробиваемый, леденящий. И с каждым годом этот лед не таял, а лишь еще больше разрастался, окутывая вечной мерзлотой и сердце, и душу, и тело. — Я т-тоже не хочу, — после недолгого молчания произнес Билл, опуская взгляд в землю, — очень не хочу.       Билл подумал, что Стэн сейчас спросит о причине, но тот, казалось, понимал все без пояснений. Он просто смотрел на него изучающим взглядом, пока не сказал — резко, будто отрывая пластырь: — А, может, пока не пойдем домой? — видя, как Билл задумался, продолжил, — Ведь пока никто не гонит туда, погода хорошая, выходной… Можем где-нибудь посидеть, пока не придется идти обратно. Что скажешь? — М-можно, — мягко улыбнувшись, сказал Билл, а его глаза вдруг загорелись, — Я даже з-знаю одно место. Там т-тихо, редко кто б-бывает… можем пойти т-туда, если хочешь. — Я только за! Лишь бы подальше от этой дороги… — Стэн усмехнулся и взял руку Билла в свою, — Веди!       Билл вздрогнул от неожиданного прикосновения и чуть не одернул руку, но когда Стэн непонимающе на него взглянул, несильно сжал его ладонь в ответ.       Путь до места, куда они направлялись, был не очень долгим — всего минут сорок, если идти не спеша. Сложнее было с самой дорогой, потому что она петляла в перелеске неподалеку от нежилой части города.Там было грязно, местами стояли заброшенные маленькие домики, кое-где валялись поваленные деревья, тропинки заросли травой, и было тяжело даже представить, что в километре отсюда находятся красивые коттеджи и вполне себе обустроенный город. — Черт, Рич меня просто убьет, когда увидит, что стало с его кедами… — протянул Стэн, разглядывая красные конверсы на своих ногах, к которым прилипла трава и глина. — А п-почему ты в его обуви? — Ну-у… Вчера вечером я приехал к нему домой после работы в костюме и туфлях, а гулять в этом не очень удобно, сам понимаешь, — Стэн пожал плечами, — поэтому я надел его кеды, когда ночью вышел из дома, все равно у нас один размер. Я часто бываю у него, поэтому Ричи уже не удивляется тому, что я могу взять его вещи, — он усмехнулся, но вдруг серьезно добавил, — Ричи вообще очень многое мне прощает, хотя, наверное, не должен был бы. Иногда я задаюсь вопросом, чем заслужил такого друга как он. — Друзей н-не заслуживают, это же не п-премия какая-то или оценка в школе, — Билл сильнее сжал его руку, которую все еще крепко держал в своей, — П-просто вы друг друга л-любите, а любовь многое готова п-простить.       Стэн задумчиво молчал, будто разжевывая слова Билла, и не заметил, как они подобрались к каменистому склону. Идти там стало труднее, потому что дорога пошла в гору, зато деревьев вокруг стало значительно меньше и земля была сухая — не пришлось вязнуть в глине. Минут через десять вышли на ровную дорогу, а еще через пять Билл вдруг сказал: «Пришли», — и они остановились.       Стэн оглянулся и умиротворенно вздохнул — вид открывался волшебный. Они стояли посреди небольшой полянки: справа находились качели на длинных веревках, привязанных к большому, величественному дереву, и две лавочки под поредевшей кроной, а впереди, метрах в пятидесяти от них, был обрыв, огороженный местами поваленным низким заборчиком. Стэн подошел ближе к обрыву и увидел снизу небольшое озеро, а дальше от него — город. И так низенькие домики с высоты казались ничтожными, будто маленькие точечки. Ветер на высоте разгулялся и легонько трепал волосы, обдавая влажным воздухом. — Здесь так красиво, — изумленно прошептал Стэн, оглядываясь на Билла — тот тоже смотрел на вид с высоты, думая о чем-то своем и грустно улыбался. — Ага. Я л-люблю приходить с-сюда временами, когда не х-хочется вообще никуда идти. Тут здорово д-думать.       Он натянул рукава толстовки по самые пальцы, подошел к качелям и неуверенно присел на них. Веревки натянулись и стали медленно покачиваться туда-сюда. Стэн тоже отошел от обрыва к лавочкам рядом с качелями, ладонью стряхнул листву с одной из них и аккуратно присел. Лавка тихонько скрипнула и тут же затихла, будто не решаясь нарушать воцарившийся покой. — Мне наоборот здесь думать не хочется, — вдруг сказал Стэн после недолгой паузы, вглядываясь в небо, — Додуматься можно так, что потом мысли заживо съедят, а в таком умиротворенном месте лишь желание расслабится и ни о чем не думать. — А я не о тех думах г-говорю, — с загадочной улыбкой сказал Билл и начал раскачиваться на качелях сильнее. — А о каких?       Вопрос Стэна утонул в неожиданно усилившемся ветре и шелесте листьев, а Билл сделал вид, что не услышал его вопроса. Только тоже поднял глаза на чистое небо и задумчиво склонил голову.       Минут пять они сидели молча, изредка поглядывая друг на друга. Ни один из них не знал о чем говорить.       Неожиданно в ветках дерева, под которым они сидели, защебетала птица и тут же слетела оттуда, грациозно лавируя над обрывом. Она летала так, будто играла с ветром — ее подбрасывало вверх и вниз, крутило спиралью,вертело кругами, но каждый маневр контролировался расправленными крыльями. Под ее маленьким беззащитным тельцем были метры пропасти, но она словно воцарилась над опасностями, сопротивлением и высотой.       Стэн смотрел на ее с восхищением и мечтал взлететь так же. Вот так с разбега прыгнуть в пропасть, расправить крылья и парить в воздухе, выписывая виражи. Ведь, имея крылья, можно улететь далеко-далеко, воспарить над проблемами,покорить неведомые горизонты. Столько всего бы вдруг стало возможно и столько всего, одновременно с этим, стало бы совсем неважно. Воздух бы подхватил тело, не дав чужим ударам коснуться кожи, крики на высоте стали бы не слышны, растворяясь и исчезая в тумане, а высота и свобода стали бы новым домом. Стэн мечтательно вздохнул и уже с завистью посмотрел на птицу, ведь, в отличии от нее, он никогда не взлетит, а прыжок в обрыв если и принесет свободу, то заплатить за нее придется жизнью. Но одну схожесть с птицей он все таки нашел: он тоже, как и она, может спеть.       Закрыв глаза, Стэн прислушался к тишине вокруг и начал тихонько напевать мелодию первой песни, пришедшей на ум. Звуки, подхватываемые ветром, уносились все дальше и дальше, закручиваясь и подлетая вверх-вниз так же, как и птица над озером. Этот полет такой же свободный, такой же грациозный и тоже подчиняется малейшему велению крыльев — голоса, и такая возможность взлетать, кажется, ничем не хуже осязаемых крыльев.       Мелодия все лилась, пока Стэн не заметил заинтересованный взгляд Билла и не замолчал. — Что? — Ничего, п-прости, просто мотив п-песни очень знак-комый… что это? — А, это Sum 41 — «Dear Father». Знаешь ее? —Т-точно, как я сразу не вспомнил! Да, я хорошо ее знаю, — Билл усмехнулся и отвел взгляд, —М-местами то, о чем в ней п-поется, к-кажется мне знакомым. Стэн заметил, как Билл начал нервно мять края толстовки подрагивающими руками. Он поднялся с лавки и легонько взял его за запястье, отводя руку в сторону. — Мне тоже, хотя, может быть, не должно так казаться. У меня есть отец, и он никогда никуда не уходил, но порой я осознаю, что он для меня тоже остается незнакомцем, хотя каждый день находится рядом. И, если честно, я был бы рад, если бы я никогда его не знал.       Билл молчал, не зная, что ответить, но потом резко встал с качелей и обнял Стэна. Он не понял, зачем именно это сделал, просто в это объятие захотелось вложить сразу все, что накопилось в душе за их недолгое знакомство: понимание, сочувствие, благодарность за то, что провозился с ним все утро и вступился в драке. Уложить все это в слова было тяжело, но простое объятие было красноречивее любых слов. Стэн сначала опешил от такого неожиданного жеста и застыл на месте, но потом аккуратно обнял его в ответ. — Ты п-поэтому не хочешь возвращаться д-домой? — отстранившись, неуверенно спросил Билл, ожидая, что Стэн просто не ответит на этот вопрос, ведь они знакомы всего ничего, чтобы обсуждать такие темы. Но Стэн все-таки ответил. — Да, в основном поэтому. Но мне повезло, что у меня есть Ричи, он часто выручал меня, когда мне некуда было идти. И сейчас выручает. Не знаю, что бы я без него делал. — У тебя к-классные друзья. Здорово, когда есть л-люди, которым на тебя н-не все равно. — А у тебя? — Ч-что у меня? — У тебя нет таких друзей? — Стэн, нахмурившись, взглянул ему в глаза. — Ну… — Билл замялся, не ожидая такого вопроса, — у м-меня вообще нет д-друзей. Особенно т-таких. — Подожди, то есть… прям вообще ни одного?! — Вроде т-того, — почти что прошептал Билл, снова начиная мять края кофты. — Это вообще не дело тогда… — Стэн нахмурился еще больше, будто что-то обдумывал, но потом вдруг заглянул Биллу в глаза и улыбнулся, — А давай я буду твоим другом? Хочешь?       Билл удивленно расширил глаза, словно впервые в жизни слышал такие слова, и замер. Ему не послышалось? Стэн действительно захотел дружить с ним, зная его всего несколько часов? В груди что-то одновременно оборвалось и затрепетало от уже забытого слова «дружба», вспыхнувшего в голове лучиком света. Билл улыбнулся и смущенно кивнул: — Хочу. — Ну вот, теперь и у тебя есть друг! Я, конечно, не самый идеальный товарищ на свете, но все-таки лучше, чем ничего, — Стэн тоже смутился и отвел взгляд.       Они так и стояли рядом друг с другом, не говоря ни слова, пока не решили сесть на лавочку. Неловкость быстро начала пропадать, и совсем скоро молчание снова перестало быть тяжелым.       Время летело быстро, особенно за легкой беседой ни о чем и обо всем одновременно. Стэн с усмешкой замечал, как Билл увлеченно говорил про стихи, литературу, любимых героев и истории, которые с ними происходили. Он даже подметил про себя, что ненадолго, во время рассказа о Джордже Байроне(1), Билл даже перестал заикаться.       Стэн чувствовал себя по-настоящему спокойно. Изредка он поглядывал на небо, где неспешно плыли облака, похожие на барашков, а иногда невзначай дотрагивался до голых веток дерева, под которым они сидели. И сейчас, слушая Билла и вдыхая полной грудью свежий воздух, он знал, что еще точно не раз сюда вернется.