Здесь не место для любви

Не объявляйте мне войну, не объявляйте! На части сердце мне, молю, не разрывайте… Я так устал от всех невзгод, от всех ненастий. Я не хочу играть в войну, хочу лишь счастья! Не объявляйте мне войну, не объявляйте… Я Вашу крепость завоюю так и знайте. Александр Малинин

Мальчишка с фотографии капризно кривит красивые губы, он довольно неприятен, хотя лицом красив. Что в нем есть кроме этого лица? Он и сам себя не знает. Его почти нет… Я снова и снова смотрю на него, все пытаясь почувствовать: достаточно ли я уже не похож? Глядя на него сейчас, я понимаю, почему Табаки морщил нос и прикрывал глаза ладонью, скрывая отношение ко мне за мигренью. Я бы и сам с собой с фотографии водиться не стал. Не то что секреты доверять. Себе дороже: трудно стать другом тому, кто и приятелем-то быть за свои пятнадцать лет не научился. Мне до сих пор липко и противно от себя самого в тех воспоминаниях: замечать все их реакции, но делать вид, что это не имеет ко мне отношения, что я выше всего этого. А потом срываться. Вспыхивать от одних только их взглядов или вздохов, как спичка, потому что они… правы. Я ненавижу даже память о том себе. Тот был рожден вещью. Я бы ничего кроме недостатков в нем не заметил. Сфинкс один разглядел во мне что-то еще. Что-то, что сам я до сих пор недостаточно вижу. Я все еще сомневаюсь в себе, а Сфинкс поверил тогда, верит и сейчас. Я есть только благодаря тому, что он из меня сделал. Что страшнее: никогда не иметь ног, не знать, как быть с ними, или ходить, даже бегать, и потом потерять этот дар? Зато мои ноги не портят внешнего вида. По крайней мере так говорила мать. И взгляды окружающих до сих пор подтверждают мне ее мнение. Хоть в чем-то она была права. У Сфинкса была другая правда. Он делал со мной не то, что хотел, как мать. Он ждал, что я выйду откуда-то изнутри и, наконец, стану собой: не красивой картинкой с непомерными запросами и заполняющей все жалостью к себе самому, а Лордом. Лордом места, где явь от снов отличить нельзя. Да и не нужно. Сфинкс сделал больше, чем кто-либо в моей жизни — подарил мне меня. Но до конца я понял это уже за стенами Дома. Понял, что теряю. Кого… Где мой дом и моя семья. Кто настоящий светоч… Я вспоминал все истории Дома, что знал, каждую ночную сказку, длинные оды Табаки. И нашел в них столько смысла, что стало очевидным: каким глухим и слепым я был все это время. Чудом вернувшись в Дом, я уже знал, что мне нужно: найти Владыку времени. Мне как воздух, как жизнь был необходим его подарок. И я собирался его заслужить, получить любой ценой. Во всех снах я блуждал по темным бугристым дорогам в поисках Леса, а потом по самому Лесу в поисках Владыки. Я хотел начать сначала, здесь, с ними. Я был готов отдать все, что угодно, за возможность не принадлежать матери, а расти здесь сразу, рядом со всеми, рядом со Сфинксом. Плечо к плечу. Научится быть ему опорой и поддержкой не хуже Волка или Слепого. Спасти для него Волка? Или заменить его? С самого начала идти к себе, и быть гораздо более лучшим собой, чем сейчас. Если я так изменился за два года, что бы со мной стало за десять? А потом я увидел Рыжую. И она перевернула все: мир, верх и низ, хорошо и плохо, сон и Дом — меня… Снова, после Сфинкса. Смотреть на нее горячо, жарко даже. Касаться еще горячее. И жизненно необходимо поцеловать этот красный пожар. Она — живая! Настоящая, искренняя… Она словно вообще не видит лиц, только отпечатки людей в мире. И они отличаются от фактического изображения. Рыжая так не похожа на мою фальшивую пугающую мать, пропитанную образами и ожиданиями. Рыжая проста и прекрасна. И я выбираю ее, а не она меня. Она полыхает и светит… «Среди миров…одной звезды я повторяю имя…» Рыжая не замечала меня, почти смеялась, отправляла восвояси. Я терпел — Сфинкс научил — и я сумел: завоевал, взял измором, ожиданием, подходами снова и снова… Ни один мускул не дрогнул, ни один нерв не сдал. Когда Рыжая осталась у нас, я все понял без слов. И я знаю, Сфинкс болеет за меня, все понимает раньше меня самого… тихо и мягко улыбается. Передает ей знамя, ему она тоже нравится. И я повторяю мысленно: «Спасибо, Сфинкс, если бы не ты, меня бы не было. Я был бы совсем другим, все также ненавидел себя и ни во что не ставил, тщательно скрывая это за самовлюбленностью, высокомерием и презрением. Надеюсь, ты слышишь. Ты — мой учитель и мой ориентир. Такой близкий и родной уже… Такой далекий.» Теперь я стараюсь для Рыжей. Для моей огненной фурии, для моей звезды. Она затмевает все. Но мне удалось задуманное раньше: вчера я застал его врасплох. Сухого старика с лицом Табаки. Он вырывался, но я держал его крепко — спасибо Сфинксу за мои руки — и мы выпали с Изнанки вместе. Я чувствую шестеренку на своей шее: тяжелая и прекрасная. Как обещание. От предвкушения кружится голова и трудно дышать. Табаки сделал это — подарил мне мою новую жизнь рядом с теми, кого я и правда люблю. Я смогу все изменить: не расти с матерью, а быть здесь, с вами, но… зачем мне шестеренка, если Рыжая есть здесь и сейчас, если она хочет меня и на Изнанку? Сфинкс хочет уйти, но все еще верит в меня, я вижу это в его взгляде. Я перестаю сомневаться в себе. Почти и не жалко отдать свой новый круг. И я решаюсь. Я бросаю себя к ногам Рыжей. Я иду за ней, лечу… не как мотылек, как белый дракон… огнедышащий ее огнем. Рыжая — весь смысл. И я в ней хочу потеряться. Я сделаю все так, как скажет моя любовь. Я верю в нее, а она выбирает за нас двоих… Все остальное не имеет значения. Жизнь без Рыжей не имеет смысла.