Хроники Хоббита. Благословенный край

If you are lost in your way Deep in an awesome story Don’t be in doubt and stray Cling to your lonesome folly Now you are lost in your way Deep in an awesome story So I will find you again Kiss you for lonesome folly Yuki Kajiura, «A Stray Child».

Вокруг него раскинулась темнота — не ночная ласковая завеса, дарующая отдых и восстанавливающая силы. Но и не та прекрасная тьма, в которой мерцают ясным светом рожденные звезды. Темнота, что была здесь, давила, лишала сил — она выпивала всякого, кто здесь был, до дна, не оставляя ни капли. И тишина — почти удушающая, страшная, в которой хочется кричать, чтобы только убедиться, что еще не потерял голос. Он открыл рот — и не смог издать ни звука, как ни старался. Дар речи, такой естественный, такой простой, данный любому простому смертному, вдруг покинул его. Он задыхался, хватая ртом вязкий... воздух ли? Привычка дышать, которая, собственно, и не была ему особенно нужна, вдруг показалась нужной и срочной. Больно... болит не тело, которого, по сути, больше и нет — и даже не душа. У него никогда не было души в понимании тех же людей. Болит самая сущность, поврежденная, искалеченная, разорванная пополам, почти уничтоженная с гибелью его самого главного творения. Он даже не мог закрыть глаза — хотя бы потому, что глаз у него тоже больше не было. «Кто здесь?» Голос. Подобие голоса, если уж честно, — слабое, как дуновение ветра. Как будто говорит умирающий: не похоже ни на звук, воспроизводимый связками и гортанью, ни на обычное осанвэ, когда друг друга касаются мысли и образы. «Кто ты такой? Что нужно тебе здесь, несчастный? Разве не знаешь, кто я такой?» Истерзанный, потерявший свою суть — он бежит от этого голоса. Ему неприятен тот, чья суть до сих пор не распалась; тот, кто и сейчас довлеет над ним всем своим существом. «Оставь меня. Не прикасайся, не говори со мной! Или мало тебе того, что я целую вечность исполнял твою волю? Я не твой, никогда не был твоим!» Нет звуков в этой мгле, нечем слышать — и все же до него доносится подобие хохота — безумного, болезненного, низкого. И этот не-голос заставляет холодеть тот остаток разума, что еще теплится в нем. «Куда ты бежишь, глупец? Здесь нет ни времени, ни пространства. Через миг или вечность — но я все равно найду тебя. Мы связаны навечно — и чуть дольше, поскольку я так решил на заре времен». Всей своей сутью он чувствует чужую волю, что неуклонно ищет его: так провинившийся пес с содроганием слышит суровый оклик хозяина. И лишенный тела и сил бежит, сам не зная куда, пересекая пустую и душную тьму, чтобы уйти от того, кто когда-то был ему дорог... ...Фродо проснулся на чистых простынях, в светлой комнате, украшенной плетями виноградных лоз. Некоторое время он лежал, не открывая глаз, и вспоминал свой сон. Ему снился кошмар — такой жуткий, что кровь леденела, он будто бы видел себя неким бестелесным духом, которого преследует существо неизмеримо более могучее. Погоня во сне сама по себе неприятна, но противнее всего было ощущение собственного бессилия и осознание того, что его точно догонят, — и вот тогда-то и начнется самое ужасное. Хоббит быстро откинул одеяло и вскочил на ноги. Ему нужно было умыться, чтобы жуткое видение прекратило преследовать его. Вот уж, подумать только, даже здесь, в дивном и чудном краю, снится такая гадость! «Должно быть, это оттого, что я до сих пор вспоминаю Тьму, что касалась меня своими лапами», - предположил про себя полурослик. Наверное, так и есть. Он ведь никогда не был каким-то там призраком — или что это было там, во сне? Умывание действительно помогло. Ощущение ужаса, парализующего тело, отступило, и мир показался куда ярче. Он вернулся в просторную гостевую комнату, которую предоставили в его личное пользование, и взглянул на себя в зеркало, что примостилось у стены, занимая собой пространство от пола почти до потолка. Если не считать слегка испуганного взгляда после жуткого сна, хоббит выглядел не так уж плохо. Во всяком случае, на щеки вернулся здоровый румянец, да и пару лишних фунтов тело себе отвоевало. Ободренный такими выводами, Фродо неспешно оделся, наслаждаясь чудесным чувством, что ему никуда не надо торопиться и особенно нести на себе проклятую штуку, тяжелеющую с каждым шагом. Воистину настоящее блаженство — хотя не каждый это поймет. Больше кошмары, подобные этому, ему не снились — ни во время небольшого отдыха на острове Тол-Эрессеа, ни потом, когда белоснежный корабль, который эльфы привели в порядок, отправился покорять последний отрезок пути, отделявший чудесный остров от огромного континента Валинор. Прощание с гостеприимными хозяевами славного дворца вышло очень трогательным, все расставались довольными друг другом, в самых дружеских чувствах. Бильбо, правда, опять подзабыл немного, где находится, и случайно выразил почтение королю Трандуилу вместо Ольвэ, но великий правитель не обиделся и совершенно серьезно ответил на прощальное рукопожатие. Эльфам неведома старость, но они видели, как она действует на смертных. И даже те, кто никогда не покидал благого края, могут понять, как тяжело живется тем, кто с каждым днем приближается к финалу своей жизни. И вновь, в последний уже раз, плеснулись волны у бортов корабля, построенного славным Кирданом. Владычица Галадриэль позволила себе задержаться на острове, чтобы больше времени провести с дедом: после стольких лет разлуки им было, что обсудить. А Тауриэль, которая временно попрощалась со своим покровителем, королем Ольвэ, и решила проводить друзей, осмелилась спросить у Гэндальфа, что именно их ждет по прибытии. — Я бы сказал, что не стоит открывать подарок раньше, чем он будет вручен, - усмехнулся маг. Он пока что сохранял за собой облик почтенного старца, но теперь лицо и тело его будто бы светилось изнутри приятным неярким сиянием, а сквозь него неуловимо проступали совсем иные черты. - Впрочем, так и быть. Вижу по глазам моих дорогих хоббитов, что они тоже не откажутся узнать заранее. Но учтите, друзья мои, что я тоже могу лишь предполагать. Он указал на огромные врата, что воздвиглись чуть ли не над головами у путников. Корабль неспешно проплывал между ними, и кроме громадных скал видно было только ночное небо, усеянное мигающими звездами. — Это — врата Пелор, как вы уже знаете. Они служат защитой Валинора и не пропускают в этот край никого, кто не был приглашен. Сюда редко прибывают корабли — разве что те эльфы, кто еще не покинул Средиземье, пересекают незримую границу. Однако вы, друзья мои, — случай особенный. Я не знаю точно, какой прием будет ждать вас за вратами, но могу обещать, что жители Валинора вам понравятся. Континент этот такой же большой, как и Средиземье, но ему свойственны совсем другие чудеса. Впрочем, увидите сами. Мы уже на месте. И впрямь: скалы, казавшиеся бесконечными, остались позади. Грозные стражи пропустили путников и словно бы пожелали им удачи. Вода подхватила корабль, на большой волне неся его к близкому берегу. Фродо во все глаза смотрел на Валинор, ухватившись за леер, чтобы не свалиться в море. Пусть сейчас и было раннее утро, а солнце еще не показалось на горизонте, все же прекрасный край сиял. Источником теплого сияния, подобного крохотным лучам солнца, служил высокий маяк, что стоял у самой воды, — большая башня, на верхушке которой горел огромный светильник, подобного которому хоббит никогда не видел. Не костер, не лампа с маслом — сфера не меньше нескольких футов в диаметре, внутри которой будто звезда сияла. — Напоминает тот фиал, что дала мне госпожа Галадриэль, - отметил Фродо. Но вид великолепной белой башни и чудо-маяка не тронул его так сильно, как зрелище бескрайних зеленых полей, что раскинулись дальше. Если сейчас они были похожи на отдаленные россыпи изумрудов, какими же они будут при свете дня, в ясных лучах Анора? — Это почти так же замечательно, как наш Холм в Шире! - одобрительно заметил Бильбо, подслеповато щурясь и разглядывая новый дом. - Славно, славно, это уже пахнет чем-то замечательным. Волны вынесли корабль на сверкающий под звездами песок, белый-белый, будто он состоял из алмазов. Вода отхлынула, и Фродо послышалось, что он разобрал тихий смех, — наверняка волна была делом рук Оссэ, что помог друзьям добраться сюда быстрее. В последний раз за время их долгого пути белый трап опустили вниз, и он коснулся широкого причала. На песке, как ни странно, кто-то стоял. Несколько высоких, очень красивых эльфов, что держали в поводу серебристой масти лошадей, и — вот это да! — гномы, приземистые и коренастые по сравнению со своими спутниками. Все встречающие были в богатых одеждах, а у гномов пояса и вовсе искрились драгоценными камнями величиной с кулак. Тауриэль поймала себя на том, что совершенно неприлично пялится на гномов, и мысленно обругала себя глупой девчонкой. Но в самом деле, откуда тут взяться тем, кто уже давно умер? Среди гномов не было видно ни одного знакомого, да и с темными волосами никого, только рыжебородые да светлые. — Привет вам, путники из далеких земель! - один из эльфов тепло улыбнулся, чуть поклонившись. - Владыки этих земель прислали нас навстречу, чтобы мы проводили вас в новые дома. А впоследствии вашего присутствия ждут на праздничном пиру в вашу честь. — Разболтался, остроухий! - стоявший впереди гном фыркнул, оттеснив эльфа плечом — впрочем, не враждебно, а просто в силу привычки. - Он тут весь день рассуждать будет, ребята, но нормальные парни знают, что с дороги нужна баня, хмельное пиво, мясо и кровать без клопов, так? Он обращался к хоббитам, и Фродо слегка смутился. Он знал, что гномы — народ прямолинейный, но не так часто общался с ними — даже со своим другом Гимли, — чтобы привыкнуть к этому. Встреча оказалась такой простой, почти семейной, без всяких долгих поклонов и речей, будто бы два хоббита всегда тут жили и только на денек отлучились. Как-то так вышло, что Тауриэль оказалась среди своих сородичей, а вместе с ней направился и Гэндальф, на прощание подмигнув хоббитам, словно бы точно знал, что их ждет дальше. — Вас велено доставить во дворец, - рыжебородый гном, как-то загадочно ухмыляясь, кивнул на пару пони, которых подгорные жители привели с собой. - Вас ждут. Просили поторопиться, если только вы не хотите, чтобы наши господа померли от нетерпения. Недоумевая, к чему это говорится, Фродо вскарабкался на пони. Он хотел было сперва помочь дядюшке, но Бильбо шутливо замахнулся на него своей палкой. — А ну, в сторону, юноша! Я старик, но не до такой степени, чтобы не забраться на лошадку! Молодой хоббит изумленно покачал головой. Он готов был поклясться, что еще месяц назад Бильбо ни за что не смог бы самостоятельно сесть в седло — а теперь он проделал это, пусть не очень изящно, но уверенно. И еще более удивительным было то, что гномы уважительно поклонились старичку: не так, как эльфы, которые лишь проявляли вежливость, а по-другому, как господину и почетному визитеру. Небольшая кавалькада направилась в сторону от берега. Хоббиты ехали в окружении позвякивающих броней гномов, будто сопровождаемые эскортом. Фродо не мог назвать себя бедняком, но все же такие почести ему воздавали всего пару раз в жизни — и то после уничтожения злодейского Кольца Власти. А вот Бильбо выглядел так, будто точно знал, что все эти почтительные поклоны и прочие знаки внимания вполне заслужил. Фродо припомнил, что, когда дядюшка еще жил в Бэг-Энде, к ним порой наведывались гномы — и все до единого вели себя так, как будто были должны старому полурослику по гроб жизни. Он задумчиво поглядел на старичка, дремлющего даже на ходу, в седле. Дядя точно что-то недосказал ему, скрыл некую тайну — просто с друзьями гномы так себя не ведут. Пообещав себе, что разберется, Фродо улыбнулся. Новая жизнь началась — и она обещала быть, может, не очень спокойной, но точно интересной.