Хроники Хоббита. Благословенный край

Я твое отраженье, Я твои ложь и сомненья, Я твоя истина, Непреодолимая стена. Тебе меня не победить И не переубедить, Я буду вечно с тобой, У тебя нет власти надо мной! Otto Dix, «Война».

Здесь не было времени, поэтому лишенный тела не знал, сколько длилась его пытка. Бывший Учитель и Господин умел наказывать, что верно, то верно! Ломая волю одним касанием, уверенно преодолевая любую попытку сопротивления, да так, что всякая мысль о том, чтобы закрыться, оказывалась сметенной. Он расслабился, насколько это было возможно. Боль тела ничего не значила для него, майа по происхождению, но Мелькор терзал даже не душу, а самую его суть, обнаженную и уязвимую. Прекращение ментальных уколов было настоящим блаженством. Тот, кто недавно был властителем темных сил, распростерся у ног господина, содрогаясь и жаждая хоть небольшой передышки. — Силы ты растратил, конечно, - в тихом, низком голосе первого валы нет осуждения, только легкое разочарование. - Учил я тебя, учил, а толку — ноль... Что ж ты так, Майрон? Мог бы отговориться, сказать, что готов вернуться к Ауле. — Не было суда, - Саурон с трудом выпрямился, его сотрясал кашель, от которого едва видимая его сущность колыхалась. - Я сразу оказался здесь, валар не видел и сквозь Чертоги не проходил. — А, вот оно что, - Мелькор чуть заметно усмехнулся. Жуткие раны на лице — след когтей гигантского орла — приоткрылись, в них блеснуло красное, влажное. Вала поймал легкую волну омерзения, исходящую от ученика, и улыбнулся уже шире. - Что ж, я так и думал. Братец не пожелал даже смотреть на ослушника — предсказуемая спешка. Зачем ты сохраняешь подобие телесного облика, Майрон? Мне не станет тяжелее общаться с тобой, если ты примешь свой истинный вид. Это было почти милостью. Слабо кивнув, Саурон позволил себе не тратить остатки быстро иссякающих сил на поддержание своего образа. Зыбкий облик распался, теперь перед Мелькором танцевали, тревожно трепеща, языки оранжевого пламени, в чьей сердцевине таилась Тьма. Вала протянул искалеченную руку, коснувшись пламени. Огонь робко дрогнул, а потом вольно устремился сквозь его пальцы, не согревая, но и не обжигая. — Тебе нечего бояться, - вздохнул Владыка Тьмы. - Когда я только попал сюда, то был куда слабее, чем ты сейчас. Пламя вздрагивает. Быть слабее майа для того, кто изначально представлял собой целую Стихию, — может ли быть что-то ужаснее этого?! Сила и власть — вот два столпа, на которых извечно стояли жизни их обоих, валы и его ученика. Мелькора лишили обоих этих столпов. — Вижу, понимаешь, - Темный вала рассеянно потрепал ладонью жмущееся к нему пламя. - Ты всегда был отличным исполнителем, Майрон. Творение у тебя выходило хуже, а вот исполнять чужую волю ты любил. Посмотрел я твои воспоминания, кстати, — что ж... Вышло так, как вышло. Наказывать больше не буду, не бойся. Не будет? Значит, ему нужно что-то еще от него. Но что может лишенный сил, у которого едва хватает жизни, чтобы не исчезнуть вовсе? — Мне здесь не слишком хорошо видно происходящее в Арде, - Мелькор смотрит на него, светлые глаза слегка мерцают сквозь дымку пустоты. - Но кое-что я могу уловить. Боль и смерть живых существ дают мне силу, я научился извлекать пользу для себя из каждого порочного деяния. Так что, развязав ту войну, ты не был вовсе бесполезен, мой бывший ученик. А сейчас мы продолжим твое обучение. Но сперва ты должен как следует набраться сил, иначе не сможешь даже воспринять свою пищу. Он коснулся пламени, погрузил в него руку — и изумленный майа почувствовал, как в него по капле цедят жизнь. Живительная Тьма, самая суть Темного валы, которая стала такой привычной и желанной, вливалась в него так мучительно-медленно, что он едва не застонал. Саурон сам не заметил, как вновь принял телесный облик. Он стоял у ног Мелькора, обняв его колени, и ловил пересохшими губами капли силы, жемчужно-светлые, с чернотой внутри. Вала, усмехаясь, дразнил его, то отводя руку, то прижимая ее почти к самым губам майа. Тот едва не стонал от жажды силы, тянулся, слизывая редкие капли и хрипло, часто дыша. — Хочешь жить, мой ученик? - шептал вала, глядя, как тот прихватывает губами искалеченные, обожженные пальцы и жадно посасывает их. - Вот и молодец. Твоя воля всегда была достаточно сильна для этого. Пей, пей, мальчик, — твое время еще не пришло. Потом я покажу тебе, как забирать силу, как дотягиваться до Арды, чтобы она поделилась с тобой, — а пока пей, моя милость недолговечна... Он позволил развоплощенному наслаждаться своей энергией не слишком долго. Майа чуть не закричал от досады, когда поток живительных капель прекратился. Горечь сожженной кожи теперь казалась желанной, он тянулся к Учителю, словно ребенок — тот, кем он никогда не был. — Хватит на первый раз, - Мелькор коснулся иссохшими пальцами его лица, приподнял за подбородок, внимательно посмотрел в мутные, шалые от жажды глаза. - Я сказал, хватит! Возьми себя в руки, ученик! Если хочешь выбраться отсюда, сосредоточься! Майа сглотнул, часто облизывая потрескавшиеся губы, и кивнул. Взгляд его приобрел осмысленное выражение. — Когда-то ты поил меня силой вот так же, - припомнил он с горькой усмешкой. - Только прежде это были не капли, а целый поток. — Пока будет с тебя и этого, - отрезал вала. - Поднимайся. Исчезнуть тебе уже не грозит. Ты понадобишься мне, Майрон, ты станешь моей опорой, когда я вернусь в Арду и заберу ее себе. — Ты хочешь... опять? - в голосе Саурона тревога мешалась с восторгом и торжеством. Ясно было, что он согласен заранее, ему слишком нужна была власть и сила, чтобы отказываться даже от призрачного шанса на возвращение. — Да, - страшное лицо исказилось в ухмылке. - Но об этом будем знать только ты и я. Еще не время нам с тобой заявлять о себе. Ты должен научиться выживать здесь. Он поднял ослабевшего майа с колен, обнял за голые плечи. Телесность возвращалась к Майрону медленно, но его уже можно было касаться, не опасаясь, что рука пройдет насквозь. — Ауле все-таки хорошо умеет творить, - Мелькор слегка улыбнулся, окинув взглядом широкие плечи ученика, спадающие на плечи огненные волосы и сильные руки. - Ты был его лучшим творением, Майрон, потому я так хотел, чтобы ты перешел на мою сторону. Идем. Здесь нет расстояний, но есть направление, и я покажу тебе границу нашей тюрьмы. Первые шаги давались с трудом, потом стало легче. Саурон шел за Учителем, постепенно дыша все глубже. Капель силы, отданных ему Мелькором, хватило бы на сотворение небольшой горы — это было почти столько же, сколько он сам когда-то истратил на возведение Барад-Дура. Когда он представлял, сколько еще мощи отдаст ему вала, то невольно содрогался в сладком предвкушении. Это было сродни телесному удовольствию, только намного лучше, ведь жалкие смертные и понятия не имеют, насколько чудесно и желанно касание чистой силы. — Смотри! - Мелькор остановился, указал ему вперед. Проследив за его длинным пальцем, майа изумленно вздохнул. Совсем рядом, прямо перед ними, завеса пустоты словно истончалась, заканчиваясь огромными воротами, высоченными, в несколько десятков футов. Возле них туман становился реже, проявлялись очертания вырезанных на створках орлов, выставивших когти. Приглядевшись получше, Майрон понял, что и сами ворота выполнены в форме двух орлов, сомкнувших крылья и преграждающих путь. Глаза орлов мерцали ярким звездным светом, сразу же показавшимся бывшему властелину зла неприятным. — Что это? - он требовательно глянул на Мелькора, ища ответа. Совсем как когда-то, целые эпохи назад, когда он жаждал поскорее узнать ответ на свой вопрос. Вала вскинул темную бровь: — А ты как думаешь? Это те самые врата, что стоят на нашем пути. Напоминание о моем драгоценном брате, что сейчас правит миром со своего трона, и его прелестной супруге. Сокрушить эти врата не сможет никто, даже этот тупица Тулкас с его силищей. Поэтому мы с тобой будем действовать хитрее. — Но как тут вообще можно выйти? - Саурон осторожно подошел и прикоснулся к створке врат, на пробу стукнул кулаком по прочному материалу — не металл, не дерево, а что-то непонятное. - У меня в Мордоре и то врата были тоньше и хлипче! А там вроде еще какие-то затворы наверху? — Скажу тебе больше: снаружи еще есть несколько замков, заговоренных лично Ирмо и Намо, - откликнулся Темный вала. - И цепи, выкованные Ауле, скрепляют двери. Сюда можно попасть — но невозможно выбраться. То есть это валар думают, что невозможно. — А разве нет? - майа повернулся к Учителю, темные глаза любопытно заблестели. — Возможно все, - Мелькор улыбался. - Только надо знать, как это делается. Я нашел способ — трудный, но вероятный. И нашел его в твоей памяти, мой дорогой ученик. Глаза Саурона сердито блеснули. Он был нетерпелив: пустота сорвала с него прожитые тысячелетия, сожрала их, как плату за выживание, оставив лишь память и Майрона — отчасти похожего на того, каким он был до падения Мелькора. Темному вале было приятно смотреть на него — такого. — Ты ведь создал когда-то некий артефакт, так? — Да, - губы майа чуть растянулись в усмешке. - Кольцо, совершенное в своей простоте и вобравшее изрядную часть моей силы. Не самое дивное из моих творений, но самое эффективное, без сомнения. С его помощью мне удалось покорить многие страны и добиться того, что крохотная страна в горах стала ужасом всей Арды. — Но это же кольцо было и твоей слабостью, - Мелькор быстро опустил его с небес на землю этим замечанием. - Так же, как моей слабостью были сильмариллы и страсть к ним. Где теперь это кольцо? — Уничтожено, - Майрон все еще косился на ворота, будто ждал, что они сами собой раскроются и выпустят его на свободу. - Оно расплавилось в огне вулкана, и я был лишен почти всех сил. Но ты и сам это видел, зачем спрашивать? — Чтобы ты признал очевидное, - откликнулся вала, и глаза его на миг утратили блеск, став вновь черными провалами, заполненными кровью, — такими они были, когда его швырнули за Грань Мира. Тогда он еще не начал собирать силу и восстанавливаться. - Ты чуть не погиб из-за игрушки, артефакта, которые когда-то делал десятками. Ты отдал миру ценнейшее оружие и таким образом связал себя с теми, кто победил в этой войне. Вала посмотрел в лицо ученика, озаренное пониманием, и рассмеялся. — Наконец-то ты понял! Да, Майрон, те, кто погубил тебя, по иронии судьбы могут стать теми, кто вытащит нас с тобой отсюда. Я научу тебя чувствовать их, слышать их мысли и ощущать малейшие перепады их настроения. Ты будешь следить за теми, на ком оставило отпечаток власти твое кольцо. Пробиться сквозь силу валар было бы невозможно, но, по счастью, оба этих смертных сейчас здесь, в Валиноре. Мой братец пожелал видеть обоих героев у подножия своего трона — великая честь, так сказать! Он и не подозревает, что этим поступком дал нам с тобой шанс! «Конечно, - подумал Саурон, - ты опять хочешь выехать отсюда на моих плечах. За отданные мне крохи силы ты потребуешь высокую цену: власть, жизнь — и самую мою суть! Да, Учитель, ты ничуть не изменился». И ему почему-то тоже было радостно от этого осознания. — Прислушайся, ученик, - Мелькор положил обожженные руки ему на плечи, стиснул до боли. - Почувствуй тех, кто все еще уязвим для тебя. Майрон слушал, прикрыв глаза, проницая пустоту и дотягиваясь туда, за врата, одной только мыслью. И вот на грани сознания мелькнула смазанная картинка: два крошечных существа, смертных и слабых. Они сидели среди подгорных карликов-гномов, празднуя что-то. Майрон видел столы, ломящиеся от яств, кубки с вином и смеющиеся лица. — Как только картина станет четкой, ты научишься проникать в сознание этих существ, - шепнул ему в ухо Учитель. - И тогда узкая тропинка к свободе превратится в широкую дорогу.