Мы расстанемся в тени цветущих деревьев. Дважды

Ёнбок заерзал и перевернулся на правый бок – внезапно больно закололо. Ранение не смертельное, и его тело, закаленное в боях, легко восстановится. Если только он сможет выбраться. Оглядевшись еще раз, Ли осознал, что в тупике, и ему не выбраться отсюда. Свет едва проникал в место его заточения. По периметру расположилось около десятка охранников, вооруженных до зубов, и бывшему главнокомандующему, лишенному его оружия и обмундирования, не осталось шансов на спасение. Ёнбок распахнул нижнюю рубашку. Рана больше не кровоточила. Но чистая вода не помешала бы. Он вдруг осознал, что живым отсюда не выберется, и даже если выйдет из комнаты своего заточения – только на казнь. Его дни сочтены. Но Ёнбок боялся не за себя. В ту ночь, когда за ними пришли, Хёнджина отняли у него. Как бы Ёнбок ни отбивался, но силы были неравными – отряд императорских защитников избивал своего бывшего главнокомандующего ногами, сдерживая его, усердно брыкавшегося, а после его и вовсе оглушили рукоятью меча. Очнулся Ёнбок уже тогда, когда его везли в повозке для скота. Вдыхая запах экскрементов, валяясь в грязи, он не мог думать ни о чем другом, только лишь о Хёнджине. Где он? Как он? Все ли с ним в порядке?.. Брошенный в свою темницу, с открытой раной брюшной полости, Ёнбок не желал сдаваться только потому, что хотел только одного – удостовериться в том, что с Хёнджином все хорошо. Его любовь к младшему туманила разум, и все, чего он желал – чтобы Хван всегда оставался в безопасности. Дни перетекали в ночи, и через крохотное отверстие в стене, служившее ему окном, Ли мог наблюдать, как менялась картина в небе. Постепенно время перестало иметь значение, и Ёнбок уже совершенно не сознавал, как долго он здесь находится. Неделю? Две? Или месяц? Его рана не желала заживать, рубашка пропахла потом и кровью. Боль с каждым днем усиливалась. Ёнбок знал, что умирает – без лекарств и чистой воды он встретит бога смерти и отправится с ним пересекать земные поля, пока не войдет в потусторонний мир. Но не смерти боялся Ли, а того, что ему так и не будет дарован последний шанс – увидеться с Хёнджином. …………….. Ночные шаги по каменному полу внезапно разбудили дремавшего юношу. Едва найдя в себе силу подняться на локтях, при этом скривившись от боли, он рассмотрел своего гостя. Лицо Минхо заметно осунулось, подбородок его заострился. Под глаза легли темные круги. - Что с тобой стало? – Спросил Ёнбок, удивляясь таким переменам во внешности младшего брата. - Ничего, - покачал головой младший Ли, - но ты думал, мне сладко приходилось? Или ты считаешь, что с твоим уходом я бы остался целым и невредимым? Ёнбок тяжко выдохнул. Конечно, он подозревал, что Минхо попадет под горячую руку императора Кима, но был уверен, что младший брат Ли способен позаботиться о себе. - Знаешь, - произнес Ёнбок, - если я умру, Минхо, ты должен позаботиться о Хёнджине. Приложить все усилия для того, чтобы он выбрался. И, глядя на обеспокоенное лицо собственного брата, бывший главнокомандующий Ли… набрался отваги, чтобы задать вопрос, мучивший его с самого первого дня в заточении. - Как он? Где он? Минхо ожидал услышать этот вопрос. Его брат всегда видел смысл только в Хёнджине. Хван Хёнджин, от которого теряли голову все вокруг: сначала это были богатеи его матушки, использовавшие мальчишку для своих гадких удовольствий, после это был и сам Минхо, ревновавший ко всем, кто хоть сколько-нибудь посмотрит на Хёна, потом его собственный брат, возомнивший себя бог знает кем и совершивший грех мужеложества, а вскоре и сам император Ким Сынмин. Хван обладал особенной магией, раз все без исключения теряли от него голову, и в придачу способность трезво мыслить. И как только Минхо осознал, что Хёнджин по-настоящему ни к кому никогда не привязывался, и лишь плыл по течению, у него с глаз словно пелена спала. Вот она, истина… Конечно, со временем Хёнджин влюбился в главнокомандующего Ли. И от этого младшему брату становилось еще больнее. Все, что Минхо мог предложить Хёнджину – лишь крепкую мужскую дружбу. Он любил его по-настоящему, но на другом уровне. Не тот слой любви и заботы, который требовал Хван. - Я здесь не для этого, - произнес Минхо, сглатывая ком, подступивший у него к горлу. – Я пришел спасти тебя. Я подкупил охрану, и они будут молчать, сколько потребуется. Ты сбежишь, Ёнбок, - произнес Минхо, старательно скрывая подступившие слезы, - и больше не вернешься. - О-один?.. – Низкий голос Ёнбока разрезал каменную тишину темницы. - Да. Один. Больше не будет шансов. Если ты вернешься, то встретишь свою смерть, брат. Ключ повернулся в замке, раздался скрипящий звук свободы. Минхо отворил дверь и всем своим видом указывал на выход. Внешне он оставался спокоен, словно удав, но внутри него разворачивалась целая буря. Как бы он хотел выбить дух из своего своенравного братца! С удовольствием зарядил бы тому по челюсти… За то, что тот сбежал, словно трус. И оставил младшего здесь. В сердце Ёнбока никогда не оставалось места для Минхо: в детстве старший Ли частенько играл с другими ребятами, игнорируя собственного брата, в юности ушел в армию, и несмотря на то, что Минхо последовал за ним, он все равно выбрал другого. Ревность сжигала младшему сердце, но он не смел об этом кому-нибудь рассказать, поделиться своими чувствами обиды. Поэтому все, что ему оставалось… Даровать свободу и надеяться на то, что Ёнбок уйдет навсегда. Подойдя к младшему, старший Ли заглянул в миндально-коричневые глаза Минхо. Положил обе руки тому на плечи. - Я не уйду без него… - Произнес Ёнбок. – Ты и сам это знаешь. Хёнджин для меня – целый мир. - Мне следовало бы убить тебя, - произнес Минхо сквозь зубы, едва сдерживая свой гнев. - Я был бы рад, если человеком, лишившим меня жизни, оказался именно ты, Минхо, - старший попытался улыбнуться, - поэтому сделай. Верши свое правосудие. Минхо ухватился за рукоять меча. Рука дрожала, пальцы сжимались до боли. Он сцепил зубы, чтобы не закричать от ярости, переполнявшей его. - Ступай, - прорычал младший, - Хёнджин сам найдет тебя. Я передам ему, что ты ждешь. Только скажи, где тебя разыскать. - В весеннем саду, - произнес Ёнбок. – Там, где мы впервые признались друг другу в чувствах. Он знает точное место. - Возьми, - Минхо распахнул полы верхних одежд и снял с пояса еще один меч. – Это твой. Я хранил его все время. Ёнбок слабо улыбнулся, и, казалось, в его глазах застыли слезы. А после, хватаясь за свою рану, бывший главнокомандующий покинул темницу. …………… Март принес раннее тепло, распускаясь белыми бутонами цветущих персиков. Теплый ветер ласкал щеки случайных прохожих, норовя испортить юным девушкам прически. Повсюду царила атмосфера влюбленности, трепетного ожидания, и, казалось, даже воздух пропитан новой надеждой. В голубом небе парили пушистые облака, а лучи солнца ласкали воздух. Земля еще недостаточно прогрелась, но самые сумасшедшие подростки уже выносили теплые пледы и согревались на солнце, удобно расположившись в парке прямо на зеленеющей траве. Глядя на них, сердце Минхо сжималось. До боли. До крови. До ощущения того, что единственный его свет, его отраду – он упустил безвозвратно. Его внутренняя боль накатывала, перекатываясь из сердца до кончиков пальцев, не имея шанса выйти наружу. Ли подавлял свои эмоции, сглатывая ком отчаяния. И единственный человек, который мог разрушить это все в одно мгновение, и избавить Минхо от мучений – светловолосый Хван Хёнджин, крышесносное существо, до сих пор терзавшее душу Ли. - Хочу с тобой на крышу, чтобы сбросить тебя оттуда! – Ворчал Минхо, идя по улице, не замечая ничего вокруг, отдаваясь во власть эмоций. Он поравнялся с прохожим, который явно намеревался обогнать Ли. Поджимая губы, Минхо поднял взгляд на приставучего незнакомца, и замер. Остановился. В серой вязаной шапке, которая «к лицу подлецу», со сверкающей улыбкой, сияя ярко-голубыми глазами Хван предстал перед Минхо. Как всегда, неповторим. И прекрасней его никого не найти. Да и себя Минхо уже давно понял: ему больше никто и не требуется. Хёнджин сделал глубокий вдох, и шумно выдохнул воздух. Постепенно его лицо приняло серьезный вид. Он словно ожидал каких-нибудь действий от Минхо. - Я, надеюсь, ты не собираешься меня казнить? – Рассмеявшись, спросил Хёнджин. Он словно сам не знал, как ему реагировать на происходящее. - Ты прав, - ответил Минхо, - до этой минуты именно это и планировал. - А теперь?.. – На лице Хёна застыло озадаченное выражение. - Не знаю. Ты зачем явился? Мог бы просто пройти мимо, если узнал меня. - Минхо, которого я знал, всегда выбирал меня. Он всегда меня любил. - А Хёнджин, которого знаю я, любит только себя. Эгоист в чистом виде! Хён смолчал, губы его крепко сжались. Он явно не рассчитывал на то, что разговор зайдет в такое русло. - Поговорим, когда остынем? – Тихо спросил младший. - Угу. Друг к другу. Внутри Минхо закипал гнев. Картинки из прошлого проносились у него в памяти, и тот факт, что за все это время, пока старшего не было рядом, Хёнджин, возможно, нежился в объятиях другого, кипятил кровь в венах. Хотелось схватить Хёнджина за шею, сомкнуть на нем ладони и просто наблюдать за тем, как жизнь постепенно уходит из этого прекрасного тела. - Знаешь… - Почти шептал Хён, - я так долго собирал себя по кусочкам… И не для того, чтобы ты пришел, и в один миг все разрушил… Я больше не смогу вывезти все то, что пережил в отсутствие тебя, Минхо. Я.ПРОСТО.НЕ.ПЕРЕЖИВУ.ЭТОГО. Его последние слова сорвались на крик. На глаза наворачивались слезы. Минхо колебался. Все, что он желал больше всего на свете, тот, о ком думал все свое свободное время, сейчас предстало перед ним. Отпускать больше не хотелось. Но и страх, который поселился в сердце Минхо с самого первого появления Хвана, не исчезал. - Я не прошу тебя любить меня в ответ, - в голосе Хвана слышалась мольба, - не прошу заботиться обо мне. Я прошу тебя не отталкивать меня, только и всего… Минхо больше не мог сдерживаться. Схватив в охапку Хвана, он прижал того к себе. Целовал в щеки, веки, в нос. Прикасался к вожделенным губам. Сжимал так крепко, словно сломать все кости разом было его единственным желанием. - Ты – мой, Хван Хёнджин, - прошептал Минхо, - и не смей больше смотреть в чью-нибудь сторону! Иначе… Обещаю, я вырву кадык тому, к кому ты прикоснешься, пусть даже взглядом! - Любишь меня? – По прекрасным щекам Хёнджина ручьями стекали слезы. - Люблю. Так сильно, что мне страшно становится порой, куда эта любовь может меня завести. - И я… и я тебя люблю!! ……………… Тусклый свет ламп едва освещал два силуэта в комнате. Руки одного прикоснулись к талии другого. Губы прижались к седьмому позвонку. Он пахнет лепестками весенних деревьев. От него исходит настоящее тепло, веет родным. Казалось, в нем заключен весь уют, дом, весь… мир… Губами Минхо прошелся по шее Хёнджина, оставляя на ней влажные следы. Прикоснулся прохладными пальцами к ключицам, укусил в плечо. Острым кончиком языка Минхо огладил лопатку юноши, попутно оставляя на коже влажные поцелуи. Хёнджин нервно выдохнул – у того так давно не было близости, и теперь его тело остро реагировало на каждое прикосновение. Хёнджин развернулся к Минхо лицом, и, не желая больше сдерживаться, обхватил его в ладонях, прижимая к своим губам. Он проникал внутрь, разводил губы, переплетал языки, оглаживал щеки и… властвовал. Больше Хён не желал прогибаться, он хотел подчинять. Поначалу Минхо не ожидал такого поворота событий, как и не ждал того, что Хёнджин окажется таким инициативным, но новое обличье юноши ему нравилось с каждой минутой все больше и больше. Особенно, когда Хён одной рукой ощупал пах Минхо, довольно ухмыляясь тому, что там постепенно твердеет. - Не хочу, чтобы ты брал меня на столе, - произнес Хёнджин, - поэтому пойдем в постель. - Я уже было подумал, что ты и не скажешь, - произнес Минхо, его голос начал хрипеть от возбуждения. Хён просунул руку в штаны Минхо, нащупал его твердый член, сделал пару вращательных движений и, крепко обхватив, повел за собой. С членом в руке. Они прошли по темным коридорам, и, не удосужившись включить свет, упали на широкую кровать в спальне. Хёнджин сел сверху, расстегивая рубашку Минхо. Несколько пуговиц упорно не поддавались, поэтому Хван нетерпеливо дернул края, и пуговицы разлетелись в разные стороны. Младший припадал к соскам Минхо, лаская каждый, вбирая в себя кожу, посасывая. Минхо тяжело дышал, его грудь вздымалась, а в паху кое-кто изнывал от нетерпения. Хёнджину нравились мучения его юноши, поэтому он нарочно игрался. - Мне нужно немного влаги, - произнес Хён, и с этими словами он запустил два пальца в рот Минхо. Влажный язык старшего ласкал Хвану пальцы, смачивая их слюной, пока Хён терся о его пах. Минхо тяжело выдохнул, из горла вырвался приглушенный стон. - Знаю, милый, - улыбнулся Хёнджин, - но потерпи еще немного. Его пальцы освободились от плена губ и языка старшего, и, ныряя в домашние спортивки, Хён огладил самого себя. Очертил круг, прежде чем нырнуть в отверстие. Два пальца легко проникли внутрь, и, сделав несколько вращательных движений, Хёнджин развел их внутри себя. Упругие стенки легко поддались, расширяясь, подготавливаясь к принятию кое-чего более крупного. - Не томи, - прошептал Хёнджин. Он встал с Минхо, попутно избавляясь от домашней одежды. Встал на обе ноги, а руками уперся в края кровати. Минхо поднялся, снял с себя рубашку и джинсы, и остановился перед Хваном. Покорный. Такой ручной, словно кот… Готовый принять в себя то, что Минхо намеревался ему предложить. Не говоря ни слова, Ли положил руку между лопатками Хёнджина, надавливая. Заставляя прогибаться. Подчинял его себе. Хён выполнил то, что от него требовалось. Не церемонясь, Минхо пристроился, и головка нырнула в лоно. Стенки отверстия накладывались на длину члена, плотно обхватывая ствол. Головкой Ли чувствовал давление, поэтому каждое движение, каждое проникновение становилось ультранасилием, сотканным из ощущений. - Ах! – Стонал Хёнджин, пальцами сминая простыни. Его ноги задрожали. Вокруг отверстия творился сущий ад, и каждый толчок Минхо казался ему тактильным сладострастием. Его собственный член стоял колом, а из головки сочилась естественная смазка. Минхо потянул Хвана за обе руки, насаживая его на себя вплотную, до самого основания. Хёнджин перестал ощущать самого себя, растворившись в чувствах и волнах наслаждения. Он кричал, впрочем, как и его парень. Набирая скорость, Ли не особенно церемонился: он толкался еще и еще, послышались хлюпающие звуки, шлепки, а из его собственных уст вырывались стоны, смешанные с рыком. Лишенный возможности дрочить самому себе, Хён просто отдался во власть терзавшего его Минхо. Он закрыл глаза от удовольствия, и, чтобы хоть сколько-нибудь заглушить крики, рвущиеся из его груди, закусил губу. - Ах, Хён…джин!! – С гортанным стоном Минхо сорвался, взрываясь внутри Хвана, наполняя его нутро спермой. Еще несколько размашистых движений, стонов - и Минхо вновь стал собой. Отдышавшись, он отпустил руки младшего, прикоснулся к его талии, коснулся члена. И каково же было его удивление, когда Минхо вдруг обнаружил сперму у себя в ладони. - Мне было очень хорошо, - прошептал Хёнджин. Они не желали разделяться, словно срастись, стать единым целым – вот и все, что им оставалось. - ДА ВАШУ Ж МАТУШКУ!!! – Послышался крик позади. Когда Хёнджин обернулся, то обнаружил… - Бл*ть, Чанбин, ну умеешь ты припереть не вовремя…