***
Для настроения этой части рекомендую прослушивать I Wanted to Leave SYM, однако строчки в начале и конце взяты из песни Флёр «Лабиринт».Твоя любовь как лабиринт — Мрачный огонь, кровавое золото… Мне больно, когда говоришь; Когда ты молчишь — мне страшно и холодно
— Когда-то давно, ещё на заре лучших времен, в ином мире жили сильные воины, что считались подобны богам. — Синтия начинает рассказывать сказку, сидя на кровати в комнате Авриль и Катрея. Помимо их двоих здесь присутствует и Василиса. Преемница Королевы опирается плечом о стену, закрыв глаза, будто размышляя о чём-то другом, холодном, а может, и обжигающе-пламенном. — Они захватывали новые территории, становились сильнее и обретали жадность и жестокость в себе. Если раньше они могли защитить невинных людей, то теперь их кровь украшала дороги и руки воинов — те утопали в ней. Они потеряли милосердие, сострадание и чувства. Они медленно умирали морально, но лучше бы физически, проклиная друг друга и обещая найти абсолютную власть. Однако однажды в их поселении появился странный мужчина, что обещал им всё, стоило лишь захотеть. Стоило лишь стать звёздами по собственному желанию. Но они отказались, считая, что могут сами добиться своего будущего. Абсурдно, правда? И нечистый решил наказать их, спалив дотла их дома, когда воины в них спали. Зло погибло мгновенно, исчезнув навеки в таком безнадёжном и отвратительном месте, как ад. Однако то, что сделал нечистый, не было ни проклятием, ни даже мерой избавления от реальной проблемы. Просто он лишил их тел, оружия и маскировки, взамен обещая дать им гораздо больше, если они будут служить ему. Те, недолго думая, согласились. А потом… Они восстали из праха, как фениксы из пепла. Только при этом изменили сущность, став демонами, детищами ада. Их отряд прозвали сгоревшими звездами*. После своей смерти и перевоплощения их смысл изменился. Пускай тот нечистый, который оказался самим Дьяволом, и требовал от них вновь крови, смерти; они не стали повторять своих прошлых ошибок — решили бороться за лучшую жизнь для людей, помогая им, пусть и тайно. Охранять ад от ещё пущего зла, чем то, что жило в нём. Некоторые становились демонами-хранителями и обещали беречь и помогать. Но у всего есть цена, за которую приходится платить — и они, эти стражи-демоны-воины, нашли свое проклятие вечности скоро. Это была неспособность верить в лучшее и смело идти навстречу будущему. А без этого очень сложно жить на Земле, вне зависимости от того, кто ты — человек, высший ангел или просто падший… И эту потерю в свет почти невозможно восстановить… — Грустная история, — едва слышно говорит Василиса, переводя взор на Синтию, словно пытаясь понять, зачем она это рассказала. Взгляд Нокс твёрд и уверен: в нём больше нет ни жалости, ни боли. Будто новый план уже есть у Королевы, и её клану остаётся только дождаться его оглашения и принятия. Может, в этот раз повезёт и всё будет успешно?.. — Знаешь… — Девушка вздыхает. — Эта легенда будто и сейчас может повториться. Только принесёт не дополнительную защиту, а лишь очередную смуту и горькие потери. Нет. Им больше не надо такого. Не нужно. Не необходимо. Излишне. Даже взгляд, который Синтия не отводит от Огневой, твердит об этом. В этой комнате только они понимают, что значит этот рассказ в их время, а ещё сам смысл этой сказки для них немного иной. Детям этого не понять и вообще ещё рано знать. Пусть для них это будет очередной историей, которая научит быть честными, хорошими и добрыми, чтобы не обрекать себя на худшую судьбу и муку. — Все истории повторяются, — кивнув, отвечает Нокс. Вздрогнув, она дотягивается до рядом лежащего пледа и накрывается им, чтобы не замёрзнуть ещё больше. — Рано или поздно. Люди, герои и легенды тоже уходят, а потом возвращаются вновь. Мир — это сплошной цикл, который имеет разные промежутки времени. Но история всегда будет повторяться, как любимый спектакль зрителей, что всегда имеет те же чувства и конец. Ведь прошлое сплетается с настоящим, а настоящее — с будущим. Всё едино, всё связано и переплетено. — Правда, мама? — с интересом спрашивает дочь Королевы. Она, с сомнением посмотрев на мирно дремлющего брата в её кровати, вновь возвращается в их беседу. — Неужели мир действительно таков? — Конечно, Авриль, — старается улыбнуться Синтия. И почти получается, но что-то внутри мешает — тяжкий груз переживаний не даёт расслабиться окончательно. Но её дочь понимает, коротко и неуверенно кивнув. Василиса же вздыхает, не то устало, не то недовольно, и отводит взгляд. А потом и вовсе уходит из комнаты, ничего не объясняя. Всем всё равно. Женщина, поправив плед на плечах, начинает вновь свой рассказ, правда, уже о совсем другом: — Много лет тому назад жил-был Король. Он был красив, да и богат, но несчастлив в любви из-за лжи его близкого человека… Однажды он повстречал ту, что стала его единственной судьбой. Так иногда бывает, если в чьём-то пророчестве есть пустое место для кого-то, а потом этот кто-то оказывается рядом с тем, кому предсказано это. И становится его судьбой, конечно же. Правда, это не всегда хорошо, как и в этой сказке. Когда Король полюбил свою наречённую, то между ними был огонь страсти, звезды и чудеса. Мило, правда? Однако враги этого величественного человека не были рады ни его счастью, ни появлению сильной воительницы в их мире. И однажды, в не самое простое для возлюбленных время, эти злодеи создали ловушку из тонких нитей искусной лжи и событий, что меняли не только их жизни, но и историю друзей этой пары. Почему они не были друг для друга Королём и Королевой? Ибо в их иерархии Королевой могла стать лишь мать детей Короля. А он не мог их иметь, но… это было ложью, из-за которой он как раз и не был счастлив, несмотря на богатство и успех. Вернее, это всё было до появления врагов и их коварных, злых планов; а потом Король начал терять всё то, что было ему дорого. Его пара долго смотрела на это, пока не совершила чудо… Оно могло изменить жизнь Короля в лучшую сторону, однако он не знал об этом! Этим и воспользовались враги. Создали видимость счастья, предательства и ничтожности, а по правде лишь лишили их обоих поддержки и заботы. Заставили любовь трещать по швам, расходиться, как берег и корабли. Они убивали друг друга своей ядовитой любовью, оставляли шрамы и проклятия. Он не знал, что её душа теперь не одинока, а она… не знала, как быть дальше. Спустя некоторое время, всего несколько месяцев, они потерялись и утонули в обмане врагов. Пара Короля пожертвовала всем ради семьи. А он больше не верил ей, считал предательницей не только их прекрасной любви, но и всего рода, королевства. Словно вся её жизнь была ничем, как и то, что происходило между ними когда-то. Сначала горели воспоминания, а потом и признания, звёзды. — И именно так этот глупец-Король потерял свою любовь. Навсегда? Нет. Пока лишь её кости не станут цветами, а душа не обратится в вечную пыль. Вы уже знаете эту историю, правда? — устало вздохнув, женщина задаёт вопрос для своих чад. Поднимается с кровати, уступая её Авриль, которая тут же пересаживается, сонно зевает. А Синтия останавливается у стены и опирается на неё плечом. Неудобно, но терпимо. Эта история для неё значит слишком много, и память о ней всегда будет причинять боль. Она гораздо сильнее, чем первая поучительная сказка, но не все должны знать правду. — Не совсем, — отвечает Авриль. Ей кажется всё это странным и таким знакомым, но одновременно забытым и покрытым толстым слоем пыли. — Просто мне очень жаль эту девушку. Она не заслужила потерять свою семью вновь… Это слишком жестоко. — Не нужно её жалеть, — говорит Королева. — Сама виновата в своих грехах — незачем было любить… и обрекать себя на боль. — В её словах скользит холодный задумчивый тон, словно в них скрыт незримый вердикт, а не истина этой печальной и мрачной истории. — И все же, мама, ты не права, — нахмурившись, рассуждает дочь. — Разве можно обвинять кого-то в том, что между ними есть это чувство? Не зная всей ситуации, всех факторов и обстоятельств?.. — Нельзя, — соглашается Синтия. — Однако мне известно гораздо больше, мои дорогие…. Я знаю эту сказку лучше всех, кто читал её когда-либо. А сейчас вам надо спать. Завтра в школу. И не забудьте про то, что вас сопроводит туда Маар ради вашей же безопасности. Они кивают. Не смея спорить. Понимают зачем. Не говорят лишнего. И пока царит тишина, их мама подходит к кровати каждого и обнимает. Пусть знают и помнят, какими были эти чудесные моменты тепла, нежности и искренней любви. Пусть всегда будут помнить её именно такой, а не слабой, сломанной и преданной всеми. — Я люблю вас, знайте это и помните, — едва слышно шепчет Нокс, поочередно целуя макушки своих детей. — Спокойной ночи, — желает она им. Они, улыбаясь, закрывают глаза, а женщина, выключив свет, поспешно выходит из комнаты. Очередной тяжёлый день позади. Очередные жертвы были принесены. Они забудутся, а воры будут помнить. И продолжать свой бой неравный. В темноте коридора её ждёт Василиса, желая, скорее всего, поговорить насчёт произошедшего. А может, и этого вечера сказок, что они могли бы провести в делах клана, не уделяя времени и заботы семье. И тогда бы это было бы несправедливо, ведь время быстротечно, работа будет всегда, а вот близкие люди — нет. — Я ошиблась, Василиса, — шепчет женщина, будто плача. Но преемница знала, что это вовсе не так — просто её сожаление звучит так. Как слёзы небес, как грусть судьбы и мелодия мрака. — Ты должна знать правду обо мне. Вчера… я очень погорячилась и поспешила. Пожалуйста, прости. — За что? — недоумевая, спрашивает её Огнева. Она-то думает, что сейчас будет серьёзный разговор об их безопасности, усиленной осторожности, да даже про поход в Братство Смерти, который им теперь точно предстоит; но не о сказках. Вернее, собственной истории Синтии, которая похожа на мрачную безутешную сказку. Хотя она права, когда пыталась отвлечь свою преемницу от ужасов. Честно, это почти помогло, но стоило закрыть дверь детской комнаты, как всё пропало. — За то, что я не говорила тебе об этом. Никогда. — Рвано вздыхает. — Сейчас же нам надо бороться, предстоит выживать. И пусть лучше ты будешь знать правду, чем мучиться от сомнений или слухов. В какой-то момент может стать поздно. Мы можем уйти и больше не вернуться. Можем разбить сердце и стать призраком, образом, обрывком прошлого в памяти. Или пасть в бездну, в отчаяние и не стать той, что продолжит путь сначала твоих родителей, а потом и мой. — Пожалуйста, не говори об этом, — грустно просит Василиса. — Ты великолепная Королева, и тебя никто-никто не заменит! Ради удачи и судьбы не говори о конце, — добавляет девушка, не смотря на свою наставницу. Она не должна видеть её чувства страха и внутренней боли лишь от одной мысли о том, что что-то изменится в их клане. Сменится власть. Незримые звёзды, удерживающие их от полного краха и убийств, обрушатся. — Хотя бы сейчас. — Однажды придёт день, ночь, очередное серое безмолвное утро, и ты станешь новой королевой. Хочешь не хочешь, больно не больно — придётся. Ради клана, семьи и всего того, что мы обещали друг другу. — Заметив недовольный взгляд преемницы, Королева поясняет: — Да, это звучит пафосно. Однако со временем ты поймешь, что иногда за пафосом встречается не только гнетущая пустота, но и правда. Пусть её и немного, она всё же есть. И ты рассмотришь её, когда… — Она хочет сказать что-то ещё, но потом резко говорит иное. — Забей. Нам надо всем выспаться, а завтра… Я не знаю, что будет завтра, но… могу точно сказать, что через день-два ты пойдёшь в Братство. Королева произносит эту информацию на одном дыхании, а потом затихает. Как маленький зверёк, испуганный кем-то большим и чудовищным. Огнежар не понимает, к чему такие перемены, пока не слышит следующих слов: — Я бы хотела пойти с тобой, прости… — Не надо! — перебивает её девушка. — Я помню рассказы людей из клана, что было в прошлый раз. Не надо говорить мне об этом ужасном случае. — Ясно. Женщина отходит от нее на несколько шагов, будто опасаясь чего-то (осуждения, презрения и ненависти). И хочет уйти к себе в комнату, в тишину и покой, как её вновь окликает преемница: — Постой! У меня вопрос... — Нокс кивает, мол, задавай его побыстрее. — Ты всё ещё любишь его спустя шестнадцать лет? Синтия, услышав эти слова, звучащие в хрустальной тишине диким, умирающим воем, отворачивается и шепчет одними губами: — Да… Знаешь, наверно, мне будет сложно Понять до конца твою горькую правду. Но раз в этом мире такое возможно — Я буду любить наше мертвое завтра.