Сердце вечности

— Я хочу, чтобы ты стала хранительницей Сердца вечности.       Эти слова неочевидного приговора звучали когда-то давно. Тогда ещё не было цветущей алыми розами боли в груди, да и корона была частью идеального образа. Жаль, что не её.       Мрак. Пугающее ожидание неизвестности. Миллионы осколков. Свет и тепло, что рождались в глубине души. Тоска и обречённость. Бриллиант в форме сердца, сжатый в ладони, холодил кожу, напоминал обо всём хорошем и плохом. Война за него, испытание, другие миры. Смерть. Борьба, в которой они выиграли не раз, но и проиграли не меньше. И всё ради ключа, что теперь стал просто безжизненным камушком. Прежде он так ценился правителями, а теперь воры пытаются вернуть его. Ничтожно. Это ведь так важно: и способ выжить хоть кому-нибудь, и попытка найти путь домой (если он где-то по-прежнему есть)       Это было прощанием, таким горьким и предательски лживым. Это было обещанием, что стало проклятьем и очередной подставой. Это было кошмаром, и спасения от него не было. — Я принимаю его и обязуюсь быть Хранительницей до тех пор, пока не умру.       А потом он пропал. Исчез. Его кто-то забрал, считая, что этот артефакт ей больше не нужен. Зачем? Ведь есть дети, принц и принцесса уничтоженного королевства, ведь есть кров над головой, пусть и не королевский дворец. Ведь всё есть — к чему ей несметные богатства, которые и без того учинили столько зла?       Но сейчас, когда на кону жизни и смерти стоит слишком многое, ей кажется, что иного выбора нет. Надо вернуть Сердце вечности, надо защитить семью, надо не позволить врагам одержать верх. Скоро всё будет хорошо — и она, Синтия Нокс, в этом уверена, только не в той цене, что им придётся заплатить за это «хорошо». Но они справятся. Наяву и во сне, в хрустальной грязной реальности, там, где тлеют ничтожные, никому не нужные города, где солнце встаёт над руинами вновь. «Пока твои кости не обратятся в цветы…»       Он не лгал. И она не шутила, называя кого-то глупцом. «…запрещено возвращаться сюда под страхом смерти…»       И камень-хранитель потерян, и надежда померкла с приходом вечера. Незаметно и нетленно, но так грустно и одиноко. Никого нет рядом, все где-то ходят, теряются и превращаются в незаметные тени. Усталость словно кокон болотный окружает, не даёт вырваться из него, не даёт вздохнуть и всплыть вверх. К свету. К огню. К счастью.       А позади слишком много всего. Слишком много тьмы и пустоты, слишком много взрывов и обещаний, что стали какой-то чуждой любовью. Разве так всё и должно быть?       Она не знает, и это, честно говоря, пугает женщину. Всё было нормальным, а потом стало тьмой, но не той, что оставляет горечь сигаретного поцелуя на губах, а той, что напоминает о сказках и счастливом конце. Дети придут ещё не скоро, но они точно будут в безопасности. Василиса позаботится об этом, да и о себе не забудет. Никогда. Вопреки всему. Когда она взойдёт к власти клана (а Синтия чувствует душой, что это будет точно её преемница), мир изменится к лучшему. С бриллиантом в несколько миллионов или без, но всё будет гораздо лучше. Это твердит душа и шепчет усталое сознание тихо-тихо, словно исполняя колыбельную, такую родную и забытую, ту, что он шептал когда-то давно-давно…       Вновь воспоминания погружают её в прошлое. Где-то там первое появление Сердца вечности здесь. И последнее его явление, что она будет точно помнить всегда. Одна миссия, несколько сложных выматывающих часов, проведённых не дома, и всё потеряно. Столько жертв, столько крови и безразличия. Неужели нет ничьей вины в этом? Надо проснуться вовремя, надо быть лучшей, надо обязательно помнить сияние, блеск Вечности, чтобы найти его. И больше не терять. Словно всё, что происходило раньше, было ужасно. Сложно и не по-милому одиноко (путь истинного воина таков). Лишь Сердце вечности могло бы стать её (их) спасением и позволило…       Мысль обрывается из-за громкого стука в дверь. Что-то случилось? Неужели она уснула прямо на мате в тренировочном зале? Чушь. Просто невезение — слишком устала, и сил добраться до мягкой кровати не осталось. Сейчас нужно подняться и сделать вид, что так и должно быть, хотя на самом деле контроль был ненадолго потерян. Ничего страшного, ничего большего. Просто нужно решить очередной вопрос именно сейчас.       Всего пару шагов, всего пару действий и минут тишины. За дверью стоит Диана. В идеально белых одеждах, с неопрятным пучком чёрных волос и строгим взглядом серых глаз. Сильная выдержка после миссий читается в нём, страх за семью и вечное присутствие смерти поблизости. Диана служит клану много лет, и никто не знает её истинного возраста. Выглядит она ничуть не старше Василисы, но это тоже обманчиво, как и улыбка на губах, натянутая и приторная, почти ненастоящая. Так улыбаются лишь те, кто имеет преимущества, способные содрогнуться звёзды. — Что? — спрашивает Нокс, но врач её клана молчит. И смотрит так странно: не то с вызовом, не то с укором. А может, Королеве это просто кажется и не стоит ни о чём переживать? Разве что тишина неприятна — режет слух и омрачает мысли, что только-только приобрели свет. Так не должно быть — точно не с ними и не сейчас.       Где же её преемница? Дети? Остальная команда? Сейчас здесь, кроме Фрезер и её, никого нет. Странно. Слишком неестественно — жизнь должна кипеть, тьма должна быть рядом, но пустоты и режущей тишины быть не должно. Никогда больше. Никак. А может, это всего лишь часть сна о Сердце вечности? Как никак, раньше он был способен изменять пространство. Может, и сейчас способен? Жаль, его нет рядом, иначе можно было бы…       Мир замирает. Синтия неосознанно сжимает губы и хмурится, будто мысли в голове решили устроить бунт, шторм, безудержное испытание выносливости и спокойствия. Но всё, как ни странно, оживает после этого: приглушённые звуки разговора, шаги. Диана, заметив замешательство предводителя клана, спешит в противоположную от неё сторону. Женщина не обращает на неё никакого внимания, стараясь понять, что происходит. Да что же такое?!       В прихожей горит свет, яркий и ослепительный; но даже сквозь него Синтия видит, кто стоит здесь. Дети снимают куртки и о чём-то весело болтают с хмурой и чем-то недовольной Василисой. Она подпирает входную дверь плечом, будто защищая пространство за ней от кого-то невидимого и злого. Потом оборачивается и смотрит на наставницу, и в этом взгляде читается неописуемая взволнованность и паника, словно неладное что-то случилось. Нехорошие подозрения окутывают её мысли призрачным дымом — это ещё пока что сомнения, но одна фраза делает их столько реальными, что становится хуже, страшнее и противнее, чем во сне, где вновь звучали её приговоры. — Он видел нас, — сообщает Огнева, не зная, что делать дальше. Идти на ограбление? Возможно. Но не будет ли это чистым убийством? Ей кажется, что звучит слишком много вопросов и нет ни одного ответа. Невыносимо! Неужели так сложно обрести чёткость мыслей и продолжить свой путь? Ради себя, ради семьи, ради света впереди и счастья… Только будет ли оно у них, если он рядом? — Кто? — не сразу понимает Королева и поэтому задаёт такой глупый вопрос. — Фэш… — резко вздохнув, шепчет Василиса. И теперь всё становится на места, как в каком-то изощрённом пазле. Неужели он их нашёл? Или что-то другое, но не менее фатальное и так недостижимо непоправимое?.. — Не здесь, — отвечает девушке шёпотом Нокс, надеясь, что никто не слышит её волнения и неподдельной тревоги. Кому-то покажется это пустяком: мол, случайные встречи абсолютно случайны, но они обе знали, какими могут быть последствия. — Мама, — вдруг зовёт женщину Авриль, переставая улыбаться. Катрей тоже замолкает, внимательно следя взглядом за происходящим, будто что-то подозревая. А может, он лишь пытается понять настроение их родительницы. Печальное или слишком-слишком отчаянное? Сложно понять. — Да, солнышко? — обращается к дочери Нокс, едва заметно улыбаясь, ведь знает, как её дети любят ласковые позитивные прозвища. Иногда «принц» и «принцесса», но сейчас хочется света, оттого и «солнце», с любовью и некой гордостью. — Всё хорошо? — спрашивает девчушка, явно что-то подозревая. Молодец, но жаль, что ей это знать необязательно. — Почти, — едва заметно усмехнувшись, отвечает её мама, немного приукрашивая правду. А по сути в очередной раз обманывая их, скрывая это за заботой и теплом. Однако это всё было по-настоящему. — Вам много задали? — Утвердительный кивок от двух детей. — Нужна помощь? — Отрицательно мотают головами — мол, мы сами справимся. — Если что, зовите. Мы будем в кабинете. — Ладненько, — кивает Авриль, хватая брата за руку. — Пойдем, Катрей, — тянет она его за собой в свою комнату.       Будто у них есть общий секрет, который никто не должен знать, или, может быть, они так стремятся к знаниям. Будет очень хорошо, если последнее, ведь это им очень поможет в жизни. Почти всегда. Почти-почти без исключений, не считая того, что они обучаются в каком-то мире без истинной магии, на которую способны. А жаль…       Василиса и Синтия доходят до кабинета молча, ступая осторожно и бесшумно, подобно призракам. Сейчас им не хочется привлекать никакого внимания, и поэтому они не включают даже свет. За окном остаются несколько солнечных лучиков, что освещают рабочий стол. В самый раз — ни большего, ни меньшего не нужно. — Так что произошло? — утоняет Нокс, усаживаясь в кресло возле рабочего стола. Её преемница уже расположилась на соседнем стуле. — Как он нас нашел? — вновь задает вопрос, массируя виски, чтобы хоть на миг избавиться от неприятной мешающей головной боли. — Драгоций даже нас не искал. Мы столкнулись возле школы, когда я забирала детей… — Василиса печально вздыхает. — А он — Захарру. Фэш — её отец. — Святая смерть… — шепчет Нокс, впервые за долгое время вспоминая имя свой богини. Вновь. — Что будем делать? Если честно, то я испугалась сильно… — делится переживаниями Огнежар, надеясь, что им удастся разобраться с этой ситуацией. — Не стоит волноваться, пока мы ещё не знаем всех факторов этой ситуации, — взяв себя в руки, строго говорит Королева, рассуждая. — Во-первых, он мог не узнать тебя, а во-вторых… даже не знаю, что сказать. Здесь всё не так просто, и первым делом нужно разобраться. Мы имеем доступ к архиву, значит, можем всё проверить. И не только то, что касается следователя. Наше ближайшее дело тоже стоит пробить по всем данным, которые пришлёт нам Маркус. Он же это сделает? — С сомнением женщина смотрит на свою преемницу, что утвердительно кивает ей несколько раз. — Хорошо. — Вдох-выдох. Успокаивается, подавляя панику и тревогу. Помогает, но не слишком сильно. — Как тебе удаётся быть собранной в подобной ситуации? — Девушка пытается перевести тему, что не остаётся незамеченным её наставницей. — За вдохом кончается выдох, за вдохом кончается терпение, любовь, а потом, когда-нибудь, и жизнь, — с грустью цитирует Нокс какого-то неизвестного автора, хмурясь. — Оттого и собрана, что надо понять, что мы имеем сейчас. То есть… крупный заказ, угрозу от врага и преследователя, кучу проблем… — Расскажешь команде? — устало вздохнув, невесело спрашивает Огнева. Но в её глазах отражается неподдельный интерес, ожидание чего-то большего, пусть кажущегося страшным и плохим. Однажды всё будет хорошо… — Или всё ещё ищешь предателей? — Ищу, — кивает Синтия. Головная боль лишь усиливается о этого простого действия, но она терпит, зная, что сейчас это неважно. — Пока что есть несколько имён, но в некоторых я не уверена… Надо проверять всё более тщательно. И у нас остаётся единственный выход для их поиска. — Что? — шепчет Огнежар, неосознанно наклоняясь вперед, чувствуя, что сейчас произойдёт что-то чертовски важное для них. — Необходимо начать игру уничтоженных. А потом… Мы с тобой начнём подготовку к ограблению. И никто не остановит нас…

***

      Тем временем, пока Синтия и Василиса дискутировали насчёт предателей и об одной древней игре старого мира, способной раскрыть все карты, кто-то отчаянно быстро бежал по тёмному переулку.       Брызги мутной дождевой воды, не успевшей высохнуть, летят в разные стороны, несмотря на то, что человек делает плавные призрачные шаги. Дыхание почти не слышно в пустой тишине, и лишь всплеск выдаёт чьё-то безмолвное присутствие. Это район со множеством заброшенных домов и редко встречающимися полицейскими. Здесь никто не заметит даже тени, коей старается быть этот человек. Незаметной, юркой и неуловимой, почти незримой для всего мира. Пока что.       Этот кто-то знает, куда он идёт, огибая углы домов и открытые канализационные люки. Эх, жаль, что нельзя устроить всё нормально — надо обязательно идти, путать слёзы на сотни раз, прежде чем дойти до определённого места — террасы кафе, раньше принадлежавшей Маришке Резниковой. Однако после её убийства всё изменилось, и теперь уютное местечко стало пристанищем для встреч двух странников темноты и обмана. — Что ты узнала? — спрашивает кто-то, стоящий в темноте. Любой, кто мог проходить мимо, запросто подумал бы о том, что это маньяк или демон, но нет. Это лишь человек, творящий справедливость. Рядом с ним вьётся тьма, и он живёт в ней, наводя на всех ужас. Не даром его боятся все, кроме тени. Наивно, но так мило… И он думает об этом в очередной раз, прислушиваясь к её словам. — Они нашли что-то редкое, не такое, как раньше, — шёпотом отвечает первый силуэт, оглядываясь по сторонам, в очередной раз проверяет это место, сомневаясь в том, что их никто не видит. Напрасно. Это всё забыто, их здесь никто не найдет. Да и тьма вокруг скроет тайное от всего. — М-м-м-м, — задумчиво говорит силуэт. — Что ещё? — Она точно пойдёт туда за очень ценной для себя вещицей, — сообщает тень. — Кто? За чем именно? — не сразу понимает первый человек. И тогда его собеседнику приходится объяснять, понизив голос ещё сильнее, будто стены могли услышать это: — Та, кто обречена и хочет вернуться домой несмотря на то, что там её ждёт смерть. — Неужели ворона решила расправить крылья? — незримая ухмылка украшает грубый холодный голос. Словно волна разбивается о камень, так и этот тон мог заставить любого почувствовать злую силу и холод по коже. Неприятно, но его собеседнику явно нравится это. Поэтому он делает осторожный, почти незаметный шаг вперед, доверяя тому, кто там находится.       Во тьме. В такой непроглядной и дикой, дурной, плохой, даже злой. Шепчущей о смерти мира и том, что пора бы отомстить, но им. Они сейчас лишь зрители, да и потом, когда всё изменятся, ими и останутся. Не место в этой войне, в том свете, что он принесёт, поэтому они просто ждут, немного ускоряя катастрофу. — Похоже на то, — соглашается тень, делая ещё шаги навстречу тёмному пятну впереди, пока чьи-то руки не обхватывают тело, но не сильно, не давая убежать или отступить, по-своему заботливо и незабываемо. — Молодец, — хвалит её силуэт. — Сегодня много информации. — Ценной? — Из неё можно извлечь выгоду, — наклонив голову в бок, отвечает тени собеседник. — Конечно, братец хотел всё сделать сам, но мы… — Ему чуточку поможем? — предполагает она, чувствую чужое, но такое родное дыхание на губах. — Именно, — шепчет кто-то, наклоняясь ближе к своему собеседнику и бесстыдно касаясь губами, оставляя поцелуй-ухмылку, запретную и настолько сладостную, что, собственно, дыхание замирает. И не хочется большего: ни возвращаться «домой», ни понимать, насколько велик их риск и насколько красив этот момент. Тьма вокруг, и огонь в крови, значащий гораздо больше, чем могло показаться. Лёгкая грубость, едва ощутимый укус, и резкий вздох. Тень растворяется в сильных объятиях силуэта, и больше их не волнует даже мысль о клане преступников Синтии Нокс. Тот ад, что творится вокруг, тоже столь ничтожен, что они забывают о нём… и вспоминают лишь тогда, когда приходится начинать свои роли.       Никто не знает правды о них. Я не верю ни в какого дьявола, Потому что я создал этот ад.