Листья плюща над белым окном

— Так вот, мисс… напомните вашу фамилию? — Мисс Клейтон, — говорит Дэни сухо, пытаясь скрыть раздражение, и, чтобы успокоиться, складывает руки на коленях. Пожилой мужчина, напротив которого она сидит, уже трижды спрашивал, как ее фамилия. — Угу, мисс Клейтон, — он кивает и, не глядя на нее, перекладывает какие-то бумаги у себя на столе. Их беспрестанное шуршание подстегивает и без того взвинченное внутреннее состояние Дэни. Изнутри дом мистера Уинслета кажется меньше, чем снаружи, вероятно, из-за атмосферы истинно британской древности, которая в нем царит. Во всех комнатах стоит тяжеловесная мебель: темные шкафы, заполненные книгами, старинные кресла и столы, кушетки с резными ножками, на стенах висят картины, выцветшие до того, что почти невозможно разобрать, что на них нарисовано. Жена мистера Уинслета, она же его экономка и домоправительница, как догадывается Дэни, — худощавая женщина с усталым лицом — встречает всех гостей внизу, в передней, и без лишних церемоний ведёт их на второй этаж, где находится кабинет врача. Сам мистер Уинслет, толстый, пожилой мужчина лет шестидесяти, седой и представительный, напоминает Дэни ожившую картину какого-нибудь Томаса Хадсона*, писавшего портреты известных юристов или общественных деятелей, и мистер Уинслет в точности похож на одного из них — такой же мясистый, почти нависший над верхней губой английский нос, выпуклые белесые глаза, добродушная линия губ — не хватает только седых буклей на голове, и сходство будет поразительное. Он копается в бумагах, ворча что-то себе под нос, а Дэни все больше кажется, что эта поездка к психологу была абсолютно пустой тратой времени. После смерти Эдмунда она какое-то время посещала психиатра, вернее, нескольких, и ни один из них не смог ей помочь. Все они внушали ей, что она находится в состоянии шока, отсюда и постоянное ощущение холода, и плохой сон, и панические атаки, которые порой доставляли ей массу неудобств. Дэни послушно кивала, выполняла назначения, пила таблетки, но холод продолжал терзать ее, а сон никак не налаживался. В итоге она решила, что лучшим средством от ее депрессии будет переезд в Англию, а не бесполезные визиты к мозгоправам, на которых так настаивала ее мать. Когда после прогулки с Джейми Дэни возвращается в дом Уинслета за Флорой, жена психолога сообщает ей, что девочка уже вышла и пьет чай в кухне, а Дэни может пройти к мистеру Уинслету и побеседовать с ним наедине, и вот Дэни уже сидит в кабинете, пропахшем табаком и старой бумагой, и в третий раз напоминает психологу свою фамилию, и у нее складывается впечатление, что с такой памятью и таким вниманием к пациентам мистеру Уинслету давно пора на покой. — Итак, мисс Клейтон, вы сказали, что девочка вчера убежала, — говорит мистер Уинслет, наконец, найдя нужную бумагу и всматриваясь в написанное на ней сквозь стекла очков. — Да, именно так. Она сбежала, никому ничего не сказав, и отсутствовала более десяти часов. — И сама же вернулась обратно? Дэни неохотно кивает. Ей хочется выйти из этого кабинета, глотнуть свежего воздуха, но она заставляет себя сидеть спокойно, потому что знает, что должна понять, как быть с Флорой и что с ней произошло, и поэтому, когда мистер Уинслет, не дождавшись ответа, вопросительно смотрит на нее, отвечает: — Да, она вернулась сама и говорит, что заблудилась и просто гуляла по территории поместья. Мистер Уинслет что-то помечает в блокноте. — А вы ее новая учительница, так? Он смотрит на нее поверх очков. Дэни снова кивает. — Да, я работаю в поместье уже два месяца. — И вы не замечали, что с Флорой что-то не так? — спрашивает он с непонятной интонацией. Дэни не может понять, осуждает ли ее этот пожилой человек или же он просто задаёт стандартные вопросы, чтобы нарисовать у себя в голове картину произошедшего. — С ней все было в порядке, — отвечает Дэни, начиная раздражаться. — Хорошо. Мужчина наклоняется над бумагами и пишет что-то так долго и медленно, что Дэни начинает казаться, будто он над ней издевается. — Мистер Уинслет, — говорит она, как бы напоминая ему, что она ждет, но он мотает головой и поднимает вверх указательный палец правой руки, продолжая писать. Дэни глубоко вздыхает. — Итак, — наконец, он заканчивает и поднимает голову, глядя на Дэни. — Что я могу сказать… Я подробно поговорил с Флорой и провел некоторые тесты. Прежде всего, конечно, на ее внутреннее состояние. Знаете, на тревожность, на отношения в коллективе и тому подобное. — И? — Дэни наклоняет голову, вопросительно глядя на него. Он откидывается на спинку кресла и разводит руками. — Я веду Флору уже три года, и за это время она всегда показывает мне одни и те же результаты. Вот тут у меня ее папка, рисунки Флоры не изменились, тесты пройдены успешно, а это значит… — И что это значит? — перебивает Дэни, не в силах вытерпеть медлительность его речи. — Что Флора в полном порядке и убежала просто так? Он пожимает плечами. — Я подробно расспросил ее о том, что произошло в поместье, но она отвечает мне так же, как и вам: что она пошла гулять и заплутала. Я пытался выяснить, не обидел ли ее кто-то, но она говорит, что нет, никто не обижал. — То есть, — осторожно говорит Дэни. — По сути, вы разговаривали с ней целый час и ничего не выяснили? — Я так вам скажу, — ничуть не обидевшись, Уинслет кладет руки на свой объёмистый живот. — Флоре восемь лет. Знаете, что мой сын творил в этом возрасте? Он швырял свои тетради в стену и топал ногами так, что сыпалась штукатурка. Это тяжёлый возраст, мисс…? Простите, как? — Клейтон, — обречённо говорит Дэни и смотрит в окно. — Да, мисс Клейтон… Так вот дети в этом возрасте переживают кризис, который можно охарактеризовать как «желание быть взрослым в детском теле». Сознание убегает вперёд, взрослые видят их малышами, которыми они недавно были, а дети уже считают себя взрослыми. А Флора к тому же не обычный ребенок, она ребенок-сирота, не забывайте об этом. Сложности ожидаемы в такой жизненной ситуации, в какой оказались эти дети… — Флора не сирота, — возражает было Дэни, но Уинслет только машет рукой. — Бросьте, они там все по сути сироты. Их сплавили в школу-интернат, чтобы никогда не видеть, так что же это, если не сиротство, пусть даже родители живы и здоровы. И мы с вами будем удивляться странностям? Нет, мисс Клейтон, это не странности, а закономерности. Девочка сбежала не потому, что с ней что-то случилось, а для того, чтобы с ней что-то случилось. Это элементарное желание внимания, вот и все. Дэни не выдерживает и закатывает глаза. — Мистер Уинслет, но Ханна сказала, что с Флорой никогда не было подобных проблем, она не проявляла склонностей к побегам или антиобщественному поведению, поэтому я и привезла ее к вам, чтобы вы разобрались. Это серьезное дело, а не просто шалости маленькой капризной девочки! — А я и разобрался, — басит Уинслет, и в его голосе слышится нетерпение, будто бы, по его мнению, время, которое он отвёл на беседу с Дэни, уже истекло и ей пора уходить. — Объективно, с медицинской точки зрения, девочка в порядке. Я очень подробно побеседовал с ней и уверен, что ничего подобного не должно повториться. Ей просто нужно побольше ласки и внимания, так вы уж как женщина, покажите Флоре, что она не одинока, что ее любят, и все наладится. Качая головой, Дэни поднимается с кресла. — То есть это все, что вы можете посоветовать, мистер Уинслет? — спрашивает она, сложив руки на груди. — Ну, а что же вы ещё от меня хотите? — говорит Уинслет и разводит руками — похоже, это его любимый жест. — Я могу ещё прописать Флоре кое-какие таблетки, они абсолютно безвредны, это успокоительное на основе трав… Очень эффективное средство, смею заметить. — Не надо! — резко отвечает Дэни. — Я вас поняла, спасибо, что уделили нам время. Я сообщу мистеру Квинту о результатах вашей работы. Последнюю фразу она произносит с мстительной интонацией уверенности, что психолог поймет стоящий за словами скрытый смысл. И не ошибается. Едва Дэни кладет руку на ручку двери, готовясь выйти, как мистер Уинслет останавливает ее. — Мисс…ээ… — он запинается, явно снова забыв ее фамилию, но Дэни ничем не помогает и, обернувшись, лишь смотрит на него в упор и молчит. Мистер Уинслет слегка багровеет. — Я вам дам совет, потому что вы кажетесь мне весьма разумной девушкой. Он поднимается из своего кресла, высокий, грузный, опирается одной рукой на поверхность стола и так стоит, не двигаясь с места. — Не нужно слишком переживать за них, мисс. Они, эти дети из поместья, не такие, какими вы привыкли видеть обычных детей. Я много лет с ними разговариваю и обнаружил, что у них есть одна черта, которую сложно принять тем взрослым, которые с ними работают, но без понимания этой черты вы не сможете понять, как с ними себя вести. Эти дети считают, что им все на свете должны, понимаете, о чем я? Их тяжёлая судьба накладывает на них отпечаток невероятной наглости и требовательности к миру, поэтому не стоит так уж слишком переживать. Эти дети не пропадут. Повернувшись, Дэни молча выходит за дверь и аккуратно прикрывает ее за собой. Когда она спускается вниз и входит в кухню, Флора, понурясь, сидит за длинным кухонным столом и жуёт печенье. Рядом с ней стоит чашка чая, а жена Уинслета, повернувшись спиной к входу, протирает у раковины только что вымытую посуду. Мельком глянув на Дэни, она тут же снова отворачивается и продолжает заниматься своим делом. — Мы закончили, — говорит Дэни, и Флора, увидев ее, вскакивает из-за стола. — О, мисс Клейтон! — Поблагодари леди, Флора, и пойдем, — спокойно говорит Дэни, беря ее за руку. — Нас Джейми ждёт. Произнеся имя Джейми, она вдруг ощущает невероятное спокойствие и умиротворение, словно то, что садовница сидит в машине, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, может каким-то невероятным образом сгладить всю эту дурацкую и глупую ситуацию, в которую они с Флорой попали. Жена Уинслета абсолютно молча провожает их до входной двери и, хмурясь, ждёт, когда они наденут верхнюю одежду. Потом Дэни прощается, женщина лишь кивает и также молча, словно робот, закрывает дверь на замок, когда они выходят. С наслаждением глотая свежий воздух, пропитанный запахом осени, Дэни вздыхает и укоризненно качает головой. С крыльца она видит Джейми, наблюдающую за ними из машины, машет ей, потом наклоняется к Флоре, завязывает потуже ее шарф, и осторожно спрашивает, глядя в серьезное маленькое лицо: — Флора, как все прошло? Смотря на нее снизу вверх, Флора беспечно пожимает плечами. — Хорошо, мисс Клейтон. Все в порядке. Дэни глубоко вздыхает и на секунду закрывает глаза. — Но ты не сказала ему, почему сбежала, Флора. Девочка досадливо хмурится и сует руки в карманы. Она не выглядит обиженной или несчастной, но Дэни понимает, что давить сейчас на Флору, после всего, что она уже успела пережить, глупо и недальновидно. — Я сказала ему, мисс Клейтон, что заблудилась, — говорит Флора, глядя на Дэни кристально чистыми глазами. Дэни решает пока что не задавать таких вопросов. Флоре и так досталось, думает она, пусть девочка переварит все произошедшее, а она лучше посоветуется с Джейми, что теперь делать и как быть. И сознание того, что она не одна, что Джейми там, в машине, ждёт ее и что Джейми поможет, успокаивает Дэни. Она наклоняется и нежно целует Флору в холодную щеку. — Ладно, Флора, ты молодец. Пойдем скорее отсюда, этот дом наводит на меня тоску. Когда они подходят к машине, Джейми уже завела мотор, ее руки нетерпеливо лежат на руле, а в глазах сияют смешинки, которые Дэни сразу распознает как признак того, что Джейми что-то задумала. Флора распахивает дверцу машины. — Привет! — кричит она звонко, как будто Джейми сидит не на расстоянии вытянутой руки от нее, а где-то очень далеко. — Привет, — улыбается Джейми. — Ну, что там было? Она бросает быстрый взгляд на Дэни, как бы спрашивая ее, хотя обращается к Флоре. — Там было совершенно великолепно, — бодро отвечает Флора и усаживается рядом с Джейми. Дэни закатывает глаза и тоже влезает в машину. — Серьезно, Поппинс, как все прошло? — Потом, — быстро говорит Дэни. — Не хочу при… сама понимаешь… — она быстро указывает глазами на Флору. Джейми кивает в знак того, что она поняла, и хлопает ладонями по рулю. — Ну, тогда… Она делает паузу и, наклонив голову, искоса смотрит на своих пассажирок. — Куда теперь вас теперь отвезти, дамы? —  Мороженое! — Флора поворачивается к Дэни и молитвенно складывает руки перед собой. — Я хочу мороженого, мисс Клейтон, пожалуйста! — Холодно же, — неуверенно протестует Дэни и, словно в доказательство этого, ежится, потому что сама мысль о мороженом приводит ее в ужас. — Ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, мисс Клейтон! Я так давно не ела мороженого! — девочка вертит головой, оборачиваясь то к Дэни, то к Джейми и глядя на обеих так, словно от их решения зависит все счастье ее жизни. Джейми с усмешкой пожимает плечами. — Я не против, Поппинс, — говорит она весело и поднимает левую бровь. Дэни и сама не против, ей совсем не хочется возвращаться в Блай и сидеть там все выходные, тогда как голова ее будет всецело забита мечтами об одной самоуверенной темноволосой садовнице. Ей хочется провести с Джейми столько времени, сколько та ей позволит, и она подозревает, что Джейми совсем не огорчена предложением Флоры поесть мороженого, а как раз наоборот. Серые теплые глаза Джейми лучатся счастьем, уголок рта приподнят в той самой усмешке, которую Дэни не может вынести без ощущения дрожи в ногах. И она замечает, что Джейми вновь закатала рукава своей кожаной короткой куртки. Родинки, которые очень заметны на ее светлой гладкой коже, заставляют Дэни почувствовать сухость во рту. Она знает, что эти мысли неуместны, но все равно задаёт себе вопрос — каково было бы коснуться этих родинок губами, проследить их одну за другой, чтобы прийти к тем двум, которые видны на шее Джейми с левой стороны. Воротник куртки как раз отогнут так, что открывает одну из них. Сглотнув, Дэни заставляет себя посмотреть на Флору, все ещё ожидающую ее ответа. — Хорошо, — сдается она, качая головой и как бы признавая себя побежденной. — Но сначала мы тебя покормим, Флора. Мороженое ты получишь только на десерт и не раньше, понятно? Джейми, здесь в этом вашем Блае можно где-нибудь пообедать? Девочка издает торжествующий вопль и, выражая свой восторг, громко стучит ногами о пол машины, а Джейми, выруливая на дорогу, говорит: — К сожалению, кроме паба «Дырявая свинья», я ничего не могу предложить, но там весьма неплохо кормят. — Отличное название, — хмыкает Дэни. — Тот, кто придумал название, прямо гений рекламы. — Эй, Поппинс, полегче, я живу прямо над этим пабом, — Джейми бросает на Дэни притворно грозный взгляд. В конце концов, Флоре удается уговорить их обеих не только на обед и мороженое, но и на прогулку в парке, который расположен недалеко от главной площади. Это даже не парк, а маленький сквер, в котором растут разные деревья, и кто-то из местных жителей приделал к одному из них самодельные качели для детей, и, пока Флора самозабвенно раскачивается, подбадривая себя восторженными криками, Дэни и Джейми садятся на небольшую скамейку под старым дубом. Дэни плотнее заматывает шарф на шее, а Джейми сует руки в карманы расстёгнутой куртки и, вытянув вперед ноги, скрещивает их в лодыжках. В сквере никого нет. Деревья стоят очень близко друг к другу, и оттого кажется, что уже вечер, хотя на часах всего четыре пополудни. Заметно холодает, хотя ветер стих, и небо опять хмурится, обещая вечерний или ночной дождь. Джейми сидит рядом с Дэни, и ее лицо кажется очень спокойным, когда она осматривается вокруг, взгляд рассеянно скользит по стволам деревьев, по фигурке Флоры, и Дэни кажется, что садовница о чем-то глубоко задумалась. Сама же она словно вибрирует от присутствия рядом Джейми, от этой тишины, от того, что они сидят почти рядом, вдвоем, и могут поговорить о чем угодно, и вместе с тем ей так хорошо, что тишина кажется комфортной. В пабе, где они обедали час назад, народу тоже нет, и, когда Джейми и Дэни с Флорой входят внутрь, с трудом захлопнув тяжеленную старую дверь, то усатый толстый мужчина в брюках, синей рубашке и белом фартуке, стоящий за стойкой, приветливо машет Джейми рукой и басит, оглядывая Дэни и Флору, спрятавшихся за спиной Джейми: — Привет, красотка, я смотрю, ты сегодня с компанией, да ещё с такой очаровательной. — Полегче, Джон, — смеётся Джейми, хлопая его по плечу, когда он выходит из-за стойки и приближается к ним. — Эти леди со мной! И Джон усаживает их за один из столиков в углу, а потом сытно и вкусно кормит, и Дэни, глядя, как он, принося очередное блюдо, пересмеивается с Джейми, ощущает нечто вроде зависти к этой простой сельской жизни, которую, по-видимому, ведет Джейми: маленький тихий городок, затерянный среди полей и лесов, уютный паб, где все тебя знают, любимая работа, тишина и покой. Дома, в Айове, Дэни никогда не ощущала подобного умиротворения, жизнь там казалась ей патокой, в которой она застряла, как муха, способная только подергивать лапками, пытаясь выбраться и одновременно осознавая бесплодность этих попыток. После сытного и вкусного обеда (и пинты пива, которую Дэни выпила, уступив уговорам Джейми), они покидают паб, и Дэни думает, что давно не чувствовала себя такой счастливой, спокойной и благостной, и она задаёт себе вопрос, связано ли это с присутствием рядом Джейми, которая будто бы умеет незаметно и ненавязчиво успокоить бурю, бушующую в душе Дэни. — Мне нравится Блай, — говорит она, кладя локоть на спинку скамейки, и Джейми поворачивает к ней голову. — Новое всегда кажется лучше, чем оно есть, — усмехается Джейми. — Подожди, вот поживешь тут пару лет, поймёшь, что все не так уж радужно. Британская, мать ее, экзотика, просто пока что в новинку для тебя, как и для всех туристов. Дэни огорчённо вздыхает. — Разве тебе тут не нравится? — она хмурит брови, а Джейми как-то уклончиво мотает головой. — Мне всегда тут нравилось, — говорит она и не объясняет, почему употребляет прошедшее время. — Знаешь, после тюрьмы Блай казался раем. По крайней мере, у меня было жилье без тараканов и соседки, которая храпела по ночам и воровала мои вещи. Дэни пару секунд молчит. За циничными словами Джейми скрывается то, о чем она раньше не задумывалась, мир, который был ей чужд и непонятен настолько, что она предпочитала как бы игнорировать его, не замечать, делать вид, что его не существует, и вот вдруг рядом с ней сидит человек, ставший для нее особенным, и он, этот человек, видел и слышал много того, при мысли о чем Дэни охватывает дрожь, и тем не менее после тюрьмы Джейми сохранила в себе доброту, любовь к людям и умение найти нужные слова в любой ситуации. Она смотрит на красивый спокойный профиль садовницы, которая отрешённо разглядывает носки своих ботинок, и осторожно спрашивает: — Тебе там было очень тяжело? Джейми поворачивает к ней голову и горько усмехается. — Лучше тебе не знать, Поппинс. Тюрьма — худшее место, в которое можно попасть, даже хуже, чем приют или приемная семья, где папаша лезет тебе под юбку, а его жена осторожно, чтобы не осталось синяков, лупит тебя в темной кладовке по тем местам, которые обычно скрыты под одеждой. Она переводит дыхание. Дэни подавленно молчит. — В общем, когда я приехала сюда, я подумала, что попала в настоящий рай. Сад был великолепен, и он был весь мой, и я просто не могла поверить глазам… Но эта жизнь, простая и скучная (Джейми снова усмехается) она не для всех, понимаешь? Спроси-ка Оуэна, он не случайно сбежал отсюда в Париж, как только ему исполнилось восемнадцать, и вернулся-то он только потому, что его мать заболела… — А я не понимаю, почему большинство людей хотят жить в больших городах, — перебивает ее Дэни. — Никогда не понимала. Здесь так тихо и красиво, и можно спокойно подумать, а в городе… — В городах больше возможностей и больше денег, — по лицу Джейми бродит смутная неясная улыбка. — Опять же, в большом городе не все друг друга знают, как здесь, когда ты не можешь пройти по улице, не здороваясь с каждым встречным. — Так это и хорошо! — Дэни всем телом поворачивается к ней. — Мне понравилось, как ты разговаривала с тем барменом в пабе. Вы были будто близкие друзья, и это так здорово. Джейми пожимает плечами. — Да, но есть и минусы. В таких городках все словно на ладони. Ты же сама приехала из такого, да? Так разве тебе плохо жилось в Айове, Поппинс? Почему ты сбежала? Я же правильно угадала, что ты сбежала? Дэни глубоко вздыхает. — Нет, я уехала вовсе не потому, что там плохо жить. На самом деле, мне нравился наш город, нравились люди, но… Она замолкает. Сказать Джейми правду страшно. Не из-за уродливости этой правды, не из-за ее собственных ощущений по поводу того, что случилось, а потому, что признаться в этом Дэни не может даже самой себе. — Если не хочешь рассказывать, не рассказывай, — мягко говорит Джейми и слегка поворачивается к ней, глядя очень спокойно и вместе с тем по-особенному тревожно, будто бы мысли Дэни беспокоят ее так же, как ее собственные. — Нет, я… — Дэни зажимает судорожно стиснутые кулаки между коленями. — Я хочу рассказать. Просто я… Джейми молчит и выжидательно смотрит на нее. Она не давит, не настаивает, и Дэни чувствует себя более уверенно под этим успокаивающим и все понимающим взглядом. — Я же говорила тебе про Эдди, моего жениха, — говорит Дэни сдавленно, переводя дыхание. — Говорила, да, — Джейми меняет положение и тоже кладет локоть на спинку скамейки. — Я надеялась, что мы вернёмся к этому однажды. — Так вот… — Дэни смотрит в сторону, туда, где под порывами ветерка на брусчатке крутится и подскакивает жёлтый дубовый лист. — Понимаешь, моя мать, она сильно пила, и его семья… Его мама, точнее… в общем, она была так добра ко мне, что, по сути, заменила мне мою. Начиная с восьми лет, я так часто оставалась ночевать у них дома, что можно было считать, я там живу. И Эдди… Мы дружили, и когда он впервые… В общем, ему было десять лет, когда он поцеловал меня, а потом один из его друзей сказал ему, что от поцелуев девочки беременеют, и на следующий день перед школой он встал на колено и предложил мне выйти за него. Дэни нервно смеётся. — Я ответила, что мы ещё слишком молоды, и он успокоился, но продолжал спрашивать и спрашивать все эти годы, пока однажды… Она бросает быстрый взгляд на Джейми и тут же отводит глаза. — Однажды я просто поняла, что пути назад уже нет. Все вокруг говорили о нашей свадьбе, а его мама… Она была просто счастлива, так счастлива, как будто я ее дочь, и она даже подарила мне свое свадебное платье, и… и в один прекрасный момент оказалось, что я как муха в паутине, я прилипла всеми конечностями, понимаешь? Джейми сочувственно кивает. — Как же ты решилась порвать с ним? — тихо спрашивает она. Дэни пару секунд смотрит на раскачивающуюся на качелях Флору, потом переводит взгляд на свои стиснутые на коленях руки. — Я просто… Просто в один прекрасный момент я поняла, что никогда не чувствовала к Эдди того, что должна чувствовать… И я знала, что не могу поступить так с ним, ни за что не могу, и я… Я ещё кое-что осознала. Она неуверенно взглядывает на Джейми. — Я спрашивала себя, люблю ли я его… И никак не могла понять. Джейми качает головой и ерошит правой рукой свои непослушные волосы. — Наверное, если задаешь себе вопрос, любишь ли ты жениха, то уж точно не стоит выходить замуж. Мне всегда казалось, что когда любишь, то не сомневаешься в этом. Дэни не спрашивает ее, откуда Джейми может это знать, если никогда никого не любила, и лишь грустно кивает. — В общем, однажды мы ужинали в ресторане, и он начал спрашивать о свадьбе, начал говорить, что ему кажется, я не хочу за него выходить, и я не выдержала и сказала ему, что… Что очень хотела бы хотеть быть с ним, очень хотела бы любить его так, как он того заслуживает, но не могу. А потом… Потом произошло то, о чем я тебе рассказывала… Джейми вдруг придвигается ближе к Дэни. — Ты все правильно сделала, — говорит она сочувственно, глядя ей в глаза. Теперь они совсем близко, на лице Джейми Дэни читает напряжённое ожидание, озабоченность и желание помочь, но, по глубоко укоренившейся привычке бежать от жалости или сочувствия, она отводит взгляд и смотрит себе под ноги.— Люди часто делают то, чего от них ждут другие, и потом жалеют об этом. — Но, может, если бы я не бросила его, он бы… Дэни не договаривает фразу, да это и не нужно. — Прекрати, — Джейми неожиданно берет руку Дэни в свою, и ее ладонь оказывается такой теплой, даже горячей, что Дэни не удерживается от облегчённого вздоха. — Не ты решаешь, кому жить, а кому умирать, — говорит Джейми спокойно и уверенно. — Прости, Дэни, но это так. Люди — это органика. Мы все умираем. И все вокруг рождается, а потом уходит и рождается вновь, и это естественно и прекрасно. Дэни сглатывает, глядя в ее ясные серые глаза. Ладонь Джейми чудесно ощущается в ее руке, большой палец ласково поглаживает кожу, и Дэни с каким-то, ей самой непонятным восхищением, смотрит на их сплетённые ладони. — Да, наверное, ты права, — говорит она, наконец. Кровь шумит у нее в ушах, и все, что она способна видеть сейчас — это глаза Джейми, большие, теплые, полные участия и понимания, Джейми кивает, улыбаясь, и в этот момент Флора бросает качели и бежит к ним, крича издалека: — Мисс Клейтон, я замёрзла! Джейми убирает руку, а Дэни сжимает ладонь в кулак, словно стремясь продлить это ощущение тепла, которое у нее забрали. Прибежавшая Флора резко останавливается перед ними обеими и, пританцовывая от нетерпения, восклицает: — Мисс Клейтон, Джейми, пошли скорее, я замёрзла! Джейми весело смеётся и встаёт со скамейки. — Да, у мисс Клейтон тоже руки как лёд, так что пойдем. Она ласково приобнимает Флору за плечи, и они идут по дорожке к выходу из сквера. Дэни следует за ними. — Куда ты хочешь теперь пойти, егоза? — спрашивает Джейми у Флоры. — К тебе, — не колеблясь, отвечает девочка, и Джейми оглядывается на Дэни, которая идёт за ними. — Ну… — в голосе Джейми звучит неуверенность. — Я не знаю, это мисс Клейтон решать… Дэни смотрит на Флору, которая, вывернувшись из-под руки Джейми, оглядывается на нее. — Флора… — начинает Дэни неуверенно. — Мы же не можем приехать в Блай и не побывать у Джейми, — тараторит Флора, дёргая Дэни за руку. — Ну, пожалуйста, мисс Клейтон, вам понравится, я обещаю! В этом Дэни как раз не сомневается, но вслух говорит: — Флора, у Джейми могут быть и другие дела, понимаешь? Нельзя вот так навязываться без приглашения, это неприлично. Джейми усмехается. — Но Джейми же не против, — говорит Флора. — Правда, Джейми? Ты же не против? — Я совсем не против, — отвечает ей Джейми и переводит взгляд на Дэни. — Вы можете остаться у меня до завтра, если хотите. У всех нас выходной, так что мы можем позволить себе отдых, правда ведь? Флора прыгает на месте и восторженно хлопает в ладоши. — О да, ночевка! Будем всю ночь не спать, и это будет совершенно великолепно! Дэни, улыбаясь, качает головой. Ей не преодолеть сопротивление этих двух пар глаз, одних умоляющих и счастливых, других — темных в предвечернем свете, глубоких и таких манящих. — Только нужно позвонить Ханне, чтобы не волновалась, — сдается она, и видит, какой радостью вспыхивает взгляд Джейми. — В пабе есть телефон, — говорит садовница, делая притворно равнодушный вид, хотя глаза ее так и сияют. — И заодно я захвачу нам что-нибудь на ужин, да, Флора? — Мне стейк и жареную картошку, — не задумываясь, отвечает Флора, и Дэни с Джейми синхронно смеются.