***
Слава был рад оказаться дома. Родные стены как никак грели, да ещё Филя всё тёрся о различные части тела хозяина как только мог, показывая всю безграничную любовь. Ангелина лежала рядом на диване, уместив голову на подушке, а ноги на коленях Машнова. Она в очередной раз затянулась и передала мужчине плотно забитый косяк. Гнойный уже успел рассказать подруге о том, как они с Замаем проводили время на курорте, конечно же, умолчав о некоторых моментах. Селезнёва в свою очередь поведала о каком-то симфоническом концерте, на который она ходила вместе с подругой, а потом позвала Славу на следующий. Машнов согласился, хотя не особо любил такую музыку. «Я же репер» — всё же фыркнул он уже после согласия. «Тем более. Это же полезно для музыкантов». Гнойный хотел было возразить насчёт такого заявления, но передумал. Почему бы и нет? С Сашей они пару-тройку раз на симфонических концертах бывали, это вполне себе терпимое времяпровождение. — Чем заниматься будешь? — девушка выпустила тонкую струйку дыма к потолку и посмотрела на Славу. Тот неопределённо пожал плечами. — Ну, для начала займусь сведением альбома, потом не знаю. Вообще-то дел много, если подумать да вокруг посмотреть. — А у меня есть какие-то привилегии, чтобы услышать твой альбом до выхода? — Селезнёва лукаво ухмыльнулась. Машнов задумался, а потом кивнул головой в сторону двери, аккуратно убирая её ноги со своих. — Но учти, что это не совсем обычное звучание, — проговорил он, поднимаясь с дивана. Сначала Гнойный включил трек «Вороны», но с первых же секунд лицо Ангелины выдало ему коктейль из смешанных эмоций, которые она после прослушивания, собственно, и озвучила: — Специфично довольно-таки, — девушка нахмурилась и задумчиво уставилась на Гнойного, а после добавила: — но прикольно, в этом правда что-то есть. Включишь ещё что-то? Хочу попробовать втянуться. Он согласно кивнул и, теперь уже не задумываясь, включил «Дурдом интро». Теперь было действительно очень интересно посмотреть на реакцию Ангелины. И эта реакция не заставила себя долго ждать. — Такое чувство, что ты под мефом писал и тебя трипануло жёстко, — членораздельно проговорила Геля, как только трек закончился. — Да нет, я в адеквате был, — пожал плечами Слава и хитро улыбнулся. — Ещё что-то хочешь или хватит для начала? — Хватит. Выйдет когда — всё послушаю, для этого время нужно искать подходящее, так просто это не даёт эффекта, надо настроиться. — Хорошо, — мужчина выключил компьютер и повернулся к девушке лицом.***
Когда Селезнёва покинула квартиру, пообещав ещё заглянуть на днях, Слава наконец-то принялся разбирать сумку, при Геле как-то неудобно было. Обнаружив там две упаковки кофе, он даже расстроился: мог бы напоить девчонку хорошим напитком, дурак! Ладно, в следующий раз обязательно угостит. На самом дне сумки лежал ноутбук, а рядом какая-то маленькая шкатулка. Мужчина нахмурился, не понимая, откуда она могла взяться, достал и повертел в руках. Не Андрей ли часом подкинул? Других догадок не было. Внутри шкатулки оказался крохотный амулет в виде синей стеклянной ладошки с глазом посередине. По длине шнура украшение, очевидно, полагалось носить на руке как браслет. Слава повертел его в руках, улыбнулся и со вздохом набрал Замая. — Добрый день. Не отвлекаю? — спросил он, когда тот взял трубку. — Не-а. Ты уже дома? — Дома-то дома. Стал вот вещи разбирать и нашёл кое-что интересное. И как это называется, позволь узнать? В трубке на секунду воцарилось молчание, а потом до Андрея, кажется, дошло: — А, ты об этом? — Да-да, я об этом, — усмехнулся мужчина, разглядывая синюю стекляшку на ладони. — Так что это, м? — Подарок на память, конечно же, Слав! Неужели ты думал, я тебя просто так, дурака, отпущу? — Ладно, Замай, спасибо! — Машнов сжал подарок в кулаке и поднял глаза на сену. — Он ведь что-то означает, да? — Это амулет Хамса. Турки говорят, что отводит весь негатив от человека, ну и тому подобное. Гнойный разжал кулак, вновь посмотрел на амулет и скривил губы. — Антинегативник, значит, — он сел на кровать, раскачивая стекляшку с глазом на шнурке. — Спасибо, Дюх, спасибо, правда. Ты как там вообще? — А ты? — в ту же секунду прозвучало в ответ. — Шикарно. Филя рад, что приехал, Геля тоже. Кстати, она мне даже косяк всучила подарочный в честь возвращения. Теперь буду Солому до ума доводить, наверное. — Погода — говно? Погулял бы сходил с Ангелиной лучше, Слав. — Ты прав, говно. Она меня на концерт какой-то там зовёт симфонический, а я не особо хочу. Мне бы правда альбом доделать надо, потом Фаллену ещё обещал встретиться, пока он в Питере тусуется. Дел много, короче, — Машнов рассмеялся и лёг поперёк кровати, прижимая телефон к уху. — Слава, ты лучше отдохни, потому что, когда вернусь, мы с тобой у меня в квартире будем убираться. Я, когда отчаливал, бардак навёл дикий. Ты теперь мне должен за отдых. И это… Хамсу надень. Я приеду — проверю, понял? Гнойный слабо улыбнулся и прикрыл глаза. — Понял. — То-то и оно. Всё, иди, дрочи свою Солому, более задерживать не смею. Пока, Слав, — Андрей цокнул языком и, подождав пока друг с ним попрощается, скинул трубу первым. Машнов повалялся ещё немного, потом встал с кровати, попутно стягивая с себя футболку, и отправился в ванную. Он слишком долго терпел, ведь перед вылетом помыться не удалось. Теперь же тёплая вода грела не то, что тело, но и душу в каком-то смысле. Всё-таки дома хорошо. Машнов поймал себя на мысли, что ещё неделю назад он бы вряд ли так радовался. Тогда было плохо сначала из-за Сани, потом из-за Эрнесто, а потом ему совсем снесло крышу. Замай. О Замае, как о каком-то объекте вожделения думать сейчас не хотелось. Думать не хотелось вообще. Машнов просто стоял под струями воды, прикрыв глаза, и пытался раствориться в моменте, но мысли как назло не покидали голову. Даже забавно. Он начал потихонечку анализировать ситуацию. Сколько времени прошло с того момента, когда всё поменялось? Две недели, три? Какого числа умер Дима? Четвёртого. Да, такую дату забыть сложно и вряд ли Слава её забудет когда-нибудь вообще. Значит, прошло уже три недели. Одна неделя в Турции… Нет, меньше, всего пять дней, и вот он уже снова дома. Что изменилось? Покидая свою квартиру вместе с Андреем, он надеялся на лучшее. До этого всё было совсем дурно. А теперь? Машнов открыл глаза и уставился в стену, пытаясь понять свои чувства. Наверное, стало всё-таки легче. Если до отъезда у него была неопределённость хотя бы в отношениях с тем же Замаем, то на данный момент этой неопределённости поубавилось. К тому же, за всё пребывание в Турции Слава не думал о Сашеньке, и, кажется, он её отпустил. Это хорошо. Отпустил, но перекинулся на Андрея, получается? Мужчина вновь закрыл глаза и упёрся затылком в стену. Понять, что он на самом деле чувствует к другу было сложно. Влюблённость? В каком-то смысле, да. А что, если убрать всё это плотское желание, которое иной раз посещало его? Останется просто любовь, но уже не такая, какой она была год назад или даже три. Эта любовь больше, чем дружеская преданность, больше, чем братский союз. Это слишком сложные чувства. Слава не был даже уверен, что хочет от Андрея именно секса, но какой-то своеобразной близости он тем не менее всё равно желал. Он точно не хотел бы подставить жопу как гомик или чтобы друг подставил жопу для него, вовсе нет. Это было бы слишком уж порочно для тех чувств, что испытывал Слава. Иногда до одури хотелось целовать Андрея, и к этим порывам Машнов уже успел привыкнуть, но, чтобы всё это дошло до настоящего секса… Гнойный такого себе правда не представлял. Скорее всего, Хан боялся в изменившемся к себе отношении именно этого. Но то, что Замай не оттолкнул его после стольких домоганий было воистину феноменально. Настоящий терпила! Наверняка стоило намекнуть Андрею, что секса Машнов не хочет, чтобы Замай был поспокойнее. Вполне возможно, что барьер в их отношениях последний ставил именно поэтому. Но, даже если бы Андрей знал, что близость друга не интересует, всё равно вряд ли принял бы эти чувства. Хотя вполне возможно, что всё стало бы намного проще. Слава решил, что по возвращении Замая в Питер, он не будет больше настолько дотошным. Стоило поубавить навязчивость и дать другу расслабиться. Если Гнойный хотел видеть Андрея рядом с собой по утрам, то такими бросаниями на него он лишь усугубит ситуацию. Всё нужно делать с умом и аккуратно. Ведь Замай, кажется, теперь не против ложиться с ним спать.***
Воодушевленный своими соображениям, Слава, выйдя из душа посвежевшим и чистым, зачесал волосы назад, чтобы не мешались, и сел за компьютер. Он должен был поговорить обо всём этом, обсудить, убедиться в правильности своих решений. Филя радостно прыгнул хозяину на колени и потёрся макушкой о плечо. Прежде, чем открыть свою почту, мужчина помедлил — всё-таки игнорировал психолога долгое время, а теперь решил вдруг написать. Но поговорить об этом стоило. Он должен был всё объяснить. На секунду Слава задумался о том, стоит ли раскрывать Ирине Владимировне все карты, и всё же решился. Тем более, что начало этому уже было положено. От психолога ответа на последнее сообщение, написанное Славой, так и не было. «Понимающая тётенька» — мелькнуло в голове, и мужчина начал бить по клавиатуре пальцами, выбивая строку за строкой. «Извините за долгое молчание. Здравствуйте! Я вернулся в город и хотел бы встретиться с вами на сеансе, если это возможно завтра. Нам есть о чём поговорить теперь. Многое произошло за то время, пока я отсутствовал, и я попытаюсь вам рассказать об этом как на духу.» Отправив сообщение Ирине Владимировне, Слава тупо уставился в монитор и просидел так, наверное, с минуту. Когда наконец вернулся с небес на землю и понял, что ответа ждать сию секунду смысла нет, открыл папку с демками «Соломы» и вздохнул, предвкушая долгую работу. Начиная от «Дурдома» и заканчивая «Попугаями», мужчина всё двигал дорожки и прибавлял громкости, пока в глазах не зарябило. Собственный голос казался чужим, а строки из разных песен уже смешивались в одну, нескончаемую, и не несущую в себе никакой смысловой нагрузки. Всё блеф. Где-то на пятом треке Машнов убрал руки от клавиатуры и скосил глаза на цифры в нижнем правом углу монитора. Прошло уже целых полтора часа, а за окном небо давно потемнело. Ответа от психолога всё не было. Мужчина встал и, разминая затёкшие плечи, направился в сторону кухни. Только сейчас он понял, что до одури хочет есть, но когда открыл холодильник, еле удержался от того, чтобы не врезать себе же. Холодильник был полностью пустым, не считая семи пакетиков с кошачьем кормом, и те Ангелина купила, пока о Филе заботилась в отсутствии хозяина. Слава не мог сообразить, каким образом он не додумался купить продукты в магазине. — Идиот, — тихо выдохнул он, закрывая дверь холодильника.***
В Пятёрочке Машнов даже растерялся на секунду. В голове был полнейший бардак, из-за которого было сложно сообразить что ему нужно в первую очередь. Мужчина прикрыл глаза, глубоко вдохнул, выдохнул и всё же заставил мозг работать более сосредоточенно. Вермишель, спагетти, рис, картошка и лук первыми легли на дно корзины. Потом список продуктов пополнился морковью, огурцами и помидорами. Подумав, Слава взял ещё парочку болгарских перцев. Конечно же, не обошлось без хлеба. Что ж, на первое время должно хватить. На кассе пухленькая продавщица средних лет попросила надеть маску, и Машнов, пошаря по карманам куртки, с ужасом обнаружил, что средство защиты он с собой взять забыл. Пришлось заплатить дополнительных пять рублей. — Пакет нужен? — спросила кассир, пробивая уже последнюю покупку. — Да-да, пожалуйста. Ещё Сенатор Гранд, будьте добры, и зажигалочку. Затолкав продукты в пакет, Слава быстро ретировался из магазина, а дойдя до дома, поставил покупки на землю и жадно закурил. Сигаретный дым медленно рассеивался в холодном, но влажном Питерском воздухе, мужчина сделал очередную затяжку и задрал голову к тёмному небу, в попытке разглядеть там хотя бы одну звезду. «Ведь, если звезды зажигают — значит — это кому-нибудь нужно?». Машнов усмехнулся, выпуская дым изо рта. Никаких звёзд.***
Одному оказалось быть непривычно. Слава понял это, когда сел на кухне с чашкой пресловутого Турецкого чудо-кофе. Вспомнилось, как с Андреем они шутили насчёт действия напитка, сидя в номере на кровати. Улететь в небеса казалось невозможным. Добиться от Замая каких-то чувств невозможным кажется и сейчас. Гнойный потянулся к сигаретам, но тут же отдёрнул руку, вспомнив, что курил минут двадцать назад всего. Потерпеть не страшно. Слава встал с табуретки, взялся за кастрюлю, налил воды, поставил на плиту. Постоял, подумал, потом вытащил из коробки пару пакетиков с рисом, а из холодильника — овощи на салат. Одним кофе сыт не будешь, а есть-то хочется. Почему-то пришла идея позвонить Светло. Идея была здравой, учитывая то, что одному непривычно. Машнов взял телефон, проверил в очередной раз почту и наконец обнаружил ответ от Ирины Владимировны. «Добрый вечер, Вячеслав! Завтра с двенадцати до часу у меня как раз есть окно, а потом сразу же начинается обеденный перерыв. Запишемся на приём? Буду рада Вас видеть! Нам действительно есть о чём поговорить.» Ответив, что завтра будет в её кабинете как штык, Слава набрал Фаллена: — Привет. Угадай, по какому поводу тревожу я твой бренный дух? — помпезно изрёк он, когда услышал хрипловатое «Алло», и улыбнулся. — Вернулся в Питер? — тут же оживился Ваня. — А ты догадливый, чертяга. Короче, я весь твой в ближайшие три часа. Если хочешь, дуй ко мне, а то погода сам видишь какая. Не охота таскаться по этой мерзопакости вечером, сам понимаешь. — Тогда через часик? Кстати, мне розы покупать или пиво? — с издёвкой спросил Фаллен. — Коньяк и речные лилии лучше. Давай, жду, — не растерялся Слава в ответ и отключился первым.***
Ваня появился на пороге его квартиры как раз вовремя — Машнов только-только успел дострогать салат и теперь прямо с тарелкой в руках открыл дверь другу. — Здорово, братишка! — Светло аккуратно, но достаточно сильно прижал его к себе одной рукой, стараясь не задеть тарелку с овощами. — Лилий я не нашёл, поэтому держи орхидею! И тут он выудил из-за спины горшок с небольшим красивым цветком. Слава поражённо уставился на горшок, а потом на Фаллена. Они разразились хохотом почти одновременно. — Чучело, бля, ты на какой клумбе его откопал? — Ага, в декабре. Всё, Славон, хорош угарать уже! Я за него косарь отвалил в цветочном. — Идио-о-от, — простонал сквозь смех Гнойный, перехватывая горшочек в свободную руку. — Раздевайся, проходи. Я сейчас пожрать принесу.***
— Миша хочет вербануть Замая в Еже. Они вместе сделают епишечку, запишут трек про патреон замаевсий. Как тебе? Круто? — Круто, — согласился Слава и откинулся на спинку дивана, попутно затягиваясь сигаретой. — Думаешь, он согласится? — Конечно согласится! Там треков-то немного будет, может и до нового года управятся. Если у Андрюхи сейчас нет никаких проектов, то вообще заебись. — Ну, подождём, пока он вернётся, и будем решать тогда уже. А так идея-то и правда хороша. — Мы с Мишей уже как недели две горим этой идеей, ждали всё, пока вы там нагуляетесь, сыны блудные, а сейчас уже похуй. Джигли сказал, что на днях спишется с ним. Слава кивнул лениво и, включив дисплей телефона, глянул на время. — Ты ночевать остаёшься? — поинтересовался он с улыбкой. — А сколько время? — сразу же оживился тот. Даже головой завертел в поисках настенных часов в комнате. — Полпервого. Не кипишуй ты, сейчас я диван разберу этот, и ляжешь спокойно. Светло помолчал немного, а потом глянул на друга и махнул рукой: — Ай, да похуй! Разбирай! Только я завтра рано уйду, ничего страшного? — Ничего, — Гнойный снова улыбнулся и пошёл за постельный бельём в свою комнату. У шкафа он затормозил и слегка нахмурился. Разум так некстати вдруг провёл параллель с Димой, который тоже когда-то ночевал в гостиной. Отгоняя тяжёлые мысли прочь, Слава открыл шкаф и достал новый комплект белья, попутно заталкивая старое, на котором спал Эрнесто, подальше к стене.***
Перед сном, Машнов, полулёжа на кровати, долго держал перед собой на вытянутых руках подаренную Ваней орхидею. Голубые цветки насыщенного цвета были очень красивые. Прямо как глаза у Андрея.