***
— Андрюша, — сладко-певуче протянул Миша в трубку, и Замай закатил глаза, улыбаясь. — Что? — Ты когда капы скинешь, маразматик ёбаный? — сказано почти что с нежностью в голосе. — Бля, вылетело из головы совсем. На днях запишусь. А ты уже всё, что ли? — Нет. — Ну и хули ты тогда панику наводишь мне, чепушила? Я прилетел вчера только. Жди, на следующей неделе будет всё. Андрей отложил телефон и открыл телеграмм на компьютере, тут же залезая в беседу, куда Джигли скидывал все биты. Стоило записать пару партов сегодня, пока день был свободным. — Вот бля, — процедил Андрей сквозь зубы, теперь уже сам набирая Мишу. — Ась? — тот ответил незамедлительно, будто бы ждал сидел, пока Замай позвонит. — Ты на что уже записаться успел? Скинь мне демки сразу, если есть, чтоб я знал точно чего куда пихнуть. — Не вопрос. Прости, это я проебался, старик. Два трека пока что записал, жди, сейчас скину. — А какие? — поинтересовался Андрей. — Аутро и этот… Как его, блять? А, Слепец! — Отлично вообще! Жду. Стоило открыть программу и найти тексты в заметках телефона, как Миша прислал всё, что нужно. Очень вовремя. Замай надел наушники и откашлялся, вслушиваясь в бит. Раз, два, три. Глубокий вдох. — На кораблике бумажном уплыву в последний бой. После поражения ещё один нас ждёт альбом. Эти победители всё заберут, но не биты, эти победители селёдки, ну а мы киты… Уже через несколько минут капа была записана, и Андрей клал её на бит. Всё получилось очень даже чётко, а главное, быстро. Мужчина усмехнулся, сохраняя дорожку, и откинулся на спинку стула. Телефон на столе коротко пискнул, загоревшись дисплеем, как только Замай снял наушники. «Я щас к тебе еду» Значит, придётся отложить запись второго парта или же записаться, пока Слава в пути. Может быть и успеет. «Ты далеко?» Мужчина покосился на телефон, ожидая ответа. «Я на метро, минут 20» «Хорошо. Дверью сильно не хлопай только, я записываюсь» — предупредил Андрей и снова вернул телефон на край стола, надевая наушники.***
— Слышь, Еже — не корабль, летим над этой дымкой. Стабилен только Стёпа Карма — всё такой же пидор. Жизнь — чехарда, а не пасьянс-косынка, слышишь, сынка, скорей паук и все застр… Да бля! Слава, я же сказал, что записываюсь, ёбаный ты в рот, ну! Машнов стоял в дверях комнаты с дебильной улыбочкой на лице. Издевается. Андрей рукой стащил наушники и осуждающе посмотрел на мужчину. — Ладно, хуй с тобой. Дверь закрыл входную? — Конечно закрыл, Хан Замай. Ну я тогда на кухне посижу пока? — Погодь, я с тобой, — Андрей поднялся, разминая плечи. — Передохну мальца, а то не идёт что-то. Кофе, чай или покурим? — Чай покурим, — отозвался Слава, выходя из комнаты первым, и заржал. Вскипятив чайник, Замай уселся напротив Машнова, подвинув к тому кружку. Слава взял её, коснувшись пальцев друга, и подмигнул. Кажется, настроение у него было приподнятым. За кухонным окном светило зимнее солнце, лучи которого ложились на стол и играли своими отблесками в чае, глазах и на чёлке Славы. Андрей заметил на руке мужчины Хамсу и улыбнулся. — Есть планы? — Нет особо. Просто пришёл к тебе попить чаю, — улыбнулся в ответ мужчина и задержал свой взгляд на друге. — А ты весь в солнце и пыли. — Да? А я и не заметил, — Замай опустил взгляд вниз, где на чёрной свободной футболке благодаря яркому солнечному свету была видна каждая пылинка. — Надо бы убраться в таком случае. Но я запишусь сначала, а то у меня уже Джигли в печёнках сидит. — Понимаю, — кивнул Слава. — Хочешь, вместе уберёмся? Так быстрее и чище. — А давай! Но позже только.***
Машнов затих на диване, наблюдая за Андреем. Белый диван, как же это не практично! Ещё и стены белые полностью… Как в психбольнице живёт дядя. Воспоминания о психбольнице неприятно кольнули, хотя и не психбольница это была вовсе. Так, клиника небольшая, но, надо сказать, добротная. Пробыл там Слава от силы-то неделю, но этого хватило с лихвой. Психиатр сказал, мол, нужно подправить здоровье, а Машнов и согласился. Это было не хорошо и это было не плохо. Зато опыт-то какой! Незабываемый! Мужчина всё думал, неужели затяжная депрессия препаратами лечится? Хорошо хоть не димедролом врачи пичкали. Раза три даже ставили капельницу, жаль, Слава забыл, чем там его прокапывали. О лечении думать не особо хотелось. Углубляться в воспоминания сейчас не за чем. Гнойный откинулся на мягкую спинку и прикрыл глаза. Замай тем временем надел наушники и повернул стойку с микрофоном к себе. — Я забродил по синьке в яму, был таким упрямым, я научился ползти вверх, не научившись прямо. Весёлый, грустный и смешной чудак Замай Полярный. Маяк погас, смотритель спит, похоже всем пизда нам. Слышь, Еже — не корабль, летим над этой дымкой. Стабилен только Стёпа Карма — всё такой же пидор. Жизнь — чехарда, а не пасьянс-косынка, слышишь, сынка, скорей паук и все застряли в этой паутинке… — захрипел Андрей в микрофон, и Слава вообще перестал дышать. Аппаратура у Замая чувствительная слишком. Мужчина сбился и раздражённо вздохнул, останавливая запись. — Ладно, ещё раз попробуем, значит. — Попробуй чуть быстрее может? — посоветовал Слава. — Это же не грайм бит. Хотя… Замай сел поудобнее и поправил наушники. — Слав, я начинаю, — предупредил он. — Ага. На этот раз всё прошло гладко, и хотя Машнов бит из наушников слышал еле-еле, он был уверен, что выйдет пушка. — Я на Мишину демку сразу наложу, послушаешь? — Конечно! — Слава поднялся с дивана и встал за спиной Андрея, облокотившись на спинку стула. Да, если сравнивать один и тот же куплет, то у Андрея было явное превосходство по флоу. Одни только строки «Спасибо Моте, Сане, а синька до свидания. Точней, прощай Гошань-Гошань, дыши, моё сознанье» чего стоят. Джигли читал текст немного вяло, то ли дело Замай. — Ну ты взорвал, конечно, Андрюха, — с плохо скрываемым восторгом проговорил Слава и чмокнул мужчину в макушку, обнимая за плечи. — Мощный парт! — Спасибо. Будешь ещё чай? — Замай улыбнулся и запрокинул голову, встречаясь с Машновым взглядом.***
Кружка выскользнула из рук и разбилась вдребезги. Андрей вздрогнул и повернулся. — Ну ты и растяпа! — Ничего, я тебе новую подарю когда-нибудь, — Машнов присел на корточки, неуклюже собирая осколки с пола. Замай опустился рядом, помогая. Маленьких осколков было много — просто так руками их не соберёшь, поэтому мужчина вскоре поднялся на ноги и вышел за пылесосом. Когда вернулся, Машнов всё так же сидел на кортах, собирая остатки. Тут Андрей заметил тёмную каплю крови на полу. Рядом с ней упала вторая, уже крупнее. Мужчина метнул взгляд на Славу. — Ты ничего не замечаешь, не? — Что? — Машнов, кажется, реально не понимал в чём дело. Замай молча перехватил его руку, из которой тут же выпал последний осколок, и тяжело вздохнул, указывая пальцем на порез. — А так? — Ой, а так замечаю, да. Мужчина усмехнулся. — Я дальше сам. Нечего мне пол кровянкой пачкать. Зелёнкой помажу тебе лапу только… Или сам справишься? — Андрей лукаво прищурился, посмотрев Машнову в глаза. — Сам не справлюсь, — Гнойный потряс лохмами, делая глупое выражение лица специально. — Чучело, блин. Замай стал рыться по кухонным шкафчикам, попутно вспоминая, где может быть зелёнка, а Слава опять сел за стол. Он нагло опрокинул в себя весь оставшийся чай Андрея и теперь молча наблюдал. Но наблюдать не особо интересно. Гнойный широко зевнул и посмотрел в окно. — Нашёл! — провозгласил Андрей, сотрясая пузырёк в руке. — Может, ещё палочку ватную найдёшь, умник? — ухмыльнулся Слава. Замай одним ловким движением руки извлёк с полки шкафчика упаковку палочек и потряс перед носом Гнойного. — Ну, действуй, знахарь хренов, — Машнов протянул ему раненую руку, и Андрей перехватил его запястье, становясь рядом. Он аккуратно вытащил пробку и склонился над мужчиной. Палец в ту же секунду стало жечь и покалывать ещё сильнее. Гнойный поморщился, а потом поднял глаза на Андрея. Тот сосредоточенно продолжал водить мягким концом пластмассовой палочки вокруг раны, его брови сдвинулись к переносице. Слава наклонился к нему и поцеловал в кончик носа, не удержавшись. В ту же секунду Замай дёрнулся, а пузырёк с зелёнкой вылетел из руки, забрызгивая содержимым футболку и серые спортивные штаны Машнова. — Ёб твою мать, Слава! — Андрей круглыми глазищами смотрел на мужчину. Его рука также была в зелёнке. — Пиздец, я не специально, — Слава подскочил с табурета, стягивая с себя футболку. — Да это не поможет нихуя, дурак. Ну вот кто тебя просил? — А я, блять, знал, что ты дёрганый такой, что ли? — Серьёзно? — Замай даже рот приоткрыл, а его брови взлетели вверх. — Лезть к человеку, к которого зелёнка в руках! Да брось ты свои шмотки! Можешь их теперь смело выбросить. Машнов тяжело вздохнул, падая на табурет. Его штаны были сняты до колен, а на голой ляжке красовалось пятно. И на животе тоже. — Ладно, прости. Виноват, — он поднял взгляд на мужчину. Замай поставил пузырёк на стол и покачал головой, поджав губы. Он цокнул языком и молча вышел, а спустя некоторое время до ушей Славы донёсся плеск воды из ванной. Гнойный вздохнул и снял штаны, пуляя их в мусорное ведро комком вместе с футболкой. Вряд ли Андрей обиделся на него всерьёз. Мужчина выкинул пузырёк, в котором и зелёнки-то теперь не осталось, и отправился в ванную. Замай склонился над раковиной, оттирая руку щёткой. Вода всё больше приобретала сине-зелёный оттенок, а ладонь чище не становилась. Слава молча встал, облокотившись о дверной косяк, и закусил губу в раздумьях. Если у Андрея руку отмыть не получается, то стоит ли ему пытаться отмыть ноги и живот? Похоже, что нет. — Я же не испортил день? — подал голос Машнов, но друг вряд ли расслышал что-либо из-за шума воды. Он упорно тёр руку, его плечи тряслись от каждого движения. — Да бля, всё в пустую, — он раздражённо отложил щётку и обернулся. — Что стоишь? Оделся бы хоть… — А я тебя смущаю? — Нет, — Андрей выключил воду, развернулся всем корпусом и облокотился о раковину поясницей. Слава подошёл к нему в плотную, кладя руки на плечи и виновато улыбнулся краешком губ. Замай закатил глаза, но его губы тоже дрогнули. — Я испортил день? — тихо повторил мужчина. Андрей мотнул головой и буркнул: — Не испортил, но ты дурак. — Я могу как-то исправить это недоразумение? Искупить свою вину? — Себя ты вряд ли сможешь исправить, недоразумение, — с губ мужчины сорвался лёгкий смешок. — Можем сгонять вечером, купить тебе шмотки новые, а мне — руку. — Было бы неплохо, но я не об этом. — Да я уже понял, Слав, но давай не в таких ситуациях и не такими вот предложениями. Это вообще по-блядски как-то. — Ладно, — Машнов улыбнулся и подался вперёд, сминая губы Андрея своими. Мужчина ответил, чуть помедлив, а потом положил мокрые ладони на чужие бока. Слава тут же приоткрыл глаза: Замай сильно жмурился, его ресницы дрожали. Неприятно? Предположение больно кольнуло, и мужчина разорвал поцелуй. Неужели он всегда теперь будет думать так? Машнов заглянул другу в глаза, пытаясь прочесть там ответ на свой мучительный вопрос, но глаза Андрея упрямо молчали. — Чего ты? — Ничего. Просто… Замай не дослушал, на этот раз сам поцеловал, зарываясь в длинные пряди рукой, а потом прошептал, обдавая губы Славы тёплым дыханием: — Не накручивай себя, дурак. Всё нормально. Пойдём со мной, а потом съездим за шмотками всё-таки. Я тебе свои дам пока что. Андрей потянул мужчину за руку, уводя из ванны в спальню. Каждый шаг Машнову давался с трудом. Где-то внутри осело дымкой странное чувство, почти что болезненное. Ему на самом деле казалось, что Андрей будто заставляет себя. Хотелось устроить настоящую истерику или по крайней мере поговорить с Замаем открыто. Но он боялся услышать то, о чём думал. Не хотел. Но и такие отношения его тоже не устраивали. Слава решил понаблюдать, ведь мало что можно сделать. Разговор с Андреем его реально пугал. Нужно было как-то понять всё без этого. Замаевское «Всё нормально, не накручивай себя» могло таить за собой ложь во благо. Гнойный буквально разрывался. Андрей задвинул тяжёлые серые шторы и сел на кровать, в ожидании глядя на друга. Слава покачал головой, но всё же опустился рядом. — Нет, не так. — Что? — Не так, — глухо повторил Замай и похлопал по коленям. Внутри всё сжалось в один пульсирующий комок. Слава медленно встал, а потом также медленно опустился на колени Андрея. Он перестал дышать. Замай обнял его и заглянул в лицо. — Слушай, успокойся на этот счёт, я знаю, что делаю, понял? — будто бы прочитав мысли мужчины, проговорил он, и уткнулся носом в его шею. Машнов откинул голову, давая доступ Андрею, а тот так и продолжил медленно водить кончиком носа по коже, прикрыв глаза. Слава чувствовал его тёплое, почти горячее дыхание, и не верил, что всё происходит именно так, на самом деле. Как же сильно он поломал Замая своими выходками? — Я тебя сломал, — еле слышно прошептал Машнов, открывая глаза и косясь на макушку друга. — Сломал, — согласился Андрей и поднял голову, потянулся к плотно сжатым губам. Слава поцеловал мужчину почти что яростно, но в этом жесте, скорее, чувствовалось немое отчаяние. Он старался не думать о том, что на самом деле чувствует теперь Замай. Но мысли всё равно суетились, сменяли друг друга, и он не успевал их смаковать. Будет ли и теперь всё как прежде? Они ведь остались друзьями, просто стали ближе физически. А так ли это для Андрея? Машнов уверял себя в том, что и Хан всё понимает прекрасно. Гнойный пересёк черту их отношений, превращая их сначала в боль, а потом утянул за собой друга. Стоило ли пересекать эту черту? Как так вышло? О, видела бы их сейчас Саша! Какова была бы её реакция? Ведь когда-то под его, Славиными руками, было её утончённое, гладкое тело, а теперь… Подумать только! Сейчас он оседлал Замая и трётся подбородком об его жёсткую щетину. Уму не постижимо! Его обнимают отнюдь не слабые Сашины ручонки, а накаченные в своё время волосатые руки Андрея. А сам Машнов не гладит нежные узкие плечи, как это было тысячу раз, а сжимает футболку на крепких мужских плечах. Он чувствовал как под пальцами то и дело напрягаются трапециевидные мышцы, ощущал, как крепче сжимаются руки кольцом. А ещё он чувствовал мягкие пухлые губы на своей шее и подбородке, и то, как колется чужая щетина, с непривычки раздражая кожу. До него доносился еле уловимый запах пота и одеколона, дорогого и приятного. Наверняка Слава хоть раз им пользовался. Запах сильно знакомый и старый, вряд ли Андрей менял парфюм за последние года два. Мужчина уткнулся носом в волосы Хана и глубоко вдохнул: таращило шампунем, но чувствовался лёгкий привкус сигаретного дыма. Замай всё ещё курит, прошёл, наверное, месяца два с того момента, как начал. До этого он не курил года четыре точно, за редкими исключениями так называемого «баловства». Иногда Слава видел, как Андрей выходил после концертов через чёрный выход на улицу в расстёгнутой куртке, если это была зима. Иной раз один, но всё чаще с организатором или диджеем. Машнов ходил с ними редко. Почему-то ужасно захотелось покурить именно сейчас. До невозможности глупо, учитывая сраные обстоятельства. Замай рвано выдохнул куда-то за ухо, и мужчина ощутил влажные губы на собственной мочке, а затем и зубы, легонько сжимающие тонкую кожу. В один момент его перестало интересовать о чём там думает Андрей и что чувствует, теперь Слава хотел чувствовать всё сам. Он дёрнул головой, заставляя отпустить ухо, и вперился глазами в лицо напротив. Замай облизнулся, уставившись в ответ. А потом всё провалилось в омут: эта комната и все мысли разом. Хан круто развернулся вместе со Славой и скинул его на кровать, тут же наваливаясь сверху. Пришлось согнуть ноги в коленях, а когда Андрей резко придвинулся между них вплотную, Гнойный в полной мере ощутил суть того, что происходит и как. Замай, оказывается, не играл в «любовь». Он слегка нахмурился, вглядываясь в чужие широко распахнутые глаза, а потом опустился на локтях и провёл носом от шеи до груди. Слава сипло задышал, обхватил бёдра друга длинными ногами, и в ту же секунду Андрей вскинул голову, кусая Гнойного за подбородок. Тот зашипел, хотя и сжались челюсти Замая достаточно мягко, но всё равно ощутимо. Мужчина вскоре отпустил и впился в чужие губы, они столкнулись зубами. А затем ещё раз, и ещё. Поцелуй был с животной страстью, почти что дикий. Особенно это почувствовалось, когда Андрей глухо и коротко зарычал в открытый рот. Слава обомлел, он никогда не думал, что Замай может быть таким. В голове пронеслась лихорадочная мысль: «А какой он был со своими партнёршами? С Викой? С той последней девчонкой, которую Гнойный услышал по телефону?..» Но тут Андрей разом выбил все мысли из головы, сильно толкнувшись пахом вперёд. Машнов охнул, распахнув глаза. Друг склонился над ним, вглядываясь в лицо. По его виску медленно катилась капля пота, лоб был тоже мокрый, а губы приоткрыты. В следующее мгновение он повторил движение бёдрами, не разрывая зрительного контакта. Капля, катившаяся по виску, упала на плечо Машнову. Андрей поджал губы и напрягся, а потом опустился ниже и снова толкнулся, на этот раз гораздо сильнее. Из его рта донёсся утробный рык. Он начал двигаться беспрерывно, закрыв глаза. На лбу вздулась вена, а губы разжались, Замай хрипло и рвано дышал. Он опустил голову так, что Гнойный теперь еле мог разглядеть его лицо. Машнов расставил ноги шире и судорожно вцепился в чужие плечи. То, что Замай имитирует секс, Славу не особо волновало, он понимал что большего ему сейчас не выпадет. Им обоим. Он зажмурился, чуть ли не подаваясь навстречу Андрею. Тот прижался промежностью, выгнулся в спине, а потом тяжело и громко выдохнул, утыкаясь в шею друга. Гнойный отрыл глаза, и сотни серых мушек разлетелись по комнате, оставляя за собой хаотичные траектории.***
Замай открыл балкон, пропуская Славу вперёд. Говорить не хотелось от слова совсем. Они стояли у распахнутого настежь окна и медленно курили, глубоко затягиваясь. Машнов только сейчас обратил внимание на марку сигарет друга — Winston XStyle. Неплохо. Он задумчиво проследил за струйкой дыма, вырвавшейся из сухих, обкусанных губ Андрея, и спросил: — Ты кончил? — вопрос в лоб, но единственный волнующий сейчас. Замай качнул головой и затянулся. На нём была осенняя куртка — первое, что удалось достать из шкафа, чтобы не окоченеть. За зимним пуховиком в прихожую было идти откровенно в лом. Вопрос был глупый. Просто безумно глупый, только сейчас Слава понял, и даже улыбнулся собственной дурости. — Всё хорошо? Андрей покосился на него, потом выкинул окурок в окно и развернулся. Гнойный застыл. Но мужчина приоткрыл рот, видимо, собираясь что-то сказать, а потом закрыл его и подался вперёд целуя в уголок губ. — Выпьем кофе и купим тебе одежду всё-таки.***
В магазин отправились в начале шестого. Полчаса на метро до Центрального и пешочком немного. Слава кривился, от того, что Андрею ударило в голову ехать именно в центр, но Замая остановить не так-то просто. Он даже пытался ворчать: в районе находился магазин со шмотьём, но Хан упорно игнорировал, видимо, у него была острая необходимость развеяться. Они разговаривали немного, однако Гнойный чувствовал, что вроде бы всё в порядке. Просто стоит осмыслить произошедшее обоим. В особенности Андрею. Мужчины достаточно быстро нашли то, что искали, вернее то, что искал Замай — небольшой, но добротный магазин. Они вошли, Андрей бегло осмотрел помещение в поисках подходящей секции. — Здравствуйте! Я могу вам что-то подсказать? — продавец-консультант, девушка невысокого роста, улыбалась от уха до уха. Слава еле подавил желание скривиться — глаза у неё были самые что ни на есть козьи, глупые-преглупые. — Спасибо, не нужно. Мы сами посмотрим, а если что, вас позовём, — сдержано ответил Замай и растянул губы в дежурной лыбе. — Хорошо, — девчонка удалилась за ближайшую вешалку и принялась перебирать на ней тряпьё. — Пойдём, — Андрей потянул Славу за рукав в сторону джинс. Машнов выбирал недолго, он буквально схватил первые попавшиеся, тут же прикладывая их к ногам. Замай скептически проследил за его торопливым движением, но ничего не сказал. Слава же был почти уверен, что штаны придутся в пору. Из-за вешалок снова выглянула девушка, с прищуром оценивая обстановку в магазине. Видимо, переживает, бедолага, что её обчистят под чистую. Машнов улыбнулся махнул ей рукой. Тут же к нему подошёл Андрей с порой футболок в руках — чёрной и серой. Слава, не раздумывая особо, потянулся к чёрной. На груди значился логотип Лакосты, зелёный вышитый крокодильчик разевал пасть в районе сердца. — Подойдёт? — Замай приподнял левую бровь, скрещивая руки на груди. — Угу. За кассой топталась всё та же молоденькая продавщица. Слава лучезарно улыбнулся ей, протягивая одежду. Несказанно радовало, что больше они не увидятся. Оплатив покупки, они вышли на свежий морозный воздух. Невский гудел. — К тебе? — Слава изучающе смотрел на поток машин, сощурившись. — Возможно, — Андрей тоже топтался на месте, ковыряя носком ботинка снег. Где-то совсем рядом послышался удивлённый возглас: — Слава? Мужчины повернули головы почти синхронно. В шагах десяти от них стоял Ваня, держа под локоть девушку в красном пуховике. Замай напрягся. — Ох, какие люди красивые! — Фаллен отпустил руку спутницы и бросился к мужчинам. — Привет, Вань! — улыбнулся Слава и обнял друга. — А вы тут какими судьбами? — Да мы из Икеи идём, — ответил Светло, который уже набросился на остолбеневшего Замая с поцелуями в обе щеки. — Хан Андреевич! Рад вас видеть, мой дорогой! Как ваше ничего? — Моё ничего, — промямлил Андрей, скулы которого чуть ли судорогой не сводило. Он покосился на Машнова. Тот улыбался, глядя на стоящую рядом с Ваней девушку. Фаллен тем временем поправил очки и обнял свою подружку за плечи: — Знакомьтесь, друзья мои! Это Гелечка. — А мы знакомы уже, правда, Ангел? — Слава смотрел не на скуксившуюся в одно мгновение Селезнёву, он с ухмылкой смотрел на Андрея.