***
Громкий чих разносится по коридорам винокурни. Кто бы мог вообще подумать, что помогая другу, ты заболеешь, промокнув под неслабым дождём. С улицы доносятся приглушенные голоса, говорящие тебе о том, что уже наступило утро. Повернувшись на бок, скидываешь одеяло и нежишься от легкого ветерка из приоткрытого окна. Концентрируешься полностью на звуках, от чего голоса начинают принимать знакомые очертания. Один голос явно принадлежит хозяину особняка, что любезно сидел рядом с тобой почти всю ночь, пока ты пребывала в горячке. Но воспоминания об этом смутные и будто не естественные. Ты даже не до конца помнишь, как вообще оказалась в постели. «Герой, блин» тихо ругаешься на своё состояние, и снова громко чихаешь, а после чего разразившись в хриплом кашле, пытаешься спустить непослушные ноги с постели. Совсем не замечая, как голоса за окном стихли. Дверь открывается и в тебя впивается пара рубиновых глаз. Эмоции на лице даже не пытаешься прочесть, ибо всё слегка расплывается перед глазами. — Ты зачем встала? — голос, отдающий хрипотцой, приближается чуть ближе. И сфокусировав взгляд на кончике чужого носа ты наконец-то видишь изображение вокруг полностью, и начинаешь хлопать глазами, пытаясь не потерять удобный ракурс. Под янтарными глазами чуть пролегли тени, сильнее чем обычно. Но мужчина всё так же собран и свеж, словно только недавно принял душ и уложил волосы. Ты же сидела перед ним в одном нижнем белье и длинной рубашке, наверняка принадлежавшей всё тому же обладателю янтаря. — Я в туалет хочу. — Хотелось бы сейчас сказать что-то другое, но сил было мало, и из горла вырвалась новая порция кашля… Температура спала только на следующие сутки, от чего ты уже могла спокойно оценивать обстановку вокруг. В голову всё лезли странные воспоминания. «Дилюк кормил меня с ложечки?» мысль пролетела в твоей голове, но особо не задерживалась, уступая место другим воспоминания. Рыжая копна волос, словно огонь металась вокруг тебя, то измерить температуру, то поменять холодный компресс, то приоткрыть окно, при этом укрывая тебя одеялом. — Доброе утро. — Всё тот же голос с хрипотцой, вырывает из спутавшихся воспоминаний, что словно клубок пряжи, с которым поиграл непослушный котёнок. — Доброе утро, Дилюк. — улыбаешься, замечая как уголок губ слегка дергается, создавая легкую полуулыбку. — Как себя чувствуешь? — Мужчина проходит в комнату и присаживается на край кровати у твоих ног. — Хорошо. Спасибо, что заботился обо мне. — Румянец подступает к твоим щекам. Ты наконец-то улавливаешь легкий запах, исходящий от него. Легким движением, рука мужчины накрывает твой лоб. Лицо снова отстранённое и холодное. От прикосновений, тело бросает в жар. Кто же знал, что, для того чтобы ощутить такие желанные прикосновения, необходимо было заболеть. — Ты всё ещё немного горячая. — Его рука перемещается на лицо, большим пальцем проводя вдоль нижней линии челюсти, от чего румянец становится более заметным. Во рту всё резко пересыхает, из-за чего ты неосознанно проводишь языком по сухим губам. Движение не ускользает от взгляда мужчины. Кадык чуть шевелится, сглатывая вязкую слюну. Резко отобрав руки от твоего лица, Рагнвиндр подрывается с постели и выходит из комнаты. «И что это было? Что за смущающая ситуация?» А в голове резко всплывает новое воспоминание. Температура была высокая, и в полубреду ты произносишь его имя. «Дилюк… пожалуйста… быстрее» Тебе чудится, как вы с ним догоняете что-то большое, тёмное, то что пытается сбежать, но в бреду ты промахиваешься, а твою грудь пробивает черная стрела. От чего-то мужчина за дверью вспоминает тот же момент, только вот, вспомнает, как прогибаясь в спине, шепчешь его имя, тихо, почти не слышно, как пальцы впиваются в простыни, а с губ срывается всё так же тихо «быстрее». Новая волна жара проходит по твоему телу, но уже явно не от болезни. Ты прикладываешь прохладные ладони к щекам и поднимаешься с постели, всё ещё не осознавая от чего с такой силой колотится сердце. Шлейф от одеколона всё ещё присутствует в гостевой спальне, что приняла тебя в свои объятия. Запах терпкого мускуса и винограда, сливается в нечто новое, отдаваясь твоему чутью, пробирая до самых костей, где в клетке ребер отзывается сердце, ускоряя поток крови по венам. Глубокий вдох, задержка дыхания. Мышцы слегка ноют от долгого нахождения в постели. Желание потянуться, растягивает тебя в странной позе. Одна рука сжата в кулак, вторая держит запястье первой, обе вытянуты над головой. Голые ноги, начало бедер прикрывает белая мужская рубашка, явно большого для тебя размера. Встаёшь на цыпочки, натягивая каждую мышцу по струнке, приказывая слушаться тебя. Прохладный ветерок приятно остужает нагретую кожу, заставляет подойти к окну и опереться на подоконник руками, чтобы легче было слегка перевалиться и подставить лицо под дневное солнце. Тихий скрип двери за спиной. Хочется повернуться, но это не позволяет сделать тяжелая ладонь на талии, слегка придерживающая. — Боишься, что я выпаду из окна? — Хмыкаешь ты, через чур громко. Он поджимает губы на это, но решает промолчать. Эти два дня, дали ему пищу для ума. Он смотрел на тебя и пытался обдумать одну мысль. Зачем? Зачем ты столько всем помогаешь? Зачем помогаешь за счет своего здоровья и своего времени. Весь Мондштадт принимает это как должное. Словно ты была обязана это делать. Но ведь ты даже не получаешь ничего взамен? Это вообще был первый раз, когда кто-то видел тебя в таком состоянии? Неужели все и вправду думают, что ты бессмертная? Янтарь глаз устремляется взглядом на твоё лицо, такое спокойное сейчас. Ресницы трепещут, улыбка чуть растянулась, предлагая взору маленькую ямочку на щеке, пока ты подставляешь лицо под последние теплые лучи в этом году. Что-то в груди кольнуло, заставляя приоткрыть рот и сделать громкий вдох, который не ускользнул от твоего слуха. — Спасибо тебе, Дилюк… — Шепчешь ты слова благодарности, за его заботу, и повернувшись к нему лицом, понимаешь, что в его взгляде явно что-то изменилось. Обладатель огненных волос редко кому так открывался, но сейчас в его глазах можно было разглядеть всю душу. От пристального взгляда, щеки снова загорелись и покрылись румянцем. Движение в сторону прервано легким касанием теплых рук. Нежность, с которой он прикасался к твоему подбородку, словно искрила на кончиках пальцев. — Скажи что-нибудь… иначе я пойму эти действия по-своему. — Осевшим голосом произносишь ты. Хотелось, нет, безумное желание и глупые надежды с новой силой разжигались внутри. Всё тело чуть ли не потряхивало от желания обнять мужчину. — Ты очень красивая. Это было приятно, но хотелось услышать совсем иное. На протяжении уже нескольких лет, ты хотела слышать другое. Совершенно иное, что не обобщало бы тебя, и не ставило в линию с другими девушками Мондштадта, сходящих с ума по первому холостяку. Ты опускаешь глаза, в надежде, что он не заметит грусти в твоих глазах. Ох уж все эти недоговоренности, это бессмысленное молчание о своих чувствах. Через силу улыбаешься, но глаза цвета кровавого заката, уже приметили сдерживаемые слезы. — Знаешь, я думаю мне нужно… — Остаться. — Перебивает. Хмурится, и резко хватает твои плечи, чуть сжимая. — Ты ещё не до конца выздоровела. «Только из-за этого. А ты на что рассчитывала, дура? Что он сейчас упадёт на колени и признается в любви?» но вслух только мычишь, соглашаясь и хлюпаешь носом, явно не из-за простуды, на этот раз.***
Дом встречает тебя тишиной. Проведя эти несколько дней с горячим, сдержанным мужчиной, в родных стенах кажется совсем тихо и пусто. Устало бредёшь к своей комнате, пропуская из внимания ступени на второй этаж, наконец-то не сдерживая слёз. Даже не смотря, падаешь на кровать, но тут же резко распахиваешь глаза, понимая что в твоей кровати явно кто-то есть. — Кэйя! Твою мать, придурок! Ты какого хрена здесь забыл, ледышка ты гиперактивная?! — Подушка прилетает ему точно в лицо, от чего он только смеётся и захватывая твои руки словно в тиски, переворачивает тебя на спину, нависая при этом сверху. — Отпусти! Совсем уже последние мозги отморозил? — Обожаю когда ты злишься, ты такая сексуальная в этот момент. — Я выпутаюсь и тебе кранты! — Само совершенство, только не кусайся. — Он снова смеётся и отпускает твои руки, знает зараза, что ты не сделаешь ему больно. — Главное, что ты больше не плачешь. — Я не плакала. — Опять мой слепой братец? — Хватит Кэйя. — Ты просишь, почти не сопротивляясь. — Встань с меня. — Как всё запущено то. Что на этот раз? — Мужчина хитро улыбается, даже слишком, но от эмоций, ты почти не замечаешь этого замышляющего чего-то, взгляда. — Я просто хочу перестать его любить. Мне тяжело находится рядом. — Так почему ты ему не скажешь? — Я говорила. — Вздыхаешь, а ледяной пират, поднимается с кровати, создавая тебе больше места. — Два года назад? — А разница? Он постоянно говорит, что его не интересуют отношения. И каждый раз закатывает глаза, как речь заходит о его фанатках. Может он по мальчикам? — На последних словах Кэйя давится воздухом, а потом начинает громко смеяться, что мелкие капельки слёз выступают из глаз. — Хорош ржать, сосулька. Но мужчина явно не собирается успокаиваться. Берешь в руки ту же подушку, которой ударила его первоначально и запускаешь ею прямо в голову собеседника. Злишься, от чего щеки заливает румянец. — Нет. Ты это слышал? Ты её так долго игнорируешь, что она начала думать, что ты гей. — Сердце пропускает удар, а взор наконец-то цепляется за тень, находящуюся за перегородкой. Голова резко начинает гореть от смущения, а к горлу подступает тошнота. От волнения, тело бросает в холодный пот. — Ой блин. Разбирайтесь дальше сами, моя работа на этом закончена. Дверь в комнату захлопывается, и тишина резко наваливается на плечи. Что сказать? Что сделать? Как объясниться? Лишь тонкая перегородка из бамбука отделяет от неизвестности. — Прости… — За что ты извиняешься? — Голос хрипит от волнения. — Я глупец. — Это да. — Из-за ширмы показывается рыжая копна волос. — Меня не интересуют фанатки, потому что меня интересуешь ты. — Романтичные, такие нежные и в тоже время тяжелые на подъем слова. Дилюк явно не привык признавать свои чувства, но глаза не прячет. Спускаешь с постели ноги и аккуратно поднимаешься. Закусываешь губу, всё же очень волнуешься. Медленно подходишь к высокой фигуре, и всматриваясь в темный янтарь глаз, приподнимаешься на носочках. Сердце пытается из груди вырваться, стуком о ребра. Рагнвиндр наклоняется ближе. Ваши губы почти соприкасаются. Ещё секунда и ты наконец-то ощутишь желанный вкус. — Да быстрее вы уже. — Веселый голос Кэйи вырывается из-за двери. — Чёрт тебя подери, братец. — Ругается рыжеволосый и выпрямившись, подходит к двери, захлопывая её и закрывая изнутри на замок, перекрывая все пути для подсматривания. — Такой момент испортил. — Он останавливается и тяжело вздохнув, поворачивает голову в твою сторону. — Глупости. — Снова подходишь к мужчине, но уже без такого волнения как прежде. Руками касаешься ворота идеально выглаженной рубашки и притягивая к себе, наконец-то касаешься горячих губ, что без промедления отвечают на твой поцелуй. Нежные касания губ сразу перерастают в горячий мокрый поцелуй. «Сделаешь ей больно, я больше в стороне стоять не буду.» — шепчет себе под нос мужчина, с грустной улыбкой, стоящий по ту сторону двери, стирая единственную слезу, стекающую с неприкрытого глаза.