Терапевт

Первые четыре удара он не чувствует. Боруто слышит звук отбиваемого ковра, и с трудом до него доходит сквозь сжатые до трели в голове зубы, что Саске несколько раз ударил его. Если ему и страшно, — а ему страшно, — беспомощность перед испугом отступила на второй план. В пятый раз Боруто почувствовал едва уловимую разницу: удар остался таким же крепким и сильным, но приложился с большим давлением, соскользнув с щеки на рот. Губа у Боруто засаднила; покалывающие иглы вонзились со стороны зубов. — Боруто, — зовёт Саске, и тот открывает глаза. Мужчина опускается на одно колено, оказываясь с ним лицом к лицу. У Узумаки на одной волне с шоком бежит краской к лицу вожделение. Но все эмоции остаются фонить, пока бьющееся в припадке сердце не даёт мыслям собраться в кучу. — Успокойся и не смей бояться. Ты в порядке? — Саске берет его лицо в свои ладони. Длинные пальцы оттопыривают уши, массируя кожу волос за ними, будто собаке. У того нет сил даже промычать что-нибудь. Тогда Саске его встряхивает. — Боруто, если ты не будешь мне отвечать, когда я спрашиваю, всё закончится здесь и сейчас. Боруто прерывисто выдыхает. — Д-да. — Ты в порядке? — Саске большими пальцами проводит под его скулами в самом нежном жесте, который Боруто когда-либо испытывал. Он тает. Страх становится рыхлым. — Мне страшно, — сглатывает, — но я в порядке. — Отлично, — кивает Саске и поднимается с колен. Прежде чем замахнуться снова, он предупреждает: — Постарайся не думать ни о чём. Сосредоточься на ударах. Боруто одними губами произносит «ладно». По его щекам скатываются две слезы, но он стискивает зубы и прикрывает глаза. В этот раз Саске не останавливается после пяти ударов. Считать их бессмысленно. Хоть Саске и просил сосредоточиться на самих шлепках, Боруто долго не может понять, как позволил кому-то делать это с ним. Причём попросил о таком своим ртом. Его, кажется, чересчур взволновала возможность согласия. Несмотря на возможное неудобство, Саске его придерживает. Носком туфли не даёт коленям расползтись, второй рукой препятствует падению. Боруто сосредотачивается на них и слепо тянет руки вперёд, хватаясь за высокие икры выставленной вперёд ноги. Давящая обувь, крепкая хватка на плече, его собственная на чужой голени, и ладонь, бьющая наотмашь. Сильно, выталкивающе дух из тела и воздух из лёгких, увлекающих сознание в незнакомые дали. Саске задевает тонкую кожу нижнего века — у Боруто зажмуриваются глаза. Чужая рука свистит над ухом — и он уже ничего не слышит. Сначала немеет голова, а затем парализуются перед продолжительным отдыхом мышцы. У него пропадают силы, чтобы держаться ровно, что уж говорить о сжатых зубах. Голова запрокидывается, и её что-то подхватывает под затылок. Его топит в тепле и эйфории так резко, что тело пригвождает к полу силой тяжести. Боруто, излавливая кусочки мыслей из летающего потока слов, пытается вспомнить, когда мог противостоять силе тяжести. А когда его вдруг, как пёрышко, поднимают над землёй, он тут же забывает о гравитации — всё кажется таким же лёгким, как и он сам. Боруто плохо соображает, лежит он сейчас на полу или на кровати. Граница между понятиями жёсткости и мягкости стирается, и дифференцировать эти два осязательных впечатления не представляется возможным. Если ему было больно физически, сейчас он не ощущает ровным счётом ничего, кроме нахлынувшего монументального спокойствия. Он всё ещё не осознаёт себя до конца, но находит силы приоткрыть веки, когда его носа и губ что-то касается. Перед глазами мелькает сложенный на пальце карманный платок. Им методично промокают влагу под носом и у губ. — Вы всегда ко всему готовы? — еле двигает языком Боруто. Саске сидит на краю кровати, положив ногу на ногу и выдавливая на палец прозрачную мазь из тюбика. — Это старость? — Это называется «предусмотрительность», Боруто, — спокойно отзывается Учиха, пропуская мимо ушей хамоватые изречения своего подопечного. Он с вниманием скульптора к своей работе подправляет испорченные черты лица; Боруто не чувствует разницы, но когда прохлада чужих пальцев с мазью касается его внешнего угла глаза, губы и под носом, понимает, что что-то всё-таки не так. — Отёк спадёт к вечеру, следов не останется. Он лишь через несколько секунд понял, что скрежет за грудиной — сожаление о содеянном. — Таковы правила, — поясняет Саске, вытирая пальцы и закручивая крышечку тюбика. — Нельзя наносить труднозаживающие травмы. — А Вам хотелось бы? Саске убирает мазь в дипломат и ставит его на пол, а сам поворачивается к Боруто. Левая его рука всё ещё в перчатке, ею он опирается о своё бедро. Другой отводит со лба Боруто лезущую в глаза чёлку. Тот не может пошевелиться. Одно слово, одна просьба — ну не может быть так, чтобы чужой человек практически с одного взгляда понял, куда и как давить. Боруто пытается приподняться за исчезнувшей рукой, и Саске коротко усмехается уголками губ. Тыльной стороной полусогнутых пальцев он гладит его по мягкой щеке. Боруто молча двигает головой, подставляясь под ласку и плавясь от одного чужого присутствия так близко. — Нет, мне никогда не хотелось. Это некрасиво и неуважительно по отношению к Нижнему. Так что если кто-то вдруг в будущем захочет причинить тебе вред, знай, что это ненормально. Как всегда, все эмоции отразились у Боруто на лице. Он никогда не страдал от своей эмоциональности настолько, чтобы жалеть о ней. Но сейчас непроницаемое лицо Саске, будто всё сказанное — само собой разумеющееся, расстроило его. В момент уязвимости ему не хотелось бы слышать подобные вещи. Не будет «кого-то». Как будто он «кому-то» позволил бы вытворять с ним такое. Он что, выглядит таким любвеобильным? Что ж, Саске просто пока его не знает. У него будет прекрасная возможность проникнуться к нему, к Боруто, уважением как к равному. Узумаки был свято убеждён, что общего у них гораздо больше, чем различий. Саске сверяется с наручными часами. Боруто совсем не разбирается в марках, но выглядят они чертовски круто. — Прошло уже пятьдесят минут. У нас осталось десять. — Как педантично. — Ты в порядке? Разумеется, он предпочёл бы лежать так до потери пульса. А с отнявшимися после потрясений мышцами ждать долго не придётся. Боруто кивает и для верности моргает в знак согласия. — Сможешь дойти до дома сам? Или тебе вызвать такси? Испытывать судьбу не хотелось. Но ещё меньше — свой исхудавший кошелёк. Потому Боруто выдавил самую ободрительную и непринуждённую из своих улыбок и попытался медленно встать. Руки, хоть и ватные, всё же держали его тело над кроватью. — Я сам дойду, нет никаких проблем. Саске задержал на нём взгляд на пару секунд, а затем сдался: — Как скажешь. — Он встал и подошёл к вешалке. Перекинул через шею шарф. Задержался на несколько секунд с телефоном, уже стоя в верхней одежде. — Такси приедет через десять минут. Боруто поджал губы, не зная, как сепарироваться от стыда и отказаться. — Я… не могу. — Просто назови водителю адрес, — опуская ручку, отзывается Саске. Он последний раз смотрит на Боруто, кое-как сползшего в сидячее положение. — Деньги спишутся с моей карты. Если ты поймёшь, что можешь контролировать своё тело, в следующий раз пойдёшь сам. Узумаки пожал плечами, все ещё не в состоянии связано спорить. Саске в спешке попрощался: — Сегодня у меня ещё есть работа. Я напишу тебе. — До свидания, — пробормотал Боруто уже закрытой двери. Всё слишком стремительно. Он поднялся, оделся, понимая, что десять минут не резиновые, а шанса наткнуться на Саске более не представлялось, и спустился вниз на ватных ногах. Небольшого приключения с коридором (благо, вниз он ехал на лифте — испытания лестницей он не выдержал бы) ему хватило, чтобы возблагодарить своего врача за предусмотрительность. Он бы не дошёл на своих двоих с такой дикой слабостью в мышцах. Поездка на машине оказалась как нельзя кстати; она позволила в тишине и тепле продлить вязкую эйфорию. Выходя у своего общежития, он с трудом распрямил ноги: их приятно ломило. Боруто поднялся в свою комнату, параллельно обрадовался, что Мицуки дома нет, и завалился спать, не утруждая себя никакими заботами. Пробуждение привнесло в его голову оттенок разочарования — тяжесть осталась, а вот чувство удовлетворения за время бессознательного отдыха куда-то утекло. Видимо, прицепилось к Учиха Саске и убежало на работу вместе с ним. В комнате горел свет. Боруто поворочался и отвернулся к стене. Мицуки не должен был вернуться раньше утра субботы, но, видно, его планы поменялись. Кровать прогнулась с другой стороны. — Боруто, я видел, что ты не спишь, — располагающе, как всегда, начал Мицуки. Каждый раз, когда Боруто был готов взорваться, этот трезвый тон приводил его в себя ушатом холодной воды. Кажется, именно поэтому они подружились. — Я волновался и зашёл проверить, всё ли с тобой хорошо. Тот недовольно угукнул в подушку и глубже сполз под одеяло. Он всё ещё хотел спать. — Боруто, я зря пришёл? Узумаки заворочался и с трудом перевернулся на спину. — Господи, Боруто, что с твоим лицом?! Он поднёс еле слушающиеся руки к лицу и пощупал кожу вокруг глаз, щёки и губы. Нижнее веко слегка побаливало под давлением, а губа отказывалась растягиваться в улыбке. Боруто прощупал её языком: с одной стороны она оказалась чуть увеличена в размере, а слизистая слегка поцарапана зубами изнутри. Не обращая внимания на сопротивляющуюся губу, он изобразил подобие улыбки. — Ничего. Мицуки рассержено нахмурился. — Как это «ничего»? — Он собирался что-то добавить, но в последний момент захлопнул рот. Боруто еле удержался от хмыканья: несмотря на хорошее настроение, он всё ещё способен ответить ему… невежливо. Мицуки любил упоминать, что ему очень нравится эта черта в Боруто. Разумеется, когда она не реализовалась против него самого. — Всё правда нормально, Мицуки. Я немного устал. — И если он соизволит уйти, как собирался, Боруто заснёт до утра. — Со мной всё отлично. На лбу друга пролегла горизонтальная морщинка. Голос Боруто, несмотря на сонливость, звучал ясно и уверенно. Обычно после реальных драк он возвращался в расстроенных чувствах. Ему никогда не хватало выдержки скрывать свои отрицательные эмоции, которые были столь сильны, как, впрочем, и положительные, что лились через край. Сейчас же он являлся образцом умиротворения, что немало вводило в заблуждение друга. — Ладно, — немного погодя, протянул Мицуки. — Если ты так говоришь. — Он встал, и Боруто увидел, что друг не переодевался, расхаживая в уличной одежде и обуви по комнате. — Все прошло нормально? Вы будете ещё встречаться? «Обычно сразу всё понятно», — говорил Мицуки когда-то, где-то в другой жизни. И сейчас, как бы он ни пытался завуалировать писк надежды в своих вопросах, удавалась ему паршиво. Потому Боруто решил не расстраивать его ещё больше. Он пожал плечами. — Не знаю. Он ничего не сказал, но упомянул, что напишет. Лицо Мицуки заметно прояснилось. Кажется, ему новости понравились, а у Боруто даже хватило терпения не портить ему вечер неутешительными выводами окончательно. — Не расстраивайся, Боруто, — чересчур радостно воскликнул он. — Если тебе понравилось, всегда можно найти кого-то ещё. Узумаки еле дотерпел, пока за причитающим скорее себе под нос, чем кому-то другом закроется дверь. Кивать и соглашаться уже надоело, а накопленные крупицы энергии были на исходе. Ключ дважды повернулся в замке, и Боруто как по команде схватился за мобильник. На экране мелькало несколько уведомлений от разных людей. В том числе и от Саске. Боруто закрыл все всплывающие окна и нажал на единственную интересующую иконку диалога. Первым сообщением значился перевод денег. Ровно столько, сколько Боруто отдал за номер в отеле. Без какой-либо приписки, деньги пришли через пятнадцать минут после сообщения Узумаки о том, что он доехал и уже дома. В течение пяти минут он свалился без сил, потому и не видел любезного «хорошо» и перевода. Прибивающее к подушке желание отоспаться отступило на второй план. Боруто, не замечая за собой, заулыбался и начал тщательно обдумывать ответ. Но сообщение пришло раньше. Как ты себя чувствуешь? Вероятно, он интересовался всё же как ответственный Верхний. Боруто несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, убеждая себя в этом. Мало что изменилось. Лучше, чем когда-либо Он подумал несколько секунд, порассматривал написанное и стёр. Неплохо. Зачем вы перевели деньги обратно? Считай это залогом за моё потраченное время У Боруто сердце ухнуло вниз. Он дрожащими пальцами, промахиваясь мимо клавиш, напечатал вопрос. Вы больше не хотите встречаться? На этот раз ответ он не читал несколько минут. Ответ после отметки «прочитано» пришёл чуть ли не мгновенно. Залог возвращается в случае удачной сделки. Ты в колледже совсем ничему не учишься? На еле двигающиеся губы наползла улыбка до ушей. Боруто спрятал лицо в подушку и немного помычал. Он очень хотел написать что-то ещё, но не знал, что именно, чтобы выглядеть как надо: не наивно, не раздражающе, не навязчиво. Прежде чем он наконец придумал фразу для развития беседы, Саске написал ему о следующей встрече — в среду вечером. Ниже шёл адрес. Вначале Боруто планировал встречаться с ним не чаще раза в неделю — на выходных в качестве временного развлечения. Но сейчас он хотел увидеться завтра же. А ответить сейчас же. Он разглядывал пустую аватарку Саске и последние сообщения, которые так и говорили — не стоит. Потому, не сильно расстроившись, Узумаки с лёгким сердцем лёг дальше отсыпаться. Выходные прошли неплохо. Боруто даже сделал немного домашки, что за ним в принципе не водилось. В понедельник ему написал отец со своим сидящим в печёнках сообщением: «Не расстраивай маму». Только, пожалуй, этот факт помешал ему без проблем дожить до среды. Зато дувшийся до сих пор Мицуки наоборот, веселил. Квартира, адрес которой указал Саске, находилась в довольно хорошем районе. Что уж там преуменьшать, роскошном. Высокие здания с панорамными окнами — в голове Боруто они автоматически стоили на несколько миллионов больше, чем стоило за них отдавать. В самом здании — вход по QR-коду и новомодный лифт с музыкой. Оставалось только удивляться, что без окна на улицу. Ну, чтоб уж совсем по-сказочному. На площадке расположились всего три двери, каждая с ковриком. Боруто потоптался под нужной несколько секунд и постучал. Затем заметил дверной звонок — для верности позвонил и в него, но дверь через секунду же распахнулась. — Добрый вечер. За несколько дней он успел забыть о Саске такую мелочь, как крайняя степень вежливости в любом разговоре. Прохладная, надо сказать, вежливость, смешанная с природной отстранённостью. — Добрый, — кивнул Боруто, едва не морщась от непривычного приветствия и заходя внутрь вслед за вновь с иголочки одетым Саске. Узумаки удручённо осмотрел себя: на нём, опять же, был не лучший его лук. Теперь, когда Боруто уже был внутри его квартиры, все волнения, которые он старательно подавлял и покрывал успокаивающими доводами, вырвались наружу как ни в чём ни бывало. Глупо было надеяться, что хороший район не означал по умолчанию роскошную квартиру с высокими потолками. Полный хай-тек в чёрных и серых цветах, среди которых сам Саске в своём костюме и туфлях (других, разумеется) смотрелся как тщательно подобранная к мебели картина. К счастью, сегодня хотя бы без пиджака. Один Боруто выбивался из общего пейзажа. Саске протянул ему руку, и Боруто непонимающе на неё уставился. — Твоя куртка, — подсказал Саске, и тот начал дёрганными движениями снимать верхнюю одежду, шарф и разуваться. Мужчина прошёл мимо к шкафу и повесил его куртку внутрь на плечики. — Как ты себя чувствуешь? — между делом спросил он. Боруто выпалил скомканное «нормально», занятый запутавшимися шнурками. Выпрямившись, он едва не стукнулся макушкой о чужой подбородок. От близости чужого лица его собственное полыхнуло жаром. Под внимательным взглядом пришлось отвести свой. Саске интересовали зажившие ещё в воскресение ранки. — Хорошо, тогда пошли. Он провёл Боруто мимо совмещённой гостиной и кухни, отправив мыть руки. По правой стороне от тёмной кожаной софы возвышались панорамные окна с тюлевыми занавесками: там уже давно стемнело. Едва видна была дорога с машинами внизу, а напротив горел свет в таких же квартирах с высокими потолками. Его замутило ещё сильнее, чем в их первую встречу. У него не хватило выдержки заглядывать в другие комнаты, даже те, что были открыты. Вся концентрация была направлена в ступни, чтобы те не скользили по ламинату. — Вы сами разрабатывали дизайн? — чтобы хоть как-то заполнить паузу, спрашивает Боруто. Саске останавливается у одной из дверей, и Узумаки едва не влетает в него. Учиха опускает ручку и впускает Боруто внутрь: тот незаметно вдыхает поглубже, боясь увидеть там типичную «красную комнату» из пятидесяти оттенков. Тогда, не обессудьте, Саске-сан, его пятки засверкают быстрее, чем вы успеете вытащить десятки одинаковых наручников из своего арсенала. У него с души падает камень, когда он оглядывает комнату: стандартная гостевая, очень похожая по наполнению на отельный номер. В том же стиле, что и остальной интерьер, те же окна, только с ночными шторами. Боруто обернулся вокруг своей оси, топчась на месте. Никаких признаков того, чем они собираются здесь заниматься. У него засосало под ложечкой, а губы сами собой расплылись в глупую улыбку. Чёрт возьми, наконец-то. Саске захлопнул дверь, проходя мимо растерянного в действиях Боруто к незаметному на фоне обоев матовому комоду. — Нет, мне помог брат. Я не очень разбираюсь в дизайне. — Он выдвинул верхний узкий ящик за выемку внизу. Никаких лишних выпуклостей в виде ручек. — Присаживайся. Кроме как на кровать, некуда было присаживаться. Боруто медленно опустился на край там, где отсутствовала спинка в ногах. У него быстро похолодели и вспотели ладони. Саске обернулся с двумя небольшими мотками верёвки. Боруто прерывисто выдохнул. — Давайте без связываний, пожалуйста, — на нервах выпалил он. Саске нахмурился, но губы его дёрнулись в улыбке. Боруто сосредоточился на них, чтобы не вскочить и не убежать. — Ты же сказал: «Всё, что захотите». — Боруто снова залился краской, припоминания собственные слова. — Всё, кроме связывания. — Почему? — поинтересовался Саске, подходя к нему вплотную с мотками. Боруто отклонился чуть назад, упираясь ладонями о колени. Он сглотнул. — Просто… не нравится. Саске дёрнул одной бровью, спокойно выдерживая паузу, чтобы Боруто успел восстановить дыхание. Он держал мотки в правой руке, в то время как левая почему-то оставалась в перчатке. — Только руки, — проговорил мужчина, укладывая ладонь в холодной перчатке ему на шею. Боруто позорно поддался, наклонив голову вслед за массирующим за ухом большим пальцем. — Если не понравится, я развяжу. Боруто снова оказался снизу. Но на коленях по воспоминаниям оказалось даже комфортнее. Подсознательно он понимал, что в общем и целом его страх безоснователен, а в итоге всё может случиться совсем не страшно. Но разъяснить бегущему галопом сердцу все аргументы не представлялось возможным. Он соединил запястья и выставил их вперёд, но Саске поддел его ступню своей туфлёй. — Подвинься назад. Боруто оказался уложен на почти плоские подушки у спинки кровати. У него так стучало в ушах, в голове, в животе, что он не сразу сообразил, каким образом Саске оказался над ним. Он стоял на одном колене, упираясь в жёсткий матрас по обе стороны от тела Боруто, и это слегка отвлекло его от прожорливой паники. Хотелось дотронуться до его ног, бездумно ступающих по чистому постельному белью в обуви. Спинка была устроена так, что в узком проёме над краем с блестящими перемычками из крепкого пластика было удобно закреплять узлы с минимальным скольжением вдоль. Куда бы Боруто ни отводил взгляд, везде натыкался на Саске; на его голени, на его пах, на идеально сидящие на бёдрах брюки. Второй моток лежит рядом с лицом Боруто, что окончательно сводит на нет все его попытки прекратить паническую дрожь. — Что с вашим глазом? — спрашивает Боруто, когда Саске властно, но учтиво держит его за запястье, с профессионализмом и аккуратностью намного более выраженными, чем у Мицуки, обматывает кожу гладкой верёвкой. Когда он смотрит вниз, веки находятся на одном уровне. Но едва поднимает глаза на лицо Боруто, становится очевидной разница; левое всегда полуопущено, создаётся ощущение, что левой половине его всё осточертело. В противовес догадкам руки работают слаженно, а ноги — в устойчивом положении. Он справляется довольно быстро, Боруто поднимает голову и видит, как одним затягиванием узел в форме широкого браслета фиксируется окончательно на его запястье. За кровать его держит двойная хиленькая петелька. — Подрался в молодости. Боруто не может сдержать улыбки. Он понимает, насколько ему повезло с Саске — ему нравился даже этот мелкий недостаток. Его возбуждал псевдо-равнодушный взгляд, его волновало каждое движение верёвок, спровоцированное затягиваемым узлом, пока Саске был так внимателен к нему. Слегка нависшее веко не мешало ему отслеживать малейшее изменение в мимике Боруто. Ему хочется увидеть от него хоть какую-то реакцию. — Вы не практикуете секс? — прямо спрашивает Боруто, на конце фразы всё же срываясь: задевая сухожилия, Учиха массирует его кожу, накидывая петлю. Он надеялся хотя бы на усмешку. «Что за глупость ты спросил?» Но его собеседник оказался непробиваем. — Традиционный — нет. — Он опускает взгляд и вдруг сменяет серьёзность на веселье — всего на мгновенье, но его достаточно, чтобы смутить Боруто. — Но, если он тебя интересует, существует множество способов решить этот вопрос по-другому. Узумаки едва не ляпнул, что все эти извращения его не интересуют, а пришёл он за конкретной вещью. Тогда, в отеле, на него действительно что-то нашло. И то, что сделал с тем наваждением Саске, действительно ему помогло. Боруто очень ждал их следующей встречи, но запал на эксперименты пропал. Идея с верёвками так вообще выбила его из колеи. Он оказался в подобном положении исключительно из-за своей растерянности. И сейчас не знал, как пожинать плоды со связанными руками. — Если хочешь что-то сказать, — Саске закончил со второй рукой и опустил правую ладонь Боруто на щёку, съезжая на губы и оттягивая большим пальцем нижнюю, — то сейчас самое время. У Узумаки вырвался нервный смешок. Он на автомате зажевал нижнюю губу, задев языком палец Саске. — Вы не могли бы… предупреждать о том, что захотите сделать? Тот спокойно кивнул без лишних уточнений. Боруто это устрашило пуще прежнего. Наружу так и рвался истеричный смех. Оказаться без рук в чужой квартире, в потёмках полностью звукоизолированной комнаты не могло не наводить ужас. — Ты не забыл про стоп-слово? — спросил Саске, наверное, всё-таки забавляясь над Боруто. Хотя и не выглядел так. Он, как мог, пожал плечами. — Выбери любое, которое не забудешь. Это оказалось довольно просто. В ответственные моменты — выбор кодового слова, пин-кода для карт, Боруто всегда на ум приходили одни глупости, связанные с местом, в котором он находился и окружающими предметами. Пока он в прострации придвигался к стене, Саске взял с собой на кровать не только верёвки. У него в руках появился нож и прямоугольник чёрного цвета непонятного назначения. Он отрезал от него ровные маленькие кубы и оставлял в левой ладони. — Могу я испортить твою одежду? Он не изменил тона. Он оставался так же вежлив. Он был так же методичен и сосредоточен. Но отчего-то Боруто пробрало медовым возбуждением от начавших холодеть рук до кончиков пальцев на ногах. На этот раз улыбку получилось контролировать самому. — Конечно. Видимо, Саске заинтересовал его тон, потому как на секунду он остановился и поднял глаза на Боруто. Чужая улыбка оказалась заразительна, и он поддался его настроению и смягчился в лице. Вернувшись к кубам, он не убрал с лица застывшую, как у статуи, усмешку на графичных тонких губах. — На встречи я обычно ношу сменную одежду, — произнёс Саске, заканчивая с кубиками и нарезая последнюю перекладину. — Ты тоже носи на всякий случай. — Хорошо, Саске-сан, — отозвался Боруто, глядя ясными глазами из-под ресниц. Он отложил нож и снова погладил его по щеке. Кожа в этом месте загорелась, Узумаки закрыл глаза и глубоко выдохнул, сжимая на поверку оказавшиеся прочными петли и приподнимая корпус. Из груди рвался хриплый смешок от того, как мало ему надо было, чтобы возбудиться. Мужчина продел один за одним кубик из мягкого воска на длинную спицу, отступая промежутки. Оставшиеся поставил на блюдечко Боруто на живот, чуть закатав футболку кверху. Саске прервался, чтобы посмотреть в заинтересованные глаза Узумаки. Он надавил пальцем в перчатке на его лоб, заставив опуститься головой на подушку. В плечах мгновенно сошла часть напряжения. — Попробуй закрыть глаза. Смотреть в потолок нервировало, потому Боруто послушался совета своего терапевта. В темноте то, что доставляло ему главное неудобство — верёвки, — стало единственной соломинкой, за которую можно было держаться за реальность. Он не слышал, как загорелся огонь, но почувствовал жар горячего воска во впадине ключицы. Несмотря на то, что его защищала одежда и он знал, чего ожидать, капля, кажущаяся несоразмерно большой от кубика, поразила его, выбив из лёгких воздух. Тем не менее, было вполне терпимо. В следующий раз куб разлился водопадом на его грудине. Боруто посильнее сжал зубы: больно было скорее от непривычности ощущений. Через несколько секунд, снова, когда он не ожидал, воск ударился о грудь рядом с соском и потёк вдоль рёбер. Сбоку было уже ощутимо. В промежутках между жгучими касаниями посредством чёрной субстанции Боруто понял, зачем было нанизывать кубы на спицу: они весьма быстро таяли, и едва огонь опалял аккуратные срезы, они полностью расплавлялись и обильно стекали единой массой. Промежутков между ними было достаточно, чтобы выбрать следующее место. После того, как новая порция затекла ему мимо ворота футболки над другой ключицей, возникла пауза, в течение которой Боруто не пожелал поднимать голову и открывать глаза. Зато он нашёл себя зажмуренным и полностью подобравшимся. Прохладные пальцы зацепили его джинсы над пуговицей, само собой коснувшись ладонью заинтересованного сидящим на нём мужчиной члена. От впечатлений Боруто резко расслабился от накрывшего вдруг волнения. — Я приспущу твои джинсы, — осведомил его Саске, убирая с живота блюдце и расстёгивая на джинсах пуговицу и замок. Боруто спрятал лицо в поднятом кверху плечу, сгорая от смущения за свою реакцию. Он так и видел, как Саске глу… На лобок над бельём стёк последний куб со спицы, и поражённый парень всем телом подтянулся, но верёвки на запястьях удержали его на месте. Саске никак не отреагировал, ловко сдвинувшись чуть назад и стянув джинсы до колен. Последовала ещё одна пауза, и Боруто вспомнил о глубоком блюдце с остатками кубов. Это мимолётное воспоминание стёрлось из его мыслей, когда ладонь Саске уверенно раздвинула его ноги насколько это представлялось возможным. — На бёдрах бывает приятно, — пробормотал он себе под нос и, удерживая одной рукой его правую ногу, закапал сверху воском из блюдца. Он казался бесконечным. Кроме того, стало больнее, чем было до этого где-либо, но член почему-то не опадал. Всё из-за свободной ладони Саске, которая была везде — между, снаружи, под бёдрами. Впивалась пальцами, сжимала до белых пятен, отвлекая и бросая в печь ещё больше ощущений. Последний ручеёк воска потёк на внутреннюю сторону, и Саске рукой в перчатке, совсем близко от его яиц поймал убегающую каплю и провёл её пальцами вверх, задев его промежность. Боруто открыл рот, захлёбываясь слюной, изогнулся проволокой под парализующим мышцы электричеством, да так и остался, дрейфуя в чувствах безумного блаженства. Уши заложило ватой вместе с головой. Только через несколько секунд он, наконец, впустил воздух в свои ошалевшие лёгкие и упал обратно на кровать. Его состояние отличалось от того, что случилось с ним в пятницу. Тем не менее, оно также было приятным настолько, что некоторое время Боруто не осознавал себя в пространстве, не замечал, как прогнулся матрас по обе стороны от него. Зато прекрасно почувствовал, как его освобождённые от фиксации запястья осторожно опустили вниз. Саске позволил ему немного полежать спокойно, пока снимал с него носки, джинсы и футболку, которая уже не подлежала восстановлению. Боруто глянул вниз и слегка опешил: его живот и бёдра покрывали чёрные застывшие разводы воска, выглядящие страшнее, чем ощущались на самом деле. — Тебе надо в ванную. Дойдёшь сам? Боруто кивнул и попытался подняться. Саске встал сбоку и подал ему руки. Перемещаясь в вертикальное положение, Боруто заметил на своём белье тёмное пятно, но не успел смутиться. Его ноги подогнулись, и Учиха перехватил его под поясницу. — Ясно, не дойдёшь. Узумаки даже забыл о своём обнажённом теле и невыгодном положении, до того смешно Саске шагал с ним в руках. Боруто, соответственно, шёл спиной вперёд. Чужими ногами — его босые ступни стояли у Саске на ступнях. Его руки неуверенно держали мужчину за талию. Ванная комната была… странная. Будь это ванная Боруто, он никогда бы не оставил окно, пусть и застеклённое матовым материалом, прямо напротив места, где собирался лежать обнажённым. Жалюзи было убрано до самого верха. А сзади — кто хранит у одной из стен рядом с водой стеллаж с книгами? Саске не похож на того, кто будет часами расслабляться в горячей водичке. Так для чего это всё. Пока Боруто занимался грязными делами, рассматривая стены, стеллаж, пол и собственно ванну, Саске, усадив его на её край и включив воду, соскрёб оставшийся на теле воск. Залил в воду приятно пахнущий гель и попросил Боруто встать. — Я и сам могу, — попытался возразить он, непрочно вставая на ноги. Даже стоя на коленях с опущенной головой, Саске ни на секунду не терял своего достоинства. — Мне несложно. И я не брезгую. — Он надавил четырьмя пальцами на свод каждой из его стоп, заставляя приподнять и освободить ноги от спущенного с бёдер белья. — К тому же, — добавил, распрямившись с чужими грязными трусами в руках, — не я ли с тобой это сделал? Если бы мог, Боруто прямо сейчас откинулся назад и утонул в злополучной ванне. Но, к сожалению, даже опустившись в неё с чужой помощью, оказался в воде ровно на уровне пупка. Саске мимолётом погладил его по голове и отвернулся, сходя со ступеньки, на которой стояла ванна. — Отдыхай. Его бы воля, Боруто остался тут до утра. Мицуки последние три дня только и делал, что выносил ему мозг по поводу Саске. Пытался напугать. Сначала неудачными шутками разряда «поматросит и бросит» с красочными уточнениями про его прошлых Нижних. Даже набрался наглости назвать по именам и прозвищам, хотя они Боруто всё равно не говорили ровным счётом ничего. Затем принялся расписывать свою любимую страшилку про ротанговую трость. Закончил тем, что пустился в пересказы о прошлом своего отца (а этот Змий Подколодный действительно нервировал Боруто, впрочем, не настолько, чтобы серьёзно избегать) и Саске-сана. Но всего, чего Мицуки добился, — так это желания долбануть его этой самой ротанговой тростью. Или подвесить под потолок с кляпом во рту, чтобы настроение не портил. Откуда ему было знать, что между ними происходило? Чего он ждал? Что Боруто (конечно, то ещё трепло, но не в этот раз) в красках распишет, как ему было хорошо и как Саске-сан был внимателен? Как он проявил нежность, о которой его не просили, но в которой Боруто так отчаянно нуждался. Он даже не брезговал помочь ему отмыться, а оставил одного, чтобы появилась возможность подумать и расслабиться после стресса. Да что Мицуки вообще понимал. Только и знал, как подвешивать добровольцев под потолком. И подстрекать друга вместо того, чтобы поддерживать. Боруто, лёжа в полной горячей пахучей воды ванне, вспоминал угрозы Мицуки скорее с добрым смехом, чем с упрёком. Да что Мицуки мог знать о Саске. Неважно, что было раньше, важно, что уже второй раз Боруто испытал на себе, будучи практически беззащитным. В дверь постучали. После разрешения войти Саске оставил на столике его джинсы с носками, а также свежее бельё и свою рубашку. — Она новая, — добавил он, уходя, хотя Боруто устроила бы и та, что была на нём в данный момент. Он посидел ещё несколько минут, рассматривая контрастные белые пузыри на фоне чёрной матовой ванны, и с большой неохотой вылез из воды, сразу замотавшись в огромное полотенце. Боруто больше минуты пытался справиться с крошечными пуговицами на манжетах, но в силу неудачи и собственной нетерпеливости бросил это неблагодарное дело. С рубашкой у него вообще не заладилось — она оказалась размера на два, если не три, больше его. Саске нашёлся в гостиной, пролистывающим что-то в телефоне, параллельно поглядывающим в ноутбук. Едва Боруто появился на пороге, он взял лежащий рядом пакет, вероятно, с его вещами, и они вместе прошли в прихожую. — Дойдёшь сам? — А если нет, будете провожать? — хмыкнул Боруто, завязывая шнурки. — Вызову такси. Боруто распрямился и повернулся к шкафу, но Саске остановил его за плечо. Тот непонимающе застопорился, и Учиха поднял его руку за запястье так же нежно, как и в спальне. Да что Мицуки вообще о нём знал. Боруто наблюдал, как Саске, отодвинув рукав чуть кзади, ловко застёгивает пуговицы даже с перчаткой на одной руке. Он ненавидел свои руки. Почему-то они были чересчур маленькие и мягкие, едва не плюшевые, когда остальные части тела более-менее вытянулись. И пальцы — короткие и толстоватые, как будто он ещё не вышел из пубертатного возраста. На фоне ладоней Саске эта разница особенно ощущалась. Но переставала быть заметной, когда он брал его ладонь в свою, будто хрустальную. Боруто не таял. Он плавился прямо на месте от снедающего волнения вкупе с крышесносящей эйфорией. — Вы не будете просить меня не есть? Не пить? — чтобы хоть как-то прийти в себя, поинтересовался Узумаки. Угол губ Саске дёрнулся. Он позабавился. У них даже состоялся неозвученный диалог: «где-то вычитал? — да, вычитал». — Нет. Ты же студент, тебе нельзя подвергать организм таким нагрузкам. Учиха закончил со второй манжетой и подал Боруто куртку. Тот сонно вдел руки в рукава и, застегнув замок, на несколько мгновений застыл в прострации, глядя снизу вверх в глаза Саске. Он не чувствовал ни жжения от оставленных воском следов, ни розоватых синяков от верёвок на запястьях. Только бесконечную, ничем не обоснованную радость, выраженную в полной обожания улыбке при взгляде на Саске. Тот несколько секунд поразглядывал лицо Боруто с какими-то своими мыслями, а затем потрепал его на прощание под затылком. Даже оказавшись за дверью, Узумаки не до конца отрезвился прохладой подъезда. Он расстегнул молнию куртки, вытащил воротник рубашки и глубоко вдохнул её запах.