The Chosen End

Дом России. 31 августа 1949 года. Замок на входной двери России разлетелся в щепки – они рассыпались по ковру гостиной, когда Америка вломился внутрь и нацелил ему в лоб свой М1911. - Где твой чертов пистолет? – потребовал он. Россия опустил стакан с водкой на столик около кресла. - Не на мне, - сказал он сухо. Он встал, и пальцы его левой руки сжались на тяжелой свинцовой трубе, которой раньше там не было. Он запрокинул её на плечо – нервы покалывали под его кожей – и шагнул ближе к остаткам двери. Его охватило чувство дежавю. – Это, кстати, уже вторая моя дверь, которую ты разнес. Америка его проигнорировал. - Иди и возьми его, - он дернул головой, указывая на лестницу. – Расслабься, скорее всего я тебя не застрелю. Губы России изогнулись. Он повернулся к Америке спиной и стал подниматься по лестнице. Волоски на задней части его шеи зашевелились: он чувствовал, как прицел М1911 наведен ему между лопаток. Ладонь его проезжалась по перилам. Он толкнул плечом дверь спальни. Воздух внутри был холодным, а его пистолет лежал в центре его огромной пустой кровати, надежно спрятанный в кобуру. Прошел миг, прежде чем он схватил её и снова вышел в коридор. Он задался вопросом, сможет ли он достать выстрелом Америку со второго этажа. У подножия лестницы его встретил пистолет Америки, вжатый ему в ребра. Тыльной стороной ладони Америка подвинул очки выше на носу. - Хэй, спасибо, - улыбнулся он. – Я ценю твое доверие. Это много для меня значит, - он выключил предохранитель. - О, я доверяю тебе безраздельно. Ты это знаешь, - палец России обвился вокруг спусковой скобы. Пистолет Америки сместился, когда он выдохнул. - О да! В самом деле, почему бы нам друг другу не доверять? – Америка все улыбался, толкая Россию пистолетом в центр гостиной. – То, что у нас за плечами какая-то история, совершенно ведь не значит, что мы не можем быть ответственными взрослыми, правильно? - Именно, - половицы скрипели под ногами России, пока он позволял Америке толкать себя. Сумеречный свет падал на пол сквозь шторы. Он осторожно вжал свой пистолет в бок другой страны. Улыбка Америки стала ещё более безумной. - Эй, я слышал про РДС-1. У тебя теперь свои бомбы есть, да? Мои поздравления, чувак, серьезно. Я знал, что ты так к ним и отнесешься – исключительно как к оборонительному оружию. Россия ухмыльнулся ему, криво и дерзко. - Что ж, я решил, что раз уж ты наращиваешь вооружения, то и я должен сделать парочку – чтобы мой босс не чувствовал себя не у дел, - рука его сместилась на рукоятке пистолета. – А ты ведь тоже обращаешься с ними, как славный парень. - Конечно, правда, это же честно. В смысле, даже если твой босс, - Америка вжал дуло в ребра России достаточно сильно, чтобы оставить синяк. – Хаотичный и непредсказуемый, то почему я вообще должен волноваться? Почему мне не вести себя, как славный парень? Россия хмыкнул, а затем посмотрел на дуло пистолета Америки. Он вскинул бровь. - Выглядит так, будто не только я обновлял свой арсенал, - он медленно, издевательски провел своим указательным пальцем по стволу. – Что было не так с твоим старым револьвером? - Обменял его на кое-что получше после Нагасаки, - выплюнул Америка. – Тебе разве не нравится? - О да, - промурлыкал Россия. Пистолет блестел в тусклом свете, гладкий и темный. Его уже посещала мысль несколько лет назад (когда у Америки во рту был ствол, и он сосал, лизал, с тугой повязкой на глазах), что пистолет Америки был чем-то вроде его трубы... Может, сначала это был просто предмет, но затем он стал его продолжением. Он появлялся, когда был нужен Америке – исчезал, когда надобность отпадала. - Но, как я уже говорил, Россия, - Америка продолжал двигать его задним ходом, пока Россия не почувствовал, что в метре от его лопаток находится стена. – Твое доверие и правда трогает. Даже притом, - он засмеялся, светло и солнечно. – Что сейчас самое подходящее время, чтобы застрелить тебя, правильно? Потому что я знаю, что сейчас у тебя не так много этих штук. Через пару лет – да, совсем другая история, но прямо сейчас я могу без особого риска тебя вынести. Это было бы очень умно. Ты так не думаешь? - Все, что мне нужно – это одна бомба, и ты потеряешь свою столицу, - он остановился. – Конечно, эта ситуация – из разряда чисто гипотетических, учитывая, как мы с тобой близки, – грудь его коснулась груди Америки, когда он выдохнул, и он вжал свой собственный пистолет под руку другой страны. – Если ты убьешь меня сейчас, это будет ужаснейшим предательством доверия между нами, – голос его сочился сарказмом. - Я как раз об этом и говорю, - что-то, то ли дрожь, то ли хихиканье, проникло в голос Америки. Рука его не дрожала – в отличие от всего остального тела. – В смысле, я могу это принять. Да, я потеряю Вашингтон, но представь только все свои города – начиная с Москвы и дальше по гребаному списку – все они, в огне... представляешь?.. А ты знаешь, что взрывы взбивают грязь под тротуарами в городах и превращают её в стекло? О, конечно, да, ты это знаешь, ты сам видел... Челюсть России сжалась. Он мог это видеть – так же ясно, как больной свет в глазах Америки. Его инженеры построили городок на полигоне для испытаний бомбы: дома, улицы, станции метро. Россия прошелся по нему перед взрывом. Животные бродили вокруг него, овцы задевали его бедро, коровы мычали друг другу из-за домов. Как сказал ему человек к белом халате, они были подопытными для изучения воздействия ядерного взрыва на живых существ. Через два часа от них ничего не осталось, кроме пепла. Он представил, как горит Москва. Внутри все сжалось. Он вздернул руку, вжал дуло пистолета Америке в челюсть. Не сказал ни слова. Улыбка Америки разрослась шире, как разлом при землетрясении. - Вид потрясающий, да? – выдохнул он. – То, что видели только мы с тобой: я имею в виду, с близкого расстояния. И Япония. Но я не думаю, что он оценил это так же, как мы, - он подался вперед, навстречу пистолету России. Он оставил белый след на его коже. – Мы как в клубе для узкого круга – трое из нас. Похоже, правда? Тишина сгустилась между ними. Россия смотрел, как участок кожи Америки бледнеет под дулом его «ТТ-33». - Один из моих ученых объяснил мне, - прощебетал Америка. – В смысле, как работает этот фокус со стеклом. Оно ещё и дождем выпадает. Дождь из расплавленного стекла, с ума сойти, представляешь? Но самое интересное, что стекло не образуется на земле, нет, его там недостаточно. На самом деле взрыв настолько мощный, что он засасывает все вверх, в эпицентр взрыва, и там происходит реакция. На целую милю – и вверх! Мне это крышу снесло. Он мне диаграмму нарисовал, и все такое. И этот, как его... кремний в грязи – единственное вещество, которое может выдержать температуру и не превратиться в пепел. Взгляд Америки переметнулся к нему после небольшой паузы, когда он был направлен в никуда. Они смотрели друг на друга несколько секунд. И вдруг Америка захохотал, высоко и неудержимо. Пистолет трясся у груди России, и Америка сумел вымолвить: - Но я бы ни за что не сделал такое с тобой, Россия. Это было бы так безответственно! - Как рассудительно с твоей стороны, - усмехнулся Россия. Он снова впечатал пистолет в кожу Америки. Если следа не останется, он, наверное, озвереет. Он уже забыл, как он ненавидел смех Америки. Америка задрал к дулу голову, потерся об него со светящимися глазами, с этой сияющей улыбкой, цветущей на его лице. - Господи, - ахнул он, и слезы вдруг потекли у него из глаз, слезы смеха. – О боже, разве ты не понимаешь? Насколько... насколько, блядь... все это по-идиотски? – он широко шагнул назад, раскинул руки в воздухе, как ведущий в цирке. – Это наше будущее, Россия! – он не прекращал хохотать. – Это будущее, которое ты хотел! Этот разговор, вечно! Разве это не прекрасно?! В ушах России зазвенело, этот звук вытеснил все. Палец дрогнул на спусковом крючке. Еще немного давления, совсем чуть-чуть – и он мог бы продырявить этот скалящийся рот. Ярость распирала его изнутри, как гной на зараженной ране, и заструилась – по легким, по сердцу, по крови, отравляя её. Деготь тёк по его венам. - Это ты выбрал, сукин ты сын! – он изо всех сил ударил Америку по лицу тыльной стороной ладони. Америка качнулся в сторону, хлопнул свободной рукой по щеке. Его очки свалились на ковер. Прошло несколько секунд, прежде чем он начал смеяться снова. - Я? – он выпрямился, опустил руку. Его волосы сбились, половина лица – пылающе-красная. – Ты выбрал всё это, ты выбрал, ты, ты, ты! Я хотел избавиться от них, но ты... - Ты не понимаешь, ты никогда не понимал! – пистолет ощущался в его руке тяжелым, забытым весом. – Ты их не заслужил! И в ту же секунду, когда я отказался подписать твое идиотское соглашение, ты начал делать еще больше! – он мог видеть отпечаток своей ладони на лице Америки, и этого было недостаточно. – Ох, конечно, я вижу, насколько ты озабочен моральным грузом, который дает их обладание... - Да при чем здесь вообще «заслужил» или «не заслужил»?! – Америка всхлипнул. Он прекратил смеяться, но его по-прежнему трясло, дыхание выходило тяжелым. – Если... если ты не согласился... тогда я должен был начать делать больше! Иначе, если бы ты пришел за мной... Россия рванулся к нему, вжал к ближайшему окну, они оба вломились в подоконник. - Я не собирался приходить за тобой! – заорал он. – Я не хочу тебя, мне плевать на тебя, я ненавижу тебя! – пальцы его дрожали на рукоятке «Токарева». – Я хотел, чтобы ты оставил меня в покое – это все, чего я когда-либо хотел! Бомба теперь моя, моя, так что я могу прийти домой, захлопнуть дверь и никогда не открывать её снова! Но ты все ломишься, и ты не остановишься, и теперь ты втянул меня в это, и я тебя ненавижу! - Заткнись, заткнись, заткнись, гребаный ты лжец! – Америка навалился на него, был отброшен назад, и его оконная рама захрустела под его плечом. Он дико посмотрел на неё, снова на Россию, а затем ударил рукояткой пистолета России по ребрам и отпрянул в сторону, к стене. – Все, что ты делаешь – это лжешь! Потому что ты гребаный трус, и, и ты хочешь, чтобы я ушел, потому что я ед... единственный человек в твоей сраной жизни, которому было не плевать на тебя! Признай это! – его костяшки на рукоятке побелели. – Просто признай, что ты меня боишься! - Я тебя не боюсь! – Россия врезал свободной рукой по стене рядом с головой Америки. – Ты сопливый, параноидальный ребенок, ты так уверен в собственной важности, что даже представить не можешь, что кто-то класть на тебя хотел! Меня от тебя тошнит! Мне плевать на тебя, и неважно, сколько раз ты будешь убеждать меня, что это не так, это никогда, никогда не изменится! Вот, - он отпрянул достаточно далеко, чтобы раскинуть свои руки. – Я тебя не люблю, Америка! Как тебе такое? Как тебе – знать, что твоя улыбка не на всех работает? Когда это всё, что у тебя есть, жалкий ты лицемер! - Я тебе не верю! – Америка вперился в него, дергаясь, три долгих секунды, затем обернулся и вмазал кулаком по стене, так сильно, что его костяшки раздробились в кровь, а штукатурка потрескалась. Его лопатки сначала выпятились, потом скрылись. – Несчастный ты кусок дерьма, я хотел... я хотел... – он склонился вперед, уперся кулаком в лоб, и Россия мог слышать, как он всасывает воздух сквозь зубы. Когда он оттолкнулся от стены и повернулся к нему лицом, эта слишком широкая улыбка снова расцвела на нем, с дрожью в уголках губ. Он поднял «кольт» и нацелил его России в грудь. – И-и теперь я не могу даже посмотреть на тебя, кроме как поверх этого чертова пистолета. Россия зарычал, поднял свое оружие выше, нацелил его между глаз Америки. Они были такими синими, и – Россия их ненавидел. - У тебя был какая-то другая идея, о которой я не был поставлен в известность? – он сделал свой голос лишенным дыхания, издевательским. – Какой-то план, где мы бы с тобой вместе сбежали? Америка смотрел на него несколько ужасных секунд, перед тем как ответить дрожащим голосом. - Да. Россия заставил себя замолкнуть: не думать и не дышать. Он поудобнее ухватился за рукоятку, прицелился. - Что ж, - сказал он сухо. – Значит, не особо ты этого хотел. Иначе никто бы из нас не стоял здесь, - он одарил Америку ненавидящей улыбкой. Америка вздрогнул, и его взгляд опустился в пол, как парящая в воздухе пылинка. - Ты... – тишина. Он откинулся на стену и сполз на пол, притянул колени к груди. Весь запал будто разом вышел из него. Пистолет покоился на его колене. Он облизнул губы и спустя пару мгновений посмотрел на Россию. – Ты сейчас спросил «почему»? Сердце России бешено стучало по его ребрам. Он рассмеялся, коротко и резко. - А ты как думаешь? Тебе интересно? – внезапно он почувствовал себя до ужаса больным. – Что пугает тебя больше? Мысль, что ты был так близок и просто приложил недостаточно усилий, или что я покончил с тобой навсегда? Взгляд Америки обратился внутрь. - Я-я думал... – его голос был таким слабым – и все же слышным в этой тишине. – Что просто хотеть тебя рядом было... было недостаточно... – его пальцы дернулись, на рукоятке пистолета, на джинсовой ткани на ноге. – Потому что тогда бы ты меня просто... не замечал, или оттолкнул бы меня, или... что ты бы не захотел принять меня обратно, - его взор поднялся от колен России к его глазам. Голос прерывался. – Я... т-ты на самом деле никогда не хотел меня с самого начала... так?.. Рука, держащая пистолет, дрогнула, и Россия опустил её. Это тошнотворное чувство пронзило его, черное и тяжелое. В голове гудело. - Нет, - сказал он. – Никогда. Голова Америки упала на его сложенные руки. Лбом он прижался к пистолету. - Прости, - сказал он горестно. Голос его был приглушенным, исходящим из пустоты между его грудью и коленями. – Я не должен был... не должен был... трогать тебя все это время. Я втянул нас во все это. Я... я просто любил тебя. И я думал... что это значит, если бы я постарался достаточно сильно... - Тогда бы я полюбил тебя в ответ, - закончил Россия. В груди что-то дернулось, а голос смягчился – без его осознания. – Может, пришло время перестать верить в сказки, Америка, - он опустил свой взгляд к нему, погладил его волосы – пистолетом, только лишь пистолетом, так что, это... это была почти угроза... так что все было в порядке, когда пальцы России проскользили по металлу, чтобы прикоснуться к этому золоту. Америка содрогнулся под его ладонью. - Почему ты не полюбил меня? – его голос был хриплым. Он немного сжался. – Ч-что я сделал не так? Касание России стало смелее. Он потер локон Америки между пальцами. Еще больше черного дегтя – холодного и скользкого, туманившего взор, цепляющего за горло. - Я не знаю. Америка снова посмотрел на него, бледно и хрупко, повернул свою голову к ладони России. Он издал глубокий и дрожащий вздох, с силой сжал пистолет. Он едва шептал, но под этим шепотом Россия мог слышать кое-что ещё – силу, яростную и неумирающую. - Я тебя не отпущу. Россия выдержал взгляд, напомнил себе, что ему не страшно. - Я заставлю тебя, - прошептал он. Америка снова посмотрел на пол, нашел свои очки. Вытер глаза тыльной стороной ладони и надел их обратно, встал на неустойчивые ноги, опираясь о стену. Он протянул ладонь, нежно касаясь ствола пистолета России. - Ты не можешь, - улыбка расцвела у него на губах, как внезапно взметнувшаяся стайка птиц. Он сжал «кольт» в руке. – Потому что у меня есть это. А у тебя есть твой. На кого ещё мы будем смотреть? Россия провел указательным пальцем по дулу пистолета Америки. - Больше никто не важен, - прошептал он. Теперь были только те, кто мог заставить стекло капать с неба дождем... и кто не мог. Затухающий свет проходил через окно, падал на протянутую руку России. - Нравится тебе это или нет, - Америка провел гладкий ствол «кольта» по кончикам пальцев России. Металл был холодным под его ладонью, и Россия выдержал взгляд Америки, пока оглаживал его, полностью обхватывая. Маленький огонек заиграл в странной улыбке Америки. Он направил дуло пистолета вперед, так что оно скользнуло по ладони России, по мягкой впадине запястья... затем он отвернулся, сунул пистолет в кобуру на пояснице и направился к двери. Россия услышал, как он прошептал «Я знал, что никогда, блядь, не должен тебе верить...». Замок скрипнул на расколотом дереве, когда Америка захлопнул за собой дверь. Россия стоял в центре комнаты – ладонь его болела – и смотрел в пол. Удушающая тошнота все ещё мучила его, когда он рывками двигался на кухню. Он с грохотом швырнул пистолет на столешницу, содрогнулся, и его вырвало в раковину. Америка любил его. Обзор на главу, теперь грустный: https://telegra.ph/I-grustno-i-skuchno-03-02