The Chosen End

Кунцево. Подмосковье. 1 марта 1953 года. Россия сидел на ступеньках крыльца и дрожал. Брызги пепла от сигареты испачкали его перчатки, когда он сделал еще одну быструю, нервную затяжку. Ночной воздух был морозным и прозрачным, как лист зеркального стекла. Увядающая луна свисала с неба. В доме за его спиной было тихо, с каменной парадной лестницы сквозь его брюки просачивался холод. Въездная дорога была пуста. Все ушли: и Берия, и Хрущев, и Булганин, и Маленков. Остался только Сталин – и горстка охранников, слишком глупых или слишком жадных, чтобы осмыслить, что грядет. Слабый свет заливал далекий горизонт – руки России не переставали трястись. Он вытянул зажигалку из кармана и, после нескольких неудачных попыток, сумел дотронуться пламенем до угасающего конца сигареты. Его левое запястье было расщеплено, и оно лежало на коленях, как мертвое существо. Оно больше не болело, по крайней мере когда он держал его неподвижно, но он мог представить, как узловатый черный синяк наливается от его костяшек до предплечья. Он не мог смотреть на него. Он провел почти пять минут, натягивая перчатку на эту руку. Ветерок пронизывал палисадник, шевелил шелуху цветов, иссохших от зимы. Россия сгорбился над пламенем своей сигареты. Он не думал, что его босс пытался сломать ему запястье; он, наверное, целился выше, может быть, в локоть России. Не то чтобы это имело значение. Россия попятился, прижав руку к груди, стиснув зубы и мучительно всхлипывая. - Я-я не могу! – воскликнул он со слезами в голосе. Было больно говорить, болело сильнее, чем его рука, или его разбитая губа, или... – Я недостаточно силен! Глаза его босса сузились. Он пошевелил пальцами. - Вернись обратно. Россия повиновался – как будто бы можно было по-другому – и преодолел пару метров между ними, вздрагивая. Каждый шаг отдавался болью в руке; красные и серые вспышки расцветали перед взором. Его шарф был брошен на пол рядом со столом, и ему хотелось, чтобы он был у него. Даже не на шее... просто в руках. Сталин потянулся и обвил ладонь вокруг шеи России, но не сжал. Его рука просто висела, как свинцовый ошейник. - Ты достаточно силен, если я так говорю. И ты будешь делать то, что тебе велено. - Но моя экономика не выдержит ещё одной войны... Хватка Сталина усилилась – Россия задрожал. - Заткни пасть. Он докурил сигарету – до самого фильтра – и раздавил ее носком ботинка; пятно осталось темным на парадной дорожке. Так могла бы засохнуть кровь. Ветер завыл сильнее. Он стоял. В глазах щипало от сухости – он сморгнул её. Россия взбежал по каменным ступеням, зашагал по скрипящему крыльцу и остановился у двери. Его охватила дрожь. Заходящая луна смотрела ему в спину, омывая его волосы и кончики его шарфа слишком ярким сиянием. Его пальцы дважды соскользнули с дверной ручки, прежде чем он сумел войти внутрь. Он подумал, не стошнит ли его. На первом этаже все еще слабо пахло ужином, которым его босс наслаждался со своими гостями. Россия провел ночь, свернувшись калачиком у окна наверху, привыкший к тому, что ее не приглашали, читая французский роман в потрепанной обложке, который ему одолжила одна из горничных. Он крепко прижал к боку свое расщепленное запястье, направляясь к лестнице. Ступени поскрипывали в центре, но Россия решил не смещаться ближе к перилам. Неважно... неважно, насколько шумным он был. Пол в коридоре наверху был покрыт длинным ковром; сапоги России утонули в ворсе. Его дыхание было мягким, сжималось в конце каждого выдоха, пальцами он стал расстегивать пуговицы пальто. Немного возни – и оно распахнулось за ним, как пара крыльев. Дверь спальни его босса темнела в конце коридора, и, и охранники ушли, как и было обещано, и сквозь щели не проникал свет. Все было идеально, и он сказал, что он это сделает, сам это сказал. Он дал слово. Чего бы оно ни стоило. Он стоял неподвижно, впиваясь ногтями в ладонь. Вдох-выдох. Ещё раз. Ещё два. Он почувствовал, как потянулся за пистолетом на его боку, расстегнул пуговицы на кобуре. Выдох-выдох. Прошло так много времени, с тех пор как он в последний раз молился, и он не собирался делать это снова. Но на мгновение ему захотелось, чтобы кто-то его услышал, начни он сейчас. Дверь открылась, когда он толкнул её бедром. Он заколебался, прежде чем извлечь оружие. Тяжелое и прохладное в его руке. Он пересек комнату. Было больно дышать. Он присел у изголовья огромной кровати, стук сердца отдавался далеким грохотом барабанов, дотронулся дулом до виска своего босса. Сталин распахнул глаза. Россия застонал – но рука с пистолетом не шелохнулась. Они смотрели друг на друга несколько долгих, тяжелых секунд. Наконец раздался голос, ровный и сиплый ото сна: - Кто из них тебя подговорил? - Я не их шавка, - смог вымолвить Россия. - Да, не их, - Сталин лежал неподвижно, взгляд его прожигал Россию насквозь. Он лишь немного приподнялся навстречу пистолету, приставленному к его голове. – Ты мой. Железные когти обладания крепко сомкнулись на сердце России. Оно велело ему упасть на колени, опустить «ТТ-33» перед боссом и молить о пощаде. Велело ему принять неизбежный удар пистолетом по лицу, принять – и проглотить кровь, не проронив ни звука. Оно говорило, что он не имеет на это никакого права. Его палец скользнул от предохранителя к спусковой скобе. - Ты этого не сделаешь, - Сталин сместился, сел на кровати. Он даже не попытался уйти из-под прицела. – Ты ничто без меня, - он потянулся к шее России. - Убери руки! – Россия впечатал дуло в кожу босса. – Клянусь, я убью тебя, если ты хоть ещё раз до меня дотронешься! – его левая рука горела, и ему хотелось, чтобы он мог удержать его ей. Он переложил пистолет в поврежденную руку, нацелил его Сталину промеж глаз и нашел в карманах то, что ему дали два дня назад. Шприц, тяжелый и стеклянный, завернутый в полиэтилен. Жидкость ударялась о его стенки, пока Россия разворачивал его, одной рукой, и когда он зажимал двумя пальцами кромку поршня. Он не знал, что за прозрачная жидкость внутри, - только то, что она должна сделать. Его взгляд вернулся назад к Сталину. Его босс смотрел на шприц, облизнул губы. Он встретился глазами с Россией. - Ты всегда был слишком безмозглым, чтобы понять, что я для тебя сделал. Россия ненавидел то, что этот человек не пришел в ужас, не попытался выторговать спасение. Ненавидел то, что кем бы его босс ни был, он точно не был трусом. Он судорожно выдохнул. - Дай свою руку. - Ты сгинешь, если меня не станет, - прошептал Сталин. Очередной толчок пистолетом – и он закатал рукав со снисходительной ухмылкой на губах. Желчь поднималась по горлу России, и, и, он не мог, это невозможно, его босс знал, что он слишком слаб, чтобы хоть что-то... Он воткнул иглу в руку Сталина. Искра страха вспыхнула в его глазах, другую ладонь он плотно сомкнул вокруг поврежденного запястья России – Россия задохнулся, закусил губу, не разражаясь криком. Они стояли так почти минуту: Сталин, схватившись за руку России, сминая почти излеченные кости, а Россия... Россия позволил ему, тихо корчась на коленях от боли. Затем – медленно, невыносимо, по прошествии тяжелых, звенящих секунд – хватка Сталина ослабла, исчезла – и Россия был свободен. Он вытянул свою руку из-под ладони босса. На всем лице выступил пот. Он вернул на место пистолет и шприц, нетвердо встал на ноги. Сталин лежал, неглубоко дыша, с остекленевшими глазами. Кожа его подернулась серостью. Россия чувствовал, что его вот-вот стошнит. Он не мог отвести взгляд. Он попятился назад, ударился бедром о край изножья. Открытая дверь – как он забыл её закрыть? – появилась в поле его бокового зрения, а его запястье спазмировало от боли, живот скрутило, и – Ковер. Под его ногами. Он вышел. Он снова мог дышать. Он закрыл дверь. Россия поплелся в свою комнату, пошатываясь и ударяясь о стены. Он заперся на замок, сбросил пальто на пол. Следом полетели кобура, ботинки, носки. Он с трудом расстегивал пуговицы на рубашке. - Он убьет тебя. - Оставьте меня в покое. - Он убьет всех нас. - Мне плевать. Берия фыркнул, отпил водки из стакана России. - Моя профессия – распутывать пелену лжи, Иван. И ты не так хорош во вранье, как хочешь казаться. Россия впился в него взглядом через стол. - А ещё ты меня не пугаешь. Я годами наблюдал, как Сталин обращается с тобой, как с дерьмом, видел, как ты хромаешь по коридорам со сломанными пальцами и подбитыми глазами, - он кивнул в сторону запястья России. – Ты уже давно перестал быть устрашающим для Политбюро. - Тогда вам не нужна моя помощь, - прорычал Россия. – Найдите кого-нибудь ещё. Берия скрестил ноги. - Если Сталин затеет ещё одну войну, кто первым пострадает? А? – его губы сжались в тонкую линию. – Это будем мы. Твои люди. Эта страна не сможет победить, Иван. Армия уступает в численности, денег не хватает. Америка сотрет тебя с лица земли. - Но Сталин – он мой... Я не... Я не могу! - Это потому что ты трус. Россия сбросил свой шарф последним, побрел в ванную. Он уловил свое отражение в зеркале: огромное бледное пятно. Он быстро отвернулся. Вода обожгла его, когда он встал под душ. Пар окутал его, кожа покрылась волдырями, а глаза заныли. Он стоял так долго, что его волосы прилипли к черепу, прежде чем он опустился на кафель и прижал колени к груди. Шина вокруг его запястья промокла насквозь: она разваливалась на мокрые полоски. Он уткнулся лицом в согнутый локоть и чувствовал, как в нескольких комнатах отсюда его босс умирает. Только через четверть часа он понял, что плачет. • Сталин умер 5 марта 1953 года, через четыре дня после кровоизлияния в мозг в своем загородном доме в Кунцево, в более чем 30 км от Москвы. 1 марта, после позднего ужина с министром внутренних дел Лаврентием Берией и будущими премьерами Георгием Маленковым, Николаем Булганиным и Никитой Хрущевым, Сталин так и не вышел из своей комнаты, вероятно, после инсульта, парализовавшего правую часть его тела. • Хотя его охранники нашли странным то, что он не встал в обычное время, им было приказано не беспокоить его. Всем им были даны конкретные указания (от вышестоящего офицера по имени Хрусталев) рано покинуть свои посты (что было неслыханно) и ни при каких обстоятельствах не заходить в комнату Сталина. Его обнаружили лежащим на полу своей комнаты лишь около 10 вечера. Об этом известили Лаврентия Берию, который приехал через несколько часов, однако за медицинской помощью он не обратился. Доктора прибыли лишь на следующее утро. • В 2003 году группа российских и американских историков объявила, что их исследование показало, будто Сталин был найдет с варфарином в организме, сильнодействующим крысиным ядом, который подавляет свертывание крови и, таким образом, предрасполагает жертву к геморрагическому инсульту (кровоизлиянию в мозг). • Российский историк Эдвард Радзинский начал расследование смерти Сталина в конце 1990-х, которое привело его к выводу, что Сталин был убит в результате заговора, организованного Лаврентием Берией, который, как и многие члены Политбюро, знал, что Сталин намеревался втянуть страну в новую войну, на этот раз против Соединенных Штатов. • Чтобы предотвратить холивары, которые могут разразиться в комментариях: мы не утверждаем или опровергаем, что реальный Сталин действительно был убит. Это имеющая веские обоснования теория заговора, и её, как и многие теории заговора, нельзя окончательно доказать или опровергнуть.