The Chosen End

Дом Америки. 5 октября 1957 года. Поначалу Америка закрылся в подвале, пока все вокруг него не было сломано, опрокинуто или разбросано по полу. Это случилось утром. Затем он позвонил России и спросил, не зайдет ли он «обсудить некоторые политические проблемы», что для стран было все равно, что сказать «дорогой, нам надо поговорить», но Россия был настроен любезно и согласился зайти вечером, что оставило Америке кучу времени, чтобы найти ключ от подвала, выйти наверх, пообедать, снова себя запереть, снова погрузиться в паническую атаку. Он чувствовал себя больным, дерганным, измученным, он весь покрылся потом, а дорожки от льющихся слез уже успели высохнуть и похолодеть, пока он ютился в темном углу подвала, весь этот день был несчастным, очень несчастным, пока Россия не появился и не зашел в дом. Америка решил, что с учетом всего (чертова) шпионажа России, он не должен удивляться, что у него есть копии всех его ключей. Он поднял голову, выглядывая из завала на полу, когда сапоги России появились в поле его зрения, и первое, что он сказал, было: - Ты же теперь не б-бомбанешь по мне ядеркой из космоса, правда? - Не в обозримом будущем, - улыбнулся Россия. Его улыбка исчезла, когда его взгляд скользнул по лицу Америки. Меж бровями залегла тревожная складка, и он упал на колени перед Америкой. – Прости, - выдохнул он. – Я не подумал... – он коснулся тыльной стороны ладони Америки нежными кончиками пальцев. – Нет. Нет, конечно же нет. Америка бухнулся коленями на пол, свесив голову. - Я его весь день слушаю... – он сделал вялый жест в сторону одной из груд обломков. Очень мягко, где-то под ними, радио посылало тихий сигнал бип... бип... бип. – Н-наверное, мне нужно поздравить тебя, или типа того... – резкий, судорожный выдох – и он стянул очки с лица, уперся ладонями в глаза. Россия потянулся и взял его за запястья – так нежно. Он медленно убрал ладони Америки с его лица. - Америка, - мягко, заботливо. – Что случилось? Америка вцепился в его руки. - Ты в космосе! – воскликнул он. Болезненная дрожь прокатилась по его спине. – Я, я, я даже дурацкий трехфунтовый спутник в космос запустить не могу, а ты просто подбрасываешь шипастый пляжный мяч весом в сотню с гаком килограммов и даже не придаешь этому большого значения, типа как будто... как будто... эка невидаль случилась! – он сжал пальцы. – И-и я его весь день слушаю! Бип... бип... бип... Россия сильнее сжал ладони Америки, потянул его к себе. - Это просто спутник, - прошептал он. – Не человек. И даже не животное. Это и правда удивительно, но... нет ничего особенного в том, чтобы запустить кусок металла в космос. Его тихий, едва приглушенный голос перекрыла песнь спутника. - Нет, есть, - Америка рухнул на него, уткнув лоб в изгиб плеча России. – И-и моим людям страшно, и... и... - Шшш, - Россия успокаивал его, поцеловал в волосы. Его руки туго обвились вокруг ребер Америки, пока он скользил ладонью вниз по позвоночнику, вполголоса шепча под его дыханием. – Ты боишься, что я причиню тебе боль? Последовала мучительная тишина. - Нет, - пробормотал Америка. Что было не совсем так, но Россия не имел в виду, «причинил бы он ему боль» - Америка это знал. Россия спрашивал, думает ли Америка, что Россия убьет его – и Америка так не думал. Он вцепился пальцами в рубашку России и издал долгий, судорожный вздох. - Но они – мои люди – им всё ещё страшно. Они... они думали, что я... Длинная пауза. Затем, тихо: - Что у меня дела идут получше, чем на самом деле. Тяжелая ладонь России массировала поясницу Америки глубокими, круговыми движениями. - Они думали, что ты доберешься туда первым, - прошептал он. - Что ж, да, но... – Америка пожал плечами. Он был уверен, что оба их народа были убеждены в том, что их страна всего достигнет первой. – Я просто... Я даже и близко не рядом, Россия, - он выгнулся навстречу его рукам, затем взглянул ему в глаза. – Не подумай, что я пытаюсь затеять ссору, или что-то подобное, - взмолился он, потому что это было не так, правда не так. – И, и мой босс на всё это спокойно отреагировал, и... т-ты просто не знаешь... – он зажмурился, снова уткнулся России в плечо. Щека России покоилась на волосах Америки. Он продолжал водить ладонями, по его лопаткам, по бедрам, по его шее. Они придвинулись ближе друг к другу, столкнулись коленями. Левое бедро России вжималось в ногу Америки. - Помнишь ту сказку, которую я тебе рассказывал, – прошептал он наконец. – В Берлине? Про крепостного, который хотел летать на деревянных крыльях? Америка чуть расслабился под ладонями России. - Да, и он умер ужасной смертью, или что-то в этом роде. У тебя все сказки так заканчиваются. Раздался мягкий смех. - Да, он умер. Потому что никто не может летать на таких крыльях. Он был не готов. Но, возможно, если бы он подождал, чуть-чуть, имел больше терпения, он бы не упал, - Россия провел кончиками двух пальцев по шее Америки. – Вот что тебе нужно. Быть терпеливым. Космос никуда не денется, прежде чем ты сможешь его коснуться. Америка с минуту молчал, пока чувствовал, будто что-то застарелое, холодное и глубокое, как тоннель шахты, просачивается внутрь него. - Я просто хочу летать больше всего на свете, - пробормотал он. Он чуть отстранился, потерянно взглянул в глаза России. Облизнул губы. – В смысле, всю мою жизнь. – Он сморщился, улыбнулся. – Помню, когда я был совсем маленьким... Англия спросил меня, хочу ли я вырасти и стать колонией. И я сказал, что не хочу стать колонией. Я хочу вырасти и стать птицей. Что-то неизмеримо нежное отразилось в глазах России, загорелось там, как искра свечи в темной комнате. Он опустил ладони на лицо Америки, провел пальцами по впадине за челюстью. - Ты все ещё растешь, - выдохнул он. – Сто семьдесят шесть лет – это не вечность, как бы ни казалось, что так и есть... У тебя есть время научиться летать, птенчик, - последнее слово было едва слышно. Америка покраснел, опустил взгляд. - Я-я думал, что когда у меня появились аэропланы, то всё, свободнее я уже не взлечу, но... потом, все эти книги в двадцатых, где было написано о другой стороне неба, и... и Россия... – его голос сорвался на новом, жгучем потоке слез. Россия притянул его ближе, поцеловал его в веки. - Это не значит, что теперь всё выше облаков принадлежит мне, - повисла тишина, а затем Россия приподнял подбородок Америки, отыскал его взгляд. – Я не отберу это у тебя. Обещаю. Америка обхватил руками его талию. - Я-я знаю, космос – он для всех, просто... – длинная пауза, и – содрогание, тяжелое, лихорадочное. – Е-если бы я только мог поменяться с тобой! – он не знал, можно ли так было говорить, но за этим не стояло никакой продуманной причины, одно лишь чувство, но... – Лучше бы... лучше бы у тебя первым появилась бомба, и, и я бы мог отправиться в космос, потому что... потому что... я знаю, что веду себя т-тупо, потому что это просто огромный шипастый пляжный мяч, и он ничего не делает, кроме как «бип-бип», но..! Но я-я слушаю его весь, весь день, и..! И я бы отдал что угодно...! – раздался влажный, тяжелый выдох. - Я знаю, - прошептал Россия. – Я знаю. Я... я понимаю. Америка... – он выпустил мягкий вздох Америке в шею и плечо, и Америка почувствовал, как он вдруг вздрогнул, всем телом. – Когда ты... когда у тебя появилась бомба... Я так сильно её хотел, что дышать не мог. Она была всем, что я когда-либо желал... И она была у тебя, и ты вел себя так, будто не ценишь её, - он поцеловал его в изгиб челюсти. – Я понимаю. - Я понимаю, - отозвался Америка несчастным эхом. Он уткнулся лицом в волосы России, прижался к нему. – Если ты... если ты доберешься туда первым; попадешь в космос первым, в смысле, как человек, - он резко выдохнул. – Скорее всего это превратится в обалдеть какое грандиозное политические событие, и я даже не знаю, что произойдет потом, но... но что бы ни случилось... – он сжал рубашку России на спине. – Р-раскажи мне, ладно? – он зажмурился. – Я-я хочу знать, на что это похоже. Ладони России не замирали на спине Америки. Они скользили по ней, широкие, сильные и успокаивающие, продолжали гладить, заставляя Америку выпускать маленькие, болезненные вздохи. - Хорошо. Я обещаю. Я... я расскажу тебе, как выглядят звезды за облаками. Америка моргнул, горячо и влажно. - Ты не можешь нарушить это обещание, - прошептал он. Россия заглянул ему в глаза – он ещё никогда не глядел на Америку так нежно. - Я сдержу его. • Спутник-1 – первый искусственный спутник Земли, запущенный Советским Союзом 4 октября 1957 года на низкую эллиптическую орбиту. Спутник имел диаметр примерно 58 сантиметров и весил 83 килограмма; для сравнения: в то же время Соединенные Штаты изо всех сил пытались (безуспешно) вывести на орбиту научный спутник весом в 1.3 килограмма. Два месяца спустя Советский Союз положил конец даже самым слабым надеждам на паритет между двумя странами, запустив Спутник-2, который весил почти 500 килограммов и даже перевозил живое существо (дворнягу по кличке Лайка). Реакция американской общественности на эти события была почти панической: существовали искренние опасения, что Советский Союз использует свое превосходство в ракетных технологиях для бомбардировки Соединенных Штатов с орбиты. Президент Дуайт Д. Эйзенхауэр, однако, был спокоен, когда началась космическая гонка, поскольку, сделав первый шаг без наличия международного консенсуса, Советский Союз создал прецедент для свободного использования космического пространства. • Довольно трогательно, но похоже, что Советский Союз сам не осознавал масштабов своих достижений, когда впервые был запущен Спутник-1; об этом событии была написана лишь короткая колонка на первой полосе «Правды». Только после того, как советское правительство получило сообщение об истерической реакции на Западе, «Правда» разместила заголовок «Первый в мире искусственный спутник Земли создан в Советской стране». • Примечание переводчика: в оригинале Россия так и называет Америку – «ptenchik». Комментарий к главе: https://telegra.ph/Po-tu-storonu-krinzha-03-13