The Chosen End

Москва. 13 апреля 1961 года. Америка не знал, стучаться ему или нет. Из дома России раздавались голоса: счастливые голоса. Счастливые, хмельные голоса, и смех, и тосты, и свет во всех окнах горел до самого третьего этажа. Он, должно быть, услышал голоса Украины и Латвии, но он не слышал России, но скорее всего он там, с ними, и... и он, наверное, счастлив... Россия так редко бывал счастлив. А теперь у него была наконец достойная тому причина, и все его союзники были рады за него, и Америка не хотел портить вечеринку, а заодно и настроение России, даже если черт побери. Черт побери. Он топтался на крыльце целый час, пытаясь решить, стучаться ли ему. Ноги его замерзли. Если он не постучится, тогда он позвонит, но он не сможет позвонить, потому что к тому времени, как он доберется до телефона, в СССР будет поздняя ночь. Но он не мог не позвонить: он должен был поздравить Россию. Он должен был быть хорошим неудачником. (Он должен был быть в космосе). Он опустился на ступени крыльца России, снял очки, протер ладонями глаза, да так и остался в такой позе, сгорбившись, с взлохмаченными волосами, пока холод просачивался сквозь его брюки. Некоторое время спустя дверь распахнулась на всплеске шума и света, и Польша, спотыкаясь, выскочил наружу с бутылкой мартини, зажатой в правой руке, возликовал над его плечом. Америка вскочил на ноги. - И я такой типа, да нахер Рокоссовского, п-нимаешь, че я говорю, даже если ты типа родился в Варшаве, то какого хре... воу! - Привет, - тихо отозвался Америка. Польша резко выпрямился, прижимая бутылку к груди для пущей защиты. - А ты типа чё здесь забыл? Литва врезался Польше в спину, его волосы упали ему на глаза. - Ох, Америка... прости, мы просто... - Ага, - ответил Америка. – Отмечаете. Я не приглашен. Всё круто. - С коммунистическим размахом, - объявил Польша. – Суть в том, что... эй, ответь на мой вопрос. Я в такие щи, что жопу тебе надеру, я не шучу, я... - Польша, - попытался Литва. - Я пришел увидеться с Россией, - Америка выпрямился. Колени у него онемели. Он покачнулся. - Тогда, типа, иди и увидься с Россией – как будто он, блин, с нами тусуется. Он в кабинете своем, или типа того. Вторая дверь направо. - Но я... – голос Америки утих. Он шагнул к двери. - Падажжи! – Польша вскинул ладонь. Она хлопнулась Америке на грудь. – Ты должен, типа, тотально пообещать, что никакого шпионского дерьмища устраивать не будешь, иначе жопа твоя... - Прости, - прошептал Литва. – Ему революция в голову бьет, когда он пьян. - Я типа настолько не пьян, но Рокоссовский – сукин сын. Ладн? Лит. Лит, пасслушай. - Ага, - сказал наконец Америка. – Не шпионить. Понял. - Пральна. И, типа, иди через кухню. Иначе за собой всех утянешь. Иисусе. Америка прокрался через кухню так тихо, как только мог, затем прошел вверх по лестнице, закрыв уши, чтобы не слышать пьяного гудения из гостиной. Он нашел дверь кабинета России, постучался. Ответа не последовало. Пьяные, слишком громкие голоса заполонили пространство над лестницей, донеслись до выского потолка. Америка снова постучался. И снова. Наконец, едва слышно из-за гула с первого этажа: - Да? - Это я, - сказал Америка. - Заходи. Амбре сигаретного дыма словно ударило Америку в живот. Он прищурился и сквозь дымку разглядел две одинаковые настольные лампы, окруженные серо-сизым ореолом. Россия сидел на диване. На столе перед ним ничего не было, кроме пустой бутылки, стакана да изорванного коробка спичек. Рядом стояло блюдце, а вилка лежала на нем так, что зубчики цеплялись за фарфор. На конце их остались крошки чего-то, похожего на торт. Россия бесстрастно взирал на него, с сигаретой, зажатой в губах. Три верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты; шрамы его блестели за пеленой дыма. Америка неловко переступил с ноги на ногу в дверном проеме, затем вошел и закрыл за собой дверь. - Эм. Привет. - Не думал, что увижу тебя так скоро, - пробормотал Россия. Его пальцы сжали фильтр. - Ага, ну, я, эм, - Америка отвел руки за спину, взялся ладонями за дверную ручку, прислонился плечами к двери. – Я, ммм, пришел тебя поздравить. Россия медленно моргнул. - Как официальное лицо. Америка вымученно улыбнулся. - Ну, я не могу сказать, что лично я в таком уж восторге, - пауза. Россия затянулся. Америка заерзал. – Но, эм... ты вроде как тоже в экстазе не пребываешь? Почему... почему так? В смысле... если бы я запустил человека в космос... – Америка был уверен, что если бы он запустил человека в космос, он бы не затыкался об этом до самого конца своей жизни. - Все хотели пожать мне руку, знаешь, - внезапно отрезал Россия. – И сказать, как они гордятся, и купить мне выпить... – он затих, выдохнул длинную струю сине-серого дыма. – Я был в восторге. Америка оторвался от стены, приблизился к дивану. - Так что случилось? Россия перевел взгляд на последние капли на донышке бутылки из-под спиртного. - Я позвонил тебе. Чтобы... сдержать свое обещание. Америка остановился, заколебался. Закусил губу. - Правда? - Да, - ответ был резким. Россия не поднял взгляда. – Ты не ответил. Америка поджал пальцы внутри кроссовок. Они оба глядели в пол. Он прождал звонка у телефона все утро, пытаясь убедить себя, что он не ждет звонка у телефона, а затем заставил себя выйти наружу и купить себе что-нибудь поесть, потому что... - Я-я не думал, что ты вообще позвонишь, так что, эм... Я решил просто зайти. Посуда на столе жалобно звякнула, когда Россия уперся в него ногой и глубоко затянулся. Он выдохнул. Опустил полуприкрытые глаза. - Я позвонил тебе, и ты не ответил. - Прекрати это, - сказал Америка. Он сел рядом с ним. Россия выгнул бровь. - Прекратить что? - Не знаю. То, что ты делаешь. Хорош. Я не виноват, что не взял трубку. Меня не было дома. Я был в пути, чтобы увидеться с тобой. Окей? Что-то исчезло из глаз России; он внезапно как будто стал меньше. Он судорожно опустил голову в движении, которое могло быть кивком. Америка вздохнул и прижал колени к груди, опустил на них подбородок. - Я должен был подождать, - пробормотал он. Гул голосов колебался о половицы под ними. – Даже если всё было... малясь натянутым в последнее время... Прости. Я... я не хотел портить тебе день. - Спасибо, - прошептал Россия. – Впрочем... Я и впрямь пытался убедить себя начисто забыть о своем обещании, - он подался вперед, погасил тлеющий окурок сигареты о тарелку. Америка обнял Россию за плечи, когда он снова откинулся назад, и повернулся к нему. Прикосновения были немного нерешительными после того постыдного инцидента с самолетом-разведчиком; они так и не разрядили атмосферу с тех пор. - Забудь об этом, - Америка дотронулся лбом до виска России. - ...Так на что это похоже? Россия повернул голову, их щеки соприкоснулись на миг. Его дыхание оседало прохладой и дымом на лице Америки. - Ты играл со стеклянными шариками, когда был маленьким? Америка кивнул. Голос России звучал будто в отдалении. - Подумай о самом большом, который у тебя был, на котором цвета сплетались в вихре, словно облака в шторм. А помнишь, как они, за стеклом, смотрелись снаружи? Как будто можно было дотронуться до того, что внутри, провести пальцами по синеве, по золоту, по зелени, по волнам красок... – он уткнулся в него носом. – Вот так выглядит Земля, птенчик. Америка сделал долгий, глубокий вдох: задержал его на такое долгое время, как только мог. Затем он выдохнул. - Я завидую, - прошептал он. - Я знаю, - Россия обнял Америку за талию, прижал его к себе; оставил мягкий, робкий поцелуй у него под ухом. Пальцы Америки судорожно впились в бок России, изгибаясь в прохладных складках его накрахмаленной рубашки. - Я так, черт возьми, завидую, я просто... я... – он не знал. Издал хриплый, тихий смешок. - Если тебя это хоть как-то утешит, - голос России нежным шепотом разливался по изгибу челюсти Америки. – На этот раз я это ценю, - его ладонь опустилась на его бедро. – Я знаю, насколько это важно. Америка опустил ладонь на ладонь России, их пальцы переплелись. Руки России были грубыми и сухими. Америка молчал, несколько долгих секунд, терзаясь горькой болью на сердце; а затем поднял голову и поцеловал Россию в уголок рта, резко и пылко. - Знаешь, я благодарен. Россия нежно провел ногтями по ладони Америки. Он попытался поймать поцелуй, но безуспешно. Вместо этого он встретился с Америкой взглядом и ответил ему изогнутой улыбкой. - За что? Америка отсел чуть подальше, их лбы соприкоснулись. Он глядел России в глаза. - За то... за то, что ты добрался туда первым, правильно? И... я очень расстроен из-за этого; хах, знаешь, меня вытащили из кровати в два часа ночи, чтобы рассказать, что эта твоя птичка взлетела в воздух, и я почти не успел бросить трубку, прежде чем меня вырвало в унитаз, я очень расстроен. Но... ненаглядный... Я отстаю от тебя всего лишь на пару месяцев. И... послушай; я знаю, что ещё годы не касался бы космоса, если бы не вынужден был идти в ногу с тобой. - На пару месяцев? – удивление отразилось на лице России, но свободную ладонь он опустил на лицо Америки. Его пальцы коснулись впадинки за его челюстью. – Ты гораздо ближе, чем я думал... – тишина; а затем Россия поцеловал его, горячо, глубоко и сладостно. – Это не важно, - пробормотал он. Слова опадали с его губ. – Можешь гнаться за мной так долго, как захочешь. Америка почувствовал, как уголок его рта дернулся. - Это вызов? – он прижался к нему губами, запустил ладонь в волосы России. – Не говори, что никогда не задумывался об этом, - он замахнулся, оседлал колени России. – Как мы подгоняем друг друга. О том прогрессе, который мы совершаем. Черт, да у меня всем было бы абсолютно до фонаря на полеты в космос, если бы не стремление уделать ваших. - Я рад, что я такой мотивирующий, - сказал Россия. Он сцепил пальцами волосы Америки, чуть запрокинул его голову назад. Впился зубами в нежную впадину рядом с его трахеей и выдохнул. - Вот хитрить только не надо, - Америка скользнул руками под одежду России. – Я так же гоню тебя вперед, как и ты меня. Тебя бы тоже не было в космосе, если бы не соревнование... Ты должен мне за этот вид. Россия вздрогнул под теплым потоком дыхания Америки. Облизнул губы и распластал тяжелую ладонь под его футболкой. - Правда? – произнес он. Ожерелье шрамов поблескивало в свете ламп, когда он выгнулся. – Что ты примешь как оплату? Боюсь, о том, чтобы тайно протащить тебя на наш следующий полет, и речи не может быть. Полуулыбка Америки стала шире; его рука упала и замерла за шеей России, не касаясь её. О, он хотел дотронуться до неё; всегда хотел. Не... не сейчас, но... когда-нибудь, Россия, ты перестанешь прятаться от меня. - Что-нибудь придумаем, полагаю, - выдохнул он. Ещё один грохот снизу, гул голосов... – Похоже, детишки в ближайшее время наверху не появятся. - Как минимум ещё час, - ухмыльнулся Россия. Обнял Америку за плечи, лизнул разрез его губ. – Может, дольше... – его ладонь сместилась со спины Америки на его ягодицы, уютно устроилась в кармане его джинс. Россия сжал её, уткнулся носом в изгиб челюсти Америки. – Мы должны использовать это по максимуму... В конце концов, - ещё одно сжатие под самой поясницей. – Тебе ещё нужно меня поздравить. - Да в задницу иди, - прошептал Америка, с жаром прикусил его нижнюю губу. Их тела соединились в горячей, сладостной дрожи. Комментарий к главе: Итак, сначала начну с хорошего, даже не с хорошего, а с замечательного. Мне очень понравился вот этот кусок: - Знаешь, я благодарен. Россия нежно провел ногтями по ладони Америки. Он попытался поймать поцелуй, но безуспешно. Вместо этого он встретился с Америкой взглядом и ответил ему изогнутой улыбкой. - За что? Америка отсел чуть подальше, их лбы соприкоснулись. Он глядел России в глаза. - За то... за то, что ты добрался туда первым, правильно? И... я очень расстроен из-за этого; хах, знаешь, меня вытащили из кровати в два часа ночи, чтобы рассказать, что эта твоя птичка взлетела в воздух, и я почти не успел бросить трубку, прежде чем меня вырвало в унитаз, я очень расстроен. Но... ненаглядный... Я отстаю от тебя всего лишь на пару месяцев. И... послушай; я знаю, что ещё годы не касался бы космоса, если бы не должен был идти в ногу с тобой. - На пару месяцев? – удивление отразилось на лице России, но свободную ладонь он опустил на лицо Америки. Его пальцы коснулись впадинки за его челюстью. – Ты гораздо ближе, чем я думал... – тишина; а затем Россия поцеловал его, горячо, глубоко и сладостно. – Это не важно, - пробормотал он. Слова опадали с его губ. – Можешь гнаться за мной так долго, как захочешь. Америка почувствовал, как уголок его рта дернулся. - Это вызов? – он прижался к нему губами, запустил ладонь в волосы России. – Не говори, что никогда не задумывался об этом, - он замахнулся, оседлал колени России. – Как мы подгоняем друг друга. О том прогрессе, который мы совершаем. Черт, да у меня всем было бы абсолютно до фонаря на полеты в космос, если бы не стремление уделать ваших. Во-первых, здесь демонстрируется, как оба персонажа выросли морально в своих отношениях, да так, что зависть одного из них становится не поводом для скандала, а заделом на то, чтобы он поделился своей уязвимостью, на что второй отвечает комфортингом и принятием, и на это очень приятно смотреть. Во-вторых, здесь подчеркивается важность такого аспекта холодной войны, как космическая гонка, и тот факт, что из военно-политического противостояние выросло нечто настолько прекрасное, как покорение космоса. И это, блин, просто замечательно. Я думаю, что эта глава могла бы стать одной из лучших - настолько Россия с Америкой ведут здесь себя адекватно и... зрело, что ли? Но всё портит одна деталь. - Все хотели пожать мне руку, знаешь, - внезапно отрезал Россия. – И сказать, как они гордятся, и купить мне выпить... – он затих, выдохнул длинную струю сине-серого дыма. – Я был в восторге. Америка оторвался от стены, приблизился к дивану. - Так что случилось? Россия перевел взгляд на последние капли на донышке бутылки из-под спиртного. - Я позвонил тебе. Чтобы... сдержать свое обещание. Америка остановился, заколебался. Закусил губу. - Правда? - Да, - ответ был резким. Россия не поднял взгляда. – Ты не ответил. ... О Господи блять, серьезно? Россия человека в космос запустил, Россия, на которого последние 50 лет падает один пиздец за другим, у которого в начале века крестьянская община была, сословные ограничения и прочая феодальная шелупонь, который пережил Сталина и разрушительную войну, ЗАПУСТИЛ ЧЕЛОВЕКА В КОСМОС, и это то, что его в сей момент должно ебать? Что Америка трубку не поднял? Настолько, что он аж бухать перестал со всеми, а заперся у себя и сидит киснет? Ну вот какого хуя? А такого, скажу я вам, что это та версия России, которому на всё насрать, у которого нет ни стремлений, ни мечтаний - оттого факт, что его ебырь не ответил на звонок, заслоняет целый, мать его, полёт человека в космос. Ну вот какого хрена, а.