The Chosen End

Арлингтонское национальное кладбище. 25 ноября 1963 года. Длинная очередь глянцевых черных автомобилей тянулась сбоку от кладбища, высокопоставленные лица и послы направлялись к ним, как стаи ворон в сером свете. Англия смотрел, как они уходили; прислушивался, как двигатели оживали среди шороха безмолвной толпы. Он держался позади. Спустя некоторое время толпа поредела настолько, что стало возможно разглядеть бывшую первую леди – и холм свежей земли рядом с ней. Америка стоял в стороне, засунув руки в карманы. Англия приблизился к нему. Его пальцы мягко сомкнулись у локтя Америки. Ладонь Америки поднялась – накрыла ладонь Англии. - Привет, - голос его был хриплым. Англия ответил ему совсем маленькой улыбкой. - Давай я отвезу тебя домой. Взгляд Америки упал на пламя над могилой Кеннеди. Через несколько секунд он кивнул. Они спустились вниз по дорожке из гравия к воротам; никто из них не сказал ни слова. Парни из Секретной службы встретили их там и отвели их к машине Америки. Когда водитель открыл для них дверь, «спасибо», что пробубнил Англия, показалось слишком странным и громким. Америка сгорбился на заднем сиденье, стянул очки и закрыл ладонями лицо. Англия колебался лишь секунду, прежде чем подсесть к нему ближе. Он опустил ладонь между лопатками Америки. - Мне жаль. Америка кивнул. Через несколько мгновений раздалось хрупкое: - Он был особенным, знаешь? Ты не... такие, как он, не каждый день занимают пост. - Я знаю, - прошептал Англия. Его пальцы сместились в маленькой попытке разгладить напряжение в спине Америки. Это было... неуклюже; Англия никогда не был в этом хорош. Америка все равно немного расслабился. Он судорожно выдохнул, вскинул взгляд к спинке водительского сиденья. - О-он не заслужил этого. Боже, его жена... эти дети... Машину заполнила тяжелая тишина. Жаклин Кеннеди заплакала лишь раз во время похорон, когда пели «Аве Мария». У могилы Англия узнал, что то же самое играли на их свадьбе. Младший из детей Кеннеди – его трехлетний сын – отсалютовал гробу отца в процессии. - Приятно было, что все пришли, - сказал Америка через несколько минут. Он вертел очки в своих руках. Глянул в окно Англии через его плечо. – Там было много важных людей. Не думаю, что правильно запомнил имена каждого из них. Надеюсь, никого это не расстроило. Англии показалось, словно что-то... будто сжалось в его груди, потому что его рука обняла Америку за плечо и сжала его; почти объятие. - Я уверен, никто не обратил внимания. Америка положил голову на плечо Англии. Оставшуюся часть пути они провели в молчании. Англия касался щекой волос Америки, смотрел, как меняется цвет неба в окне. Было уже за полночь, и Америке все ещё не хотелось спать. Англия сидел около него на диване в гостиной, прислушиваясь к тишине. Они выпили с полдюжины бутылок пива, которые были разбросаны по всему ковру, тускло поблескивая зелеными отсветами. Америка дал ему одежду поудобнее – свитер был как минимум на три размера больше, свисал, открывая ключицы Англии. Голова Америки снова покоилась на плече Англии, и Англия тому не препятствовал. - Тяжкий выдался год, - Америка хрипло рассмеялся. – Какой-то... суматошный. - Знаю, - ответил Англия. Он нащупал выбившуюся нить на своем слишком свободном рукаве. – Но ты смог через это пройти. Дыхание Америки перехватило, когда он издал полуподавленный несчастный звук. Он повернул голову на плече Англии. - Вроде того. Последовала тихая пауза. Англия мог слышать дыхание Америки. - А у тебя бывало, что ты... – Америка замолк. Облизнул губы. – Бывало, что ты думал, что... дальше ты уже не сможешь? – затем, быстрее, громче. – Или, может – может, это тупо. Англия бросил взгляд на Америку; увидал, как тот смотрит куда-то вперед. Он закрыл глаза. - Да, - выдохнул он. Мгновение – он глубже вжался в диван. – Временами... возникало искушение поддаться таким мыслям. - Серьезно? – голос Америки светился любопытством. Его висок дернулся на плече Англии. – То есть... правда, что ли? Потому что ты всегда такой, типа... знаешь... ты в порядке, все под контролем, и даже когда ты выходишь из себя, это всегда как-то о да, с четверти до половины третьего, - Америка переключился на английский акцент; на... на весьма недурной английский акцент. – Выйти из себя, затем перекусить бисквитами с джемом и кремом... или коржиками, я никогда взять в толк не смогу, как ты называешь бисквиты... - Печенье, - рассеянно сказал Англия. Он положил правую руку на спинку дивана. Левая под весом Америки прижалась к его боку. – Америка, я всегда на грани того, чтобы выйти из себя. Моя способность контролировать это не влияет на факт, что подобное в принципе происходит. То же самое можно отнести к побуждению просто... сдаться, на какое-то время. Америка приподнялся на дюйм. - Погоди, нет, то, что я называю печеньем, ты зовешь бисквитами, а то, что я называю бисквитами, ты называешь... коржиками... а у тебя есть слово для того, что я называю... коржиками... – голос Америки затих. Англия будто бы мог расслышать, как направление его мыслей меняется. Он подождал. - Я-я просто... Ага, вот оно... - Я думал, что если стать сильным, то всё должно быть здорово, - взмолился Америка. – И-и так и есть, не пойми меня неправильно, но... но я не... не знаю, что я делаю. Больше. То есть... я пытаюсь делать то, что правильно, и что хорошо для моих людей, и, и работаю на износ, как и всегда, но... теперь... Америка замолк. Он сжал челюсть, одна из его рук обвилась вокруг руки Англии; пальцы сжали его рукав. - Теперь «делать всё, что я могу», оно... в смысле... – Америка тяжело вздохнул. – Я чуть не убил Россию. И-и тебя, и... всех... И я не знаю, почему, и я пытаюсь так сильно, и я... я не... я просто... – его голос был окрашен слезами. Англия смотрел, как его руки обвились вокруг плеч Америки, едва касаясь их. Это было... и тепло, и ошеломительно, и странно – и всё одновременно. Америка сместился под его прикосновениями – ближе, не отстраняясь. Он прислонился тяжелым виском к плечу Англии. - М-мне просто страшно, что что-то плохое произойдет, и я не буду знать, как это остановить. И много людей пострадает, и... и, то есть... Кеннеди был... – Америка тяжело сглотнул. – О-он был особенным. И он подлавливал меня, если я вдруг начинал слишком резко о чем-то выражаться, а это ненормально, в смысле, у-у меня такого не было с Рузвельта... Я мог доверять Кеннеди. В том, что он... будет оберегать меня от проблем. Тишина. - А теперь он мертв. - Если ты так восхищаешься им, наверняка ты многому у него научился, - Англия нежно провел тыльной стороной пальцев по руке Америки, устремил взгляд на слабый отблеск света у входа, отражающийся от разбросанных пивных бутылок. – Несмотря на периодические... – дрогнувшая улыбка. - ...оплошности, думаю, ты способен себя контролировать. Америка помолчал несколько секунд. - Я могу о себе позаботиться, да. То есть... конечно могу. Просто... Англия чувствовал, как кончики пальцев Америки мягко прижались к его боку. - Просто... хорошо, когда есть, на кого положиться. Англия нахмурился, моргнул. Завиток тепла прошел сквозь него, растекаясь от этого прикосновения. - Так оно и есть, - пробормотал он. Америка всматривался в слишком широкий воротник свитера Англии, глубоко вдохнул. - А когда-нибудь было такое, что ты перестаешь чувствовать, как ты... не знаю, идешь правильным путем? То есть... было время в пятидесятых, когда я был такой типа «о, да ясен пень, я понимаю, как работает вся эта ваша сверхдержавность, я в этом деле шарю», но потом Маккарти спился до смерти, а Хрущев стал первым секретарем, и я такой «хэй, чувак, выше нос, тучи рассеиваются», и я как будто... как будто забыл о том, каково это. И все всё равно говорили мне, что я вел себя, как полный говноед, - добавил он. - В то Рождество ты был само очарование, - сухо сказал Англия. Америка заставил его опустить глаза в его собственном доме – это до сих пор заставляло кровь Англии закипать. – Однако, я думаю, это зависит от конкретной персоны, - продолжил он. – Взгляни на страны, вроде... – о, как воротило его от разговоров о нем. – Вроде России. Он был одной из величайших империй в мире, но ни у кого из нас никогда не возникало впечатления, что он занимается чем-то иным, нежели придумыванием планов в самый последний момент, - он ухмыльнулся. – Тогда как регалии империализма пришлись под стать, скажем, Пруссии и мне, словно были сделаны для нас на заказ... - Сейчас, чтобы быть мировой державой, нужно нечто большее, чем империализм, Англия, - Америка поднял на него нахмуренный взгляд. Губы Англии сжались, но он... он проглотил свой немедленно пришедший на ум ответ. Он так и горел внутри него. - Конечно, - выдавил он. – Но с другой стороны, никто никогда не обладал такой силой, как ты. Ты столь же... столь же неизведанный для меня, как и для самого себя. Америка смотрел на него ещё несколько мгновений, затем выдохнул. Его взгляд упал на колено Англии. - Нет; я понимаю, что ты имеешь в виду. Как... как вольготно это – чувствовать, что ты можешь просто добиваться своего, верно? Насколько... насколько правильно это ощущается. Что бы это ни было: завоевание новой страны, основание колонии, или... – его голос затих. - Я тебе рассказывал, как я чувствовал себя, когда у меня появилась бомба? Англия покачал головой. Воротник его одолженного свитера сполз на дюйм ниже. Америка смотрел в пол. - Это было... как будто экстаз, да, я знал... я знал, что стал сверхдержавой, именно тогда и в тот момент. Довольно потрясное чувство, - румянец окрасил его щеки. – Но затем... В смысле, когда я летел домой, мне... стало страшно до усрачки. Америка облизнул губы. Он рискнул взглянуть Англии в лицо. - И мне не было страшно, что теперь я навсегда изменил способ ведения войн, или что-то вроде того. Я не заходил в своих мыслях так далеко, если уж быть честным. Я... я просто... – он подтянул ноги к себе на диван, устремил взгляд в пол. – В голову пришло, знаешь; я могу просто взять и всех убить. То есть, просто... взять и убить. По любому поводу. Это был реальный вариант. Я не хотел, не то чтобы я сидел там в самолете и думал «хмм, знаешь, это бы решило мои проблемы с конкуренцией в сталелитейной промышленности» или типа того, хотя скорее всего и правда решило бы, но я хочу сказать – не в этом смысл, ведь я имел возможность. Я стал первым, кто действительно мог сказать такое – что у него есть возможность. Последовала горячая, напряженная пауза. - Боже, это прозвучало отвратительно, я просто пытаюсь... сказать, что... это был самый страшный момент в моей жизни, Англия. Англия, не знал, что сказать. Он знал, что он не завидовал Америке в тот момент... но ему было интересно, что бы он сам почувствовал, будь у него возможность первым дать приказ на открытие огня. Он провел рукой по волосам. - Это утешает, в каком-то смысле, - наконец отважился он. – То, что тебе было страшно. Америка взглянул на него. - Хэй, я знаю, вся эта холодная война со стороны выглядит довольно тревожно, но я не то чтобы тыкаю пусковые шахты для ракет везде, где только можно, как ребенок, который бегает по кондитерской. Я думаю о том, что я делаю. - Я знаю, что ты думаешь, - ответил Англия. – Но то же самое может быть сказано о каждом, кто оказался бы в вашем положении. Вы обладаете силой, способной обратить нас всех в пепел – я надеюсь, что вы поняли, что означает эта сила, и да, она вас испугала, - он бесцельно заерзал на подушках. – Это был почти комплимент, Христа ради. Америка смотрел на него со сведенными бровями – а затем рассмеялся, внезапно и солнечно, уронил лоб на плечо Англии. - Почти комплимент, хах, - его рука обернулась вокруг талии Англии. Англия позволил их телам нежно прильнуть друг к другу, пока выдыхал. Было приятно слышать смех Америки, даже если Англия не до конца... не до конца понимал, как они до этого дошли. - Да, - ответил он. – Почти. Это самое большее, что ты получишь. - Ага, ну что ж, - Америка вздохнул и прижался ближе. – Полкомплимента от тебя это, типа, как два комплимента от кого-нибудь ещё... Думаю, это как обменный курс, не уверен, правда, как он работает. Обесценивание комплиментов или типа того, - он поцеловал Англию в плечо. Англия замер. Это было... он... ох. Он почувствовал себя, внезапно, словно дурак. Конечно, он подозревал... Но не было никаких оснований предполагать... Пустая комната – вот что ему нужно было в этот момент. Какое-нибудь тихое место, где он, один, сможет разобраться, что... что чувствовать, как реагировать, как... как... Но Америка сместился рядом с ним, вздохнул. Англия сглотнул. Его ладонь нависла в дюймах над головой Америки, затем опустилась, медленно и осторожно, на его волосы. Америка повернул к ней голову. Его глаза закрылись. - Спасибо, что составил мне компанию сегодня. - Не за что, - прошептал Англия. Он зачесал тот единственный непослушный локон. Рукава свисали с его предплечий. – Ты не доставил особых проблем. Америка снова засмеялся. - Это что, ещё один почти комплимент? – он ткнулся виском в плечо Англии. – А ты... ты изменился, ты знаешь это? Англия поднял брови, склонил голову и воззрился на Америку. - Правда? Америка кивнул, крепче сжал объятия на бедрах Англии. - Ты был, вроде как, мерзавцем. Теперь ты... просто... слегонца говнюк. - Я расценю это как комплимент, - рассмеялся Англия. Его кончики пальцев терлись о кость у основания черепа Америки. – Подразумевал ты это, или нет. - Подразумевал! – Америка вытянул шею от прикосновения Англии и слегка улыбнулся. - ...Ну, знаешь. Почти. Англия вплел пальцы в кончики волос Америки. Потянул, совсем чуть-чуть. - Что ж, благодарю. Почти. Америка сел и отпустил его. Его взгляд скользнул по полу и минному полю из стеклянных бутылок, а затем он встал. - Я пойду... я пойду посплю. Эм. Ты ведь знаешь, где гостевая, да? Если ты хочешь ещё немного посидеть. То есть, если не хочешь, я могу показать... - Америка, - оборвал его Англия. – Уже поздно. Иди спи, со мной всё будет в порядке. - Ага, - выдохнул Америка. Он стоял ещё мгновение, затем кивнул Англии, помахал ему рукой и пошел к лестнице. Через несколько секунд дверь в его спальню распахнулась и закрылась. Спокойствие на лице Англии растаяло ещё до того, как звуки стихли. Он уперся локтями в колени и закрыл лицо руками. Это было... это должно было случиться. Он знал это. Но этот поцелуй... застал его врасплох, и он не мог до конца... понять, почему он не счел этот факт предосудительным. Он подумал о волосах Америки под своими ладонями... и как много времени прошло с тех пор, как он их касался. Что-то из этого выйдет. Англия был уверен в этом. И в каком-то маленьком, тихом уголке своей души... Боже, он ждал того с предвкушением. Комментарий к главе: Сначала не могла понять, что меня смутило в этой главе, но ближе к концу появились кое-какие мысли. Первая половина главы и её середина мне понравились. Понравилось взаимодействие Америки и Англии, понравилось, как Англия ведёт себя, как заботливый старший братец, тогда, когда Америке это больше всего нужно, пусть неуклюже, но искренне. Понравилось, как Америка тоскует по Кеннеди. Но больше всего мне понравилось то, как они обсуждали, что значит обладать ядерным оружием. - Я тебе рассказывал, как я чувствовал себя, когда у меня появилась бомба? Англия покачал головой. Воротник его одолженного свитера сполз на дюйм ниже. Америка смотрел в пол. - Это было... как будто экстаз, да, я знал... я знал, что стал сверхдержавой, именно тогда и в тот момент. Довольно потрясное чувство, - румянец окрасил его щеки. – Но затем... В смысле, когда я летел домой, мне... стало страшно до усрачки. Америка облизнул губы. Он рискнул взглянуть Англии в лицо. - И мне не было страшно, что теперь я навсегда изменил способ ведения войн, или что-то вроде того. Я не заходил в своих мыслях так далеко, если уж быть честным. Я... я просто... – он подтянул ноги к себе на диван, устремил взгляд в пол. – В голову пришло, знаешь; я могу просто взять и всех убить. То есть, просто... взять и убить. По любому поводу. Это был реальный вариант. Я не хотел, не то чтобы я сидел там в самолете и думал «хмм, знаешь, это бы решило мои проблемы с конкуренцией в сталелитейной промышленности» или типа того, хотя скорее всего и правда решило бы, но я хочу сказать – не в этом смысл, ведь я имел возможность. Я стал первым, кто действительно мог сказать такое – что у него есть возможность. Это было действительно интересно - узнать, что чувствовал Америка, да ещё и глазами Англии, того, кто был одним из первых до 45 года, но затем сошел со сцены и уступил место глобального игрока №1 своему подопечному, когда тот разжился оружием, какого ещё не знало человечество. Открытое признание, что Англия испытывает зависть... Это всё здорово, очень здорово, такое пространство для воображения открывается. Пожалуй, это именно то, что мне больше всего нравится в хеталии: переживание поворотных исторических событий "человеческими" глазами. И было бы здорово, если бы они остановились на этом, если бы довели разговоры о том, что значит быть сверхдержавой, до конца. Но... *тяжелый вздох* - Ага, ну что ж, - Америка вздохнул и прижался ближе. – Полкомплимента от тебя это, типа, как два комплимента от кого-нибудь ещё... Думаю, это как обменный курс, не уверен, правда, как он работает. Обесценивание комплиментов или типа того, - он поцеловал Англию в плечо. Англия замер. Это было... он... ох. Он почувствовал себя, внезапно, словно дурак. Конечно, он подозревал... Но не было никаких оснований предполагать... Пустая комната – вот что ему нужно было в этот момент. Какое-нибудь тихое место, где он, один, сможет разобраться, что... что чувствовать, как реагировать, как... как... Но Америка сместился рядом с ним, вздохнул. Англия сглотнул. Я так понимаю, авторам неймется, когда персонажи с кем-то не сношаются, пусть даже и временно разойдясь *ещё один тяжелый вздох* Я уже даже не злюсь, мне просто обидно, что интересная тема была всего лишь подводкой к очередным любяшкам.