The Chosen End

Сайгон, Вьетнам. 22 февраля 1968 года. - Ау, ау, ау, ау, бля бля бля – Врач схватил рукой голое плечо Америки и облил его водой. Рана на мгновение очистилась, затем снова засветилась красным, блестя и переливаясь в тусклых лучах из окна. Электричество отключилось. Все в госпитале работали при дневном свете. Жар от стесненных человеческих тел был столь же невыносимым, как и жар снаружи. Все обливались потом. Стук щипцов по жестяному подносу – сжатие: - Мать твою... Америка прищурился и скривился, глядя на Англию. - А я, получается, наконец нашел способ затащить тебя во Вьетнам, да? Англия приподнял брови. Его руки были сцеплены на пояснице. - Безусловно нашел, - он наблюдал, как врач сцеживает кровь из раны Америки. – Впрочем, я бы сказал, что сообщать о ранении – слегка чересчур. Это и царапиной не назовешь. Что ж, рана не была такой уж глубокой, но кровоточила она сильно, и вообще... - Да внутри меня кусок металла застрял! – запротестовал Америка. Он чуть распрямился на койке. – Внутри меня! Врач уронил на поднос окровавленный осколок шрапнели. Рядом лязгнули щипцы. Обмазывание, очищение крови – и медсестра приготовилась налагать швы. - Ну, он там был секунду назад, - слабо отозвался Америка. Он немного покачал ногами. Здесь он был кем-то вроде ВИП-персоны, в некотором роде; никому он особо не нравился, но ему удалось получить собственную койку, и доктора пришлось прождать каких-то восемь или девять часов. Они с Англией, врачом и медсестрой оказались зажатыми в тихий угол переполненного госпиталя под большим пустям желтым окном и над растекающейся из сломанных труб лужей конденсата. Ни у кого не было времени починить их. Америка резко вдохнул и закашлялся от запаха крови. - А ещё вчера, когда я тебе звонил, у меня реально кружилась голова, окей? Так что не надо. Рябь пробежала по влаге под ботинками Англии. - Судя по твоему тону, я скорее ожидал ампутации, - он улыбнулся; одними лишь уголками губ. – Но я не могу сказать, что не испытал облегчение. - Я правда не думал, что ты появишься, - Америка стряхнул каплю солоноватой воды с рукава рубашки Англии. Тот был в штатском, в брюках и белой рубашке, которая, наверное, была выглажена, когда он садился на самолет. Америка был одет в военную форму – по крайней мере, нижняя половина его тела. – То есть, я серьезно. Крючковатая игла вошла в край его раны; Америка снова зажмурился. - Что ж. Я постоянно ищу способы бросить вызов твоим ожиданиям относительно меня, - это было... улыбка оказалась слегка более резкой, чем требовалось. Америка наблюдал за руками врача, за иглой и за тем, как рана закрывается, а кровь останавливается, и Господи гребаный Боже, внутри что-то остро загорелось. Он попытался подобрать слова. Прошла минута. - Слушай, я просто не понимаю, что такого несуразного в том, чтобы ждать, что мой ближайший союзник будет всякую союзническую херню делать. Типа, знаешь, пошлет войска. Да, он был раздраженным, и ему было жарко, и у него болела рука, и наверняка это было худшее место для этого разговора, но почему нет. Они могли бы сделать это снова. Америка сжал челюсть. Улыбка Англии изменилась. Стала закрытой. Он на дюйм повернул голову в сторону – Америка мог разглядеть тонкую струйку пота, блестевшую во впадине его горла – и издал легкий мрачный смешок. - Прямо сейчас, Альфред? Серьезно? Губы Америки сжались в тонкую полоску. - Ну, через часок-другой я отсюда свалю, наверное, хочешь подождать? Разве не ты это начал? Сейчас, я думаю, именно ты это начал. О чем ещё «мои ожидания» могут быть. Игла снова вошла в плоть. Уголки его глаз дрогнули. Англия проигнорировал вопрос. Его взгляд скользнул по ряду черных крестов, закрывающих рану. Закат заливал всё золотом. - Я твой союзник, - отрезал он. – А не твоя тень. Ты готов очень щедро разбрасываться жизнями моих людей. - Да как я могу разбрасываться твоими людьми, или кем-то ещё, если ты их не присылаешь? – потребовал Америка, а затем. – Ау... - Не двигайтесь, - выдавил врач, а затем перешел на бормотание на вьетнамском, и Америка в ту же секунду возрадовался, что он на нем не говорит. Он чуть расслабился на миг, вытер щеку тыльной стороной ладони свободной руки, нахмурился, глядя в окно. - Слушай... прости. Ладно? Я не хочу с тобой из-за этого ругаться. Я ценю, что ты пришел. Я понимаю, что ты бы реально предпочел здесь не находиться. Сколько длилось то извинение – пять или десять слов? - Твоя искренность трогает, - Англия придвинулся чуть ближе, подальше от капель, падавших из дырявой трубы. – Но гораздо меньше мне нравится твое предположение, что я стану слепо маршировать за тобой в эти Богом забытые джунгли. - «Богом забытые джунгли» - слегка чересчур, не находишь? – пробормотал Америка. Он смотрел, как дневной свет рябится в луже на полу. Англия фыркнул. - А как бы ты их назвал? «Экзотический курорт»? Швы резко стянули – Америка вздрогнул, и доктор отпустил его. На рану была намазана неприятно пахнущая слизь, желтоватое густое вещество, которое Америка не распознал. Он просто надеялся, что ему это поможет. Шрам и так останется достаточно заметный. Он опустил голову и выдавил: - Это смердящая жопа мира, ладно, и довольно отстойно наполовину застрять в ней одному. - Так дай мне вытянуть тебя, - сорвался Англия. Он сморгнул струйку пота с век. – Я мог бы выступить посредником в мирных переговорах, в крайнем случае. Бог свидетель, я всё продолжаю предлагать. Уже достаточно разрухи, тебе так не кажется? - Мне кажется, что ты больше заинтересован в Нобелевских премиях, чем в... - Рука, - потребовал врач. Америка протянул руку, по-прежнему опустив голову. Он закусил нижнюю губу, пока доктор стягивал ему повязки. Англия воззрился на него из-за плеча врача и ядовито произнес: - Да, Альфред, я ведь всю жизнь провел, гоняясь за признанием пацифистов. Доктор наклеил пластырь на повязку и молча ушел с новыми щипцами в руке. Америка моргнул ему вслед. Потыкал в край повязки, а затем опустился на ноги. Он продел здоровую руку в рукав футболки и куртки, тихо ругаясь. - Пошли отсюда, - он бросил взгляд на Англию. – Ненавижу госпитали. Англия зашагал рядом с ним, губы его были тонкими, а взгляд устремлен вперед. Они проталкивались сквозь беспорядочную и угрюмую толпу врачей, медсестер и стонущих солдат к двери, мимо рядов коек, ткань на которых обвисла от изношенности и влажности, бормоча тихие извинения всякому, кто встречался им на пути. Удушающая волна жара обрушилась на них, когда они наконец добрались до выхода. Англия содрогнулся и ослабил воротник. Он уже расстегнул две верхние пуговицы. - Здесь едва ли лучше. - Ты должен увидеть это место летом, - каким-то образом жара словно добавила пять килограммов веса Америке на спину. - Если бы ты обладал хоть каким-то здравым смыслом, то убрался бы отсюда до его наступления, - Англия провел рукой по волосам и натолкнулся на ещё одну группку людей. Из-за пота в его волосах так и остался пробор. Несколько минут они молчали, пока двигались сквозь толпу к выжженной солнцем площади. Америка поднял лицо навстречу палящему влажному свету и зажмурился. - Что ж, мы оба знаем, что ты думаешь обо мне и наличии у меня здравого смысла. Улицы светились от жары. Англия встал напротив Америки, скрестив руки. - Ты едва ли меняешь мое мнение по этому вопросу. Тебе не выиграть эту войну. Даже с моей помощью. Америка мутным взглядом оглядел площадь. Разрушенные стены, ряды спальных мешков и повсюду – солдаты. Запах костров вдалеке. Слишком много людей. Некому было убрать тела – он увидел несколько, лежащих на потертой зелени. - Мы всё ещё удерживаем Сайгон. Мы справляемся. Было бы здорово, знаешь, если бы ты был рядом. - Я не стану отрицать, что тебе нужна помощь. Но от меня ты её не получишь, - Англия проследовал за взглядом Америки сквозь разруху. Взор его был тверд. – Тебе бы очень хотелось верить, что я слепо подпишусь на это, даже без предварительного обсуждения, но боюсь, ты забыл, с кем имеешь дело. - Я думал, что имею дело с другом, - Америка сам вздрогнул от звуков хныканья в своем голосе. Из-за пота его очки съехали вниз по носу. Он поправил их. Они снова съехали. – Знаешь, если бы тебе нужна была моя помощь... - Нет, - прервал его Англия. – Ты бы не стал. Не в том случае, если бы оказание этой помощи нарушало твои принципы. Поддержка твоих союзников – не гарантия. - Иисусе, как же меня задолбали твои нотации насчет этого! – Америка ударил кулаком по куску голой кирпичной стены. – Я тоже не хочу быть здесь, понял? Это место – полное дерьмо, и я его ненавижу, но выбора у меня особо нет! Если я просто, просто уйду, то буду выглядеть ещё большим мудаком, чем уже сейчас им являюсь, и – и я подумал – то есть, мы так близки, и я думал, ты бы... – он сделал зажатый, разочарованный жест. Англия издал долгий, тяжелый вздох. Что-то затихло у него в сознании. - Ты – самый близкий друг из тех, что у меня есть, - согласился он. – Но наши отношения... Америка. Мы вдвоем совершенно одни. И нам там явно не место. Ты понимаешь, что я имею в виду. Америка приоткрыл губы. Затем закрыл их. Во рту разлился привкус тепла и соли. - Нет, не понимаю. Прошло мгновение. Англия смотрел на него. - О чем ты? – настоял Америка. Англия развел руками. Манжеты его рукавов были пропитаны потом, как и внутренние стороны запястий. - Наша привязанность друг к другу глубока, но по природе своей она не является романтической, и мы оба прекрасно это знаем. Америка почувствовал, словно его мозги будто... окунули в воду или что-то типа того. Мысли на несколько секунд помутились, стали безмолвными и холодными. - Оу, - смог выдавить он. - Америка, - голос Англии почти никогда не был столь нежным. – Это не может быть неожиданностью. - Нет, я... я просто... – Америка сглотнул сквозь шум в груди. Он изучал взглядом дорожку в десяти метрах от него, чтобы ему не пришлось смотреть на Англию. - ...Не ожидал, что это произойдет, как только я выйду из госпиталя, вот и всё. - ...К моей чести, я не сказал это, когда мы находились внутри, - Англия аккуратно дотронулся до руки Америки, чуть повернул её, вгляделся в повязку. Уголки его губ дернулись; его пальцы легко касались кожи Америки. – И не то чтобы рана была серьезная. Америка смотрел вниз, на ладонь Англии. Он вонзил зубы в нижнюю губу и попытался осознать, что он чувствует. - Так что... вот и всё? Пальцы Англии сместились на дюйм. Он поднял взгляд на Америку. - Если только ты не хочешь сказать ещё что-нибудь? Или врезать мне. Ты можешь, если хочешь. Но я, скорее всего, врежу тебе в ответ. Америка ответил ему слабой улыбкой и заставил себя распрямиться. Кровь будто бы закипала уже не так сильно, но... - Нет, всё в норме. Эм. Да и наверное тогда в плече было бы слишком больно. - Думаю, мне повезло, что ты правша, - Англия отпустил Америку. – Но я хочу, чтобы ты знал, что мои решения в отношении этого места никак не затрагивают состояние наших отношений. Америка кивнул, тихо, думал в течение нескольких секунд. Рубашка Англии прилипла к нему в нескольких местах. Впрочем, как догадывался Америка, больше это не являлось его делом. Он попытался: - Окей, но... может ли состояние наших отношений... то есть, - ладно, таким образом сказать у него ничего не получится. – Я хочу сказать, я знаю, что ты бы не стал, типа, отказываться от отправки войск из-за того, что наши отношения были на грани разрыва, но... Они провели ещё несколько секунд, пока Америка думал, как ему всё описать, пока изнурительный жар накатывал на них волной. - Ты ведь не расстаешься со мной из-за Вьетнама, правда? – выпалил он. Англия сжал неповрежденное плечо Америки. - Конечно же нет, это вздор. Америка сделал долгий и глубокий вдох, затем выпустил его. - Мы всё равно останемся друзьями, да? – предложил он чуть позже. – То есть... я знаю, мы продолжим спорить насчет Вьетнама, потому что я отсюда не выберусь всю свою оставшуюся гребаную жизнь, но... ты понимаешь? - Я определенно надеюсь на это. Без тебя всё станет довольно унылым, - Англия рассмеялся. Вышло немного хрипло, немного будто бы слишком громко. Но достаточно искренне. Он расстегнул свои манжеты и закатал рукава. – Кто ещё заставит меня социализироваться? Рука Америки пульсировала, как и его сердце, и он быстро прильнул и поцеловал Англию в висок. Отошел на шаг, прежде чем Англия успел отреагировать. - Наверное, эм. Наверное, мне лучше вернуться к работе. Англия ответил ему странной и мягкой улыбкой. - А мне нужно возвращаться в Лондон. Береги себя, ладно? - Ладно. В смысле, я и так берегу, - Америка глубоко вдохнул палящий воздух и подумал о джунглях вокруг него. – То есть... Сделаю всё, что в моих силах. Комментарий к главе: Ребята А помните, вы меня спрашивали, будет ли в ТСЕ Вьетнам?)) Помните?)) Так вот он, ваш Вьетнам И Я В ОЧЕРЕДНОЙ РАЗ ХОЧУ СКАЗАТЬ АВТОРШАМ, ЧТОБЫ ОНИ СОСАЛИ ХУЙ Потому что война во Вьетнаме служит фоном... - Ты – самый близкий друг из тех, что у меня есть, - согласился он. – Но наши отношения... Америка. Мы вдвоем совершенно одни. И нам там явно не место. Ты понимаешь, что я имею в виду. Америка приоткрыл губы. Затем закрыл их. Во рту разлился привкус тепла и соли. - Нет, не понимаю. Прошло мгновение. Англия смотрел на него. - О чем ты? – настоял Америка. Англия развел руками. Манжеты его рукавов были пропитаны потом, как и внутренние стороны запястий. - Наша привязанность друг к другу глубока, но по природе своей она не является романтической, и мы оба прекрасно это знаем. ВОТ К ЭТОМУ НАХУЙ Блядь, лучше бы они её проигнорили, чем вот так! Ебать-колотить, важнейшее историческое событие, война, ставшая отдельной эпохой в истории США, являющаяся источником рефлексии и по сей день, И ФОН ДЛЯ РАССТАВАШЕК, БЛЯДЬ - Окей, но... может ли состояние наших отношений... то есть, - ладно, таким образом сказать у него ничего не получится. – Я хочу сказать, я знаю, что ты бы не стал, типа, отказываться от отправки войск из-за того, что наши отношения были на грани разрыва, но... Они провели ещё несколько секунд, пока Америка думал, как ему всё описать, пока изнурительный жар накатывал на них волной. - Ты ведь не расстаешься со мной из-за Вьетнама, правда? – выпалил он. НУ СУКА СЕРЬЕЗНО СЕРЬЕЗНО ДА НАХУЙ ВАС, ГОСПОДИ Пойду третью главу "осколков" перечитывать, вселенское равновесие восстановлю после этой хуеты...