The Chosen End

Нью-Йорк. Июль 1861 года. Россия никогда бы не подумал, что он мог бы прийти в это место по собственной воле; летом в Нью-Йорке было слишком жарко и слишком многолюдно. Но вот он, покрываясь потом под американским летним небом, смотрел на дом на углу Бродвея и Спринг-стрит. Он стоял неподвижно, прорезая толпу, расступавшуюся вокруг него, а затем он нырнул в дверной проем, поднял руку и постучал. Россия не имел привычки рассказывать о том, что происходило у него дома. За все годы борьбы и истекания кровью за право существования он никогда не чувствовал в этом нужды. Но теперь кое-что произошло, кое-что действительно важное, и он вдруг понял, что ему не с кем поделиться. Наступила долгая тишина – достаточно долгая, чтобы успела вспыхнуть небольшая искорка разочарования, — а затем дверь открылась, и Америка, моргая, вылетел на солнечный свет. Он улыбнулся России. - Это ты! Его энтузиазм заставил Россию улыбнуться столь же лучисто. - Я не помешал? - Нет, всё отлично, заходи! – Америка распахнул дверь и взбежал по лестнице до середины. – Я просто, эм, я думал о тебе на днях! Хорошо выглядишь! – он провел рукой по волосам, нащупал дверь на лестничной площадке и впустил Россию в затемненную квартиру. Махнул рукой в сторону камина и расставленной вокруг него мебели – садись, куда хочешь – и принялся распахивать окна. Россия окинул взглядом комнату, залитую солнечным светом: прекрасная обивка, картины на стенах, в основном пейзажи, иногда – сцены охоты. Очень в стиле Америки. Он опустился на ближайший к окну стул и скрестил ноги. - У тебя красивый дом, – честно сказал он. – Я никогда раньше не бывал в таких квартирах. Америка бросил улыбку через плечо. - Ничего особенного, - возразил он. – Просто у меня есть парочка щедрых друзей в округе. Хочешь чего-нибудь выпить? - Нет, спасибо, - Россия позволил себе окинуть взглядом изгиб спины Америки. Он выглядел исхудавшим, это было видно даже сквозь рубашку. – Я хотел рассказать тебе кое о чем, что произошло у меня, если у тебя найдется время, - Россия расстегнул пальто и повесил его на спинку стула. Америка свернул через комнату и плюхнулся на диван ближе к России. - Хочешь сказать, ты правда наносишь мне светский визит? Не для того, чтобы поговорить о торговле или железных дорогах? Я слишком польщен, чтобы отказаться от такого. - Ещё бы ты не был, - Россия рассмеялся, затем слегка наклонился к нему. – Помнишь, мы говорили о крепостном праве? О том, как… своеобразно обходятся с крестьянами в моей стране, - Америка кивнул. – Что ж, с ним покончено. Раз и навсегда. Его Императорское Величество издал указ несколько месяцев назад, - стул скрипнул, когда Россия откинулся назад, наблюдая за реакцией Америки. Америка моргнул, затем моргнул ещё раз. Затем придвинулся вперед, опустив руки на подлокотник дивана и подтянул ногу к себе. - Погоди, что? Серьезно? Просто взяли и всё отменили? Ты… - Да, - улыбка тронула уголок рта России. Изумление Америки было самым радостным во всей этой истории – конечно же, после освобождения десятков тысяч людей. – Знать сочла, что лучше отменить крепостное право сверху, чем ждать поры, когда оно начнёт отменять себя снизу. Превентивные меры, сам понимаешь. Выражение лица Америки сменилось замешательством, затем потрясением, а затем восторгом с широко распахнутыми глазами. - Да это же превосходно, Россия, поздравляю! И что, всё прошло… мирно? Никаких проблем? - Сам знаешь, тяжело всем угодить. В некоторых деревнях прошли волнения – в основном это были крестьяне, которые не могли поверить, что манифест реален, - он взмахнул рукой. – Они привыкнут*. - Ох, да, в этом есть смысл, - нечто шевельнулось во взгляде Америки, и улыбка приутихла на мгновение. Он сжал пальцы в кулак. – Всё образуется. Ты правда – хах… Такой большой шаг… Россия почувствовал себя немного не в своей тарелке из-за своей гордости. - Я очень надеюсь на это. Прости, что так долго не рассказывал тебе. Хотел убедиться, что всё пройдет именно так, как задумано. Америка вновь поднял на него взгляд. - Нет, не извиняйся, - он протянул ладонь и взял Россию за предплечье. – Мне… мне завидно, - он издал маленький смешок, но что-то всё равно было не так. – Я рад за тебя. - Спасибо, но… завидно? – Россия опустил свою ладонь на ладонь Америки. – Чему? Америка издал короткий, резкий смешок. Его взгляд упал вниз, под столик с кофе. - Ничему. У меня… небольшие проблемы в последнее время. Но это пустяки, - он немного выпрямился. Облака ли набежали на солнце, отчего свет заструился по-другому, или же что-то ещё – Россия не знал, что именно произошло, но теперь, когда улыбка упала с лица Америки, он показался побледневшим, уставшим и… потерянным. Россия сжал пальцы на его ладони. - Америка? Ты в порядке? – он нахмурился и подался вперёд. – Я слышал, в начале года у тебя были какие-то трудности, но я думал, что всё разрешилось… Ещё один смешок – более высокий, более рваный. Кончики ушей Америки порозовели. - Я бы не сказал, что оно «разрешилось», - этот прерывистый тон, Россия разобрал в нём отчаяние, то, чего он никогда не слышал в голосе Америки раньше. Америка поднял взгляд и улыбнулся, снова, бледно и деревянно, он стал медленно убирать руку. – Не хочу грузить тебя моими проблемами, пожалуйста, не переживай об этом. Я… я рад за тебя. Я правда за тебя рад. - Прекрати, - отрезал Россия. В животе словно скрутился узел. – Ты не обязан рассказывать мне, что происходит, но я бы очень не хотел, чтобы ты думал, что… что ты не имеешь права. Америка покрылся румянцем. Он вперился в их сцепленные руки. - Просто… - его голос оборвался. Он сглотнул, но это не помогло. – Я не. Эм. Я не знаю, что со мной происходит. Россия ждал. Воздух стал влажным и плотным. - Нет, в смысле… Я знаю. Я не то имел в виду. Я… - Америка судорожно выдохнул. – Кажется, у меня гражданская война. Воцарилась тишина – которую в конце концов нарушил Россия тихим: - Ты уверен? Америка сжал пальцы под ладонью России. - Я потерял одиннадцать штатов. С развитым сельским хозяйством. И с… с рабовладением. Но не всех. Некоторые пограничные штаты с рабовладением остались. Я надеюсь, останутся… Они стреляют друг в друга, Россия, - в его голосе прозвучала глухая мольба, одному Господу известная, о чём. – Мои люди. Тысячи моих людей уже мертвы. А президент призывает ещё больше солдат. - Я… я не знал, - Россия сдвинулся на краешек стула, почти касаясь коленями Америки. – Ты собираешься просить о помощи? Я уверен, Англия бы… - Англия? – он вскинул голову, ухмыльнулся, зубасто и изломанно, открывая взору пустые тени. – Да, Англия… Из Англии отличный помощник. Он строит военный флот для повстанцев. Франция принял их дипломатов. Они говорят, что «американский эксперимент исчерпал себя», и всё такое. Англии плевать, выживу я или умру, лишь бы тот, кто придет после, продавал бы ему хлопок и табак, и… - Россия мог чувствовать неозвученное и он предал меня, я думал, если он будет мне нужен, то он придет, но он… Он сузил глаза. Англия всегда был сволочью, но ради всего святого, он же бывшая метрополия Америки. Америка казался маленьким, сгорбившись на подлокотнике дивана, а рука России казалась неуклюжей и нелепой, обхватившей его ладонь. - Неужели всё настолько серьёзно? Ты правда думаешь, что можешь умереть? Америка уперся лбом в кулак свободной руки. - Да откуда ж я узнаю? – простонал он. – Вокруг такая неразбериха, и она лишь растёт… И я, я не Союз. Не только Союз. Я – все они, и Конфедерация тоже, я всё ещё их чувствую, я чувствую, как они… убивают друг друга, - он опустился немного ниже. – Что будет, если война закончится и все решат, что я теперь – две страны? Что… что случится со мной? Я просто… исчезну, и, и будут два новых человека? Так мы умираем? Америка был так напряжен, так зажат – было больно на него смотреть. - Да, - сказал Россия, потому что только это ему и оставалось сказать – он погладил Америку от плеча до локтя. – Будут двое. И они будут помнить тебя, но смутно, словно давний сон, - он нежно провел большим пальцем по изгибу руки Америки. – Тебе больше не будет больно, поверь. Америка содрогнулся, высвободил и ладонь, и руку, и отшатнулся так далеко, что оказался на другой стороне дивана. - Я не хочу умирать! Россия встал на ноги. Едва не опрокинул стул от спешки. - Никто не хочет умирать, Америка. - Я знаю, я подвёл их… Я всех подвёл… - он прижал колени к груди, у него стучали зубы. – Я знал, что рабство – это неправильно, и я, я просто закрывал глаза на это, и смотри, что творится теперь… но я хочу всё исправить! - Так исправь, - мягко сказал Россия. Он шагнул и осторожно опустился рядом с Америкой, намеренно оставляя между ними несколько дюймов пространства. – Ты сможешь пережить гражданскую войну. По крайней мере, она не сопровождается вторжением. У тебя гораздо больше шансов пережить это, чем вмешательство внешней силы. - Правда? Ты ведь и с тем, и с другим сталкивался, верно? Россия напряженно кивнул. - В основном с вторжениями. Самое разрушительное случилось, когда… когда я был ребенком, монголы… пришли с востока, - он потянулся рукой к шее. Америка немного наклонился, облизнул губы. - Как ты… - он замолк. – В смысле, я слышал истории… - Что бы ты ни слышал, наверняка к реальности это имело мало отношения, - Россия испустил воздух из лёгких, не совсем вздыхая. – Я был маленьким. Я многого не помню, - ложь далась ему легко. - Ты не обязан говорить об этом, - сразу сказал Америка. – Я просто… - его пальцы вцепились в мягкие хлопковые манжеты. Россия заметил, что его очки были грязными, все в отпечатках пальцев, и в том, в чём он узнал следы от слёз. Прежде чем Америка вымолвил хоть слово, Россия снял их с его лица и принялся чистить их о подол рубашки. Америка несколько раз моргнул и безотчетно коснулся скулы. - Никто не знал, откуда они пришли, - Россия не поднимал глаз от своей работы. – Царило такое смятение, такой ужас… Я понимал ещё меньше, чем мои люди. Один из моих летописцев считал, что они были карой за наши грехи. Я не знал, сделал ли что-нибудь дурное, но ведь они всё же пришли. Возможно, они были правы, - теперь стекло в оправе сверкало чистотой, без единого пятнышка. Россия не спешил отдавать их обратно. – Погибло множество моих людей. Погибла половина моих людей. Америка подвинулся на несколько дюймов вперед и сосредоточился на России. - …Прости. - Тебе не за что извиняться. Тебя тогда ещё даже не было, - Россия вжал очки в ладонь и взглянул Америке в глаза. – Но я-то был, и я всё ещё здесь. Понимаешь? Америка неуверенно кивнул. - Хорошо, - Россия аккуратно надел очки Америке на лицо, позволив кончикам пальцев подольше задержаться на висках Америки. Его, оказывается, ещё и лихорадило. Америка поправил очки, затем сжал ладонь России своими обеими. - Россия… Он приподнял бровь. Раньше было проще изображать безразличие. - Да? - Я… спасибо, - его взгляд упал на полоску обивки, отделявшую его колено от бедра России. Он залился краской. – Ты… ты правда… никогда не говорил, эм… - Я «никогда не говорил», потому что обычно мне нет дела. Сейчас это не так, - он едва улыбнулся, глядя на румянец Америки. Его рука была слишком теплой, почти что липкой во влажной жаре комнаты, но он не убрал её. - Это… это не то, что я имел в виду, - Америка издал пропитанный воздухом смешок. – Не то чтобы я понятно выражался, правда? – он переплел пальцы с пальцами России и крепко сжал их. – Ты… никогда… не говорил со мной свысока. И это… многое для меня значит. Потому что, знаешь, я правда тобой восхищаюсь. То есть… о боже, вслух прозвучало так странно, - он снова рассмеялся, и голос его дрогнул и запнулся, но в нем без сомнения ощущалась теплота. – Просто… просто спасибо. За… - он замолк, пожал плечами и улыбнулся. Узел вернулся, и теперь он был туже. Россия помолчал, сглотнул. - Не за что, - он провел большим пальцем по костяшкам Америки. – И спасибо тебе. Есть много стран, достойных восхищения, и я… - он пожал плечами, мягко повторяя жест Америки. - …Вот, - неловко закончил он. Америка улыбнулся шире. Опущенные глаза закрылись, и луч света зацепился за его ресницы, отраженный от его очков. - Что «ты»? – кончики его пальцев мягко сжались на тыльной стороне ладони России. - Я… Я рад, что ты выбрал меня, - слова вышли поспешно, и Россия уставился на закрытые глаза Америки, сжав челюсть. Он ничего не увидел, он не смотрит. Америка вскинул взгляд и схлестнулся с его. Он был покрыт румянцем, но он не стушевался от внимания России, не смутился, а если смутился, то не от прямого взгляда в глаза или неудержимой улыбки. Он хотел было что-то сказать, но слова растаяли у него в горле. Его пальцы на ладони России отдавали жаром. Россия придвинулся ближе, с трудом выравнивая дыхание. Просто чтобы приглядеться. Видеть Америку таким было… непривычно. - Ты хотел что-то сказать. Пальцы Америки сжались, совсем чуть-чуть. - Нет, не хотел… - Ты уверен? – Россия старался придать голосу легкости, но его бедро прижималось к бедру Америки. Он уже жалел, что заговорил о благодарности. – Кажется, это было важно. Америка издал короткий смешок, и уголок его рта приподнялся. Он придвинулся к руке России, и затем… это длилось лишь миг, совсем краткий, буквально секунду, но он был достаточно долгим, чтобы они оба осознали его, когда нечто вспыхнуло между ними, прежде чем исчезнуть. Губы Америки коснулись его. Всё закончилось прежде, чем Россия успел закрыть глаза. Жар в комнате был удушающим, и он почувствовал, как скользкая влага прокатилась по его позвонкам. Он облизнул губы, хотел сказать что-то, но не смог. Глаза Америки теперь ярко сияли, они были почти радостными, подернутый ужасом взгляд, что был у него всего несколько минут назад, будто остался в другом мире. Смерть. Они говорили о смерти. Он сжал руку Америки. Америка чуть отсел, не настолько далеко, как несколько минут назад, но немного дальше – он дал ему немного пространства. Он ослабил хватку на ладони России, но это, впрочем, не помогло: теперь она покоилась на изгибе бедра Америки. Он выглядел слегка сбитым с толку. - А ты хотел что-то сказать? Россия покачал головой, прокашлялся и ответил: - Нет, - он резко встал, отрывая руку от бока Америки. – Мой корабль отходит через час. Я должен идти в порт, - он бросил взгляд на часы на каминной полке. Он накинул пальто на плечи, расправил его и повернулся к Америке, осторожно обхватил ладонями его лицо. Они замерли на миг; затем Россия поцеловал Америку в лоб. У него всё ещё был жар. - С тобой всё будет в порядке? – спросил он слишком хриплым голосом. Америка вздрогнул. Его глаза были большими и потерянными. Он кивнул. - Будет. Я-я обещаю. Им больше нечего было сказать. Россия отпустил его, отвернулся и ушел. Комментарий к главе: сдается мне, во вселенной ТСЕ между 1820-ми и 1850-ми с Россией что-то случилось, потому что это краснеющее-бледнеющее от малейшего прикосновения чудо совсем не напоминает величественную империю из первой главы. А уж что с ним дальше произойдет...