The Chosen End

Москва. Август 1936 года. В тот вечер он занял свое место с семью сигаретами, надежно спрятанными в нагрудном кармане мундира. Теперь, четыре часа спустя, он зажег последнюю из них. Звук спички шипел в спертом воздухе зала суда; несколько мужчин в темных костюмах повернули к нему головы. Россия откинулся на спинку стула, закинул одну ногу на другую и проигнорировал их. Он быстро и яростно затянулся сигаретой. Суд длился дольше, чем он предполагал. Намного дольше. В другой ситуации он бы восхищался упорством Зиновьева и Каменева. Остальные четырнадцать подсудимых расклеились довольно быстро – несколько часов назад их потащили обратно в камеры, – но сколько бы «свидетелей» ни восходило на трибуну, сколько бы сфабрикованных обвинений против них ни выдвигали, двое оставшихся мужчин отчаянно держались за свою верность партии, как за знамя, отказываясь быть загнанными в угол. Это раздражало. Он стряхнул на пол немного пепла, раздавил носком ботинка крошечную вспышку и наблюдал, как прокурор, за чьи таланты Россия лично заплатил меньше месяца назад, расхаживал по паркету, едва не брызгая слюной от ярости. - И более того, эти люди пошли против Партии, налаживая связи с различными очагами сопротивления, плели заговор против нашего лидера. Даже сейчас их подполье ждёт не дождется краха всего, чего нам с таким трудом удалось достичь… Зиновьев в мгновение ока вскочил на ноги. - Товарищ, я хочу возродить те идеалы, что мы когда-то все разделяли, прежде чем подобные устремления были вырваны их руки товарища Ленина… Комната разразилась криками, но Россия просто поправил свою сигарету и подавил холодную боль, что запульсировала у него под ребрами при звуке имени его прежнего босса. - Иван Брагинский! – истерический голос прокурора наконец возвысился над шумом. – Иван Брагинский, дайте свои показания! Вот и оно. Козырная карта. Долго же пришлось ждать. Он мог бы выступить в самом начале и избавить их всех от этого безумия. Взгляд России метнулся влево, остановившись на безмолвной фигуре его босса. Сталин кивнул. Хаос визжащих свидетелей и рычащих охранников стих, когда Россия поднялся на ноги. Чей-то кулак в последний раз стукнул по столешнице, и затем – тишина. Внезапное, сосредоточенное внимание всего зала заставило его кожу покрыться мурашками. Они все знали. Каждый из них. Они точно знали, кто он такой и что он там делает. Россия увидел, как губы Каменева сжались в жесткую линию, когда он проходил мимо. Зиновьев отвернулся. На их лицах не было отражено ни капли доверия, ни крупицы веры в свою страну. Значит, они наконец-то всё поняли. Он выпустил длинную струю дыма в лицо прокурора, занимая свое место за трибуной для свидетелей. Край деревянной скамьи врезался ему в колени. Ему было слишком тесно, всё это: зал суда, обвинения, его собственные показания. Он был Россией. Он знал, что участие ниже его достоинства. Были и другие люди, готовые позаботиться об этом вместо него, озвучить его мысли так, что ему бы даже не пришлось открывать рот... Нет. Это было важно. Важно было увидеть поражение в глазах Зиновьева и Каменева. Потому что… потому что он… терял что-то, или приобретал то, чего не хотел, и раньше он понимал разницу, но в последнее время было так тяжело помнить… - …Ответственность этих людей, - прокурор продолжал говорить, бешено размахивая рукой в сторону подсудимых. Россия моргнул. Обертка сигареты казалась зернистой между его пальцами, а от непреклонного взгляда босса хотелось съежиться. Он ухватился за конец последней фразы. - Ответственность за что? – спросил он хриплым голосом. - За их преступления, Брагинский! Разве они не планировали убийства значимых членов Партии? Разве они уже не убили одного из величайших людей страны? Товарищ Киров простился с жизнью из-за них! Наступила тишина. И вдруг… - Иван! – Зиновьев снова вскочил, его стул заскрипел по полу, пока двое охранников пытались его удержать. – Не делай этого! Не смей! Ты знаешь о наших мотивах… и, и черт побери, ты согласен с ними! Они ломают* тебя, а я ты просто сидишь и позволяешь этому происходить! Мы твои, - он указал на Каменева, привставшего со стула. – Мы оба! Мы пытаемся спасти тебя! Россия наклонился вперед, раздавил сигарету о полированное дерево стойки и сказал очень тихо, сквозь звон в ушах: - Лжец. На мгновение в комнате стало тихо. А затем Сталин слегка сместился на стуле, Россия напрягся и обернулся, уставившись на него, и внезапно чары рассеялись. - Вот оно! – прокурор хлопнул раскрытой ладонью по трибуне для свидетелей, возвысив голос над гудящей публикой. – Собственная страна отреклась от них. Какие еще доказательства нам нужны? Кажется, никаких. Порыв смятения охватил сидящих в зале, охрана выхватывала наручники, партийцы рычали, торжествующе перешептываясь, Каменев исторгал проклятия, когда его уводили... Россия глядел на это с застоявшимся дымом в лёгких.

***

Ночной воздух был холоден, и дуновение ветра обжигало горло России. Он устремил взор к горизонту, где над Москвой висел сонный светлый полумесяц, и старался ни о чем не думать. Он ни о чем не думал, когда мелкие чиновники и охрана начали спускаться мимо него по ступенькам. Он ни о чем не думал, когда мимо прохаживались партийцы из внутреннего круга, встречая его странными понимающими улыбками и слишком интимными кивками. Он ни о чем не думал, когда позади него раздались тяжелые шаги, и его босс... Рука Сталина резко сомкнулась на запястье России. Он дернул её вверх, чтобы изучить маленькое пятно никотина, расползающееся по указательному пальцу страны, как синяк. - Это что-то новенькое. Не помню, чтобы раньше заставал тебя за курением. Россия пожал плечами, но его пульс бешено колотился в хватке босса. - Многое изменилось, - просто ответил он. На длинной, темной полосе улицы под ними Россия мог разглядеть, как Зиновьева и Каменева силой сажают на заднее сиденье черной машины, стоящей на холостом ходу у обочины. Один из них, какой именно – непонятно, споткнулся в затухающем свету, но его сопровождающий не озаботился тем, чтобы удержать его. Он тяжело упал на боковую сторону машины. Зиновьев – теперь Россия смог разглядеть Зиновьева, конечно, это был Зиновьев – болезненно извернул голову, выгнул шею, пока не смог пересечься взглядом с Россией. Предатель. Внезапно Сталин кивнул и отпустил его запястье. - Многое изменилось, - повторил он, и Россия приложил усилие, чтобы не содрогнуться, когда тот положил руку ему на плечо. Зиновьев всё ещё смотрел на него. Предатель. Двигатель машины взревел, и заключенные исчезли внутри, невидимые за тонированными стеклами. Россия смотрел, как они въезжали в мерцающую гущу машин, кашляя выхлопными газами. Этот мрачный взгляд исчез, но обвинение все еще тяжело висело в воздухе. Предатель. Стоя плечом к плечу со своим боссом, Россия решил, что ему всё равно. Мой обзор главы: https://telegra.ph/ZHalost-i-chto-za-nej-kroetsya-02-15