The Chosen End

Киев. Сентябрь, 1941. Солдат бросился в переулок, замер на мгновение. Трупы. Он опустил винтовку, мазнул взглядом по крышам, незаметно прокрался к крикам и артиллерийскому огню, льющемуся с другой стороны улицы. Густая грязь прилипла к его сапогам; он сморгнул капли дождя с ресниц. Семь метров до выхода, шесть, пять... Громкий треск – и он согнулся, цепляясь за шею. Бьющая из шеи артериальная кровь почти не видна под ливнем. Он упал лицом в грязь, дергаясь. Россия улыбнулся и зажег спичку о дуло своей трехлинейки. Он поднес к ней конец сигареты, глубоко вдохнул. Он стоял в дверном проеме уже почти час, ожидая, пока остатки немецких дивизий пройдут мимо. Одиннадцать трупов лежали распластанными в сточной канаве, вода из которой заливала брусчатку. Их кровь стеклась в лужицы. В каждом из их лиц он видел кого-то другого. - Прошли слухи, что Англия и Франция борются за твое внимание. Россия скрестил руки на каменной изгороди моста, наблюдая, как Шпрее журчит и плещется под ним. Вечерняя сутолока Берлина отдавалась где-то на краю слуха, когда он бросил взгляд на Германию. - Слухи не врут. Наша последняя встреча прошла менее, чем две недели назад. Германия улыбнулся. - Должно быть, это тебя удовлетворило. - Я бы соврал, если бы сказал, что мне не было приятно, - Россия вспомнил об отвращении на лице Англии всякий раз, когда звучало слово «союз», как он отвечал на эти взгляды краткими ухмылками и колючими репликами. Это стоило каждой бесцеремонной ремарки о Чистке. - Получается, союз практически заключен. Это не было вопросом, но что-то в голосе Германии привлекло внимание России. - Практически, - согласился он. – Если только я не получу более выгодное предложение. Пауза. Они оба ждали, наблюдая друг за другом. Наконец Германия заговорил. - Пошли угощу тебя выпивкой, - он поднял брови, взглянув на Россию, и на краткий миг он выглядел таким юным, каким и был на самом деле. – Нам есть о чем поговорить. Россия облокотился о дверную раму, взвел курок, стал ждать. Он мог слышать грохот танков вдалеке, чувствовать их гусеницы, отдающие рокотом в землю под ногами. Киев был обречен. Город был окружен, и немцы несколько дней сжимали их в тисках. А Буденный – чертов ублюдок – бросил их. Россия вздохнул с облегчением, да, но в его отсутствие в Красной армии начался развал. Кончик сигареты России горел вблизи в темноте, он заслонил его ладонью. Снайперы использовали яркое пламя, чтобы брать на прицел курящих солдат. Черт, в Минске ему выстрелом выбили зажигалку прямо из рук. Внезапно – сквозь дождь – голос, кричащий по-немецки. Близко. Слишком близко. Россия вжался в альков вовремя – дверной косяк, к которому он прислонялся, разлетелся на щепки из-за огня артиллерии. - Твою мать, - он сощурился, рука напряженно сжимала спусковой крючок. Кто-то шел сквозь туман, с опущенным оружием. Взгляд России скользил вдоль ствола винтовки. - Не стреляйте! Боже, пожалуйста, не стреляйте! Кричали по-русски. Раскат грома разнесся над ними, когда очередной залп раздался на улице. Россия схватил руку солдата, затянул его в дверной проем. На мгновение они сбились в беспорядке – путаница рук, винтовок и огонек сигареты. Россия выругался, сплюнул и отстранил от себя солдата, пытаясь взглянуть ему в лицо. Вряд ли ему было больше шестнадцати. В следующий раз Россия принимал Германию у себя, и они часами бесцельно бродили по Москве, курили и разговаривали. - Это все экономика, - Германия говорил без обиняков. Он взмахнул рукой, окропив пеплом тротуар. – Мой босс не хочет рисковать потерей твоей финансовой поддержки, так что... - Так что достижение договоренностей занимает целую вечность, - закончил Россия. – Ты знаешь, что у тебя нет шансов без... что ж, без моего нейтралитета, по меньшей мере. Германия хлопнул его по плечу. - Я знаю. Они прошли дальше. Пальцы России впились в фалды его шарфа, чуть ослабили его. Он затянулся. - Но вскоре все уляжется, - Германия запрокинул голову назад, изучая безоблачное небо. – Мой босс одобряет нашу дружбу. Россия моргнул. - Нашу что? Другая страна одарила его странным взглядом. - Нашу дружбу, - повторил Германия. – Мы друзья, не так ли? - ...Конечно. Россия позволил себе улыбнуться, только когда Германия отвернулся. - Как тебя зовут? Паренек стряхнул мокрые волосы с лица, его пальцы дрожали на винтовке. - Тухачевский. Николай Тухачевский. Россия всматривался в его лицо еще мгновение, затем отпустил его. Они, должно быть, отчаянно нуждались в солдатах. - Ладно, Тухачевский. И где же твоя чертова дивизия? - Я их потерял. В западной части Киева, - он посмотрел на ботинки. – Я знаю, оправдание дурацкое, но я никогда раньше не был в таких больших городах. Моя деревня в тридцати верстах от Чернигова, и... - Ты с Украины? - Да. Россия кивнул и изучил крыши на противоположной стороне улицы на наличие движения. Последний раз, когда он видел свою сестру, она была больна, ее глазницы впали, она кашляла, её рвало в попытках опорожнить и так уже пустой кишечник. Почему-то воспоминание уже не трогало его так сильно, как раньше. Он понял, когда подавал мальчишке сигналы не двигаться с места, что ему всё равно. Странно. - Простите, - шепот Тухачевского почти потерялся в шуме дождя. – У меня вопрос... - Задавай, - Россия ответил бесцеременно. Он вытер ствол винтовки мокрым концом шарфа. Мальчик задрожал и сыро закашлялся. - Кто командующий? - Командир твоей дивизии. - Я знаю, но... – он бросил взгляд на лицо России, затем повернул его к улице. – Мой командир сказал, что раскажет нам правду. А потом он заявил, что ни от кого не поступает приказов. Он сказал, что маршал Буденный уехал. Россия кивнул. - Он сказал правду. Тухачевский побелел. Его голос стал тоньше. - А что нам делать без него? Мы окружены, а вы говорите, что все офицеры просто мирятся с этим? Вы офицер, и вы один в дверном проеме! Что... Взрыв артиллерийского огня. Мальчишка оцепенел, покачнулся вперед. Из его рта полилась кровь. Его глаза – в них шок, замешательство – нашли глаза России. Россия не терял времени даром. Еще один залп прогремел в воздухе, и он схватил тело Тухачевского, прижал к себе. Он наклонился к груди мальчика, собрался с духом. Пули пронизывали тело, России пришлось напрячься, чтобы удержать его на месте. Его кровь брызнула России в волосы и глаза. Дым растворился в дожде. Риббентроп поднимал уже восьмой тост («За верность, за дружбу, за новое начало для наших стран!»), когда Россия вышел из банкетного зала. Он знал, что его босс увидел, как он уходил, знал, что должен объясниться. Он обязательно объяснится. Позже. Германия уже был на улице. Он ждал его. Он смотрел на Спасскую башню, склонив голову вправо. Россия появился позади него. - Рано ушел? - На третьем тосте, - Германия засунул руки в карманы и повернулся к нему. – Сказать честно, лучше уйти раньше, чем Риббентроп вольет в себя пару стаканов. Он склонен ударяться в лирику. - Я заметил, - Россия выудил зажигалку из кармана пиджака. Мгновением позже он зажег сигарету. Взрыв аплодисментов выплеснулся сквозь одно из открытых окон. Германия усмехнулся. - Я думаю, ты удовлетворен условиями нашего соглашения? Россия ответил ему кривой улыбкой. - Более чем. Как-никак, я не влил в себя восемь стаканов под тосты, энтузиазма ради. - Даже если и влил бы, ты бы звучал более искренне, - Германия сложил руки за спиной, вытянувшись по струнке. - Потому что восемь стаканов – это не так уж много, - плохладный ветер подхватил конец шарфа России. Он выждал некоторое время. – Когда планируешь начать с Польшей? - Скоро. Я не жду от него каких-либо сложностей. Россия затянулся сигаретой. - Не недооценивай его. - Он сейчас за юбкой Англии прячется, Россия. Дай мне шесть месяцев, и он мой. Наш. - Я это ценю. Германия кивнул. - Наше с тобой положение уникально. Мы можем расчистить Европу. Взять всё, что захотим. Еще один своевременный взрыв аплодисментов раздался из окна. Две страны ухмыльнулись друг другу. В конце концов залпы стихли. Остался лишь дождь и запах смерти. Россия ждал. Тихие голоса на крыше. Команды на немецком. Лязг взваленных на плечо винтовок. Но отряд снайперов оставался на своих позициях. Черт возьми. Он сместился к телу Тухачевского и толкнул мальчика на улицу. Движение привлекло внимание снайперов, и они изрешетили труп пулями. Разорванные клочья формы взметнулись в воздух, прежде чем дождь их смыл. Вскоре лицо паренька стало неузнаваемым. Россия подумал о пугале, чье тряпье развевается на ветру. Германия живым из этой войны не выйдет. • Три флешбека относятся к 1939 году, к апрелю, июню и августу соответственно. Пакт Молотова-Риббентропа, названный по имени советского наркома иностранных дел Молотова и германского министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа, стал соглашением, в котором заявлялось, что обе страны отказываются от войны друг против друга и останутся нейтральными в случае, если на одну из стран нападет третья сторона. СССР и Германия обещали не вступать в какие-либо альянсы, «прямо или косвенно угрожающие другой стороне». Пакт также содержал секретный протокол, который делил Восточную Европу на советскую и германскую зоны влияния. • Советские войска под Киевом были окружены 16 сентября 1941 года, когда 1-я танковая армия Клейста и 24-й корпус Гудериана встретились под Лохвицей, в 190 километрах от Киева. Замыканию кольца предшествовала жестокая битва, в которой советские солдаты гибли под артиллерией, танками и сброшенными с самолетов снарядами. 19 сентября Киев пал, но окружение продолжилось. 26 сентября, после 10 дней тяжелых боев, восточнее от города сдались последние защитники Киева. 600 000 бойцов РККА были объявлены взятыми в плен, хотя в это число могло быть включено большое число гражданских лиц, которые подозревались в том, что им удалось избежать плена. • Семен Буденный – маршал РККА. Он был освобожден от должности приказом самого Сталина 13 сентября. Однако на его место никто назначен не был, и дивизии остались на попечении самих себя. После этого все пошло по наклонной. • Операция «Барбаросса» – план войны против СССР, разработанный в Третьем Рейхе. Известен как крупнейшая военная кампания в истории человечества. И как редкостная подлость. • Это – трехлинейка: https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%92%D0%B8%D0%BD%D1%82%D0%BE%D0%B2%D0%BA%D0%B0_%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%B8%D0%BD%D0%B0 Комментарий к главе: От этой главы у меня неоднозначные впечатления, потому что, с одной стороны, она презентует раздел Восточной Европы по пакту Молотова-Риббентропа как полное мудачество - то есть так, как его и надо презентовать - и с другой стороны, опускаются такие "незначительные" подробности, как попытки СССР в выстраивание системы коллективной безопасности все тридцатые и провал англо-франко-советских переговоров 1939 года (англичане и французы своей задачей видели не столько заключение договора с Союзом, сколько отведение его от переговоров с Германией - доотводились, голубчики), что вписывается в тенденцию прописывать ТСЕшного России как можно бОльшим уродом. Россия позволил себе улыбнуться, только когда Германия отвернулся. С этого я вообще выпала. Он что, реально поверил, что Германия собрался с ним дружить? И теперь расстреливает немецких солдат с мыслями "А Я-ТО ДУМАЛ, МЫ ДРУЗЬЯ, А ТЫ ВОТ КАК??" И если вы спросите, почему боевые действия происходят в Киеве, а Украины не видно, то я отвечу, что скорее всего она там же, где был Финляндия в главе про Крымскую войну и оборону Свеаборга.