The Chosen End

Тегеран, Иран. 29 ноября 1943 года. Они находились в Тегеране уже почти четыре часа. Америка начал задаваться вопросом, пора ли ему раскладывать вещи. Он зарегистрировался у службы безопасности, забрал свой багаж, убедился, что президент чувствует себя комфортно (Боже, он выглядел все бледнее с каждым днем; Америка чувствовал себя больным всякий раз, когда он позволял себе задуматься об этом), побродил по окрестностям – здание дипмиссии США было довольно добротным. В какой-то степени отжившим свой век, но неплохим. Жаль, что он не проведет здесь больше времени, учитывая, что Россия поднял-таки свой зад и пригласил его – и наконец он с шумным вздохом опустился за стойку регистрации, барабаня по ней ногтями и уставившись в окно в отвлеченном раздражении. Когда телефон наконец зазвонил, он выждал медленные десять секунд, прежде чем ответить, с сахарной улыбкой в голоcе. - Привет! Это здание дипмиссии США, говорит Альфред Джонс. Краткое молчание на другом конце провода. - Америка. Его улыбка стала шире. Мог бы и дольше тянуть, придурок. - О, привет, - повторил он, растягивая слова. – Эй, как у тебя путешествие прошло? - Напряженно, - сухо ответил Россия. – Мой босс не любит летать. - Странно, - ответил Америка, не задумываясь. Небольшая группа дипломатов прошла мимо него, со сложенными друг на друга темными чемоданами на багажных тележках. Америка откинулся на своем стуле и забросил ноги на подоконник. – Так что я могу для тебя сделать? Мы тут типа очень заняты. Распаковываемся, знаешь. - Что ты можешь для меня сделать, Америка, так это покинуть это место, прежде чем твоего босса убьют. Россия дал ему время поразмыслить над его словами, прежде чем он продолжил. - Мы только что получили, эм, секретную разведывательную информацию, согласно которой на Рузвельта готовится покушение. Со стороны Германии, конечно. Америке потребовалось несколько секунд, чтобы совладать с выражением лица. Он ответил самым своим Серьезным Тоном: - Ох, это... очень важная новость. Спасибо, что предупредил нас. Можешь поделиться какими-нибудь сведениями, которые я бы передал своей службе безопасности? – пауза. – Или планом, как лучше обезопасить Президента? - Мой босс ожидал чего-то подобного. Он приказал нашим связным подготовить отдельное крыло для вашей делегации здесь, в здании советской дипмиссии. Думаю, лучше всего будет, если бы ты ночевал со мн... с нами, мм, здесь, до окончания конференции, – краткий момент тишины. – Остановился бы у нас. Америка зажал рот свободной рукой и остановил взгляд на окне. Почти нерельно спокойным тоном он выдал: - Звучит прекрасно. Последовала одна из самых запоминающихся неловких пауз, которые Америка только переживал. Россия прокашлялся. - Мы отправим наших людей, чтобы они помогли вам с багажом. Я рад, что ты рассудительно подходишь к этому вопросу. - Разве я не всегда рассудителен? России было что ответить по этому поводу, поэтому они обменялись еще парой колких любезностей, и затем Америка повесил трубку. Он снял очки, положил голову на руки и пару минут тихо хихикал. Когда он поднял взгляд, то заметил, что Рузвельт наблюдал за ним с приподнятыми бровями. Он выпрямился и вытер уголки своих глаз тыльной стороной ладони. - Эм. Простите. - Это были русские? – осведомился Рузвельт. - А, да, сэр. - Так они все-таки пригласили нас остановиться у них? - Да, сэр. Я знал, что это произойдет, - уголок его губ дернулся. – Они думают о нашей безопасности. Какое-то мгновение Рузвельт выглядел озадаченным, затем произнес: - Что ж, хорошая работа, Альфред. - Спасибо. О, кстати, на вас вроде как покушение готовится, - вспомнил он. Рузвельт улыбнулся. - Это, конечно же, стоит иметь в виду.

***

- Не помню, чтобы разрешал тебе свободно бродить здесь. Америка вздрогнул и обернулся, обнаружив его в полумраке коридора. Последние отзвуки покидающих этаж делегаций наводнили пространство вокруг них, когда Россия затянул свой шарф – чистый, белоснежный – и приблизился. - Ох, прости, я сую нос не в свое дело? – вопрос не тревобал ответа. Конечно, он совал нос не в свое дело. – Я просто подумал, что вы, ребята, не удосужились установить прослушку в вашей части здания. - Не будь так уверен. Я знаю, как ты любишь встревать во все, что тебя не касается. Я догадывался, что ты объявишься здесь рано или поздно, и установил жучки везде, - Россия ответил ему ровной улыбкой. - Люблю встревать? – Америка изо всех сил постарался звучать уязвленным. – Я просто не хочу, чтобы кто-нибудь услышал, как я напеваю себе под нос. Это было бы так неловко. - Напеваешь под нос? Странно, что не поешь на весь коридор, - тусклый свет отбрасывал теплые и блеклые тени на лицо России. Он подошел ближе. – Тебе же так нравится слушать свой голос. - Справедливости ради, - откликнулся Америка – Тебе тоже нравится слушать мой голос, - он прислонился плечом к стене. Россия скрестил руки на груди, прислонился к панелям в шаге от него. - Чего ты такой придирчивый, Америка? Ты разве не рад здесь быть? Америка засунул руки в карманы. - Уж лучше, чем попасть под прицел немцев, - уступил он с тихой улыбкой. - Так я и думал. - Хотя вы, ребята, могли бы поменьше упорствовать насчет открытиея второго фронта, - добавил он. - Я знаю, это очень упрямо с нашей стороны, - сочувственно ответил Россия. – Считать, что важно сражаться с врагами, чтобы выиграть войну. Америка провел рукой по волосам. - Знаешь, я как бы и так сражаюсь. Я воюю в Италии. А еще ведутся морские бои в береговых водах Англии и в Средиземном море... - Италия очень устарашающий, я понимаю... - Я не знаю, как можно ожидать от нас вторжения в Европу, когда мы даже причалить нормально нигде не можем; типа, не то чтобы мы располагали огромной-распрекрасной и совершенно незащищенной границей, как у тебя... - О чем ты не устаешь напоминать мне, ага. - А еще война на Тихом океане – ты в ней даже не участвуешь! - Что означает, что мой вклад лишь немного меньше твоего. Америка сдался. - Забудь, что я сказал, - пробормотал он. Россия, кажется, был не против оставить эту тему. Он убрал волосы со лба. Его локоть задел руку Америки, и никто из них не отшатнулся. - Как себя чувствует твой босс? За ужином он выглядел немного болезненно. - Он в порядке, - что-то сжалось у Америки в животе. Нужно сменить тему. – Они с твоим боссом, похоже, неплохо поладили. Россия приподнял подбородок выше, к потолку. - Твой босс со многими хорошо сходится, - тихо сказал он. Его плечи опустились под странным углом. – И мой босс очень хочет узнать его получше. Америка скользнул по нему взглядом. - Думаешь, Сталин реально решится на это – на всю эту идею, с ООН, после войны? – холодное смятение охватило его, когда он сказал. – Было бы здорово поработать вместе с тобой над чем-нибудь. Россия удерживал свой взгляд на лампочке, чуть отогнул голову назад. Участок бледной кожи – и грубый, рваный край шрама – открылись над петлей его шарфа. Америка задумался, как и всегда, о том, откуда взялись эти шрамы, и откроется ли ему когда-нибудь возможность спросить об этом. - Вот перемена будет, не правда ли? – голос России почему-то был тонким. – Но я не могу сказать тебе, что мой босс думает по этому поводу. Мы это еще... не обсуждали. Америка наблюдал за ним. - Ну а что ты думаешь? - Это прекрасная идея... в теории, - он не смотрел на Америку. – Мы могли бы сотрудничать, вести переговоры о заключении мира, будь у нас какие-нибудь точки соприкосновения для этого. Так прекраснодушно. И так глупо, – Россия покачал головой. – У меня нет такой веры в своих собратьев, как у тебя. Америка прислонился к стене, его плечи сгорбились. Он вперился в ковер. - Ты бы хотел, чтобы это сработало? - Может быть, - вздохнул Россия. – Для твоего же блага. Америка не знал, что он почувствовал в тот миг. Он слишком сильно старался не смотреть на Россию, не двигаться, не дергаться, вообще никак не отвечать. Сквозь глубокий, сильный стук его сердца донеслась мысль: похоже, в этом коридоре прослушку все-таки не установили. Слова России повисли между ними, пока не растаяли в воздухе, и он пребывал в молчании еще долгое время, пока не спросил: - Почему ты не остановился у Англии? Америка зажмурил глаза на миг. Теплый румянец поднялся по его шее. - Почему ты думаешь, что он пригласил меня? – черт, ему хреново давалась неприкрытая ложь. Россия бросил не него взгляд. - Потому что это Англия. А ты – это ты. Не прикидывайся простаком со мной. Ответ Америки был едва слышен. - Потому что я хотел остаться с тобой. Руки России упали, свесились по бокам, он хрипло выдохнул. Что-то очень похожее на страх мелькнуло в его взоре. - Почему? - Я... – он немного сжался; как Россия вообще ожидал, что он произнесет это вслух? – Потому что нам нужно... поговорить. Нам нужно... уметь разговаривать друг с другом, - его голос дрожал. Он засунул ладони глубже в карманы. – Мы оба – важные страны, и... теперь нам нужно работать вместе, по многим вопросам... - Я согласен, всем связям нужно уделить внимание, - прошептал Россия. Он будто сам не слышал, что говорил. Указательным пальцем он провел по блестящему изгибу рубцовой ткани, что виднелась из-за шарфа. – И наши боссы дожны узнать друг друга поближе... Америка не знал, откуда у него вырвались эти слова, когда он озвучил: - Россия, что он с тобой делает? Россия побледнел. Его плечи задеревенели, а рука сжалась на шее. - Я... я не понимаю, о чем ты. - Взгляни на себя, - выдохнул Америка. Он наклонился, преисполненный сомнения, затем приблизился к нему и легко тронул Россию за руку. – Разве я не могу чем-нибудь помочь? - Мне не нужна твоя помощь, - прорычал Россия. Он дрожал от прикосновения Америки, как испуганное животное. – Ты не... ты ничего не знаешь. - Я... нет, но... – он тронул ладонями лицо России. То, как тот вздрогнул, разбило Америке сердце. Мой босс не должен об этом узнать. Из-за этой фразы Америка не спал ночами. - Я... я просто хочу... – Америка нашел его взгляд. – В смысле, я знал кое о чем, о... о чистках, и о трудовых лагерях, но... ты... почему ты..? Деревянная панель скрипнула, когда Россия разогнулся. - Ты... я не... – он вцепился пальцами в шарф, глубоко и сильно, и тот опустился, открыв основание шеи. Америка не мог понять, специально ли Россия это сделал, или был слишком напуган, чтобы помнить – помнить о цепочке перезрелых синяков на горле, о темном и опухшем отпечатке руки. Америка был не в силах отвести взгляд. Ужасное ощущение распускалось у него внутри, и ему казалось, что его сейчас затошнит. Он посмотрел в глаза России, нежно обхватил ладонями его лицо. - Боже, - прошептал он. – бедный мой Россия. Руки России взметнулись вверх, крепко обхватили запястья Америки. - Не говори так, - он зажмурился, щеки скрасились румянцем от унижения. – Это – это не важно. То есть... это не неважно, но я допустил ошибку, и... – его голос дрогнул. – Пожалуйста, - вымолвил он. – Я... Мне все равно, теперь уже... Америка сморгнул жгучие слезы. - Как ты можешь... так говорить..? – он погладил прохладную кожу щеки России большим пальцем, Сталин заставил его пообещать не лезть в дела России сегодняшним вечером, подошел прямо к нему, улыбнулся и дал понять, чтобы он не вмешивался... – Он должен заботиться о тебе. Он... тебе так... так тяжело, с этой войной... – его голос становился все тоньше и тоньше, а затем опять взмыл вверх. – Он должен тебя защищать! - Он... он защищает, - прошептал Россия. – Теперь мы побеждаем. Он... – его ногти впились Америке в кожу. – Он... сломал мне ребра. После битвы за Киев. Но я заслужил это! Мне нужна была... нужна дисциплина! – он ответил Америке изломанной улыбкой из ночных кошмаров. – Он великий лидер, Америка. Разве ты не понимаешь? Америка втянул воздух и прижался к нему. Россия окостенел в его объятиях, неподвижный, как кукла. Но его руки исступленно дрожали на спине Америки. Вблизи синяки выглядели намного хуже, переходили в грубый кроваво-фиолетовый, теряющий свою яркость на бледной шее России. Америка поднес губы к его уху: - Скажи, если ты хочешь, чтобы мы пошли на войну, - прошептал он. – Когда все будет кончено. Чтобы избавиться от него. Я просто... Я не... Я бы попробовал... – он вцепился пальцами в его одежду. – Ради тебя, Россия, это... это то, что ты хочешь? - Я хочу... – Россия сглотнул и опустил голову Америке на плечо. Задняя часть его шеи обнажилась, и Америка увидел, что отметины покрывают кожу и там. – Я-я хочу, чтобы ты забыл все, что сейчас произошло. - Почему? – взмолился он. Он зачесал несколько прядей волос России, прижал его к себе. - Я не хочу, чтоб ты узнал, что я сделал... – его голос дрогнул на последнем слоге. – ...Или что он сделал со мной. - Но... Я хочу помочь тебе... – Америка чувствовал себя бесполезной обузой. – Я... хочу, чтобы ты был счатлив, и-и я хочу, чтобы мы... Почему я не могу помочь? Когда Россия наконец поднял взгляд, глаза его были... потерянными. Глаза ребенка. - Помочь? – он испустил мягкий, невеселый смешок. – Ты не можешь победить всех монстров, Америка. - Ты не прав, - ответил тот. Но это были лишь пустые слова, и они оба это знали. Он уткнулся лбом в плечо России. Он прошептал спустя минуту: - Когда я увидел тебя тогда, после того, как... ты приехал в Вашингтон, и мое правительство тебя признало. То, что ты сказал. Россия оставил легкий, как перышко, поцелуй на волосах Америки. - Я говорил серьезно, - выдохнул он. – Мне пришлось. Иначе... иначе очень больно. Америка вздрогнул. Он отодвинулся достаточно, чтобы встретиться глазами с Россией. - Значит, ты меня ненавидишь, - руки России всё ещё были скрещены у него за спиной, в безопасности; они прижимались друг к другу, от коленей до груди. – Даже после... то есть... - После Касабланки? – Россия посмотрел вниз, крепче вцепился в рубашку Америки. – Я... я... Мучительная пауза повисла между ними. - Да. Ненавижу, - и Россия склонился и поцеловал его. Америка запустил пальцы в концы шарфа России, в его волосы, всхлипнул ему в губы. Когда все закончилось – а закончилось оно нескоро – он сорвал очки и вытер глаза тыльной стороной ладони. - Я не понимаю, - вымолвил он. – Совсем. Россия поймал его руку, поцеловал запястье. - Прости, - он ответил Америке болезненной, кривой улыбкой – своей настоящей улыбкой. Америка уткнулся носом в изгиб челюсти России, затем высвободил руку и нежно поправил шарф. Он сложил концы один к другому, так, как это всегда делал при нем Россия, и поднял глаза на него. Правильно? – хотел спросить он, но спазм в горле не позволил ему. - Идеально, - прошептал Россия. Он мягко опустил ладонь Америке на лицо. – Я вижу, тебе нужно поспать. Америка кивнул и шагнул в сторону. - Тогда... увидимся завтра на совещании. - Если только ты не хочешь... – Россия замолк, закрыл глаза, не сказал ничего. - Да, - Америка схватил Россию за руку. Краткий болезненный миг – и он снова приблизился к нему. - Хорошо, раз так, - выдохнул Россия. Он погладил пальцы Америки. – Моя... моя кровать больше твоей, но... мой босс... Америка сжал его ладонь. - Я отыскал всего лишь четырнадцать жучков в своей комнате, - слабая улыбка на его губах. – Может, если мы зайдем тихо, ты поможешь мне найти остальные? Если только я не снял их все. Но я думаю, ты способен на большее. - Зря я не думал о тебе так же, - Россия не сказал, относительно чего, но его пальцы мягко касались ладони Америки, пока он вел его по коридору. • Тегеранская конференция проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 года при участии Иосифа Сталина, Франклина Д. Рузвельта и Уинстона Черчилля. Встречи лидеров по большей части проходили в здании советского посольства в Тегеране. Это была первая конференция Большой Тройки (лидеров СССР, США и Великобритании) за всю Вторую мировую войну, на которой присутствовал Сталин. Главным затронутым вопросом стало открытие второго фронта в Западной Европе. Среди других поднятых тем – планы Рузвельта по учреждению Организации Объединенных Наций и планы Сталина по перекраиванию границ послевоенной Польши. • Американская делегация, включая Рузвельта, решила остановиться в здании советской дипломатической миссии. Рузвельт и Сталин кружили друг вокруг друга, пытаясь укрепить отношения без того, чтобы остальным все было слишком очевидно. До начала конференции британская делегация позвонила американской, предлагая остановиться в их здании дипмиссии, поскольку оно находилось ближе к тому месту, где проходили переговоры. Рузвельт не ответил. Однако, когда американцы стали заселяться в здание своей дипмиссии, русские позвонили и такие: «Тут такое дело, на вас покушение готовится. Серьезно. Давайте вы у нас поселитесь? Безопасности ради. Как-то случайно получилось, что мы для вас целое крыло приготовили. Вот так совпадение, да?». Ответ американцев звучал примерно так: «Ага, круто». Так они оказались в одном здании. • Трехсторонняя встреча за ужином состоялась вечером 29 ноября, в первый день конференции. • По поводу Сталина: Советский Союз преодолел коренной перелом в войне против Германии, одержав множество ключевых побед за несколько месяцев до начала конференции. Следствием этого было то, что Сталин вел себя в Тегеране, как самоуверенный козел, настойчивый и самодовольный. Но все козыри держал он, так что большую часть времени Рузвельт (и Черчилль, в меньшей степени) уступали ему в его требованиях. Мой комментарий к главе: Мы с вами уже прошли пик неадеквата, и я думала, что ничто в этой главе меня уже не заденет (как обычно, война где-то на фоне и на десятом месте по важности, как обычно сучка-разлучница Сталин, как обычно герой-Америка и Россия-слёзовыжималка), но всё-таки... Всё-таки кое-что нашлось: - Скажи, если ты хочешь, чтобы мы пошли на войну, - прошептал он. – Когда все будет кончено. Чтобы избавиться от него. Я просто... Я не... Я бы попробовал... – он вцепился пальцами в его одежду. – Ради тебя, Россия, это... это то, что ты хочешь? Да, блядь, конечно, это то, что он хочет. Чтобы после того, как немцы разъебали пол-Союза и перебили миллоны народу, американцы прилетели добивать тех, кого не добили немцы, просто чтобы устранить сучку-разлучницу Сталина. Да, именно этого хотелось бы России образца 43-го года. Он там всё равно отказался, конечно, но не со словами "Федя, ты ебанулся?", а значит, понимание реальной ситуации у авторов близится к нулю, с чем, впрочем, мы уже успели свыкнуться.