Ветры в травах звенят и ещё далеко до рассвета

Когда Нааза первая увидела письмена заклинания на тонком листе пергамента, изящные завитки названия на пустом пространстве, ее разобрал смех и она торопливо прижала рукав к губам, чтобы не рассмеяться. Миах улыбнулся, мягко проводя пальцем по спине Белла и вновь скрывая его статус – навыки и заклинания часто отражают суть самого человека. Белл слегка заерзал, сидя на краю кровати, и оглянулся через плечо на бога и капитана, будто пытаясь понять причину внезапного затишья. Нааза все же не смогла сдержать смех и тихо фыркнула в кулачок – Миах же в свою очередь передал листок Беллу, садясь рядом с ним. Его глаза, обычно полные мягкости и доброты, сейчас счастливо и хитро сияли, как блестит вода в шустром журчании ручья. - «Черная Стрела»… У меня есть магия! – Белл счастливо вскрикнул, ястребиные перья его волос вздрогнули. Но через мгновение, будто что-то осознав, он умолк, прижав к себе заветный пергамент, словно пытался что-то спрятать от всего мира. Ресницы его дрожали, а кончики ушей и все еще обнаженные плечи залились нежно-пламенеющим рассветным цветом. - «Стрела моя!» - начал Миах, пока Белл все больше и больше заливался краской, — «Черная стрела! Я берег тебя до последней минуты. Ты никогда еще меня не подводила, всегда я находил тебя и забирал обратно. Я получил тебя от отца, а он — от своих предков. Если ты в самом деле вышла из кузницы истинного короля Под Горой, то лети теперь вперед и бей метко!» - закончив, бог тихо усмехнулся, гладя белые пряди, - Я ведь ничего не упустил? Неужели Нааза и ее лук напомнили тебе о Барде Лучнике? - Пожалуйста, не надо дразниться, Лорд Миах… - Белл сжался в комок, пока Миах и Нааза все еще посмеивались. Как же все же это было неловко и странно – внезапно обнаружить, что прикипел всей душей к мифам, легендам и сказаниям настолько крепко, что они отразились даже в благословении бога, - Это так… Смущает. - Ничего плохого в этом нет, - Нааза, наконец , справившись со своим смехом, коснулась живой рукой плеча Белла, помогая ему вновь завязать верхнюю накидку, - На самом деле это звучит красиво. Под стать его хозяину. Белл открыл рот, собираясь что-то возразить, но внезапно вновь замолк, бросив на Наазу обиженный взгляд. Девушка понимала, что иногда она перегибала палку, но не поддразнить немного младшего члена паствы она не могла. К тому же она совсем не лукавила – Белл действительно был очень мил, а его доброта и чистота его намерений только делала его еще светлее. - Нааза права. Правда, я удивлен, что это легенда Эпохи до Богов – кажется, сейчас дети земли предпочитают пересказывать истории Божественного Времени, - Миах мягко вытянул из рук Белла пергамент и взглянул еще раз на строки заклинания, - Похоже, это быстрое заклинание. Ничего больше не написано, только название. И все же, заклинание, да еще так внезапно. Ты же не читал тот фолиант-гримуар, верно? - Да, Лорд Миах, - Белл, нахмурившись, посмотрел на свою руку, будто пытаясь найти ответ в переплетении линий жизни на его ладони, - Я отнес его обратно на следующий же день. Это было бы плохо, если бы я своим незнанием ввязал нашу Семью в неприятности. - Надеюсь, ее вернут хозяину. И все же будь поосторожней с той официанткой, Сир, - Нааза сложила руки под грудью, - Это странно, что она не смогла распознать гримуар по обложке и страницам. Возможно, ее помыслы были чисты, но такая помощь могла бы ударить в конце концов и по тебе. Белл тихо вздохнул, и Нааза почувствовала укол совести – она не хотела ранить Белла, указывая на странное поведение его друзей, просто ее защитная натура вновь показала голову. Действительно, возможно простая работящая девушка никогда и в глаза не видела гримуаров, с чего бы ей вдруг думать, что забытая книга – это бесценный артефакт. - И все же магия сама нашла тебя, будто бы это было лишь испытанием, - Миах нашел удобный момент, чтобы вновь увести разговор в другое русло. Он встал у полки с книгами – такими старыми, что казалось, будто бы они старше самого времени – и открыл одну из них, - Судьбу и волю не так уж просто понять даже нам, богам. - Черная Стрела сразила великого алого дракона, что жил под горой, - Нааза не преминула вспомнить ту самую легенду, - Возможно, это знак, что рождается новая эра Героев. Новый великий зверь ждет своего героя. Миах согласно кивнул, увлеченно перелистывая страницы. Пользуясь тем, что Белл все еще сидит спокойно на месте, Нааза достала гребень и начала приводить в порядок его растрепанные пряди. Белые волосы под ее пальцами струились нежным шелком, и она позволила себе ненадолго насладится этим чувством - Белл редко позволял ей причесывать его, хоть и его волосы отрастали все длиннее, часто путаясь. - И все же, Белл, - Миах закрыл книгу, отложив ее в сторону. Свет из окна от уличных фонарей на мгновение высветил его силуэт светлым контуром, словно напоминая о его божественной природе, - «Черная Стрела» пришла из Эры задолго до Богов. Неужели людская память настолько сильна? - Не то чтобы настолько, - Белл тихо вздохнул, сложив руки на коленях, пытаясь прогнать остатки смущения и дрожащего восторга, - Просто… когда еще был жив дедушка, мы жили в деревне, что стояла на перекрестке дорог. Множество историй приносили путники и мы, дети, могли отдать все на свете за то, чтобы слушать их от рассвета и до заката. Я помню, как впервые услышал про пустыни далеко на Юге, как пытался представиться себе море или бескрайние пустоши, покрытые жесткой травой, - он говорил, словно погружался в воспоминания, его смущение отступало, как сходит утренний туман, - Или как протыкает небо Вавилонская башня сияющего Орарио, города героев. Место, куда я стремился всем сердцем. Нааза чуть улыбнулась себе под нос – Белл так редко предавался воспоминаниям о своих счастливых днях, что эти случаи можно было пересчитать по пальцам. И все же он расцветал под их с Миахом опекой, будто забота и любовь было всем тем, что ему нужно. Бросив взгляд на своего бога, Нааза прочитала в его глазах всю ту же нежность, с которой он смотрел на них, когда думал, что никто не видит. - И однажды пришел менестрель. Это, кажется, была эльфийка, - Белл вздохнул, когда Нааза приподняла пальцами его голову и вновь погрузила гребень в нечесаную копну, - Но она не была похожа ни на одного эльфа, которого мы видели до этого. Она будто бы сошла со страниц легенд, и даже воздух был вокруг каким-то другим. Я помню, тогда мы решили, что это эльфийская богиня – но она лишь рассмеялась, когда мой друг спросил ее об этом. А потом она начала говорить и петь. Белл замолк ненадолго, будто переводя дыхание. На улице зашумела пьяная толпа, но вскоре гул затих в городских переулках. - Она говорила о подвигах и героях – таких историй мы никогда не слышали. Она пела о тех временах, когда не было благословений, и каждый был вынужден обходиться только лишь своими силами и своей волей, про существ, которых не существует. Она заворожила нас – и мы заучивали ее истории наизусть, только чтобы не забыть. А когда она пела, казалось, что мир вокруг плачет. - Истории Старого Мира – мои любимые, - Миах сказал это мягко, чтобы не потревожить Белла, упавшего в свои воспоминания так глубоко, - Иногда мне их не хватает. - Дедушка иногда говорил, что все это слишком грустно для того, чтобы дети слушали, а она спорила с ним. «Это все что осталось, не позволь ему стать забытым» - говорила она, и дедушка замолкал, - Белл открыл глаза и посмотрел на Наазу, которая обняла его за плечи, - А потом однажды утром она исчезла так же внезапно, как и появилась. Но я все еще помню все, потому что я… Слишком увлечен легендами, наверное, - он вновь смутился, сбрасывая с себя ореол задумчивости, - И «Черная Стрела» это подтверждает. - Значит, это были правильные истории и слова, если они запали так глубоко, - Миах сел рядом, смотря, как играют отблески огня на каштановых волосах Наазы и на белых прядях Белла, - Каждое из заклинаний, что используют теперь наши дети, является отражением их самих. Слова, что произносятся, когда-то обладали первородной силой, если были произнесены на языке земли. Сейчас магия немного другая, но она все еще с нами и в вас самих – и помнит гораздо больше, - Миах улыбнулся, - Арканум богов совсем не похож на магию смертных. Наверное, поэтому мы никогда не можем предсказать, что получат наши дети. На недолгое время они все втроем погрузились в молчание, будто бы храня откровения друг друга в благостной тишине. Нааза собирала волосы Белла в низкий хвост совсем как у их бога – а Миах наслаждался видом своих детей, словно собираясь с мыслями. В конце концов Белл, слегка разомлевший от такого пристального внимания, вопросительно посмотрел на членов своей семьи, ожидая их дальнейших вопросов – Миах улыбнулся и задал вопрос, бросая взгляд на все еще безымянный клинок, сейчас мирно отдыхавший в ножнах. - Так ты хотел дать ему имя из Старого мира? Может Зираэль, или Нарсил, или даже Бринсигр? Белл пискнул и спрятал лицо в ладонях, пока клинок, будто бы подслушавший их разговор, издевательски задрожал в ножнах – или же это просто дрогнул отблеск света на его рукояти. Нааза укоряющее посмотрела на своего бога, хоть губы ее и дрожали, готовясь растянуться в улыбке. - Если вы продолжите, Лорд Миах, он убежит от вас в Подземелье, - Белл ухватился за ее рукав, словно за спасительный щит. Миах отвел глаза, будто бы раскаиваясь – Нааза не поверила ему не на йоту. - Я просто пытаюсь сказать, что все это нормально. К тому же, если смотреть с моей стороны, ты все еще ребенок, только вступающий на свой путь. Поэтому если в путь тебя ведут легенды о Короле всех Людей, о шагающих лесах и охотниках на монстров, то я могу сказать, что ты идешь в правильном направлении. Дети этого мира слишком увязли в поиске силы и забыли про свои корни – менестрелей я не встречал уже давно, - Миах говорил чистую правду. Раньше о подвигах складывались тысячи песен, которые грели чужые сердца и хранили в себе далекую историю – сейчас же, в век Богов на земле словно затихли все песни. Будто бы не о ком стало петь – и хоть героев было много, песен стало меньше. Белл согласно кивнул, будто что-то вспомнив. - Когда я шел в Орарио, я думал, что услышу вновь те песни, что пел менестрель, но их здесь так мало. Это странно. Орарио оказался совсем не таким, как я его представлял. - Неужели? – Нааза аккуратно потянула его за ухо, чтобы привлечь внимание, - А каким ты себе представлял город героев и богов? - Ах…. – Белл вновь замолк. Нааза закинула ноги на кровать и села на бедро, наблюдая за тем, как свет чертит на лицах острые полосы, - Она… Менестрель как-то пела про один город – и я думал, что все города будут похожи. Это было так грустно и так величественно, что я думал будто бы так и должен выглядеть великий город. - Споешь нам? – Миах спросил мягко и тихо, переглядываясь с Наазой. Они сегодня вновь узнали о нем что-то большее – Белл Кранел, такой простой и светлый, оказался переплетением героических мотивов и старых сказаний. Кажется, так и рождаются герои Нового времени – из пепла былого и новых надежд. Белл промолчал, окинув смущенным взглядом бога и названную сестру – Нааза кивнула ему, а Миах ободряюще сжал руку. Он облизнул пересохшие губы и прикрыл глаза, вспоминая полузабытые строки. Гондолин - каменный колокол горной долины. В небо посмотришь - там звезды былого Выткали тонким узором забытое имя, Ветер пригоршней пепла развеял забытое слово... Бьется, как сердце, каменный колокол, Эхо столетий – Гондолин, Гондолин... В зеркале неба безлунною полночью Стынет твое отражение, Гондолин... Гондолин - камнем застывшая времени пена, Ставшая гордыми стенами музыка света, Слово забытой, оборванной песни... Крикнешь - но эхо не даст ответа... Нааза и раньше замечала, что многие приходят лишь за тем, чтобы вновь поговорить с Беллом – это часто были спасенные им в Подземелье, излеченные от ран. Иногда она замечала, как зачарованно они слушают его слова и тихо усмехалась себе в рукав – дайте ему еще пару лет и он расцветет по-настоящему. Но сейчас и она ощутила его прелесть – это естественно, быть немного очарованной тем, так дрожит его горло и нежный голос, как он вытягивается в струнку, словно лунный луч. Если бы Нааза могла видеть чужие души, она бы поразилась его кристальной чистоте – но она могла лишь чувствовать. Сейчас ей казалось, что Белл родился не в ту эпоху – но она продолжала слушать. В его голосе была плачущая горечь о том, что он никогда не увидит. Миах говорил правду – слова несут за собой огромную силу. Когда стих последний звук, Белл тихо поник и зевнул. Миах протянул к нему руку и аккуратно погладил белые пряди. - Нам всем пора отдохнуть, - но Нааза успела заметить, как ее бог бросил беспокойный взгляд в окно, где свечой протыкала небо Вавилонская башня, совершенно не похожая на «музыку света».