Украденное счастье

      ***       Вера Субботина проживала на третьем этаже пятиэтажного дома в трех километрах от квартиры Ирины. Жила ли она счастливо? Трудно сказать. В подростковом возрасте со скандалом сбежала из дома, рано выскочила замуж. Мальчик от первого, уже бывшего мужа, только-только справил первый маленький юбилей, как угодил под колеса машины. Побежал за мячом — насмерть. Вера выла, просила прощения и у мужа, и у небес. Винила себя в том, что не досмотрела, не доглядела. Их брак рассыпался, словно карточный домик.       Спустя год встретила нового мужчину, он работал вахтами на Севере, приносил деньги в семью и очень хотел детей. Осенью Вера сообщила Саше, что беременна, он был настолько счастлив, что буквально стал носить её на руках. На фоне двух предыдущих выкидышей и недоверия к врачам Вера осознанно не встала на учёт («хватит, двоих уже долечили»). В апреле муж вновь уехал на долгую вахту, расстраивался, что не застанет рождение дочери или сына. В середине июня почувствовала резкие боли в животе, поняла, что схватки. Не стала вызывать скорую и родила дома. Боли по сравнению с первыми родами практически не было, но и крика мальчика она не услышала. Она долго трясла бездыханное красное тельце, безуспешно; глаза застилал туман.       Ей было безразлично на смерть малыша. Она боялась одного: «Саша меня бросит». Повторяла, как мантру. Под покровом ночи завела старые «Жигули» и вывезла ребенка в лес. Не спала всю ночь, думала, что можно сделать. После рассвета смотрела на проходящих внизу людей, и решение пришло само. Поставила будильник — решила немного поспать перед деянием.       Было около двенадцати дня, когда она встала, накинула на голову платок, и быстро, чтобы не заметили соседи, выбежала из подъезда. Прошла несколько кварталов, свернула, нашла магазинчик вдалеке от шумных дворов, около которого стояло несколько колясок. Заглянув в одну из них, увидела совсем крохотного малыша, и, недолго думая, взялась за ручку и быстро покатила перед собой. Прошла мимо арки, вот пятиэтажка, еще одна: всё пыталась найти момент, когда рядом никого не будет. Поднялась по пандусу в один из подъездов, открыла тяжелую дверь, завезла коляску, завернула ребенка в одеяльце. Убедилась, что никто не смотрит и не обращает внимания, быстрым шагом направилась в сторону своего дома. Девочку разморило на солнце, она практически не плакала, только пыталась рассмотреть своими большими глазами похитительницу. Лишь дойдя до дома, Вера выдохнула, присела на лавочку рядом с подъездом, чтобы покормить ребенка. Мимо прошла соседка из квартиры снизу, улыбнулась:       — Верочка, родила уже? Какой хороший ребенок! Как назвали?       Вера замялась на секунду, бросила взгляд на небольшой оборудованный сад, окруженный заборчиком, где с мая по сентябрь росли цветы, и имя пришло само собой:       — Лиля. Я назвала её Лилей, — нежно поправила одеяльце. Тихонько засмеялась.       К вечеру у новополученной дочери поднялась температура, она вся горела, обращаться сейчас к врачам было рискованно и глупо. Позвонила старому приятелю, попросила приехать. Как на духу рассказала ему всё, он принял новости спокойно, предложил отвести ребенка за город, там найти фельдшерский пункт. Ей действительно помогли, жар спал, и на обратном пути Вера шептала маленькой дочери:       — Теперь я тебя никогда не брошу, слышишь?       Набрала мужа, обрадовала. Он обещался приехать в июле, но из-за сдачи крупного объекта смог вернуться домой лишь к концу года. Всё это время в районе творилась нездоровая атмосфера, по мнению Веры: везде были эти листовки с её фотороботом (плохим фотороботом), мамаши загоняли детей с площадок домой, все боялись и переживали. Одна только Вера знала: бояться нечего.       Документы на ребенка она оформила чуть позже, через связи знакомой в роддоме, Инны. Объяснила, что рожала дома, но все вокруг знали (и сама Инна), что Вера ходила беременной. Стоит упомянуть и о хороших деньгах, которые Вера отдала во избежание лишних вопросов. Так документально появилась Лилия Александровна Субботина.       Этим же годом Субботины, быстро продав квартиру, переехали в Курск. Вера методично и настойчиво обрабатывала мужа, пока тот не согласился с доводами, что в Москве слишком загазованно, мало парков, да и вообще «ты же слышал историю с похищением ребенка! А если и нашу девочку украдут и продадут на органы».       Любила ли Вера дочь? Однозначного ответа на этот вопрос она не знала даже сама. Она была влюблена в мужа, а без дочери их отношения не прожили бы долго. Девочка росла, приносила радость, и в какой-то момент Вера напрочь вычеркнула из головы события 1988-го года. Ничего не было. Ни-че-го.              *** 2007 год.       — Катя! Лиза! — нервно отхлебывая горячий кофе, крикнула Ярская. — Вы опоздаете в аэропорт! Андрюша, хоть ты им скажи.       — Опоздают — сдадут билеты, полетят следующим рейсом, — рассудительно заметил Андрей. В их с Ириной паре он был островком спокойствия во время шторма.       Две близняшки вбежали на кухню, застегивая на ходу куртки.       — Ира, мы уже готовы! — отчиталась одна из них. — Чемоданы тоже собраны.       — Наконец-то! — Ирина театрально закатила глаза, но от улыбки удержаться не смогла. — Спускайтесь, Коля уже внизу, папа вас догонит.       — Не страшно вот так отпускать их вдвоем? Не наделают глупостей в своей Америке? — дождавшись, когда хлопнет входная дверь, спросила Ирина, подойдя к мужу и взъерошив ему волосы. — Ладно Кейт, но Лиза. Ветер в голове.       — Ты слишком строга к ней, Ириш. Еще полгода назад мы не были уверены, что Лиза поступит в колледж, а сейчас смотри — учится на отлично, вместе с Брутом программы какие-то пишет. Золотой ребенок!       — Будем надеяться, что за две недели каникул ничего не случится.       — Я побежал, — Андрей нежно поцеловал Ирину в щёку. — Ты на такси?       Ирина кивнула.       Она впервые встретилась с Андреем в июне 1991: продавала грампластинки в небольшом подвальном помещении, а он искал классику. В первую встречу они долго беседовали о музыке, композиторах, она ему понравилась сразу, а вот он ей — нет. Андрей приходил к ней снова и снова, они дружески разговаривали о прекрасном, он рассказывал ей о недавно родившихся близняшках, о трудностях семейной жизни. Никогда не показывал своё влечение, не приглашал на свидания, не пытался поцеловать (хотя очень хотел все эти годы).       В девяносто шестом он развёлся (инициатором была Наталья, его жена-актриса, встретила на съемках симпатичного американца). Развод был затяжной, долго делили детей, в итоге Лиза осталась с отцом, а Катя улетела в Америку с мамой.       Недолго думая, Андрей предложил Ярской выйти за него. После признания в любви Ирина молча достала из выдвижного ящика несколько сохранившихся листовок о пропаже и дала почитать мужчине.       — И ты всё это время молчала? Держала в себе? Дорогая моя, — Андрей подошел к Ирине и крепко её обнял, — я помогу тебе в поисках дочери. И хоть Лиза тот еще взбалмошный ребенок, я буду только рад, если ты сможешь поделиться своей материнской любовью и с ней.       Тихо расписались, без пышного белого платья, и несмотря на уговоры Андрея, его фамилию (Скворцова) она не взяла. Ирина относилась к Лизе как к собственной дочери, окружила её заботой и лаской, прощала мелкие шалости, слушала секреты «Ир, ты только папе не говори». Она очень надеялась, что с её родным ребенком обходятся как минимум не хуже.       Ярская не переставала верить, что однажды Таня узнает себя на детской фотографии и сразу же позвонит по указанному в газете номеру. Но с каждым днём история Ирины забывалась, интерес людей угасал, знакомые открыто и прямо говорили: «Даже если она жива, вряд ли когда-либо узнает тайну своего рождения». «Что значит если?», — горячилась Ирина. Она чувствовала материнским сердцем, что поиски не напрасны.       Спустя год после замужества Ирина открыла небольшое рекламное агентство, которому дала название ИМЯRec. Конкурентов в то время было немного, раскручивались быстро, вместе с заказами пришла популярность, отступил период безденежья.       Переехали из хрущёвки в просторную квартиру, в которой Ирина обставила всё по своему вкусу, нашлось место и для зимнего сада. Там она любила проводить вечера после работы, забравшись с ногами в кожаное кресло. Подчиненные знали лишь Ирину-руководителя, строгую, властную женщину, с твердыми жизненными принципами. Её боялись, но одновременно обожали и боготворили. И только дома она позволяла себе быть самой, постоянно обнимала Андрея, который благодаря Ире смог бросить нелюбимую работу и вплотную заняться сочинением музыки.