Цвет моего сердца

      Дождь закончился ближе к утру, поэтому, когда Трисс проснулась, туч уже не было. Небо вообще оказалось невероятно чистым и пустым. И эта пустота притягивала. Девушка лежала на двух пуфиках, укрытая кофтой друга. Его самого не было. Она застегнула кофту на себе, вещь была немного длинновата, но Трисс, впрочем, любила все на пару размеров больше, это дарило ей независимость и свободу. От кофты пахло приятным мужским парфюмом. Девушка дернула носом, словно маленький кокер-спаниель, пытаясь поймать запах, и смело улыбнулась. Запах был невероятно знакомым и до невозможности приятным. «Этот парфюм я подарила Зейну на пятнадцатилетие. Тогда мне выдали первую зарплату,» — подумала девушка и улыбка на ее лице стала еще шире. Глаза тут же уперлись в стекла, на которых виднелись капли.       Тучи ушли, а они остались здесь. Покинутые и завораживающие. Трисс подошла ближе и дотронулась рукой. Прозрачное стекло подарило приятное ощущение прохлады, и она прислонилась к нему лбом. Улыбка все не сходила с ее лица и отражалась в стекле. Улыбка — невероятное явление. Не совсем с физиологической стороны, но скорее со стороны моральной и эстетической. Искренняя улыбка способна подарить надежду, поддержать. Всего лишь улыбка. Какой силой обладают люди и даже не подозревают об этом…       — Не делай так, ты простудишься. Знаешь ведь, у тебя никакого иммунитета. – Двери слегка скрипнули и в беседку проник свежий прохладный воздух. Кожа девушки покрылась мурашками, и она вздрогнула от этого одновременно бодрящего и приятного ощущения утренней свежести.       — Я думала, ты ушёл.       — Ходил в Гард, — так сокращенно называлась кофейня «Гардения».       — Боже мой! Это же так далеко отсюда. Во сколько же ты встал?       — В пять. Я полил наши цветочки и вышел за завтраком.       — Совсем рядом есть «Малибу», — пробубнила девушка, но не смогла скрыть довольную улыбку и озорной взгляд, направленный на стаканчики в руках друга.       — Та новая? Нет, — отрезал парень.       — Почему?       — Тебе бы не понравилось кофе. Кажется, они излишне разбавляют его водой, — от его слов по коже прошли мурашки, — К тому же, тебе систематически не нравится кофе ничей, кроме Гарда.       — Из тебя вышел бы чудесный парень, Зей, — усмехнувшись сказала Трисс, забирая из рук парня стаканчик с капучино.       — Не выйдет, такой я для тебя. Чтобы стать таким рядом с девушкой потребуются годы.       — Чем же они отличаются от меня?       — Много чем, Трисс. Хотя бы тем, что они все ужасно требовательны, упорны и чертовски ревнивы. Сейчас я не готов.       — Я ведь тоже такая. Нет? — Трисс смотрела на него испытывая.       — Ты просто Трисс.       —Ты флиртуешь со мной?       — Тупица, — фыркнул парень. И оба залились хохотом. Казалось бы, совсем не смешно, но им было весело.       — Когда ты найдешь девушку, познакомь меня с ней?       — Это вопрос?       — Я не уверена, что это приемлемо.       — Глупость, — отчеканил Зей, — Твой парень тоже пройдёт жёсткий экзамен.       — Боюсь, его никто не пройдет, — снова хихикнула она, отпивая кофе.       Кофе определенно был моей страстью. Не знаю почему, но этот напиток полюбился мне с детства. Кажется, с первого дня, того самого, когда мне дали попробовать его. Моя любовь к этому напитку будет длиться вечность, ну или хотя бы до момента моей смерти. Кофе для меня был не просто напитком, скорее верным другом. Вы только подумайте сколько моментов я пережила рядом с ним. В поисках хорошего кофе я проходила столько кофеен. Зейн был прав. Попробовав кофе из Гардении, ни одно другое уже не могло подарить мне хоть толику наслаждения. Они делали его по-особенному, хотя одновременно с тем абсолютно также, как и везде. Они в плане приготовления не делали ничего нового или необычного, но при этом вкус получался совсем иным, необыкновенным. Для обычного человека, даже не для того, кто никогда не пробовал кофе, не сразу станет понятно в чем дело, и все абсолютно точно скажут, что все то, что я говорю сейчас, хотя скорее думаю — полная глупость. Но я скажу вам, в чем дело. Все дело было в том, что люди в этой кофейне любили свою работу. Они приходили в кофейню с улыбкой. С улыбкой проводили там время и с улыбкой уходили оттуда. Банально, но позвольте. В мире сейчас слишком много банального. Много банальных ухаживаний, предпочтений в цветах, любви, обманов, ревности. Отчего же не быть еще одной. И знаете мне кажется это весьма достойно. Любить свою работу. Не многие сейчас даже задумываются об этом. И я была рада, что была и остаюсь одним из тех немногочисленных людей, по-настоящему влюбленных в свое дело. Я знаете ли любила работу в ботаническом саду. Пускай это была простая подработка, но она дарила мне уют и спокойствие, дарила те эмоции, которые не всегда способно было подарить нечто иное. Я получала удовольствие сажая цветы, пересаживая. Наблюдая как то, что было посажено моими руками наконец зацветает, дает плоды. В общем являет собой нечто прекрасное, что-то такое, чего еще прежде не видел мир. Это было удивительно, и я любила это. Говорят, в любой работе есть минусы. Но в своей я почему-то не могла их найти. Нет, в любимой работе их быть и не может. На то она и любимая. Загруженность? Ну тогда постойте, тогда работа эта уже не любимая. Мне нравилось проводить здесь все свое время и, когда мне позволяли остаться ночью в оранжерее, я светилась от счастья. Даже если бы мне приходилось всю ночь копаться в земле. Каждая мелочь, то, что должно было, пожалуй, стать для меня проблемой, радовало меня.       — Ты собираешься подрабатывать здесь и осенью? - Спросил парень, вдыхая ароматы цветов.       — Определённо. Зимой все движение переходит в оранжереи, там справиться Розамунд.       — Зимой… Хочешь латте? — спросил парень и протянул девушке свой стаканчик.       — Ты не будешь больше?       — Голова и без того гудит. Возьми, я вижу, как загорелись твои глаза. Кофеман.       — Я просто люблю кофе. Вызвать тебе такси?       — Мне нужно в бар.       — Я позвоню твоему боссу и скажу, что выйду вместо тебя. Отлежись дома, окей? –Зей выглядел не очень хорошо, по правде.       — Ты лучшая, Трисс       — Ты куда лучше, милый, — с улыбкой проговорила Беатрисс, натягивая на парня шапку. Глаза опустились на его кожанку, дождевик он нес в руке. — И ты туда же?       — В смысле? — непонимающе уставился на девушку парень.       — Нашивка.       — Что?       — На куртке в виде сердца. У тебя, пожалуй, самая прекрасная! Но зачем? И почему я не видела её вчера?       — Трисс. Ты шутишь? Какая нашивка?       — Та самая, которая вот здесь, — она тыкнула пальцем прямо в неё и сердце исчезло, — Что за чертовщина.       — Детка, — начал парень, — У меня болит голова, приезжай ко мне вечером, и ты объяснишь мне? — Это был вопрос, но я лишь утвердительно кивнула. Парень вышел, махнув рукой, а я вновь упала на пуфик. Да если бы я сама хоть что-то понимала! Глаза мои зажмурились, и я погрузилась в кромешную темноту. Я отчётливо слышала стук своего сердца и, казалось, что даже то, как оно перегоняет кровь. Закрыв глаза мои уши услышали то, чего прежде не могли. Кожей я почувствовала ощущение ветра, свободу каждого волоска на моей голове. Не задумывались ли вы о том, какой человек разный? В одном теле может скрываться столько всего! Ведь каждый видит и чувствует по-разному, то есть и нас самих видят разными. Удивительно! Подумайте только об этом, и голова начинает ходить кругом. Ведь тогда получается, что нашего точного образа и нет вовсе. И вся наша внешность, не больше чем фантик на конфете. Стоит обострить зрение и перед нами проекция мира, но как только веки закрываются, мы оказываемся в лоне тьмы. И в этой тьме мы- короли. Не это ли то самое воображение? Пожалуй. В этой тьме мы можем создать что угодно, словно джин по хлопку ладоней. Я, не открывая глаз снова и снова повторяла, что это все глупости, пустые видения. Но открывая, я видела эти нашивки перед своими глазами. Чудовищно! И единственное, что могло меня отвлечь, попросту работа бармена в «Фейерверке». Это был уютный бар в центре города. Зей подрабатывал там уже три года, и я иногда его заменяла. Работа барменом была одной из самых интересных по моему мнению. Написав другу сообщение о том, чтобы он обязательно перезвонил мне как приедет, я начала собираться. В беседке было повешено небольшое зеркальце, в которое я и посмотрела.       — Ужас. Трисс, откуда ты только вылезла. Нужно заехать домой, причем немедленно… — Вся моя коричневая копна волос была взлохмачена и находилась не то, чтобы в творческом беспорядке, но похоже было, что я пережила стихийное бедствие и, кажется, попутно сошла с ума. Под глазами красовались, кроме моих навечно там поселившихся мешков, еще и синяки. Губы потрескались, и любое движение ими доставляло адский дискомфорт. Когда я вышла из беседки маленькие капли все еще были на беседке. Какие-то из них скатывались, оставляя после себя мокрую дорожку, которая через пару секунд высыхала от пробивающихся лучей солнца. Другие оставались и на тех же лучах сверкали. Я радостно улыбнулась этому и, прикрыв дверь беседки, направилась на выход из лабиринта. Было слишком рано, чтобы открывать двери, но уже достаточно поздно, чтобы приходили сотрудники. Сегодня было воскресенье, день, который был для меня выходным. День, который проходил в пустой и глупой рутинной работе. Мне, в общем-то, выходной и не требовался, но моя мать отчего-то на нем настаивала, поэтому целый день я видела извиняющийся взгляд мистера Менделя, который был осведомлен в моем противостоянии матери в данном вопросе. Эма настаивала сколько бы я ее не уговаривала. Она, впрочем, даже не спорила, стоило лишь посмотреть на меня взглядом, ну… в общем тем самым взглядом, которым матери молча укоряют детей. И этот взгляд был слишком действенен на меня. Мне было интересно с детства, когда мы- девушки получаем в наследство этот взгляд. Когда только появляемся на свет или, когда сами становимся матерями. Я прошла по центральной аллее оглядываясь, хотя это было лишним. Мои ноги могли доставить меня в любую точку сада будь я с закрытыми глазами или и вовсе без головы, но все же наблюдать за пробуждением этого чудесного места, как же это волновало меня! Мелкая роса освежала мои запыленные кроссовки, и иногда капельки с длинной травы касались кожи ног, и тогда мурашки пробегали по телу. Трава щекотала кожу, как и утренний ветерок, в то время как роса и мелкие капли, сдуваемые с деревьев, бодрили утреннее сознание.       —Трисс? Уходишь?       — Здравствуйте, миссис Книбель. Да, заеду домой, а потом в «Фейерверк». Удачного дня.       — Удачного, Трисс, — миссис Книбель была охранником в ботаническом саду и вроде бы приходилась мистеру Менделю какой-то дальней родней, настолько, что и подумать страшно. Впрочем, вполне добрая старушка, седовласая и с прекрасными янтарными глазами. Она всегда, мне так казалось потому, что, когда бы я не оказалась рядом, она всегда вязала. Лицо, как и все остальное ее тело, было в морщинах, напоминая о быстротечности времени. На столе ее всегда лежала какая-нибудь книга и я, честно сказать, абсолютно не понимала, когда же она успевает читать, но каждый день книга была новой. Здороваться и прощаться с ней стало особым ритуалом. Я здоровалась с ней в понедельник, когда приходила раньше всех, кроме нее конечно, а значит всегда, и прощалась в воскресенье, когда уходила в то время, когда все приходят. «Фейерверк»встретил меня обычной, слегка, но все же оглушающей музыкой и дымом от кальяна. Я по привычке потянулась в vip зал, где заседал босс.       — Трисси, милая. Какая встреча. Какими судьбами к нам? — протянул Френк, потягивая мартини из стакана. Он сидел в ложе один и смотрел в пустоту со своего балкона.       — Зей приболел, видимо, я пришла заменить. Где Мередит? — мужчина пожал плечами. Заплетённый на его голове хвостик растрепался, и каштановые, в приглушенном свете практически черные волосы спали на его лицо. Он посмотрел на меня своими стеклянными глазами и усмехнулся. — Наверное, вместе с Шоном, — Вы поссорились? — мужчина вновь пожал плечами.       — Даже спустя шесть лет брака я не понимаю, когда и за что она обижается на меня. Я не понимаю, что делаю не так, что не так говорю. Моя ревность. Интересно, она видела себя в зеркало… Я люблю ее. Безумно. Абсолютно также, хотя возможно сильнее, чем шесть лет назад. Не думай, Трисси, что мы глупые, и не задавайся вопросом, почему просто не разведемся. Мы любим друг друга, иначе бы не терпели шесть лет. Любим друг друга не потому что когда-то были схожи, а потому что изначально были разными. Ссоры, Трисси, незаменимая часть нашего бытия. Так мы осознаем истину. В порыве гнева, сколько бы ты не врал, правда вырвется. Этим хороши ссоры. Ссоры истинные, а не те, которые являются инициатором насилия, добавляют в отношения страсть. Мне понадобится четыре года, чтобы понять это. Вы женщины умнее в этом плане, хотя и не осознаете. Когда вам становиться скучно, вы пытаетесь найти повод для ссоры. Поздно пришел, не так посмотрел. Вы думаете все это недовольство? Женская прихоть? Нет, Трисс, это повод вызвать эмоции в партнере, способ вывести его из зоны комфорта. Словно бы смена обстановки. Вот как обстоят дела. — Я улыбнулась этому. Он был прав, Френк был находчив и молод, вполне умен и чертовски симпатичен, чтобы быть одним из тех, кого можно цитировать в книгах. Его жена Мередит владела этим клубом. Необычный подарок на свадьбу от двух семей был изначально простым пустым помещением. Сколько лет потребовалось, чтобы это место сверкало. Мередит была такой же шатенкой, но немного светлее, а ее глаза были скорее ближе к цвету японского клена. Многие думали, что она носит линзы. Они, как вы уже поняли, были женаты шесть лет и до сих по любили друг друга. Да, они сорились, да и как обойтись без разногласий, ведь они две разные личности у них должны быть хоть какие-то столкновения мнений и взглядов.       — Френк, мой тебе совет, начни писать книги. — я подмигнула ему, — И брось пить пустой мартини. Иди помирись с Меди и спускайтесь. Я сделаю вам кое-что новенькое от Зея. — Я спустилась по лестнице обратно в зал. Музыка звучала на первый взгляд оглушающе, но я уже привыкла к ней и попросту не обращала внимания. Я надела жилетку бармена с бейджиком Зея и довольно улыбнулась.       — Мол! — прикрикнула я, потому что только так меня мог услышать собеседник. Парень обернулся и дал мне пять.       — Привет, Трисс. Сегодня вместо Зейна?       — Да.       — Что ж, раз ты пришла мне пора домой. Удачной смены! — Крикнул парень и, махнув рукой, исчез в толпе гостей. «Фейерверк» был довольно популярным баром, поэтому посетителей здесь хватало в любое время суток. Я быстро протерла бокалы и рюмки и принялась смешивать напитки. Вскоре возле стойки показалась синеволосая макушка. Девушка присела на стул и, шумно выдохнув, поместила руки у себя на щеках. Занятная личность. Так мне почему-то подумалось. Вообще работа барменом была пределом мечтаний для меня и Зейна. Мы по жизни были теми людьми, которые нуждаются в том, чтобы люди рассказывали им что-то. Мы любили слушать и не важно была эта история старой или только-только случившейся. Мы готовы были выслушать. Я за это очень любила Зейна. Он всегда готов был слушать. Бесценное качество в друге. Я заинтересованно рассматривала девушку пока не подошли хозяева.       — Трисси! — позвала меня Мередит.       — Здравствуйте. Вы помирились? — Френк притворно шикнул на меня, и мы засмеялись. Я посмотрела на девушку. Ее била мелкая дрожь, и она опасливо посматривала по сторонам, словно бы в любую секунду ее кто-то мог схватить. — Здесь такая толкучка, — между делом проговорила я, — Идите на балкон, я сделаю вам напитки и пришлю кого-нибудь. — пара кивнула мне и скрылась в танцующей толпе, — Лари! — как можно громче крикнула я и замахала руками, чтобы привлечь внимание, — Лар! — кричала я, пока взгляд парня удивленно не остановился на мне и он, прикрыв рот ладонью, не направился к бару.       — Ты чего? — спросила я, то и дело поглядывая на девушку.       — Ты выглядела как клоун на арене цирка.       — Совсем не смешно. На вот, отнеси хозяевам.       — Ладно-ладно, — протянул парень, ставя на поднос наполненные бокалы. Мои глаза вновь уперлись в, сидящую на стуле, девушку.       — Вам чего-нибудь налить? — спросила я, касаясь руки девушки. Она дернулась, и по ее коже прошли мурашки.       — Н-нет, спасибо. Хотя… Можно воды? — она посмотрела на меня испуганными с суженным зрачком глазами.       — Конечно, — ласково улыбнулась я и протянула девушке стакан.       — Спасибо… — прошептала она. Сзади, к ней направлялся парень. Не было сомнений в том, что он направлялся именно сюда, ведь в глазах его мелькали мелкие огни ярости, когда он вновь и вновь находил ее синеволосую макушку возле барной стойки. Его нос был красным, и он слегка шатался. Пьян. Я отыскала руками, не опуская взгляд, рацию и, повернувшись делать напитки, нажала на кнопку.       — Френк, Мередит. У нас проблема. Направьте кого-нибудь к бару. Срочно. Возможно ничего страшного. Но стоит перестраховаться. — я скрыла рацию в заднем кармане штанов и протянула одному из гостей готовый коктейль, нагнулась к девушке и нарочито громко спросила о самочувствии.       — Все хорошо.       — Слушай внимательно. Сзади тебя парень, и он явно не поболтать с тобой пришел. Сейчас я отведу тебя на балкон к хозяевам, притворись, что ты много выпила и тебе плохо. — подхватив девушку под руку, я потянула ее по лестнице вверх. Оттуда уже бежал Шон. — Возможно у него есть оружие. Он ужасно пьян. Вон тот, — указала я на мужчину, который озирался в поисках добычи. Шон кивнул и поспешил вниз. — Осторожнее там.       — Все хорошо, правда. Спасибо вам, — сказала девушка. На встречу нам шла Мередит. Я поддерживала девушку под плечи и с жалостью смотрела на ее опустившееся огорченное лицо.       — Шон разберется, но мы хотели бы выслушать что там произошло. Пойдем. — Девушку звали Кара. Довольно симпатичная и запуганная до смерти. Тот мужчина, которого я заметила у стойки, был вымогателем. На вид ей было около 17. Наверняка еще училась в школе. Я, при разговоре с ней, периодически оглядывалась на дверь, боясь, что вот-вот услышу звуки стрельбы, но вокруг было тихо, и это немного успокаивало. Все это было отвратительно, как низко может пасть человек, просто так, от желания денег. В мире было и есть много хороших людей, но что же заставляет их быть такими подонками со временем. Что может заставить некогда милого ребенка вымогать деньги, убивать, забывать о человечности, думать, что остальные люди всего лишь скот. Мне стало от этого дурно, так мне показалось, но потом я поняла, что у меня заболело сердце. Я попыталась выровнять дыхание, но никак не выходило. Сердце щемило. Проблем с ним у меня никогда не возникало, и в голову пришла мысль, что все это из-за страха. Почему в последнее время все вокруг, все происходящее вокруг меня крутиться вокруг сердец. Да и что это вообще. Суперсила? Глупости. Я в детстве всегда представляла, что умею читать мысли, что умею летать. И мне это нравилось. Уметь что-то такое, что никто другой не умеет это удивительно. Но ведь если бы все умели летать и читать мысли, не было бы в этом ничего такого. Ведь не принимают же птицы свои способности летать как нечто удивительное. И сейчас, начав видеть сердца, я была в ужасе. Что это вообще значит. Почему они разных цветов. Почему я. В моей голове крутилась сотня вопросов, и ни на один я не находила ответа.       — Трисс, все в норме?       — Да-да. Я пойду спущусь к бару. — было ужасно больно, поэтому, как только вышла из комнаты прислонилась к двери. Закрывая глаза видела вместо привычной темноты, темный бардовый. Что за чертовщина. Что это вообще значит? Мама говорила мне в детстве, что какой-то древний народ ассоциировал каждый цвет с эмоциями или чувствами. Но сейчас, попытавшись вспомнить что означал бардовый мне не удавалось вспомнить ровным счетом ничего. Сама идея была ужасно глупой, но других не было, поэтому я задумалась на ее счет. В сердцах я вижу эмоции? Сама задумка была для меня соблазнительна, ведь я училась на психолога, но как в этом разобраться было для меня загадкой, как и то, зачем и почему это происходит со мной. Я, немного покачиваясь от боли, направлялась к бару. Работу никто не отменял. Мужчина был возле стойки и все еще искал Кару глазами. И глаза мои распахнулись в удивлении. — Вам чего-нибудь налить? — спросила я у него, вымученно улыбаясь и пытаясь не заплакать от щемящего чувства. Шон, который стоял совсем рядом удивленно посмотрел на меня и протянул руку, поддерживая, но я помахала головой. Все нормально. Сейчас все пройдет. Должно пройти.       — Выпивки с меня хватит, - громко протянул мужчина, рассматривая меня. — Ты не видела тут девчонку с синими волосами?       — Нет, извините.       — Вот, черт, — прошипел он и, сплюнув, исчез из виду.       — Ничего, что он вот так ушел? — спросила я, оглянувшись и все-таки опираясь на барную стойку.       — На выходе стоит патруль, так что далеко он не зайдет, — сказал мне Шон и подмигнул. Бардовый! Я выбежала и, пробираясь через толпу, посмотрела на мужчину, которого уже заковали в наручники. Его сердце было бардовым. Отвратительно темным, словно гнилое мясо… Я вымучено улыбнулась. Приняла решение, что не буду обращать внимание на сердца. А в итоге бегаю, чтобы узнать какое сердце у вымогателя. Глупо и бесполезно. Что мне это вообще даст? Зачем я вообще вижу… их. Я конечно уже поняла, что все это не глупые шутки, ведь как о них мог знать этот отвратительный парень. Я еще раз взглянула на него в общем, и он не показался мне странным. Мужчина как мужчина. Обычное лицо, обычное тело. Ничего такого, что могло бы натолкнуть на мысль о том, что он вымогатель, но стоило мне посмотреть на его сердце, которое вновь проявилось на одежде, и сразу было понятно, что он не был таким уж обычным. Его сердце, как я уже говорила, было отвратительного бардового цвета, но в нем проскальзывали и другие. Они буквально у меня на глазах сменяли друг друга, темно-зеленый сменялся на черный, затем на коричневый и снова на черный. Эмоции его читались только в сердце и сейчас. Когда я целенаправленно смотрела в его сердце это было чем-то удивительным.       — Трисс! — я повернулась и увидела Шона. Наверное, будет правильно описать вам его, парень то не последний герой в моей истории. По внешности был, как говорят, обычным, но все же с изюминкой в виде понимания. Темные каштановые волосы, почти всегда коротко остриженные, но иногда все же длинноватые, впрочем, не настолько как у Френка. Цвет глаз его не всегда был понятен, особенно сейчас, в приглушенном свете, но он был близок к совсем светлому хаки. Нос с легкой горбинкой и широкие узкие губы, обычно искривленные в улыбке. Он был на два года старше меня, а в Фейерверке работал не на много дольше Зейна. Устроился сюда на подработку охранником, учеба вполне позволяла, да и ему невероятно подходила работа такого рода. В меру мускулист, собственно каким еще быть охраннику. Шон был одним из тех людей с которым не требовалось тем для разговора. С ним было легко и просто. Разговоры с ним шли, впрочем, всегда тихо. Он умел слушать и что важнее слышать, при разговоре ни на что не отвлекался и иногда, когда было удобно, кивал. Не требовал взаимного, он скорее был слушателем. Парень веселый, но, это скорее всего пришло с возрастом, серьезный и внимательный. В нем было что-то определенно располагающее к себе, возможно взгляд, в общем с ним было уютно.       — Что? — повернулась я, и этот мой вопрос почему-то был мною же и проглочен. Кажется, я только пискнула. Ноги подкосились сами собой, и я осела. Сердце бешено стучало, ощущая опасность, исходящую от мужчины в полицейской машине. Он был зол. Зол и опасен. Шон присел рядом на корточках, и в его обычном взгляде, взгляде горной птицы читалась обеспокоенность.       — Трисси? Все в норме? — я посмотрела на него и, заметив, что я, кажется, долго уже ничего не говорю, только кивнула. Горло отказывалось произносить хоть что-то. Шон кивнул и помог мне подняться. — До конца твоей смены, — парень аккуратно отвернул рукав своей рубашки и посмотрел на неустанно тикающие часы, — Час. Зная тебя, ты конечно откажешься отпроситься, поэтому давай-ка за стойку, а я рядом посижу.       — А как же работа?       — На сегодня я закончил, — сказал он и подтолкнул меня к бару, — Будет плохо — скажи. Договорились?       — Ладно, — почти шепотом произнесла я и взялась смешивать напитки. Шон сел с самого края, развязывая галстук и снимая с себя пиджак. Сейчас он показался ужасно уставшим. Я протянула руку и слегка поправила волосы парня. Он конечно вздрогнул. — Прости, — сказала я, склоняя голову набок.       — Ничего… просто, эм неожиданно. Зачем ты побежала туда, за ним? — я вздрогнула и повернулась к парню. Он смотрел скорее с беспокойством, нежели с любопытством.       — Э-э…       — Ладно, не говори. Скажешь, когда сможешь, хорошо? — я вновь только кивнула и принялась выполнять заказы. Шон просидел рядом с баром целый час, уставший он иногда поднимал на меня глаза и ослепительно улыбался. Кара спустилась под конец моей смены. Она, это было искренне, что главное, долго нас благодарила, и я попросила Шона отвезти ее. Когда мы вышли на улице было темно, темнело рано, было странно выходить на улицу и видеть практически ночное небо. Я посмотрела вверх и тяжело вздохнула. Шон обнял меня на прощание, и они с Карой ушли на стоянку.       Я закрыла глаза и вновь увидела бардовый цвет. Необычно закрывать глаза и вместо темноты видеть что-то имеющее не черный цвет. Обычно, закрывая глаза, я успокаивалась в этой кромешной тьме, но сейчас это только тревожило меня. Вечер… чудесное время для тишины. Что ж, если подумать. Тишина ведь никогда не бывает абсолютной. У каждого из нас разные условия для нее. Нахождение далеко от города, на море или в наушниках. Я любила каждую, но наиболее симпатична для меня была именно вечерняя тишина. Приглушенный свет луны и тонкая полоска почти зашедшего за горизонт солнца, шум листвы на ветру, свист птиц и стрекот кузнечиков. Все это было и утром, да и днем, однако именно вечер, мое осознание времени суток дарило какую-то изюминку, отчего тишина становилась мягче? Я усмехнулась собственным мыслям и обернувшись на ярко горящую вывеску пошла домой.